***
Этот день Эмма провела в одиночестве. Что Робин, то Реджина были допоздна на работе, что позволило девушке свободно поработать, отдохнуть и приготовить что-нибудь покушать. Она даже успела поболтать с Руби и узнать, как продвигаются её дела с постановкой танца под песню, но та была несколько огорчена. У неё плохо выходили движения, и Эмма пообещала на следующий день заехать и помочь. Сегодня она очень устала, к тому же был уже вечер. — Перезвоню, Руби, — сказала Эмма в трубку и отложила телефон. Со стороны коридора послышались громыхания, и Эмма, немного нервничая, пошла посмотреть, как там. Она была несколько удивлена и напугана, увидев мистера Локсли пьяного в стельку. Мужчина пытался снять лакированные ботинки, опираясь одной рукой на стену, но у него ничего так и не получилось. Подняв свой затуманенный взгляд, он наткнулся на съежившуюся девушку в коротких шортах и маечке. — Здравствуй, Эмма, — невнятно произнёс он и двинулся на кухню, чтобы попить немного воды. Последствия алкоголя в виде засухи во рту дали о себе знать. Эмма направилась в гостиную, чтобы выключить телевизор, забрать телефон и подняться в свою комнату. Она боялась пьяных мужчин, которые в такие моменты могли не контролировать себя. Она быстро поднялась наверх и прикрыла за собой дверь. Сердце бешено колотилось, и она надеялась, что мужчина пойдёт и ляжет спать. Было слышно, как Локсли с трудом поднимается на второй этаж, как громко топает по коридору. В этот момент Эмма ещё сильнее сжалась. Шаги должны были уже прекратиться, ведь хозяйская спальня была не так далеко от лестницы, а после, когда послышался шорох прямо за её дверью, Эмма тяжело сглотнула. Она не успела добежать до ванны и спрятаться в ней, как мужчина перехватил её за руку и повалил на кровать, придавливая всем своим весом. Эмма начала кричать, а слёзы тут же выступили на глазах. Она была бессильна по сравнению с этим кабаном, отчего исход уже был предрешен. — Отвечай, что у тебя с Реджиной, — громко прорычал Локсли, удерживая девушку за руки. — Ничего, — тяжело дыша и плача, ответила она. — Не ври мне, дрянь. Вы трахались? — он практически плевался на бедную девушку. Он не понимал, что сейчас ломает и без того хрупкое создание, и ему было плевать на это. Гнев и злость на то, что его невеста вот-вот уйдёт от него, как он уже понял, затуманили рассудок. — Нет! — она не переставала брыкаться, пытаясь скинуть с себя мужчину, но ни к чему это не привело. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. С лёгкостью Локсли сдернул с девушки шорты и раздвинул её ноги. Эмма закричала от жгучей боли, когда ощутила его палец в себе. Она била, просила остановиться, рыдала, чувствуя, как медленно теряет сознание. Она уже потеряла надежду на то, что сможет выбраться, и просто позволила дальше себя насиловать. Но когда Локсли выпрямился, думая, что девушка не настолько глупая, чтобы вновь пытаться сбежать, он начал расстёгивать ширинку на брюках, и в этот момент Эмма поняла, что другой возможности не будет. С неимоверной силой, которая появилась у неё в критической ситуации, она ударила коленом между ног, отчего мужчина завыл и начал пятиться назад от боли, но не рассчитал и упал с кровати, ударяясь об пол всем, чем только можно было. Эмма тут же рванула вниз. Ей удалось в коридоре быстро натянуть на себя шорты, которые успела схватить, и она просто выбежала на улицу. Она бежала долго в сторону дома Руби, зная, что только туда она может пойти. У неё не было с собой телефона, не было денег. Она шлепала в одних носках по асфальту и плакала. Люди, проходящие мимо, подходили и спрашивали, не нужна ли ей помощь, но Эмма говорила, что всё в порядке и шла дальше. Через двадцать минут она оказалась возле дома Лукас. Руби не понимала, что происходит, когда Эмма, вся бледная и заплаканная, бросилась в её объятия и ещё сильнее зарыдала. Ей хотелось знать, кто обидел её маленькое сокровище, но сначала она должна её успокоить. Эмму практически трясло на диване, пока Руби не дала ей стакан с водой. По крайней мере, Эмма думала, что там вода, но на самом деле она быстро выпила водку и начала кашлять, ощущая горечь во