Она поверила в сказку

Зима внутри, в душе – февраль, В твоих глазах моя боль и моя печаль! Не уходи, я здесь одна! Только скажи, где весна, где моя весна? Tractor Bowling – Снег

Тсуна очнулась в больнице. В запястьях поселилась тупая боль, освещение и белизна стен палаты резали глаза, а голове стремительным калейдоскопом мелькнули картины случившегося: прощальное письмо, горячая ванна, бритва в руках, розовеющая пена на становящейся красной воде, Алауди, слезы… «Почему? – в голове возник только этот вопрос, - Почему он спас меня? Зачем ему это было нужно? И что он говорил о том, что вернет меня? Это правда?» В душе прочно поселились пустота и тоска. Лучше бы он позволил ей умереть… Разве она может вернуться домой…такой? Как сможет смотреть в глаза родителям? Она не может вернуться – все осталось в прошлом. Вся жизнь разделилась на «до» и «после» аукциона. Пути к «до» нет. Есть только постыдное и горькое «после», разделенное на «до» и «после» попытки самоубийства. - Ну ты и напугала нас, девочка, - раздался приятный женский голос. Повернув голову, Тсунаёши увидела сидящую рядом красивую женщину с золотистыми волосами и медового цвета глазами, одетую в изумрудно-зеленое платье. Почему-то она казалась смутно знакомой. Неужели… - Тетя Елена? – удивленно спросила Тсуна, вспомнив эту красивую женщину, на которую так хотела быть похожей в детстве, на что та лишь смеялась и говорила, что это уже так, раз они родственники. - Лен и без «тетя», помнишь? – улыбнулась Елена, осторожно обняв её, - Слава богу, ты нашлась. Мы все так переволновались, когда Алауди позвонил мне. - Значит, правда…, - прошептала Тсуна, обнимая её в ответ, - Но почему он не сказал мне ничего? - Он уже собирался сказать тебе, когда нашел тебя без сознания в ванной с этим, - Елена коснулась бинтов на запястье, - Он не мог сказать тебе раньше, не зная, получится ли у него то, что он пытался сделать с первого твоего дня в их с Кёей доме. Потому что случившееся с тобой – это тот случай, когда ложная надежда может убить. Провал убил бы тебя, Тсуна. Я хорошо это знаю. - Откуда? - У нас же с тобой одна кровь. Ты уже была на грани, раз решилась на то, чтобы погубить не только себя ради свободы и гордости. Твоя смерть убила бы всех нас: твоих родителей, меня, Джотто, Алауди, Реборна… - И Реборна? - Он тоже искал тебя. Представь, каково ему было найти тебя мертвой, а не живой? Каково было бы всем нам, когда мы были уже в одном шаге от тебя? Тсуна лишь опустила голову, чувствуя, как от стыда горят щеки, а на глаза набегают слезы вины, боли и страха. Боже… Какую глупость она совершила! Казалось, что этот плен не только отрезал её от окружающего мира, но и от всех родственных связей, раз она пошла на этот шаг, забыв абсолютно обо всем. Видимо об этом сквозь ядовитое шипение голосов пыталась докричаться до нее душа, когда поняла, что разум и сердце бездействуют. Именно об этом хотела напомнить частица той, прежней, светлой Тсуны, сохранившаяся в душе, но сама Тсуна не слышала её. - Возможно, говорить с тобой об этом сейчас – жестоко, но так нужно, - продолжала Елена, - Просто помни о том, что дал тебе этот урок. Ты – не одна. Ты – часть семьи, а семья – это множество жизней, тесно связанных между собой. И потеря одной части для неё каждый раз словно маленькая смерть, от которой оправиться не так-то легко. Не каждое простое решение – верное. Не забывай обо всем этом, и мы не будем больше к этому возвращаться. Твоя мать знает только то, что ты нашлась – живая и здоровая. Не стоит её тревожить, верно? - Верно, - кивнула Савада, вытирая слезы, - Простите… - Мы понимаем, Бог простит, - ответила та, обнимая её, - Вот и хорошо. Плачь, девочка. Сейчас тебе это нужно. Это очищает, значит можно. Это потом Елена скажет Тсуне, что Кёя больше её не потревожит. Это потом она расскажет ей о том, какая её семья на самом деле. И уже в самую последнюю очередь расскажет о контракте, что её отец заключил с Реборном. Это все будет потом. А пока… Пока она будет обнимать пережившую слишком много для юной девушки племянницу, вспоминая о том, как много таит в себе её прошлое, связанное со становлением семьи Вонгола. Слава Богу, что Тсуна никогда не