Тьма не может существовать без света, как и свет без тьмы.
Бан Чан думает, что что-то пошло не так, когда видит в своей запертой изнутри квартире — Язык не поворачивается назвать это существо незнакомцем, потому что кудрявые волосы, крупные черты лица, широкие плечи и атлетическое телосложение ужасно знакомы парню. Черт возьми, он видит это в зеркале каждый день. — Привет, — здоровается существо, в точности повторяя голос Чана, — а я Кристофер. — Быть не может, — мотает тёмными кудряшками Чан. Что-то явно идёт не так. Возвращаясь из студии домой в пятом часу утра, он совсем не ожидал обнаружить свою точную копию в наглухо запертой квартире, так ещё и совершенно обнаженного. — Я все объясню! — обещает двойник. — О, да, чувак, тебе определённо есть, что объяснить, — бубнит Чан. — Я здесь за твоей душой. — О, прекрасно, а я вызываю полицию! — Лучше сразу звонить в дурку, — советует двойник. — Что, не в первый раз оттуда сбегаешь? — язвит Чан. — Мне-то она не грозит, — отмахивается существо, — а вот ты вполне можешь там оказаться, если сообщишь обо мне. — В смысле? — недоумевает парень. Двойник внезапно исчезает и в ту же секунду появляется за спиной человека. — Сядь в кресло и послушай меня, — шепчет Крис Чану на ухо, и вот тут хозяин квартиры по-настоящему шугается. — Твою мать! Что ты такое?! — Я демон. Твой личный демон, — отвечает двойник так, будто это очевидно. — И мне нужна твоя душа. — Ты просто псих! — неверяще шепчет Чан, отрицательно качая головой. Глаза демона вспыхивают, а все шторы в комнате внезапно задёргиваются, помещая её в полумрак. Бан испуганно падает в кресло, прижимаясь к нему как можно сильнее, готовый отбросить коньки в любую секунду. — Теперь ты мне веришь? Молчание, взгляд подозрительный. — Продай мне душу, — требует демон. Чан, конечно, перепуган до смерти, но душу отдавать раньше времени не собирается, даже если не безвозмездно. — Она мне нужна! — возражает Чан. Раз демону нужна его душа, человек может быть спокоен: нет смысла убивать его, ведь тогда Крис упустит его душу. Бан становится увереннее. — Не буду я её продавать! — Уверен? — вопросительно поднимает бровь. Когда страх отходит на второй план, в глаза бросаются детали, к примеру, у демона родинка над тазовой косточкой на правой стороне, а не на левой, как у Чанa. Подождите-ка, он не должен вообще её видеть. — Ради Бога, оденься! — воет человек. — Пф, — недовольно фырчит Крис, закатывая глаза, — не стану я ради чмыря небесного ничего делать! Чан бросает в демона пледом, что валялся на кресле. — Прикройся хотя бы! — Да что ты, — журит Крис, — письки своей не видел? Чан возмущён до глубины души, той самой, которую у него нагло пытаются выкупить. — Это не одно и то же! — злится Чан. — И вообще, хули ты выглядишь совсем как я? — Так твой же демон. Ну, это имеет смысл. Крис всё же решает прикрыться, со скучающим видом садится в кресло напротив. — Ну, чего ты, человек, там хочешь? — демон рассматривает свои***
Если приглядеться, Крис всё же отличается от Чана. Демон выглядит как зеркальная, в разы улучшенная копия: Ростом выше, плечи шире***
Если бы самых назойливых существ в мире награждали, то Крис получил бы приз на раз-два. Чан думает, что он ужасен, отвратителен и неимоверно раздражает. Особенно когда валяется на его кровати, в его комнате и в его любимой огромной белой майке, которая, к величайшему сожалению, как на демона сшита. О, поправочка, он ещё и сажает зарядку планшета Чана. Ол-килл, блять. — Чё ты так долго, я проголодался, — лениво тянет Крис, даже не смотря в сторону уставшего с работы человека. Наглая пепельноволосая морда — последнее, что хотелось бы видеть сонному и раздражённому Чану. Брюнет снимает очки, чтобы хоть как-то размыть чужую ухмылочку. — Хочешь жрать — готовь себе сам, — ворчит Бан, снимает часы, ставит около очков на прикроватной тумбочке. — Не умею, — ноет Крис, придвигаясь к краю кровати, чтобы для Чана появилось место. Мозг человека слишком устал, чтобы как-то этот жест воспринять. — Не мои проблемы, — безучастно тянет брюнет, садясь на кровать спиной к демону и стягивая с себя черную водолазку параллельно. — Да я же умру от голода! — Крис настолько возмущён, что откладывает планшет в сторону. — М-м-м, как от тебя легко избавиться, оказывается, — сонно растягивает звуки Чан, с закрытыми глазами снимает брюки с носками и ныряет под одеяло, не потрудившись натянуть пижаму. — Это жестоко, — продолжает ныть Крис, но не получает никакой реакции в ответ, лишь медленно вздымающуюся спину, — Чан? Бан Чан, ты меня слышишь? Брюнет только тихо сопит. Демон встаёт с кровати, обходит её, чтобы удостовериться: Бан заснул мёртвым сном. Его пухлые губки