Его любовь была прекрасной.

Чонин — фарфоровая кукла, ляпает своими красками жизни тут и там, оставляет следы в людских сердцах и убегает в свой кукольный домик, заметает следы своими ручками кукольными и смехом громким заливается. Чонин — странный. Так скажет каждый его знакомый, учитель (особенно по биологии его невзлюбил), даже некоторые друзья и любимые, и ранее лелеяные родители. Яну все равно, конечно ведь. — Джисон, а ты веришь в любовь с первого взгляда? — Чонин замирает, в его глазах блеск, а на лице усмешка. Хан немного сконфуженно хмыкает, теряется, отводит взгляд, а затем с абсолютным счастьем шепчет тихое: «конечно». Это было еще тогда, в средней школе, когда Ян знал этого парнишу всего ничего, минут 5. Сейчас, конечно, все изменилось, Хан больше не теряется, на глупые вопросы Чонина отвечает редко, но метко, ранит — конечно, но Чонин ведь принимает друга таким… *** — Джисон, а вот если я тебе скажу, что встретил свою музу, в которую я по уши влюблен и хочу от нее детей, ну.ты поверишь в это? — Чонин своим смехом детским, как по накатанной заливается, сахарную пудру из волос вытряхивает и смачный кусок от пончика кофейного откусывает. — Неа! — Хан хмурится, и на секунду Яну даже кажется, что они вернулись во 2 класс средней школы, когда Джисон терялся от любых вопросов и отвечал робко очень, чтобы не дай бог единственного друга не обидеть. — У тебя, что ни день — новая муза. Разве я могу верить такой профурсетке как ты? — Чонин хмыкает и слегка кивает — чистая правда. Они в кофейне сидят еще час, может, потом Хан с криками и визгами в общежитие бежит, потому что оно закрывается прямо через полчаса и ему как бы еще нужно подготовиться к завтрашнему дню, и вообще, глупый Чонин-и почему не сказал, что уже поздно? Ян вздыхает. Думает, что пора бы уже наконец окунуться в свой такой давно любимый мир музыки и чудеснейшего джей рока, только вот прямо перед глазами появляется нечто, которое что-то спрашивает опешившего Чонина и легко дергает того за рукав его черной толстовки. -...знаете? — а? — Чонин откровенно пялится на человека напротив, и он готов поклясться, что прямо сейчас готов нарисовать миллион картин для этого обычного прохожего. — Я не местный, понимаете? Не знаю, где тут можно переночевать или типа того. Подскажите, молю! Все прохожие меня игнорируют, а вы единственный остановились. — Парень складывает руки в таком дурацком и клишированном жесте мольбы и строит щенячьи глазки, дабы услышать от Чонина хоть что-то. Он явно знает плюсы своей внешности и не раз этим пользовался. Ян уверен. — Напротив моей квартиры есть один пригородный мотель. Эм, он не очень дорогой, но туда на автобусе нужно будет добираться. — Чонин вообще-то еще знает о том вот новеньком отеле прямо в нескольких кварталах отсюда, но он, конечно, об этом парню не скажет, чтобы....ну, рассмотреть его поближе, но перед этим, конечно, напроситься провести к мотелю. Ян, что ни есть, отличный художник. Он чувствует, как его глаза загораются желанием при каждом соприкосновении с кисточкой и чистым холстом. Чонин рисует всякое: животных, природу, предметы, но больше всего он любил писать портреты людей. Брюнет берет совершенно разные образы из своей головы, но когда у него нет вдохновения, то на помощь приходят люди. Сначала Джисон, который долго и муторно упирался, пока все же не сдался и не сел на стульчик с недовольным лицом (так его Чонин тогда и нарисовал, между прочим), потом его сокурсники, которые на самом деле даже не догадывались, что один маленький юноша запоминает их лица лишь для того, чтобы завтра видеть их уже на холсте, а потом пошли незнакомцы, самых разных возрастов, наций, внешности и так далее по списку. Ян такие картины обязательно сжигает, чтобы не нарушать личное пространство