узнает, каково это – впервые убить человека. Неделю спустя Тсуна с замиранием сердца ждала, когда приедет Алауди. Сегодня он должен отвезти её домой. Домой… А будет ли это место её домом после случившегося? Хотя... Её искали, за неё боялись. Может, дом останется домом, и когда она переступит его порог, все постепенно вернется на круги своя? Ведь в родном тебе месте даже маленький камешек несет исцеление любой раны. Да, исцеление. Она окончательно исцелится, но вот «кругов своих» не будет. Той светлой девушки: мечтательной, наивной и невинной больше нет. Она умерла. Тсуна сама убила её, чтобы дать жизнь другой – родившейся в объятиях Кёи Хибари, согнувшейся до грани, но все же сумевшей вновь выпрямиться – спасибо тете. Елена навещала её каждый день, говоря, что Тсунаёши может задавать ей любые вопросы и рассказывать все. И Савада не видела смысла утаивать от неё что-либо, потому что на её вопрос об этом Елена лишь рассмеялась и заметила: «Вряд ли ты расскажешь мне что-то новое. Я тоже была девушкой и тоже в свое время стала женщиной». Что ж, возможно, именно это и нужно было Тсуне во время этих метаний. Может, разговор с опытной и зрелой женщиной помог бы ей все осознать и принять, смириться? Ведь для всего этого нужно знать причину, а Алауди вряд ли бы смог её назвать, спроси она его об этом. На такой вопрос дать ответ могла бы только женщина. Flashback - Лен, можно задать тебе один вопрос? - Конечно. Я вся внимание. Собравшись с силами, Тсуна все же задала мучивший её все время плена вопрос: - Скажи, разве возможно то, что женщина, не чувствуя к мужчине ничего, а если и чувствуя, то только ненависть, может реагировать на близость с ним в постели? Может получить удовольствие, не желая этого? Как могут прикосновения этого человека быть ей приятны? Я пыталась понять это, но только сильнее запуталась. Елена долго молчала, прежде чем ответить. Видимо, думала над тем, как проще и яснее объяснить все, а может даже искала подходящие слова. В конце концов, она глубоко вздохнула и начала рассказ: - Это сложно объяснить. Я не психолог, однако мой муж является таковым и я знаю лишь азы. Поэтому могу говорить исключительно с точки зрения женского опыта. Существует два вида изнасилования. Первое – это грубое. Когда мужчина силой заставляет тебя подчиниться своей воле. Мужчина берет свое против твоего согласия, желая получить это, не думая о тебе. Но изнасиловать можно и соблазнив. Это – второй вид. Он гораздо опаснее – приятная и располагающая обстановка, мужчина настойчив, но нежен, внимателен и даже чуток к твоему настроению, его малейшим переменам. В этом случае он добьется своего, хочешь ты того или нет, но добьется лаской, а не силой. В первую очередь ему нужно твое тело, но вместе с ним он хочет получить и твою душу, ведь позже он пожелает большего, чем просто тело, несмотря на то, что все твои чувства отвергают его. - Но почему? - Все дело в физиологии. Тело женщины очень восприимчиво и подобно музыкальному инструменту. Струнному. И поэтому оно откликается помимо воли, особенно при опытном прикосновении. Разум говорит «нет», а телом движут инстинкты, и оно твердит - «да». Видимо, такими нас создала природа. С этим бороться гораздо труднее. К тому же, он же считал тебя ученицей, да? - Да. - Порой ничто так не льстит мужскому самолюбию, как возможность самому обучить кого-то искусству любви. Говорят, в древности на Востоке были такие учителя, создававшие не просто наложниц, а истинных гурий рая. Но сейчас это искусство с его главными секретами утрачено, не оставив даже крох. Кёя не был твоим учителем – против воли никого не обучишь. Он лишь желал заглушить застарелую боль и одержать верх над перенесенным когда-то унижением. Он очень гордый. И человек сильных чувств. Нужно немало времени, чтобы он кого-то простил или что-то признал. Но причину, сделавшую его таким, он, боюсь, не простит наверно никогда. Хотя все может быть. Надеюсь, что эта история будет для него уроком, и он сделает соответствующие выводы. - Но что делать мне? – спросила Тсуна, растерянно глядя тете в глаза. Та лишь улыбнулась и ободряюще погладила по щеке: - Просто жить. Ты стала женщиной – молодой и бесспорно