немного приоткрыты, лицо выражает святую безмятежность, грудь размеренно движется в такт глубокому дыханию. Крис видит его душу насквозь, особенно сейчас. Она красивая, чистая, настоящая такая, яркая. Такие редко встретишь, по-крайней мере Крис никогда таких не видел. Получить такую душу — значит в аду вечное уважение и почитание, повышение и прочие льготы, но демону отчего-то совсем не хочется её забирать. Может, ему просто кажется, что Чан этого не заслуживает, не заслуживает того, что будет с ним после. Но без его души демону обратно дороги нет, а в мире людей демону долго не продержаться. Отключая будильник в телефоне человека, демон думает о том, что если Чану и уготован тяжёлый путь, то пусть он хотя бы выспится перед этим. Сам Чан действительно высыпается. Удивительно даже, шторы задёрнуты, демон ночью не пинался и всё в шоколаде. Ну, до того момента, как счастливый, выспавшийся Чан надевает очки и снимает блокировку со смартфона. На часах одиннадцать утра, а это значит, что он должен был быть на работе ещё час назад! У него пять пропущенных от Чанбина, пятьдесят от Джисона, а ещё трезвонят в дверной звонок уже раз третий, назойливо. Чан слышит родной щелчок входной двери, приглушённые голоса, и понимает, что дверь открыл чёртов Крис, а демона, как его почти-точную-копию, никто видеть не должен. Чан срывается с постели прямо в коридор, напрочь забывая о том, что спать ложился в одних трусах. Как итог картина маслом: дарковый Чанбин и тронутый на всю голову Джисон стоят в дверях с офигелыми лицами, пока Крис (опять в его любимой футболке!) и с дурацким розовым фартуком со свинюшками, который Чану этот самый Джисон и подарил, невинно улыбается, в который раз разглядывая полуголого брюнета, испуганно застывшего на пороге спальни. — ЭТО НЕ ТО, О ЧЕМ ВЫ ПОДУМАЛИ! — паникует Чан и захлопывает дверь спальни, краснея, как толпа русских туристов в Дубаях. — Да мог бы просто предупредить, что ёбыря завёл, — орёт ему из другой комнаты Джисон. Голос у рэпера звонкий, слышится чётче некуда, — мы бы тебя отмазали. А то подумали уже, что ты снова заработался, забыл поесть и в обморок грохнулся, как в прошлый раз. — Он был слишком занят, чтобы вас предупреждать, — отзывается его фальшивый «ёбырь». И Чан уже представляет, как недовольно вытянулось лицо у Чанбина. Раньше Чана в неловкие ситуации ставил только Джисон, как только в его жизни появился Крис всё стало несколько хуже. Но самое ужасное то, что они встретились, и боже упаси, что может произойти. Брюнет с мыслями о мести натягивает дорогущую черную рубашку Криса, его же джинсы, которые валялись на полу и собравшись с духом выходит из комнаты. Объяснять придётся многое, а времени выдумать что-то стоящее катастрофически мало. Чанбин камнем застыл на диване, переваривает, видать, произошедшее, Джисон же активно расспрашивает Криса этим своим знаменитым: «А ты кто, вообще, такой?!». — Я Кристофер, его парень, приятно познакомиться, — спокойно отвечает демон, обманывая мастерски. — И давно вы вместе? — Джисон подозрительно оглядывает сероволосого, после чего замечает наконец Чана. — Да мы не… — отрицает Бан, но Крис его перебивает. — Около двух недель. Вы на него не обижайтесь. Чанни рассказывать не хотел, пока не убедится, что у нас всё серьёзно. Ложь из уст демона звучит слишком правдиво. Друзья Чана на это клюют. Смотрят в его сторону многозначительно, мол, серьёзный разговор впереди. Крис, как оказалось, мастерски наёбывал и самого Чана: всё он прекрасно умеет готовить, даже вполне себе вкусно. Он угощает их всех завтраком, потом они пьют чай, и только после того, как Джисон выслушивает длинную, придуманную на ходу биографию Криса, он успокаивается и велит Чану собираться. Работу никто не отменял. Они перемещаются в прихожую, одеваются и обуваются, и брюнет хочет уже с привычным оревуаром от Криса подальше свалить, но демон притягивает его к себе, обнимает крепко, носом нежно ведёт по тёмным кудряшкам и так же нежно целует в затылок. Чан в смятении инстинктивно обнимает в ответ, уши горят от этого внезапного акта любви, на публику, разумеется. — Хорошего дня, Чанни, — шепчет Крис в покрасневшее ушко парня и выпускает из объятий с мягкой улыбкой на пухлых губах. Чан выходит из подъезда в прострации, напрочь игнорируя джисоновские вопросы о члене Криса.***