человека, и чтобы люди, которые заходят в его квартиру не считали брюнета маньяком. Хан предлагал продавать картины, сделать на этом чудесный бизнес, только вот глупышка Ян Чонин всегда упирался и говорил, что все его картины — личное, и никакие жалкие людишки со стороны не должны видеть их и даже просто косвенно знать о них. Вот так гениальнейший план Хан Джисона и провалился. — Возле вашего дома, говорите? — в глазах парня появляется надежда на лучшее. — Вы сможете проводить меня? Я заплачу! — Шатен достает из кармана все свои сбережения и даже фантики от конфет, а затем протягивает все Яну. — Возьми, а? Чонин наблюдает. Ему думается, что парень уж слишком странно себя ведет для обычного заблудшего человека, но затем брюнет все же решает, что о таких серьезных вещах у незнакомого парня спрашивать не нужно. — Купишь мне кофе и никаких денег. Я провожу, но сначала кофе. — Чонин поднимает указательный палец вверх и слегка крутит им на уровне глаз собеседника. — Стоп. Как тебя хоть зовут, человек? — Хёнджин Хван Хёнджин. — Ян Чонин и только он. — Чонин машет рукой Хёнджину и, медленно развернувшись на 180 градусов, бежит к остановке. Новый друг решает, что лучше всего будет повторить за нерадивым ребенком и побежать следом, именно поэтому почти что в 00:00 ночи два парня, словно придурки, орут под окнами спящих семей и играют на перегонки, кто же быстрее добежит к той самой злосчастной остановке. Они знакомы всего ничего, но Ян Чонин уверен на все сто процентов лишь в том, что Хван Хёнджин обязательно станет его очередным разрисованным холстом. *** У Чонина всегда знакомства странно начинаются. К нему всегда липнут люди, которые такие же как он — странные, но зато до чертиков прекрасны. Яну нравится его такая вот особенность, ведь разве не чудно знать, что все твои знакомые будто собраны из разных миров и планет? Хёнджин смешной, а еще любит много говорить и в красках все показывать. Всего за каких-то мизерных полчаса, пока они ехали к дому Чонина он узнал, что Хёнджин —кореец, вот только всю свою жизнь прожил в стране мечте — Америке, именно этой особенностью места жительства поясняется странный акцент Хвана, ну и такая вот открытая и детская натура. Хёнджин — ребенок солнца, вот и все. Ян запоминает каждую деталь на его лице и даже несколько родинок на прекрасной коже, которая кажется бархатом — не иначе. — Я приехал в Сеул на учебу. Хочу поступить на факультет театральный, а потом податься в Голливуд! — Хван смеется с собственной шутки, чем вызывает улыбку у Чонина. — Ну, если серьезно, то я хочу в дорамы…хотя…. — Хёнджин затыкается и не продолжает, а Чонин согласно кивает. С лицом Хёнджина только в дорамы. Яну кажется, что Хёнджин лукавит, а если и это не так, то Яну действительно жаль его, ведь он так восторженно рассказывал о профессии актера — круто, да только блеска в глазах нет, того самого, который Чонин видит у Хана, когда тот показывает ему очередную главу его новой книги, который демонстрирует ему Сынмин, когда вручает в руки очередной эскиз его новой коллекции, которую непременно Ян похвалит, чем заслужит крепкие объятия Мина. Хёнджин потерялся, и Чонин это замечает лишь после того, как Хван затихает. — А я учусь на факультете современных искусств. — Чонин пожимает плечами и поглаживает коленки, которые замерзли от нахождения на улице, и только в автобусе им отлично становится. — Вау. На этом их диалог (на самом деле почти что монолог Хенджина) и заканчивается. Хван обращает внимание на свой вечно пиликающий телефон, и Ян готов уже выбросить его через окно, потому что вечные уведомления уже достали пикать. Чонин кидает безразличный взгляд на аппарат в руках его нового знакомого и видит, как у того подрагивают руки, и ему было бы интересно узнать, что же вызвало такое