Хочешь рассмешить богов? Расскажи им о своих планах!
Пркручивая это в голове ещё один раз, она уже знала, что будет больно. Ей было всего 16, но она уже знала, что это такое — терять близких людей. Тех, кому доверила бы свою жизнь, кого пустила в своё сердце, кто жил в её мыслях. Терять одного за другим. Это случилось в ночь Нового Года. Смешно!.. Как же всё это смешно! Она научилась улыбаться без одного, даже без трёх, но одной… Как страшно было остаться в одиночестве!.. Да, она редко бывала одна, но они всё-таки оставили её в одиночестве. Теперь она знает, что между «быть одной» и «быть в одиночестве» есть разница. И как это стстрашно быть одинокой в толпе.***
Он уехал из Барнаула в Казань вместе с родителями. Отца пригласили на новую работу, потому и пришлось менять место жительства. Егор не горевал об этом — его уже практически никто и ничто не держало в этом городе. Соня? Теперь они очень редко общаются. Школа? Хорошая, безусловно, но так в Казани можно найти такую же, и даже лучше. Друзья-приятели? Так не осталось никого уже. Некоторых не было в городе, а самых важных уже и в жизни. Кроме неё. Кроме Сони. Но без остальных они… Бывшие. Всего лишь бывшие. Они уехали осенью. А зимой его уже не стало… но стоит начать с самого начала. Хотя бы с начала той ночи.***
Обычный Новый Год. Такой же, как и одиннадцать, ибо один праздник выбивался из ряда вон, а ещё четыре она не помнила — была слишком маленькой, празднований до этого. Неотличимых друг от друга, будто братья-близнецы… Близнецы!.. Аргх! Не получается! Ладно, стоит продолжить. Совершенно ничем не выделяющийся праздник прошёл, как обычно и бывало — тихо, спокойно, в семейном кругу, за накрытым салатами от «Оливье» до «Гнездо глухаря» столом. Все члены семьи поздравили друг друга с наступившим 2020 годом, а в 1:17, она навсегда запомнила это время, позвонил её последний оставшийся лучший друг, чтобы поздравить. У него до Нового года оставалось ещё чуть меньше четырёх часов. Но до наступления 2020 по своему часовому поясу он не дожил. Он расспрашивал её про учёбу, жизнь в общем, а на фоне был слышен рёв мотора. Они с отцом ехали домой от коллег Юрия Степановича. Она отвечала охотно, расспрашивала в ответ, и в какой-то момент он начал травить анекдоты. Как и обычно, как и всегда. И после очередной шутки, пока он дожидался затихания смеха подруги, послышался жуткий скрежет. И гудки. Самые долгие гудки в мире. И тишина. Но какой громкой была для Сони эта тишина! Оглушающей. Всё, что было после — это тихий, истеричный шёпот в трубку: Не бросай меня! Не смей меня бросать! Не смей! — крик — Дыши! Умоляю! Я не выдержу ещё раз… так! — и тихие рыдания на полу в ванной. А теперь… Она стоит перед зеркалом. По щекам снова текут слёзы. И тихий шёпот на грани слышимости: — А теперь улыбнись. Если всё ещё можешь. Говорят, одиночество — изнанка свободы. Она всегда хотела быть свободной. Или считала так. Захочет ли она быть свободной теперь?