Как оказывается позже, никто, кроме Чана, и не подозревает, что Крис его копия. Демон пытался этот феномен объяснить, но брюнет так до конца и не понял. А вообще, Крис тоже не очень любит, когда у него тырят вещи. У него вообще реакция странная была: как только Чан с работы вернулся, демон прижал парня к стене и стал ловко его раздевать. — Ты что делаешь?! — Бан тогда отпихнул наглого придурка, а тот в ответ наехал только: — Это моя рубашка, смертный, снимай давай! Крис вообще странный какой-то, спонтанный, стал таскаться к Чану на работу по-настроению, вечно им с Джисоном и Чанбином творить мешает. Хорошо хоть по ночам пинаться перестал, и на том спасибо. — Не сравнивай меня с собой, я… — читает свежесочиненый текст Джисон, запинаясь в конце. — А дальше в голову ничего не лезет. Джисон со вздохом опускается на поверхность рабочего стола, Чанбин игнорирует его существование и пишет что-то в своей тетради, Чан за музыкальной панелью пытается не сдохнуть от недосыпа, Крис преспокойно играет во что-то на планшете Чана, разлёгшись на единственном небольшом диване в их крохотной студии. — Не сравнивай меня с собой, я… — Сосу хуи наперебой, — мрачно отзывается Чанбин и бросает в Джисона ручку, — хватит думать вслух, мешаешь. Чан устало крутится в кресле. — Может, не сравнивай меня с собой, я интернэшинал плэйбой? — предлагает битмэйкер с тяжёлым вздохом. — Это он-то? — подаёт смешок Крис, не отрываясь от игры. — Сильно сомневаюсь. — Эй, я здесь вообще-то! — возмущается Джисон. — Чан, твой ёбырь меня обижает! В Джисона прилетает ещё одна ручка, адресат тот же. — Поставь себя на беззвучный, будь добр, — ворчит Чанбин. Ну началось. — Успокойтесь, — вздыхает Чан ещё громче. — Вот зафигачил бы, — как всегда игнорирует его демон, — не сравнивай меня с собой, да, я не ты, у меня стиль свой. А то ты совсем какой-то не тру. Джисон удивлённо распахивает глаза, Чанбин даже отрывает взгляд от тетради. Даже Чан, которого, казалось бы, ничем-то уже не удивишь, уставился на демона. — Ты тексты пишешь? — выгибает бровь Бан. — Стихи. Иногда. Не вечно же в клэш рубиться, — пожимает плечами Крис. — Ну-ка зачитай ещё чего-нибудь? — начинает допытываться до него Джисон. Демон старается игнорировать, но это же Джисон, с ним это прокатывает только разве что у Чанбина. — Октябрьский ветер. Я снова один. Остановка, фонарь, тишина. Октябрьский вечер, я все ещё верю — за осенью пойдёт весна. Чан замирает. Для демона строчки совсем какие-то людские, земные, чего не скажешь об интонации голоса, такой бархатистой, с хрипотцой, просто нереальной. Молодой продюсер в нём уже слышит, как круто этот голос будет сочетаться с его треками. — Как-то уныло, сопливо и по-бабски, — комментирует Чанбин и утыкается обратно в тетрадь. — Ой, да ну тебя, ворчун, — корчит рожу Джисон, — а мне вот нравится лиричный рэп. — Потому что ты баба. — Да завали хлебало. — О! Рифма! Запишите, пока не забыли, — вмешивается Чан, пока эти ненормальные не набросились друг на друга с кулаками. Чанбин показушно закатывает глаза, Джисон показывает язык. — А было бы круто создать трио, — снова думает вслух главный раздражитель Чанбина, — Я, Чанбин и Крис. Назывались бы как-нибудь круто, типа 3RACHA. Горячие, как острый соус, и игра слов. Ну круто-же? — Я не рэппер, я поэт, — отрезает Крис и отворачивается с планшетом к спинке дивана. По лицу Чанбина видно, что тот явно считает Джисона идиотом. Ну или влюблён в него. Чан плохо читает по лицам. Самое странное, что Джисон-таки уговаривает двух рэперов создать трио и, чёрт возьми, называет его этим дурацким соусом. И одному Чмырю Небесному известно, как этот Джисон уломал Чана для этого недо-трио-пере-соуса писать треки и продюсировать. Но факт есть факт. Студия, запись Криса, Чан напряжён больше нужного. — Детка, я готов, — говорит демон, поправляя наушники. Бан до сих пор не может привыкнуть к тому, как ласково его называет Крис, разумеется чтобы поддерживать статус фальшивого парня, но зачастую просто чтобы побесить человека. Уши Чана предательски краснеют. Бан включает трек и задерживает дыхание. Голос демона настолько чарующий, особенно после того, как Чанбин с Джисоном позанимались с ним, и теперь он может передать все свои эмоции, мастерски меняя тон или интонацию. Чана пробирает мурашками от бархатистого тембра и он думает, что может слушать это вечно. Только партия его заканчивается, демон с довольным видом выходит из кабинки, целует Чана в затылок, проходя мимо. Бан может успокоиться, пока записывает Джисона с Чанбином. Ровно до того момента, как Крис заходит обратно для записи адлибов. По-началу все идёт как обычно, Крис время от времени 'йоу’кает, 'брра’кает и издаёт прочие звуки. А потом он внезапно стонет, своим нереальным голосом, просто берёт и стонет. Чёрт, как же это горячо. У Чана на красивые голоса отдельный фетиш, и от стона таким голосом его пробрало дикими мурашками, от позвоночника вниз, прямиком к члену. Бан пугается своей реакции, решает, что у него недотрах просто, и забивает на произошедшее. Ой, вот не стоило.***