волнение, да только вот это не его дело. *** — Ну и я проводил его до мотеля, подписался на его инстаграм, да и разошлись по мирному. — как-то тихо для обычного себя вещает Чонин, пока Хан перемешивает трубочкой свой любимый молочный коктейль со вкусом банана. Ян затихает, чем привлекает внимание Джисона, и тот, наконец оторвавшись от своего занимательного дела, откидывается на спинку стульчика. — Судя по твоему рассказу, он невероятный красавчик и даже не пустышка. И вот сейчас, я так понимаю, ты хочешь мне сказать, что он — твоя новая жертва сталкерства? — Хан скрещивает руки на груди и неодобрительно качает головой. — Нет же, нет! — Чонин фырчит, отрицает, а затем сдавленно пищит, и его голова падает прямо на деревянный столик. Люди, которые сидели недалеко от двоих студентов слегка удивленно смотрят на них, а затем им становится как-то все равно, и они возвращаются к своим делам. У Ян Чонина есть одна странность (если кто-то еще не заметил, то их много, но по мнению самого главного эксперта в жизни Нини — Хан Джисона эта особенность самая яркая и самая неправильная) он любит наблюдать за людьми и соль не в этом (таким на самом деле промышляют многие, просто не замечают). Чонин любит делать это постоянно, каждый час, минуту, секунду. Он может даже иногда следовать за человеком, но это ни есть опасно, и у самого Яна нет никаких плохих намерений, да только остальных это не особо интересует, ну и не должно, собственно. — А если он поймет, что ты больной ублюдок и следишь за ним, чтобы нарисовать свою картину то, что ты ему скажешь? «Прости, Хван, я просто долбоеб и художник, вот люблю я наблюдать за людьми, потому что они в моей голове не есть самостоятельные существа, они мои маленькие куклы, которыми я всегда играюсь, а затем выбрасываю и нахожу новую» — Хан подливает масла в огонь, и на его лице расцветает улыбка, он давно не боится потерять друга, теперь уж Ян Чонин никуда от него не денется. — Ты вновь питаешься моими эмоциями, Хан. — Чонин натягивает на лицо ответную улыбку и указывает Хану на его синюю макушку. — чертенок ты. У Хан Джисона на самом деле особенностей не меньше. Хан называет Чонина кукловодом, да только сам не лучше ведь. Джи питается эмоциями людей, а затем их же выплескивает чернильной ручкой на пустой листок. Он любит давить на остальных, заставлять их беситься или плакать еще больше, заставлять смеяться громче или же кричать от боли. Хан Джисон — больной ублюдок и болен он эмоциями людей. — И как тебя только терпит Юин? — Чонин закусывает губу и берет в руки телефон, дабы проверить очередную глупую историю, закинутую в инстаграм Хваном. — Терпит, потому что нужно, вроде как, а если даже и не так, значит ей удобно быть со мной, как и мне с ней. — Не понимаю я ваших отношений. Быть парой - это ведь любить друг друга и доверять друг другу, а у вас ни первого, ни второго. Зачем только держитесь друг за друга, словно спасательный круг, тц. — На самом деле, Чонин прекрасно знает и понимает, просто пришло время его мести — заставить Хана немного побеситься, как делал это он много раз с Чонином. — Ты и сам прекрасно знаешь, зачем это делаю я, а вот ее мотивы мне вовсе непонятны. — Джи на провокацию не ведется и лишь пожимает плечами, а затем подсаживается ближе к Яну и теперь уже и сам просматривает истории того самого Хвана. *** Вечером Чонин напишет Хвану, спросит даже, как у того дела и как продвигается его учеба в новом университете. Ответ приходит далеко не сразу, Чонин уже успеет в душ сходить и даже попытаться приготовить не очень вкусную стряпню, а потом он слышит противный слуху писк и бежит в комнату, где одиноко валялся его телефон в милом чехле с зайчиками. Хёнджин написал огромное сообщение, где в ярких красках (это он очень любит, как уже понял Чонин) рассказал