красивой, и теперь у тебя нет секретов о происходящем в постели. Хотя…, - тут в глазах Елены мелькнул лукавый огонек, - Один все же есть. - Какой? – Савада невольно подалась вперед. Женщина наклонилась к ней и понизила голос: - Нет ничего прекраснее, чем близость с человеком, с которым вас связывает чувство – сильное и глубокое настолько, что вы интуитивно знаете ваши фантазии. Ведь ты же ощущала, что что-то не так? - Да, но я считала, что это из-за того, что я кукла. Вещь. Игрушка на время. - Неверно! Ты – девушка. Но тот, кто сделал тебя женщиной, не любил тебя и не стремился к этому. Ни понять, ни полюбить, ни даже влюбить в себя. Ведь ему не было дела до твоей души. Она ему была не нужна. А в близости это имеет очень важную роль. «Прежде чем отдаваться телом, нужно связать брачными узами души» - так говорит одно древнее изречение об этом. Перед близостью физической должна быть близость духовная. Ты сама должна почувствовать желание быть с этим человеком. - Но как я узнаю все это? – Тсуна почувствовала, что еще сильнее растерялась, - Пойму, что это именно тот человек? - Поверь мне – поймешь, когда встретишься с ним взглядом, - ответила Елена и заговорщицки подмигнула, - Вот увидишь. Поверь, я тоже это проходила, - добавила она, показав обручальное кольцо. End of flashback Потом Тсуна много думала об этом разговоре, с одной стороны ответившем на её вопросы, но породившем новые. А полюбит ли её кто-нибудь теперь? Сможет ли полюбить она? После всего? Конечно, время лечит, но порой есть то, что до конца оно исцелить не в силах. Или…? «Человек, который любит, примет тебя любую, - попыталась развеять этот страх Елена, - С любым твоим прошлым. Он будет знать тебя настоящую, и ему будет важно то, что впереди. Любовь очищает». Стук в дверь отвлек девушку от размышлений. Бросив «Входите», Тсуна принялась проверять, все ли она взяла. В палату вошли Алауди и еще один человек, при взгляде на которого сердце Тсунаёши пропустило удар. Она хорошо помнила этот строгий черный костюм, расстегнутую у ворота рубашку и шляпу с оранжевой лентой. Реборн… Друг её отца, друг семьи, которого она считала их родственником. Что он подумает о ней? Или… Он все знает? - Надеюсь, Тсунаёши меня еще помнит? – с улыбкой спросил он. - Реборн! – Тсуна бросилась к нему, обнимая. - Рад видеть тебя, девочка, - мужчина по-родственному обнял девушку, - С нашей последней встречи ты стала настоящей красавицей, - заметил он, размыкая объятия, - Но предлагаю продолжить разговор в более подходящем месте. - С выздоровлением, - заметил Алауди, протянув Тсуне букет полевых цветов, - И возвращением. Я слышал, это твои любимые. - Спасибо, - приняв букет, Савада обняла мужчину, - За все, - тихо, чтобы слышал только он, добавила она. Алауди лишь неуловимо улыбнулся в ответ, обнимая её. Дорога домой прошла спокойно. Как оказалось, особняк семьи Вонгола находился за пределами города, в довольно живописном месте, окруженный вычурным высоким забором с резными воротами, за которыми большой старинный дом окружал ухоженный пышный сад. - Добро пожаловать домой, - сказал Алауди, когда девушка вышла из машины. Тсуне не верилось. Кто же её дядя, раз он может позволить себе такой дом? Раз ему подчиняется Алауди (это было смутное подозрение Тсуны, которое позже подтвердила Елена)? Раз её поиски перевернули вверх дном почти всю Европу? Какие тайны от неё скрывались всю её сознательную жизнь? Что ж, всему свое время, а потому пока не стоит задавать вопросов. Потом, когда она окончательно придет в себя. - Сегодня прекрасная погода, - заметил Реборн, - Алауди, почему бы вам с Тсуной не прогуляться по саду? Покажешь ей поместье, а я пока сообщу, что мы прибыли, а за обедом представим её всей семье. - Отличная идея. Поскольку Тсуна и так не находила себе места от волнения, чудом сохраняя внешнее спокойствие, то она не протестовала против таких распоряжений. Сад был великолепен. Прекрасно ухоженный, с усыпанными гравием дорожками, причудливо петляющим по нему, подстриженной травой и с деревьями, усыпанными начинающими созревать плодами. Тсуна смотрела на всю эту, уже казалось бы, забытую красоту, осторожно прикасаясь к шероховатой коре и ветвям, будто