Чан не видит абсолютно ничего: на глазах плотная чёрная лента. Руки связаны за спиной, по ощущениям — нейлоновой верёвкой. Колени болят немного: поверхность пола жёсткая, грубая, а обнаженную кожу щекочет лёгкий холодок. Челюсть сводит от шарообразного кляпа во рту. Стыдно признаваться — возбуждает до чёртиков. — Хороший мальчик, — голос приятный, знакомый очень, проникает куда-то глубоко под кожу и оседает волной мурашек на позвоночнике. Внезапно, Чан чувствует что-то мягкое на плече. Текстура похожа на атлас, но если быть внимательнее, по его плечу будто скользят десятки гладких упругих волосков. Парень чувствовал такое только когда выбирал кисточки в подарок Хенджину. Сомнений нет — по плечу водят синтетической кистью. Чан расслабляется, акцентирует внимание на своих ощущениях, и чёрт, он понятия не имеет почему его так ведёт от щекочущих прикосновений кисти к своей шее. Синтетический ворс приятный, ласкающими движениями неизвестного скользит вниз по ключицам, очерчивает мышцы груди, дразняще задевает соски, заставляя Чана порывисто вздохнуть. Лишённый зрения и способности двигаться, он становится чувствительным, как один большой оголённый нерв, и даже от простых прикосновений в паху безбожно тянет и ноет. Кисточка ощущается ещё ниже, щекочет рёбра, от чего Чан дёргается; обводит твёрдые, напрягшиеся мышцы на животе. Мягкие прикосновения прекращаются также, как и начинались: внезапно. Чан протестующе ноет, хотя сквозь кляп получается глухо. — Что, хочешь ещё? — голос будто насмехается, от него по-прежнему пробирает до костей. Бан согласно мычит, чувствуя, как тёмные кудри на затылке умело оттягивают, заставляя прогнуться ещё сильнее, совсем уж пошло, и Чан понятия не имеет, почему так кайфует с этого. Он снова ощущает синтетический ворс, уже на загривке, тот скользит вниз по позвоночнику, щекочет поясничные ямочки и копчик. Этого хватает, чтобы твёрдый, налившийся кровью член упирался в живот. Это даже не смешно, но вот он Чан, и колом у него стоит от всей этой извращенной несусветицы. Мысль о том, что это дохера странно улетучивается, как только он чувствует кисточку на шее. Чан тянется за чужими ласками, совсем как кот, а потом на пухлых губах, обтянутых вокруг кляпа буквой «о», появляются чужие холодные и нежные пальцы. — Какой-же ты невероятный, Чанни, — шепчет таинственный и слишком знакомый голос, совсем близко к лицу так, что брюнет может чувствовать чужое обжигающее дыхание на губах. Те самые длинные пальцы окольцовывают напряжённый член, ласкают лениво, но так умело, что Чан дрожит буквально от каждого движения по его плоти. Ему хочется застонать гортанно, чистым ля, как он умеет, но из-за кляпа получается приглушенный вой. Возможно, неизвестный считает это своей победой, пальцами второй руки вновь водит по пухлым губам, подбородку, шее. Неизвестный снова зарывается пальцами в волосы, оттягивает, а потом развязывает ленту. Чана затягивает в знакомый омут чёрных глаз напротив, в глубине которых горит адский огонь. Крис не должен появляться в его мокрых снах, но вот он тут, в обыкновенном чёрном свитере, такой горячий и неземной, что Чан просто не может ничего с собой поделать. Он так хочет демона прямо сейчас. Крис видит это в его глазах, читает его, словно раскрытую книгу, как и всегда, хмыкает тихо: — Что, хочешь меня? Дымка сна рассеивается, и Чан просыпается с каменным стояком. Да… Мощный у него недотрах, однако. Что-же, после всего, что произошло, Чан может точно быть уверен, что пора бы обратить внимание на свою странную реакцию на Криса.***
Иногда Чану очень хочется разведать о прошлой жизни демона. Кем он был в аду, и чем он там занимался, и как вообще там все устроено? Однажды вечером Чан решает его допросить. Не факт, конечно, что тот легко расколется, но брюнет вытащил из запасов бутылку отличного вина. Надеяться на то, что этот бессмертный опьянеет — всё равно, что надеяться на то, что Джисон когда-нибудь заткнётся, но задобрить Криса хорошим алкоголем попытаться можно. — А что будет, если я продам тебе душу? — как бы между прочим спрашивает Чан, наливая в бокал (пока) только себе. Крис скучающе развалившись в кресле с подозрительным прищуром оглядывает человека. — Ну, после смерти твоя душа перейдёт во владения ада, ты забудешь своё прошлое и станешь штатным демоном, — Чан подливает демону, пока тот рассказывает. — Так ты значит тоже продал свою душу, да? — аккуратно интересуется Чан. — Что? Пф! — Крис возмущённо пыхтит. — Я тебе не какой-то жалкий штатный демонишка, знаешь ли? Я, между прочим, пахал в адской канцелярии, пока эти тупые ленивые твари устраивали оргии в закоулках ада! Вот спалятся перед людьми, идиоты, работу