о прошедшем дне, а еще похвастался тем, что вот в первый же день он познакомился с одним очень хорошим Уджином, который с радостью его на целую неделю у себя дома приютил. Ян думает, что Хёнджин удивительно доверчивый и наивный человек, удивительно только как такого еще земля носит. По своей натуре Ян очень недоверчивый и закрытый, и если наблюдать за людьми он любил и лелеял, то вот общаться или даже дружить — нет и еще раз нет, поэтому ему, конечно, совсем не ясно, как Хван мог вот так сразу найти друзей. Джисон даже порой в шутку его называл социопатом, а позже он намекал на то, что в каждой шутке есть доля правды. Чонину было по душе сидеть дома и не выходить на улицу, просто капать краской на чистый лист и смотреть, как позже эта капля медленно застывает. Ян любил лежать и напевать глупые песни, любил драить в квартире каждый уголочек, а позже все вещи по новой разбрасывать и так по кругу, пока домой не вернется блудный сосед и не начнет упрекать Яна за вечный бардак в квартире. Соседа по квартире зовут Минхо. Он появляется в квартире от силы раза два за месяц, зато аренду вносит исправно вовремя и на все выпады Чонина в свою сторону даже не реагирует. Вот если бы Минхо просто переселился к своей девушке в квартиру, где он, собственно, и проводит все свое свободное время, то Чонин бы уже давно Хана из общежития к себе домой пересилил, но Ли даже не слушает Чона, а когда тот жалуется на него Хану, то тот лишь пожимает плечами мол: «ну, а что мне тебе сказать?». Минхо на самом деле неплохой и до появления в его жизни Мины, он просто обожал мангу, кошек и крекеры со вкусом сыра, а еще он частенько покупал Чонину дорогущие кисточки и благодарил Яна за то, что тот его терпит, а терпеть между прочим было что. Ли, как человек, у которого периодически рвет крышу, прекрасно понимал, что Чонину это не нравится. В обычное время Минхо был очень уютным и милым, он любил разговоры о детских игрушках, компьютерных играх и совершенно новенькой кофточке в их магазине напротив, правда вот, когда у него случаются приступы агрессии, он уж точно не милый и Чонина к стене прижимал достаточно реально, чтобы это казалось лишь игрой бурной фантазии Яна. С появлением Мины, в жизни Минхо приступы притупились, а Ли действительно расцвел. В его глазах были сердечки, и Ян был искренне рад за своего друга. Сегодня Минхо пришел слишком неожиданно для Яна, ведь обычно Ли появляется лишь к концу месяца и в самом начале, дабы аренду внести, но сейчас лишь 13 число, и Чон думает, что что-то в его графике реально пошло не так. — Привет. — вяло здоровается Минхо и падает на диван в гостиной прямо в одежде и обуви. С тех пор, как у Ли появилась Мина прошло уже полгода, бывалого блеска нет, но зато теперь в глазах читается отчетливое умиротворение и спокойствие, правда сейчас в них только потерянность. Куда подевалось вчерашнее спокойствие? — Привет. — бубнит Чонин и запихивает в рот очередную печеньку, быстренько отписывая ответ Хенджину (план Яна по завоеванию новых воспоминаний о чертах лица Хвана официально открыт). — Какими судьбами? — В гостиной слегка тускло и свет исходит лишь от ярко мигающего телевизора. На Чонине растянутая синяя футболка с какой-то дурацкой надписью на японском и такие же растянутые шорты с дыркой около бедра. Минхо хмурится и резко стягивает с себя пальто и конверсы, а затем усаживается около Чонина в позе лотоса. — Можешь связаться с тем своим тройничком хакеров? — Во-первых, Джено встречается с Джемином, а Ренджун просто их близкий друг. Во-вторых, они не хакеры, а программисты, и вообще. — Чонин хочет было продолжить, но резко обрывает недосказанную фразу и хмурится. — Стоп. Зачем это тебе Норенмины? — Моя Мина мне изменяет, я хочу узнать, кто этот мудак. — Минхо выпаливает все