рту. — Эмма, что произошло? — Руби была не на шутку встревожена. Эмма пришла к ней в одних носках через весь город. Случилось что-то серьёзное, чем просто ссора с Реджиной. — Эмма, пожалуйста, ответь мне, я боюсь за тебя. Глядя на подругу, Руби сама начала плакать, представляя, что могло случиться, и её опасения подтвердились. Всхлипывая, Эмма рассказала обо всем, что произошло. Каждое слово болью отдавалось внутри обеих девушек, которые уже не сдерживали свои эмоции. Руби все сильнее прижимала подругу к своей груди, успокаивая и показывая, что она в безопасности. Прошло достаточно времени, прежде чем Эмма уснула на плече у Руби. Лукас решила остаться с Эммой, хотя был велик соблазн приехать в особняк и до полусмерти избить Робина Локсли. Эмма могла бы быть против. Она явно захочет оставить это в тайне, ведь никто не желает, чтобы в нем видели жертву. Руби решила оставить подругу отдыхать на кровати, а сама решили что-нибудь приготовить покушать, и во время готовки она позвонила Голду и попросила дать ей два выходных. Мужчина любезно согласился. Эмма проснулась около двух часов ночи. Её желудок урчал и требовал пищи, поэтому она отправилась на кухню. — Почему не спишь? — спросила она у сидящей за столом Руби. — Обычно в это время я работаю. Режим, — пожала плечами она. — Проголодалась? — Да, очень. Пока Руби раскладывала пюре и поджаренные сосиски на две тарелки, Эмма решила заварить фруктовый чай. Кушали они молча, но Руби радовало то, что Эмма хотя бы ела, а не размазывала еду по тарелке. — Я утром поеду в особняк, — обмолвилась Эмма, боясь поднять глаза на подругу, предугадывая её реакцию. — Зачем? — спокойно спросила она, хотя внутри бушевал целый вулкан. Она не была намерена отпускать Эмму одну в этот обитель зла. — Заберу вещи и оставлю Реджине письмо, — горько произнесла она. — Я поеду с тобой. — Хорошо. Оставив посуду в раковине, Руби и Эмма легли обратно спать, только одной из них не спалось. Эмма ворочалась, не зная, на какой бок улечься. Перед её глазами всплывал образ брюнетки с карими глазами, их поцелуи и два испытанных Реджиной от рук Эммы оргазма. Слёзы вновь потекли из глаз, когда Эмма поняла, что никогда больше её не увидит, что больше не будет совместного приготовления ужина. Не будет нежных, но многообещающих взглядов. Не будет её. Возможно, они когда-нибудь всё-таки встретятся, ведь город не так велик, и возможно, это будет очень больно, но сейчас ей намного хуже от содеянного с ней. Встав с кровати, Эмма нашла у Руби в столе чистый лист бумаги и ручку. Она плакала, выписывая красивые буквы чернилами, которые расплывались от её слез. Она выплескивала все свои эмоции на бумагу. Всё, что когда-либо душило её. Всё, что она чувствовала. Она исписала лист практически с двух сторон. Руки дрожали, и почерк не был похож на её настоящий. Она думала, что станет легче после этого письма, которые она положила на видное место, чтобы не забыть, но ком в горле мешал дышать. Вернувшись на кровать, Эмма начала тихо всхлипывать, лишь бы не разбудить подругу, но, видимо, это было не так тихо, как казалось, ведь Руби повернула её к себе лицом и крепко обняла. — Давай, любимая, — подтолкнула её Лукас, зная, что Эмма не до конца выговорилась. — Руби, я люблю её. Я так её люблю, — кричала она, утыкаясь в грудь. — Может, вам вместе с ней уехать куда-нибудь. Я достану деньги, если что, — предложила Лукас. — Нет, Руби. Нет. Я ей не нужна. Она бы уже давно ушла от этого… — Эмма. — Руби, — всхлипнула она. — Не надо. Прошу. И Лукас оставила попытки воссоединить свою подругу с её любовью, но она надеялась, что Эмма одумается, ведь иначе она просто завянет.***