свою выполнить не могут, а мне потом это их дерьмо разгребать и следы подчищать! Чан не понимает из всей этой гневной речи почти ничего и пытается снова. — А в чём вообще обязанности этих штатных демонов? — Людей на грехи подговаривать, нашёптывать гадости на ушко, искушать, — Крис всплескивает руками. — Легче лёгкого работа, а твари эти в край обленились! — А ты чем тогда занимался? — Чан приземляется в кресло напротив демона, и это напоминает ему их первую встречу. Разве что, сейчас Крис не светит своим достоинством на всю квартиру. — Адская канцелярия — это тебе не людишек гонять, вот что, — демон вздыхает, отпивая вина из бокала. — Я выискивал праведные души, а потом отправлял демонов их искушать. Ибо нефиг, у нас с каждым годом статистика приёма душ всё хуже и хуже. Так последние пятьдесят лет и работал. А до этого — по мелочи. Чан вопросительно приподнимает брови. — Сколько-же тебе лет, получается? — Бессмертные не ведут подсчёт, — отрезает Крис. — А ещё меня задротом называл! — стебётся Чан. — У меня хоть какие-то развлечения были, а ты пятьдесят лет подряд просто работал. И всё. — Развлечения в виде того малолетки? — подъёбывает демон в ответ. — Сомнительно. Чан вспыхивает. — Это было три года назад! — Хочешь забавный факт? — Крис вздыхает. — Если бы тот мальчик не был согласен, то это был бы единственный грех, записанный на твою душу. — Я что, настолько чист? — неверяще смотрит на него Бан. — Как первый снег. Кончики ушей Чана покрываются краской. Возможно, вино действует так на него. Почему-то слышать от демона о своей безгрешности весьма волнительно. — Да быть не может, — отмахивается Чан, — я матерюсь, пью, проклинаю соседей, не девственник уже и вообще гей. Это я-то чистый? — Чистый, — отстранённо кивает Крис. — Мат — не грех, это люди переиначили, как впрочем и гомосексуализм. Смею заметить, ты не злоупотребляешь ничем, а соседям ты ничего плохого не сделал и не хотел даже, хоть они тебя и раздражают. Ты трудолюбивый, честно зарабатываешь на жизнь, сексом занимаешься только с теми, к кому ты испытываешь чувства, — Крис отпивает вино, вальяжно закинув ногу на ногу и презрительно жмурясь. — Короче, ты отвратительно хороший человек. Поэтому я здесь. Чан… Польщён? Это сбивает его с толку, и он даже почти забывает суть диалога. Бан копирует позу Криса, отпивает немного и думает, не замечая давящую тишину. Демон как обычно его разглядывает, Чан знает это, привычно игнорирует. Бороться с чужим огнём на дне зрачков нет настроения. — Как ты вообще распознаешь праведные души? — задаёт интересующий вопрос. Крис бесцеремонно хватает бутылку с журнального столика, наливает себе ещё. — Это моя способность? — пожимает плечами демон, и Чан не может не обратить внимание — его плечи выглядят потрясно в этой свободной чёрной футболке. — Люди с чистой душой блестят изнутри, как сопли на солнце. — И почему меня никто не пытался меня искусить, раз я так заметен? — недоумевает Чан. От алкоголя голова начинает потихоньку кружится. — Пытались, — ворчит Крис. — Только ты не повёлся. Я знал, что с тобой это не сработает, и решил, что мне нужно забрать твою душу. — И почему же? Крис внезапно становится пугающе серьёзным, смотрит пристально в глаза, нет, в самую душу как будто заглядывает. У Чана внезапно мурашки по позвоночнику бегут. — Потому что в моих глазах, ты сияешь как Сириус. Мурашки теперь по всему телу. Почему-то фраза воспринимается совсем близко к сердцу. Крис вздыхает, прикрывает глаза и отпивает ещё. Ситуация не должна быть такой смущающей, но Чану почему-то волнительно от такого эстетично-домашнего Криса, который так серьёзно сравнивает его со звездой, ярче самого солнца. Это похоже на клише, сцену дурацкой гейской драмы для припизднутых яойщиц, пока: — В смысле, — спешит исправится демон, — для других демонов твоя душа светится также, как и остальные, так что. Моя судьба — твою душу забрать. Продашь, кстати? «Размечтался» — ворчит в мыслях Чан. — Мечтать не вредно, — неожиданно отвечает Крис. Чан никогда не был одним из тех людей, которые не контролировали свою речь. Как это вообще возможно сказать что-то в слух и не заметить этого? Вот и сейчас он был уверен, что не произносил «размечтался» вслух. — Ты можешь читать мои мысли?! — Иногда? — пожимает плечами демон. — Я и сам не в курсе как это происходит, но я думаю, что из-за того, что мне предназначено забрать твою душу, между нами есть некая… связь? И когда она очень хорошо ощущается, я могу слышать твои мысли, ну или… — Крис ухмыляется своей знаменитой ухмылочкой бэд-боя и игриво загибает бровь. — Сны. Чёрт. Только не это. Крис не должен был знать о том сне, никто о нём знать не должен был, это было