на одном дыхании и зарывается рукой в волосах, тяжко вздыхает, боль скопившаяся в груди сейчас грозится выйти наружу. Чонин тяжело вздыхает и кивает отстраненно. Он уверен, что просто так Минхо бы такие громкие слова не бросал на ветер, на то есть свои причины, и Яну об этих причинах знать не обязательно. Пока брюнет пытается набрать Джено, он рассматривает друга напротив. Бесспорно отрицать красоту и некую аристократичность во внешности Мина отрицать нельзя, бежевое пальто только придает той самой ранее упомянутой аристократичности, и Нини хмыкает. Ян давно уже лелеял идею написать портрет Минхо, да только он хотел это сделать тогда, когда увидит друга счастливым, чтобы передать абсолютно прекрасный блеск в глазах Ли, который появляется достаточно редко, чтобы Чонин мог его запомнить и передать на бумаге. — Алло, Джено-я? — На том конце провода радостно взвизгивают, когда слышат голос Чонина, и Ян слегка тушуется, а затем и сам радостно смеется, но через секунду сразу же затихает и серьезничает. — Ты бы мог мне помочь? — Сейчас заказов, конечно, много, но если это нужно тебе, то я спрошу у Джун-и, когда там они свободны с Джемином. А что тебя интересует? — Чонин слышит, как на том конце к Ли кто-то лезет, то ли обниматься или же пиздиться. Ян лишь тихо вздыхает на это и переводит взгляд на Минхо. — Помнишь Минхо? — Чонин секунд 10 ждет ответа, а когда слышит утвердительное угуканье, продолжает. — Ему нужна ваша помощь в одном щекотливом деле…- Ян закусывает губу. — Того красавчика не забыть. — на том конце провода ойкают, и Ян понимает, что сейчас один любвеобильный Джено получил подзатыльник от одного ревнивого Джемина. — Он, конечно, не красивее моего Джемина и Ренджуна. — Джено заливается смехом, а потом все же продолжает — Что за дело? Слушай, Чонин-и, если вы хотите взломать Пентагон, то я против. Минхо хмыкает на глупую шутку Джено и, резко поддавшись вперед, вырывает у шокированного Чонина телефон. Ли не отстраняется от Яна, и сейчас у Чонина просто острое желание провести ладонью по прекрасной шее и острым ключицам, которые так и норовят стать фетишем Чона. — Привет, Минхо на связи. Давай завтра встретимся и все обсудим? Эту тему действительно будет лучше раскрыть при личной встрече. — Окей, да. — Джено-я, слушай, а как тебе сразу с двумя? — Минхо ехидничает, и вот именно сейчас Чонин видит в нем Хана, который тоже промышляет таким. Ян шикает на Ли и хочет было забрать телефон, но Дже отвечает быстрее, чем Нин успевает осуществить задуманное. — Сложно, но очень и очень приятно. — Джено фыркает. — Завтра в любимом кафе Чонин-и после университета. Спросишь у него, когда у него занятия кончаются, у нас расписание такое же, как и у него. *** Утро начинается с того, что Ян, пытаясь заварить кофе, сжигает турку и, получив от Минхо несколько тумаков, ему приходится пить невкусный черный чай с кислым лимоном. Именно с того момента, он понимает, что день пройдет супер не круто. Мало того, что вышел из дому в кроссовках не по погоде, так еще и умудряется грохнуться прямо в лужу, благо хоть штаны черные и мокрое пятно от колена к бедру не особо видно. В итоге, к университету он добирается весь мокрый и злой. Хан лишь пожимает плечами и кривляет злую моську друга. К аудитории они идут немного медленнее, чем обычно, потому что философия то еще дерьмо, а если философию ведет Мун Тэиль, то прощайтесь с жизнью, ведь этот маленький говнюк, если прицепится, то уже не отцепится. Слава Богу, что все же Мун пропускает бедных Яна и Хана и не лезет к ним вообще никак, поэтому всю пару Чонин валяет дурака и вечно смешит этим Джисона, который прячет голову в рюкзак, где, пытаясь заснуть, только больше начинает смеяться со странных звуков издаваемых Чонином прямо над ухом (и как он только знает, где