***
Этот вечер не отличался абсолютно ничем от предыдущих. Реджина отправилась готовить ужин, а Эмма вызвалась помочь. Было решено готовить лазанью, на которую Реджина всегда сама замешивала тесто, и в этот раз она решила доверить девушке эту задачу. Было очень весело наблюдать за блондинкой, у которой всё лицо было в муке, а руки чуть ли не по локоть в густой субстанции. При этом она ещё умудрялась смешно ругаться и причитать, что больше никогда в жизни не будет готовить, а Реджина так резво смеялась, что из глаз выступили слёзы. Она решила немного помочь девушке, и, встав за её спину, положила руки на тесто, и они начали его месить в четыре руки. Аромат шампуня ударил в нос брюнетке, и она невесомо провела кончиком по светлым прядям. Так хотелось положить руку на живот и прижать девушку к себе, но она пыталась себя контролировать, что вышло успешно, ведь Эмма не оказалась лежащей на столе со спущенными шортами. За ужином они распили бутылку вина. Эмма забавно морщилась, а Реджина всё приговаривала, что она не гурман. И все казалось таким замечательным, и их нежное «спокойной ночи» со счастливыми улыбками, и послевкусие от совместно проведённого времени, но один человек умудрился испортить все настроение одним своим приходом. Реджина была терпеливой женщиной, но, как известно, всякому терпение приходит конец. Она уже была готова лечь спать, не дожидаясь Робина, как услышала, что входная дверь громко хлопнула. Она не стала спускаться к нему, а просто решила ждать. Мужчина уже в который день приходил домой в подобном состоянии, но сегодня он пришёл немного раньше, а приди он на час позже, скандала бы можно было избежать. Реджина всё и так поняла, когда услышала, что её жених идёт по коридору, ударяясь об стену, словно его откидывает, как футбольный мяч, а после он вошёл в комнату. Рубашка помята и на половину выправлена из брюк, а пиджак болтается на одной руке, из чего следует, что он раздевался на ходу. — Робин, — вздохнула Реджина и сложила руки на груди, глядя на то, как некогда любимый мужчина опускается в её глазах. — Любимая, — судя по речи он был очень пьян. Подходя ближе, Робин немного не рассчитал и чуть ли не сбил Миллс с ног, притягивая в свои объятия. — А ты почему не спишь? — Тебя жду, — Реджина сморщилась и попыталась сдвинуть лицо Робина в сторону, она просто не выносила запах перегара, но удалось это не сразу. — Скажи, что ты отмечаешь уже целую неделю? — В смысле? — он плюхнулся на кровать и начал стягивать с себя брюки, не заботясь о том, что сначала стоит снять ботинки. Реджина села на мягкий пуфик, стоящий возле трюмо, не собираясь ему помогать. Она несколько дней подряд закрывала глаза на то, что Робин приходит с работы за полночь абсолютно никакой, но сейчас она поняла, что пора положить этому конец. — Ты какого хрена запил? Не думай, что мне приятно видеть тебя таким, — она начала повышать тон, совсем забывая о том, что не так далеко по коридору находится комната Эммы. — Ну, Реджи, я тебя очень люблю. — Робин, меня это достало. Иди в другую комнату, я не собираюсь терпеть твой храп и перегар, — она встала и даже открыла дверь, чтобы Локсли поскорей вышел, но он не спешил. — Это тоже моя спальня и я буду спать здесь со своей будущей женой, — хлопнул он руками по кровати и, не заботясь ни о чем, резко снял с себя брюки, наполняя комнату звуком трескающейся ткани. — Черта с два! — Робин совершенно не понял, что эта фраза, сказанная довольно громко, относилась ко всему предложению, а не только к части про спальню. — У нас есть гостевая, и не одна. Вали туда. — Вот тебе не нравится, сама и иди в гостевую, — сняв окончательно галстук, он кинул его на пол, а Реджина в этот самый момент была готова его поднять и задушить мужчину нахрен. — Может, мне к другому мужику вообще уйти? — Иди, если жизнь не дорога, — буркнул он. Сознание практически полностью отключилось, когда он упал спиной на кровать и моментально захрапел. — Что? — возмутились Миллс, спрашивая уже спящее бревно. Она не знала, стоит ли это расценивать, как угрозу, ведь это Робин, тот самый Робин, который никогда и мухи не обидит, который боялся поцеловать брюнетку на третьем свидании, думая, что ещё слишком рано. Ударив ладонью по выключателю, она хлопнула дверью и направилась вниз, чтобы немного успокоиться и попить воды. Эмма от начала и до конца слышала их ссору. Ей очень хотелось это все прекратить, ведь она боялась, что мужчина ударит Реджину, ведь подобное она когда-то видела, и это оставило серьёзную травму на всю жизнь. Эмма пыталась не слушать и отвлечься, но она не могла. Было слишком хорошо слышно каждое слово. Её руки начали трястись, а дыхание участилось. Выйдя из своей комнаты на середине ссоры, она спустилась на кухню, чтобы заварить