временное помешательство по причине долгого отсутствия секса это не — — Один из них мне очень понравился, — продолжает издеваться пепельноволосый, — ты был таким беспомощным. Уши Чана краснеют в очередной раз, хотя так стыдно ему не было никогда. У него ком застыл в горле и он не может ничего сказать, просто отводит взгляд и краснеет, потому что заглядывая в тёмные глаза Криса, видишь эти опасные, но такие завораживающие огоньки. Он настолько горячий, что это пугает. — Хах, я сначала думал тебя соблазнить, а потом потребовать душу взамен на секс, — вдруг вспоминает демон. — Вы, люди, в порывах страсти на всё готовы, лишь бы получить желаемое. Но я-то считал что тебя только от худощавых малолеток вштыривает. Я не подходил по описанию, идею отбросил. А ты у нас оказывается та ещё тёмная лошадка в этом плане. Чан возмущённо шикает. — Слушай, я не контролирую свои сны, окей, это ничего не значит! — выпаливает брюнет, вскакивая с кресла. — Один раз мне приснилось, как меня переезжает асфальтоукладчик, и что?! Это не значит что я хочу этого. Это просто сон. Крис тоже поднимается, встаёт напротив Чана и прожигает этим своим демоническим взглядом. Оглядывает грудь, плечи, шею, линию челюсти, долго-долго смотрит на губы, облизывая при этом свои. — Чего это ты замолчал?! — раздражается человек. — Сказать нечего?! Демон же склоняет голову, смотрит как-то снисходительно, как на маленького ребёнка, для Чана разница в пару сантиметров между ними внезапно становится ощутимой, и он действительно чувствует себя маленьким около Криса. Тот медленно наклоняется к уху брюнета, дышит горячо и шепчет томно: — Ты выгибался так сладко Чанни, такой послушный мальчик, — у Бана снова мурашки вниз по позвоночнику от этого тембра. — Ты был великолепен, с той лентой на глазах, верёвкой, опутывающей твоё обнажённое тело, кляпом во рту. Такой горячий, возбужденный, ты весь дрожал от желания. Живое воплощение греха. Чан не может вымолвить ни слова, даже сдвинуться с места не может, заворожено слушает чужой ласковый шепот. — Посмотри на себя сейчас и признай, — продолжает Крис, — ты завёлся не на шутку, а я к тебе даже не прикасался. Хочется по самодовольному лицу напротив вмазать, только Бан не успевает: демон исчезает, а кулак описывает дугу в воздухе. — Ну и пошёл ты! — орёт в пустоту брюнет, обиженно плюхается обратно в кресло и решает прикончить бутылку самостоятельно.***
Тёплые капли воды разбиваются о светлую кожу, стеклянная стенка душевой кабины покрылась испариной, а Чан расслаблено стоит в самом её центре, наслаждаясь вечерним душем. Чан любит так делать, стоять под струями тёплой воды и наслаждаться звуком, ощущением, спокойствием. А ещё это были те самые минуты, когда Крис не доставал его. В последнее время он уже не пытается выкупить его душу. Может, сдался или ему понравилось творить с 3Racha. Он всё ещё называет себя поэтом, но Чан видит, как горят его глаза, когда тот слышит первые переливы музыки и битов так, будто пропускает сквозь себя каждую нотку. Есть в этом что-то такое притягательное, в том, какой он, Крис, настоящий ценитель хорошей музыки. Как ни странно, в Крисе есть много чего привлекательного. Наверное, демонам так положено выглядеть офигенно горячими и опасными, но Чан имеет ввиду немного другое. У Криса потрясающий голос. Как знаток, Чан может утверждать без всяких сомнений. Голос демона красивый, бархатистый и мелодичный настолько, что пробирает до самых костей. То, как он говорит, читает или, боже, поёт, звучит так великолепно, что у Чана коленки подрагивают. А ещё у него прекрасная улыбка. И брюнет имеет ввиду вовсе не фирменную демоническую ухмылочку***
После той сцены в душе Крис не появлялся неделю. Чан спрашивал у Джисона и Чанбина: те его тоже не видели, и Бан волнуется больше, чем следовало. Да, Крис, чёрт возьми, бессмертный, и у Чана на этой почве волнений не должно быть, но Крис не объявлялся уже слишком долго. Бан не должен так волноваться о демоне, но, опять-таки, есть множество вещей, связанных с Крисом, которые находятся под маркировкой «Чан не должен», и сам Чан эту маркировку успешно игнорирует. Бан ненавидит себя за это, но ему плохо без Криса. Эта неделя без демона была просто ужасной, Чан чувствовал себя опустошенным, как никогда. Чан чувствовал пустоту по утрам, когда никто не насмехался над его внешним видом, тонко скрывая комплимент. Чан чувствовал пустоту и днём, когда в студии никто не приставал к нему, пока он работал со своими дебильными подкатами и комментариями ни к месту. Чан чувствовал пустоту даже лёжа в собственной кровати, которая внезапно показалась ему слишком большой для него одного. И так семь долгих дней подряд. Ему