уши Джи в рюкзаке?). Рядом сидящие одногрупники тоже начинают умиляться -смеяться с Яна и теперь уже полгруппы точно не о философии думают. После пары приходит тяжкое осознание того, что конспект по философии все же нужен, правда вот только в его тетради лишь ветер гуляет, да цветочки на полях расцветают, поэтому, недолго думая, Ян со скоростью света бежит к старосте группы, дабы выпросить номер их местной заучки, у которой конспекты явно имеются. — Ну, Минхен-и, прошу! — Чонин тянет за рукав старосту, но тот лишь фыркает на это и выдергивает руку из плена красивых пальцев Яна. — Чонин, ты целую пару игрался и кидался в меня бумажными самолетика, а теперь просишь у меня помощи, хотя сам же и помешал мне записать конспекты? Теперь эти чертовы бумажки с писаниной Сохи нужны мне, а ты перебьешься! — Минхен хлопает в ладоши и за секунду буквально скрывается за дверью аудитории, в которой проходила пара. — Ну и подавись своими конспектами, Ли Марк! Дальше день проходит максимально скучно. Хан полностью уходит в учебу, и теперь даже на парах нечем развлечься, ведь внутренняя заучка Джисона велела ему сесть почти что около преподавателя, а ленивая сущность Яна сказала, что так не пойдет, и улетело тельце Чона в конец аудитории на весь день, где он удачно проспал, проигрался, поразглядывал всех, нарисовал птиц в тетрадке и даже выпил кофе. После трудного (только для Джисона, никак не для Чонина) и продуктивного (только для Хана, опять же) дня, ребята решают, что лучшим решением будет сегодня никуда не идти и отпустить друг друга на все четыре стороны. Ян думает, что удача явно на его стороне и врать другу не приходится. Просто тащить к Минхо Хана себе дороже, они друг друга съедят и даже не подавятся, поэтому, да. Кафе, в котором они договариваются встретиться совсем уж близко к универу Яна, поэтому, добираясь к нему, он не то, что не спешит, он скорее заставляет себя медленнее идти, дабы не придти первым и потом не бесится: «мол, пришел первым, опять всех ждать» и каково же его удивление, когда он видит слегка уставшего, но до чертиков уютного Ренджуна. Ян помнит, как выводил на бумаге его миниатюрные плечи, как позже сжигал эти прекрасные черты лица, были времена ведь. — Привет, а где Джено и Джемин? — Чонин садится около Хуана и слегка приобнимает за плечи, как бы здороваясь с другом. Хуан улыбается и говорит, что с минуты на минуту, ребята уже будут здесь, а пока ему все же интересно узнать, что за такая помощь нужна их Чонин-и. Ян хмыкает, говорит, что помогать будет Минхо и, при упоминании его имени, Рен слегка хмурится, а затем кивает. *** — Я просто хочу узнать с кем все это время она встречалась и переписывалась, мне нужен адрес этого пид...ганд…человека. — Ли сжимает кулаки, чем привлекает внимание слегка застывшего и ушедшего в себя Яна. Джено перегибается через круглый столик и совершенно бесстыдно касается плеч Мина, дабы подбодрить (хотя кто его знает, этого любвеобильного Джено). — Джемин-а, не злись. — Дже даже не нужно смотреть в сторону своего возлюбленного, чтобы почувствовать его ярость, вау. Ренджун на это лишь хмыкает и прижимается к теплому боку На, чем вызывает умиление всех присутствующих не только за столиком, но и людей в радиусе одного километра. — Минхо-хен, вычислить адрес этого засранца на раз плюнуть, дай нам 10 минуточек и сможешь идти мстить этому пид...ганд...человеку. И действительно, через 10 минут Джено что-то быстренько записывает на маленьком клочке салфетки и вручает Мину. Тот сразу же передает Чонину, чтобы как бы тот проведал обстановку так сказать. Ян хмыкает и пробегается безразличным взглядом по кривому почерку Ли младшего, а через секунду его глаза округляются, а сердце начинает биться чаще. Это его адрес блять, это чертов адрес Хан Джисона.