— Давай, Эмма. Чем быстрее, тем лучше, — подтолкнула её Лукас, стоя на противоположной стороне улицы, глядя на двухэтажный особняк. — Ты права, — выдохнув, Эмма направилась к дому, сжимая в руках ключи от него. Дыши, — твердила она себе. — Его нет там. Он на работе. В доме стояла гробовая тишина, от которой по спине Эммы побежали мурашки. Ей так хотелось забыть все, что было, или лучше, чтобы этого вообще не было, включить музыку и начать вытирать пыль. Сглотнув слёзы, она пошла наверх, туда, где все и произошло. Было трудно находиться в этой комнате, ведь она так и видела себя, прижатую телом Локсли, со стороны. В комнате было всё так, как вчера Эмма и оставила. Молча достав чемодан из шкафа, она начала скидывать туда все вещи, даже не складывая их. Ей было тяжело находиться здесь, поэтому она ускорилась. Через несколько минут она была готова. Достав из кармана письмо, она оставила его на заправленной кровати и прикрыла за собой дверь в комнату. Проходя мимо спальни Реджины, она решила раз и навсегда запомнить аромат её духов. Дверь отворилась, и Эмма, не ожидая того, увидела спящую на кровати брюнетку. Вот теперь она уже не смогла сдержать слёз. Подойдя поближе, она наклонилась, убеждаясь в том, что женщина спит и ни о чем не подозревает. — Прощай, — прошептала Эмма и нагнулась, чтобы оставить последний поцелуй на её щеке, а после раз и навсегда покинула этот дом, оставляя ключи.***
Реджина проснулась в самом прекрасном настроении, которого у неё никогда не было. Не умываясь, в пеньюаре, она побежала вниз, ожидая увидеть Эмму на кухне. Настал этот день, когда она может признаться ей в своих чувствах, не боясь. Сегодня они смогут переехать из этого дома и провести всю оставшуюся жизнь вместе за городом. Она уже предвкушала этот момент, когда снова сможет поцеловать свою девочку, когда обнимет её и скажет, как сильно любит. Но Эммы не оказалось внизу. Решив, что девушка ещё спит, Реджина поднялась к ней в спальню, но вместо неё, нашла письмо. В глаза сразу бросилось то, что вещей в комнате нет. Боясь, она взяла в руки лист бумаги и села на кровать. Реджина… Ты знаешь, я ещё никогда не писала писем любимому человеку. Действительно, это необычный способ, но я попробую. Только, пожалуйста, дочитай до конца. Даже не знаю, с чего начать. Прошло уже достаточно времени с того момента, как мы познакомились, но я помню тот день. Его невозможно забыть, ведь он положил начало моих любовных чувств к тебе. Да, я сразу влюбилась, как только тебя увидела, такую летнюю и невыносимо красивую. Мне не верилось, что все это происходит со мной. Но лишь потом я начала осознавать, что влюблена в тебя. Влюблена в твою улыбку, в твои красивые глаза, в твой голос, в тебя такую, какая ты есть. Становилось одновременно страшно и хорошо. Зато, в те минуты, когда я видела тебя, меня переполняли счастье, радость, тепло, давая надежды на что-то большее. Хочу признаться, я никогда никого так не любила как тебя. Конечно, сначала я пыталась закрывать на это глаза, но потом поняла, что закрыть глаза можно на то, что видишь, но не на то, что чувствуешь! Я люблю тебя Реджина Миллс и, думаю, что уже никогда не разлюблю. Я не устану повторять это себе каждый день, ведь мои чувства разрывают меня изнутри. Всё то время, что мы провели вместе, было незабываемым. Надеюсь, что настанет день, когда мы с тобой где-нибудь случайно встретимся. Посмотрим друг другу в глаза, а там все тот же блеск, все те же чувства, ничего не изменилось. Только лишь в душе будет светлая грусть, и мы как обычно расстанемся, но в этот раз я постараюсь сдержать слезы, не буду плакать, а просто улыбнусь. Улыбнусь ради тебя, чтобы у тебя на душе не было грусти, чтобы ты не расстраивалась. Как бы больно мне не было, я не перестаю благодарить судьбу, что она подарила мне тебя. Тебе желаю только счастья. Хочу чтобы у тебя все было хорошо, от этого и мне будет спокойнее. Хочу, чтобы ты наконец встретила свою настоящую любовь, коей не является твой жених, и была с ней счастлива. Хочу, чтобы ты никогда не испытала той боли, которую испытала я. Знай, ты ни в чем не виновата, и не смей себя винить. Просто так сложилось. Бывает. Запомни, ты навсегда в моём сердце. Я тебя чувствую. Я тебя люблю. Почерк был корявым. Было видно, что бумага пропитана горькими слезами любимого человека, которого Реджина потеряла. — Нет! — резко вскочила она с кровати, пытаясь не впадать в истерику, которая, медленно окутывала дрожащее тело. Перед глазами начало плыть, и ей пришлось сесть обратно на кровать. От подушек пахло Эммой, и Реджина не смогла не обнять её, рыдая навзрыд. — Я её потеряла, — винила она себя, увлажняя подушку слезами.