не хватает Криса. Сильно не хватает. Это как лишиться чего-то очень важного, не подозревая даже, возможно ли это важное вернуть. От того, чем закончилась их последняя встреча на душе гадко. «Мне и не надо, Чанни». Что он имел ввиду? Почему он ушёл? Было ли это… Прощанием? С чувствами внутри тяжело справиться. Стены студии давят, диван непривычно пустует, планшет заряжен на девяносто семь процентов, и это именно то, как хреново Чану. На девяносто семь процентов. Почти завершенный трек трирачи и партия Криса в нём перетягивают три процента. От остальных девяносто семи хочется бежать. И он бежит на крышу агенства. Тут спокойно, красиво, воздух свежий-свежий и если приглядеться, то можно увидеть звезды. Раннее утро, солнце ещё не встало, ночные огни только-только погасают, а звёзды от этого ярче. Чан различает на всё ещё синем небосводе Сириус, слёзы наворачиваются на глаза. — Доброе утро, милый, — голос до боли родной и в то же время нереальный. Чан дёргается от неожиданности, смахивает влагу незаметно, оборачивается. Крис выглядит откровенно плохо, его кожа посерела и почти сливается с цветом его волос и он больше похож на хилого призрака, чем на опасного демона. Он слабо улыбается, еле держится на ногах и почти падает, когда Чан подхватывает его за предплечья. Кожа под рукавами черной футболки пугающе холодная. Бан заглядывает в глаза демона, ужасается, когда видит огонёк в глазах, совсем слабый, похожий больше на тлеющий уголь. — Что с тобой? — Чан усаживает Криса на холодную поверхность крыши. Тот прислоняется к стене, которая скрывает систему вытяжки. — Ты где был? Тот улыбается как-то совсем грустно. — У меня мало времени, но я должен рассказать тебе так много, — Крис холодными пальцами обвивает чановы запястья. — Пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. Демон впервые говорит настолько серьёзно, и Чану совсем не нравится эта ситуация. Предчувствие у него нехорошее. — Я не могу вернуться в ад без твоей души, ты это знаешь, — начинает пепельноволосый. — Но я также не могу долго оставаться в этом мире. Я не принадлежу ему. Он отторгает меня. Так что… — Крис закусывает губу. — Я пришёл попрощаться. Я… Исчезну, совсем скоро. Чан не может в это поверить. Крис всегда казался ему таким сильным и непобедимым, но прямо сейчас он прислоняется к стене, грустно улыбается и гладит слабо холодными пальцами костяшки на запястьях Чана. Нет, так не должно быть. Крис не должен исчезать. — Я продам тебе душу, — соглашается человек, цепляясь за холодные руки. — Да просто так отдам, забирай. — Я не могу, — вымученная улыбка. — Не могу так поступить с тобой. Ты не заслуживаешь этого. Ты можешь стать ангелом. Прекрасным, потрясающим ангелом, ты можешь нести добро в этот мир. Ад не заслуживает и крошки твоей души. — Что за бред ты несёшь?! — голос Чана дрожит от подступающих слёз. — Просто забери мою душу и дело с концами, ты будешь жить! — Но это загубит твою жизнь и всё, что будет после! — спорит демон. — У меня пять минут осталось, Чанни. Пожалуйста, просто выслушай, ты всё равно забудешь меня и всё, что со мной связанно ровно через пять минут. — У него в глазах тоже слёзы собираются, и Чану от этого разрыдаться ещё сильнее хочется. — Ты потрясающий. Самый хороший человек, которого я когда-либо встречал, Чан. Ты такой добрый, честный и бескорыстный, что я просто… Я не мог не влюбиться в тебя. Бан шокировано распахивает покрасневшие от слез глаза. Крис… Признался ему? За пять минут до собственного исчезновения? — Я знаю, я трус, — продолжает демон. — Я боялся того, что к тебе испытываю, потому что раньше такого не было никогда. Я демон, а демоны не умеют любить, но каждый раз, когда я смотрел на тебя, я думал о том, что ты слишком идеальный и не заслуживаешь всего того дерьма, что с тобой происходит. И ты заслуживаешь большего, чем какого-то демона из адской канцелярии. Поэтому я скрывал свои чувства. У Чана по щекам слёзы катятся и в сердце колет больно, Крис поднимает руки выше, гладит плечи брюнета. — Я вёл себя как равнодушное чмо, потому что боялся своей реакции на тебя, и пытался убедить себя в том, что это неправильно, — объясняет пепельноволосый. — Но потом… Потом Джисон с Чанбином появились слишком не вовремя, и мне пришлось придумать дурацкое объяснение той ситуации. Изображать твоего парня было так просто, и так приятно. Иногда мне даже казалось, что всё взаправду, но потом ты смотрел холодно и отстранённо. Это напоминало мне о том, что ты никогда не будешь моим. Я слишком отвратителен, слишком увяз в грехе. Я знал, что ты никогда не полюбишь меня, поэтому продолжал вести себя как скотина. Другого выхода не было. А потом тебе приснился тот сон. Ну