себе ромашковый чай в надежде успокоиться, но даже оттуда она слышала ссору, пусть и частично, но слышала. Желание убежать из этого дома зашкаливало, но также она не могла оставить брюнетку одну. Она знала, что если мистер Локсли поднимет на Реджину руку, то она полезет её защищать. И пусть у неё нет шансов против этого амбала, который сейчас вообще не соображает, но она не позволит бить женщину. Реджина не знала, что на кухне будет Эмма, поэтому даже не удосужилась завязать короткий шелковый халат, из-под которого был виден чёрный пеньюар, но когда она увидела девушку, то поспешила привести себя в нормальный вид. — Эмма, ты почему не спишь? — она подошла к островку, ощущая мерзкий запах ромашки. Девушка опустила глаза, не зная, что ответить. — Ты всё слышала. Эмма, прости, пожалуйста, что тебе пришлось стать свидетелем, я обещаю, что впредь это не повторится. Она аккуратно приподняла её за подбородок, желая убедиться в том, что её глаза не на мокром месте. — Ещё раз прости. — Все нормально, — Эмма почувствовала облегчение, увидев женщину рядом. И не скажешь, что она была очень расстроена ссорой, но было видно, что это неприятно. — Я боюсь ссор. Я испугалась, что он Вас ударит. — Почему он должен меня ударить? — Миллс насторожилась. — Он не должен и не имеет права, просто… — она замолчала и сделала глоток чая. — В детстве я видела много ссор в своей семье. Мой папа напивался и бил мою маму, — Реджина еле слышно ахнула, а на её лице читалась боль. — Но это потом закончилось. Через несколько лет отец взялся за голову, когда мама забрала меня и все вещи, и мы уехали к бабушке. Она не могла его сдать в полицию, оправдываясь тем, что очень любила, но после того случая, он завязал с этим делом. — О, милая… — Реджина не знала, что ещё сказать, и просто сжала ладонь Эммы. — Я забивалась в угол и закрывала уши, но это не помогало. Иногда я бежала к отцу и умоляла его не трогать маму. Самое интересное, что на меня он никогда руку не поднимал, — Эмма смотрела куда-то вдаль, пока Реджина не прижала её голову к своей груди и не начала поглаживать по светлым волосам. — Прости, этого больше не повторится, — Миллс не жалела о ссоре с Робином, она жалела о том, что Эмма испытывала страх, не в состоянии с этим что-то сделать. — Пожалуйста, не давайте себя в обиду. — Никто меня не обидит, дорогая, — Реджина ещё какое-то время поглаживала и обнимала девушку, чувствуя, как обеим спокойно от этого действия. Эмма просто лежала на её груди с закрытыми глазами, пытаясь прогнать плохие видения, а Реджина пыталась ей в этом помочь. — У нас небольшой разлад в отношениях, и я уже не уверена, что хочу и дальше так жить, — честно призналась Реджина. Ей было проще сказать это кому-то, чем держать в себе, и для таких случаев у неё всегда была Кэтрин, но рядом её не было. — Что Вам мешает от него уйти? — Эмма подняла голову с мягкой груди и выбралась из объятий, желая поухаживать за женщиной и сделать ей чай. Эмма отметила, что Реджина большая любительница кофе, но сейчас не самое лучше время для этого напитка. — Ты когда-нибудь испытывала привязанность к человеку? — Да, и это отстойно, — Эмма аж скривилась на этом моменте. — Вот именно. Вроде, ты уже ничего не чувствуешь к человеку, хочешь расстаться, но не можешь, тебя что-то держит, — Реджина улыбнулась, когда перед ней появилась чашка с чёрным чаем. — Спасибо. — Надо рубить на корню это дело. Оборвать все связи, не видеться и тогда привязанность уйдёт вместе с этим мужчиной, — когда-то Эмма прочувствовала это на себе, и знала, что привязанность — жуткая вещь. Многие скажут, что это хорошо, но когда ты держишь человека, или он тебя, и не можешь отпустить, все время возвращаясь к прошлому, то этого самое дерьмовое чувство на свете. — Ночь — самое время для философских мыслей, — посмеялась Реджина и отпила немного чая. — У тебя есть молодой человек? Миллс решила сменить тему, чтобы не впадать в отчаяние со своими мыслями, а заодно что-нибудь новенькое узнать об Эмме. — Нет и не надо. — Почему это? — Миллс удивил такой ответ. Она раньше грезила о красивом мальчике, который будет отчаянно её любить. — С ними много проблем. Ходи, выгуливай, мало времени на себя, а с работой так вообще его нет. — Ты будто о собаке говоришь, — с каждым днём Реджина чувствовала, как всё сильнее влюбляется в эту белокурую малышку, не имея возможности покинуть этот треугольник. — Возможно, с собаками проще. Кстати, почему у вас с Робином нет домашних животных? — Эмма любовалась женщиной, сидящей напротив. На лице не было ни грамма косметики, и её естественность была открыта только для неё. Волосы были немного взлохмачены, что придавало больше шарма. — Я часто на работе, а он так вообще круглыми сутками на ней, — Реджина закатила