возвращая воспоминания. Надо же, за время своего «плена» она и не заметила, как лето начало уступать свои права осени. - Вот ты и дома, - заметил Алауди, глядя на погруженную в свои мысли девушку, радуясь, что она постепенно выходит из ощущения побывавшей в тюрьме, что нормально переносит прикосновения и может прикасаться сама. Несмотря на занятость, Алауди навещал её в больнице каждый день: они подолгу разговаривали, в хорошую погоду гуляли по территории больницы. На его рассказ Тсуна отреагировала спокойно, сказала, что не держит на Кёю зла, и судья ему лишь небо, а не она. - Дома…, - задумчиво повторила Тсуна, - Мой дом другой. И не здесь. Возможно, туда мне возврата нет. - Почему? – удивился Алауди, - Дом это не просто место, где ты родилась и выросла. Дом – это место, где тебе рады, где тебя любят и ждут, куда ты всегда можешь вернуться после победы или поражения. Это место – твой дом, Тсуна. Здесь твоя семья, и поверь – все это исцелит тебя гораздо быстрее, чем самая лучшая больница. Слушая Алауди, Савада чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ну вот, опять! Почему она никак не может успокоиться? Словно в ней что-то действительно сломалось. Или же…меняется? Внутренние перемены никогда не даются легко. - Ну-ну, - заметив слезы, Алауди стер влажные дорожки легким движением, - Нужно радоваться, а не плакать. Или…, - тут мужчина улыбнулся, - Мне повезло увидеть слезы счастья? Посмотрев в искрящиеся ободрением и смехом льдисто-голубые глаза, Тсунаёши невольно рассмеялась сквозь слезы. - Просто…, - попыталась ответить она, - Просто я почти собрала себя заново и…, - тут она порывисто обняла Алауди, - Спасибо вам. И хорошо, что она не видит грустной улыбки обнявшего её в ответ мужчины, и никогда не узнает, что тот любит её, но понимает, что она уже не будет принадлежать ему. Он отпускает её с единственным напутствием: - Будь счастлива, - мысленно продолжая «За меня», и с удивлением видя в карамельно-золотистых глазах грусть: - А разве это возможно? - Возможно все, - ответил Алауди, - Нужно просто верить. - Однажды я уже поверила в сказку – и оказалась у Кёи. Прежней, верящей Тсуны больше нет. - Да, но теперь есть другая Тсуна, у которой другая судьба. И счастье в ней иное. На это Тсуна уже не смогла ответить, да и ответить было нечего. Потому что она и подумать не могла, что холодный и равнодушный внешне Алауди окажется её ангелом-хранителем. И доверься она ему целиком, расскажи все свои страхи, то все сложилось бы иначе, и сейчас на её руках не было бы отметин. Впрочем, Елена устроила консультацию с первоклассным пластическим хирургом, и скоро от них не останется и следа. Внешне, а вот внутри? Внутри вновь разлилась горькая обида. Вот почему? Почему она досталась не ему? Ведь тогда все было бы иначе… Что ж, видимо, так было нужно. А жаль… Обратный путь прошел в молчании. Реборн проводил их в гостиную, где собралась вся семья. Радость, объятия, знакомство… Смущение и неловкость первой встречи, дружеское расположение. Глядя на Тсуну, Алауди радовался, что она не утратила ничего светлого, что в ней было, где-то в душе оставшись той девочкой, которая попала в руки его брата. А значит, у неё все впереди. Главное – что она живет и чувствует. И обязательно будет счастлива. - Ты ничего не хочешь мне сказать, Алауди? – раздался за спиной голос Джотто. - Да, босс, - что ж, как он и просил, Елена все объяснила брату. Теперь осталось объясниться самому Алауди. Вот только…, - Позвольте попрощаться с ней. - В этом нет нужды, - обернувшись, Алауди встретил понимающий взгляд, - Вы еще увидитесь. Алауди не стал ничего спрашивать, молча последовав за боссом. Он умел читать между строк и получил ответы на все свои вопросы. Уходя, он бросил короткий взгляд на Тсуну, подумав, что если она обернется, он признается в своих чувствах. Но она не обернулась. Что ж, значит ангел-хранитель… Много позже, обустроившись в своей комнате, Тсунаёши заметила в букете цветов прямоугольную карточку. Достав её, она увидела номер телефона и подпись: «Если будет нужна помощь – я рядом. А.» Тсуна улыбнулась, пряча карточку в обложку записной книжки. Главное – что он рядом. Значит, так и должно было быть.