почему, почему нельзя было просто рассказать об этом Чану раньше, тем более, что тот может слышать мысли человека? Зачем нужно было пропадать, а потом появляться спустя неделю и заявлять что тебе осталось всего пять минут? — Я думал, ты просто хочешь меня, — признается Крис. — Ты сам сказал, что это всего лишь сон, и он ничего не значит. И раз уж он ничего не значил для тебя, то я тоже решил не придавать этому значения. Какое-то время всё было хорошо. Ты же знаешь, я не могу контролировать нашу связь и в то время я почти не слышал твоих мыслей. Я знал, что у меня ещё есть время и хотел просто провести его с тобой, писать с тобой музыку готовить завтраки и… — Крис всхлипывает и смотрит вверх пытаясь сдержать слёзы. — Но через некоторое время я услышал тебя. Ты думал обо мне. Я был так счастлив, что без задней мысли помчался к тебе, но ты, черт возьми, принимал душ и выглядел так… Я не сдержался. Просто не смог. — демон все же сдаётся, стыдливо опускает голову, а по его щеке катится одинокая слеза. — Тогда ты посчитал что это была хитрость, уловка, но я бы никогда не опустился до такого. Не по отношению к тебе. Твоя реакция отрезвила меня. Я осознал это, ты никогда не сможешь доверять мне. Я демон. Так и должно быть. Поэтому я ушёл. Я не хотел больше использовать своё предназначение, не хотел надоедать тебе, как это было раньше. Я подумал, что поступаю эгоистично, позволяю себе слишком много и решил уйти. Мне оставалась всего неделя, я подумал, что смогу продержаться без тебя. Но я слабый, жалкий трус. Я так хотел увидеть тебя напоследок, быть искренним хоть один разочек. Прости, что так вышло. Прости, за то, что вёл себя как придурок. Прости за то, что врал тебе. Чан не может остановить поток слёз, ему хочется биться в истерике, кричать во все горло и бессмысленно махать кулаками: это не честно. Почему все сложилось именно так? Почему Чан обречён потерять свою любовь навсегда? Если через минуту Бан забудет его, то ему хотелось бы сделать столько за одну эту минуту. Сколько упущенного времени, сколько непонимания, ну почему они оба такие идиоты? У Чана осталось всего минута, слишком мало, чтобы выразить все свои чувства словами, так что он перемещает руку на шею демона и целует его. У Криса губы холодные и солёные от слёз, но он вкладывает в поцелуй последние силы, притягивает Чана ближе к себе. Бан седлает бедра демона, тычется беспорядочно в губы, кусается несдержанно. Крис позволяет себе пробраться ледяными пальцами под футболку брюнета, погладить нежно поясницу, пустить в ход язык. Крис думает, что ради этого мгновения стоило жить и пройти через все это. Чан определённо является его конечной станцией, последним вздохом. Ради Чана — оно того стоило. Они не различают течения времени, целуются с упоением, тонут в собственных чувствах друг к другу, в несдержанных прикосновениях. Они не замечают, как восходит солнце, как меркнет на его фоне Сириус, как просыпается город под ними. Проходит минута, две, но Крис всё ещё здесь, вполне осязаемый. Его кожа постепенно теплеет, приобретает здоровый цвет, а в глазах загорается огонёк. Не тот, опасный, пугающий и сверхъестественный, нет. Другой огонь, как в костре у пляжа в кругу лучших друзей или очаг в камине родительского дома. Этот огонь тёплый, родной и согревающий душу, дающий надежду и любовь. Чан отрывается, тонет в этих привычно чёрных глазах и замирает, осознавая, сколько времени прошло. Крис также ошеломленно застывает, оставляя руки там где и были — на чановых бёдрах. — Ты жив, — тихо шепчет Чан, не до конца осознавая значение своих слов. — Быть не может, — мотает головой Крис. — Ты, ты любишь меня. По-настоящему любишь. У Чана снова очаровательно загораются уши. Крис не может сдержать счастливой улыбки. — Ты любишь меня! — демон хватает Бана за щеки, стирает слёзы большими пальцами. — Я только поэтому и жив. Ты сделал невозможное! Ты полюбил демона, поделился душой, ты просто… — Крис снова приближает лицо Чана к своему, трется немного носом и переходит на шёпот. — Фантастический. Чан многого из этого не понимает, да ему и не важно. Главное — Крис здесь, он жив и улыбается счастливо. Остальное отходит на второй план. Бан утыкается носом в изгиб плеча пепельноволосого, обвивает его конечностями, совсем как коала и шепчет в кожу: — Ты так напугал меня, идиот, — Чан чувствует, как руки Криса успокаивающе гладят по спине и волосам. — Никогда так больше не делай. — Хорошо, Чанни. — Крис целует тёмный кудрявый затылок. — Я никогда больше не сделаю тебе больно. — Обещаешь? — Обещаю.Тьма не может существовать без света, как и свет без тьмы и если Чан сияет для Криса Сириусом, то демон готов быть для него космосом.