глаза, а Эмме хотелось вслух предположить, что мужчина имеет кого-то на стороне, но не хотела огорчать брюнетку. — Ну Вы же вечерами дома. Конечно, собака требует много внимания, но вот котика можно было бы завести, — ухахатываясь, Миллс приподняла бровь, пока Эмма была очарована звонкими смехом. — А что? Представьте, Вы приходите с работы, уставшая, а он Вас встречает, а потом ластится, лезет на руки. Это же мило. Какое ты чудо, — подумала про себя Реджина. — Котик — это хорошо. Я подумаю над твоим предложением, но убирать за ним будешь ты. — Тогда не надо, — засмеялась Эмма, хотя она была бы рада новому жильцу. У неё в детстве был кот, которого она очень любила, но после его смерти, которую маленькая девочка тяжело перенесла, родители зареклись заводить животных. — Думаю, пора ложиться. Завтра на работу рано вставать, — поднявшись, Реджина убрала в раковину две пустые чашки. — Ой, а я могу выспаться, — подразнила её Эмма и потянулась. — Вот засранка же, — не стесняясь, выразилась она. Таких слов она могла удостоить только Кэтрин, а теперь ещё и Эмму, а это означало, что девушка засела глубоко в душе, куда Реджина не всех пускала. — Я знаю, — засмеялась она и подошла к брюнетке, чтобы вместе с ней подняться наверх. — Вы к себе в спальню пойдёте? — Нет, я не переношу запах перегара, — Эмма уже была готова предложить ей остаться в своей комнате, но, что она, что Реджина, вспомнили о том, что в доме есть другие комнаты. — Я в гостевой сегодня переночую. — Что ж, тогда доброй ночи. — Доброй ночи, дорогая, — Реджина вошла в комнату, находящуюся рядом с комнатой Эммы, и прикрыла дверь. Они прислонились лбами к однотонным дверям, а в голове обеих пронеслась одна и та же фраза: Ты себя погубишь.Часть 4
6 февраля 2019 г. в 15:30
Эмма уже неделю работала на новом месте, и её всё устраивало. Когда хозяева дома уходили на работу, она включала музыку на больших колонках, которые из гостиной первого этажа было слышно не то, что в большом доме, а на другом конце улицы, и занималась уборкой. Реджина ей показала, где и что лежит, поэтому Эмма себя чувствовала, как рыба в воде. Вообще, для подобного персонала была отведена небольшая комната, типа кладовой, где хранились тряпки, швабры, пылесос и множество чистящих средств.
Эмма не замечала, как под музыку успевала переделать все дела. Казалось, такой большой дом она не успеет и за несколько дней прибрать, но когда Реджина увидела её лежащую на диване практически всю бледную из-за того, что она в первый день решила переделать все дела, Миллс объяснила ей, что можно что-то отложить на потом. В тот раз Эмма её серьёзно напугала, и с того момента она распределяет свои обязанности.
Эмме все же удалось познакомиться с Робином Локсли, о котором она была наслышана. По рассказам казалось, что мужчина чересчур серьёзен, но он был самым обычным занятым руководителем, которого Эмма видела очень редко. По утрам она не успевала встать, как его уже не было, а приходил он домой очень поздно, когда она спала, но просыпалась от шорохов в коридоре.
Реджина вела себя совершенно спокойно, будто так и должно быть в парах, которые собираются пожениться. За эту неделю она не услышала ни одного ласкового слова между ними, когда Реджина была по вечерам дома, жених ей не звонил и не говорил, что задержится, это было и так понятно. Даже ужин она готовила на себя и на Эмму, а когда Свон спрашивала её о мистере Локсли, которого решила так называть, Реджина лишь отмахивалась. М-да, это вовсе не похоже на влюблённую парочку.
Эмма часто общалась с хозяйкой дома. Она много слышала и о единственной подруге — Кэтрин Нолан, но пока ни разу её ещё не видела. Реджина вместе с Эммой готовили ужин. Она не могла смотреть на то, как брюнетка одна, да ещё и к тому же в полной тишине, хозяйничает на кухне, поэтому решила разбавить обстановку, что очень пошло ей на пользу. Эмма научилась многим хитростям в кулинарии, не говоря о том, что она научилась готовить некоторые блюда, о которых раньше вообще не слышала.
С Эммой всё было по-другому. Одинокие и тоскливые вечера пропали с её появлением в доме. Девушка будто чувствовала, что Реджине нужен кто-то, и оказывалась рядом в нужный момент с какой-нибудь смешной историей или предложением, как можно скоротать вечер. Они смотрели фильмы, выяснили, что у обеих довольно специфические вкусы, которые в чем-то все же совпадают. Реджина давно не чувствовала себя такой раскрепощенной, но в личное она до сих пор не пускала. Она боялась, ведь знала, что Эмма приживется в её сердце, а расставаться будет больно.
Не было никаких поползновений, многообещающих взглядов и намеков. Казалось, будто девушки ничего друг к другу не чувствуют, но только их подруги видели и слышали всё и искренно сочувствовали.