Вирус по имени Сэт

Спустившись в гостиную, я застаю слишком знакомую за последние пару вечеров картину: по телевизору показывают какую-то дешёвую мелодраму, а Сэт дремлет на диване, уже, разумеется, не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит на экране. Вздохнув, я выключаю оставшееся без зрителя устройство и оборачиваюсь к спящему другу. Незаметно мои мысли дрейфуют к слишком знакомым за последнее время темам сомнительного характера. К темам, за которые я, находясь в здравом рассудке, как минимум дал бы себе неслабый подзатыльник. Но, к сожалению, сейчас здравость моего ума оставляет желать лучшего. Скользя расфокусированным взглядом по Сэту, я со странной отстранённостью наблюдаю за формированием одной навязчивой мысли, которая чётко оформляется лишь тогда, когда мой взгляд задерживается на его лице. «Интересно, какие на вкус твои губы?» Я не сразу отдаю себе отчёт в том, до какой степени эта мысль неуместна и абсурдна, но когда это всё же происходит, мой мозг начинает бить истеричную тревогу. Я с трудом сдерживаю порыв побиться головой об стену. Кинув дёрганый взгляд на мирно посапывающего Сэта, я подрываюсь с места и вылетаю из комнаты, твёрдо намерившись поглядеть в глаза тому придурку, который вообще допустил существование такого бреда в моём разуме. Придурок обнаруживается совсем рядом: в зеркале ванной. Затуманившиеся какой-то одержимостью глаза, всклокоченные волосы – кажется, я раз или два без видимой причины нервно растрепал их – в общем, выгляжу я ужасно. Я опираюсь на раковину, бездумно уставившись на своё отражение, и пытаюсь понять, каким образом докатился до всего этого. Итак, я обвиняюсь в необъяснимой одержимости губами своего лучшего друга. Всякий раз, когда я смотрю, как Сэт говорит, смеётся – даже когда он, чёрт возьми, ест! – и особенно когда он наклоняется ко мне совсем близко, чтобы шепнуть какую-нибудь глупость, мне приходится приложить все мыслимые резервы воли, чтобы не податься ему навстречу и… Ну, я без понятия, что «и…». Что-то, блин, важное, наверно, раз мой идиотский организм так к этому стремится. Честно говоря, вначале я подозревал, что подцепил какой-то вирус. Необъяснимый, неизлечимый, и, к сожалению, не смертельный. Логичнее всего было бы спросить у родителей, они всё-таки врачи, но я… постеснялся. Как бы это выглядело, и что они бы обо мне подумали? «Привет, мам, привет, пап, не подскажете, что это за болезнь такая, когда без видимых причин хочется поцеловать лучшего друга?» Б-р-р-р. Забраковав этот вариант, я вовремя вспомнил про то, что живу в век информационных технологий. Конечно, гуглить симптомы болезни – самая страшная ошибка, которую только можно допустить, но у меня не оставалось другого выбора. С замиранием сердца я вбил в поисковик тревожащую меня проблему и открыл первый высветившийся форум… …и лучше бы это был вирус. Я не могу быть влюблён в Сэта, что бы там ни писали на этих дурацких форумах! Прошло несколько дней, но моя реакция всё равно остаётся такой же, когда я вспоминаю об этом. Не могу, правда же?.. Он, вроде как, мой лучший друг, не говоря уже о том, что парень. «Ага, конечно не можешь, – ехидно замечает внутренний голосок. – Именно поэтому ты так по-дружески пялишься на его губы. И столь же по-дружески думаешь, как неплохо бы эти губы поцеловать. Ты увяз, парень». Да заткнись ты! Я откручиваю кран на полную и яростно умываюсь, надеясь выполоскать эти бредни, все до единой. Но, естественно, холодная вода помогает не более, чем все мои попытки до этого. Кажется, самое время признать, что я действительно глубоко и бесповоротно увяз. Словно начало какой-то идиотской романтической истории, ей-богу. «Здравствуйте, меня зовут Курт Гиммлер, и это – история моей одержимости». Разойдётся многомиллионным тиражом, не сомневаюсь. Ноги сами собой вновь приводят меня в гостиную, где Сэт по-прежнему дремлет на диване, даже не подозревая, сколько мучительных мыслей терзает меня по его милости. Я бездумно делаю шаг к нему, потом, спохватившись, пытаюсь отступить, но понимаю, что тело меня не слушается. Второй шаг, третий… Словно во сне, я опускаюсь на колени рядом с диваном, вопреки вопящему в голове здравому смыслу. Лицо Сэта умиротворённое и расслабленное – редко когда выпадает шанс увидеть его таким. Впрочем, мой взгляд слишком быстро соскальзывает на его губы, слегка приоткрытые во сне. Манящие, привлекательные… чёрт-чёрт-чёрт! Да что со мной вообще происходит?! Впрочем, что бы это ни было, совсем скоро это не будет иметь никакого значения. Я с обречённостью смертельно больного осознаю, что вот-вот сделаю то, о чём впоследствии чертовски пожалею. За своими действиями я наблюдаю словно со стороны; будто не я сейчас, робко положив ладонь на предплечье Сэта, всматриваюсь в его лицо, лихорадочно взвешивая все «за» и «против». Будто не я, глубоко и надрывно вздохнув, стремительно наклоняюсь вперед и замираю в сантиметрах от его губ. Будто не я, вздрогнув от опалившего лицо дыхания Сэта, принимаю окончательное решение. Лишь коснувшись его губ своими, я более-менее возвращаюсь в реальность. Мягкие, тёплые, и на вкус – ну конечно! – слабо отдающие вишнёвой колой. Как я мог ожидать чего-либо еще, Сэт ведь обожает это пойло. Впрочем, сейчас все мысли о вредности этого напитка и о том, что я не раз это Сэту доказывал, отходят на второй план, вытесненные новизной ощущений. Я не сразу замечаю, как простой контакт губ переходит в полновесный поцелуй. А ещё слишком поздно понимаю, что глупо было и надеяться провернуть что-то подобное, не попавшись. Заворочавшись подо мной, Сэт сонно бормочет что-то неразборчивое, а его рука, приобняв за шею, притягивает меня ближе. Я панически дёргаюсь, пытаясь вывернуться, но своими неосторожными движениями бужу друга окончательно. Отпрянув, я меряю его ошалелым взглядом, Сэт непонимающе глядит в ответ, искра, буря, абсурдная ситуация. Сердце бешено стучится в груди. Что делать? Соврать? Сбежать? Как никогда мне захотелось иметь такую же рацию, как у Кловер. Щеки против воли начинают предательски гореть. Сэт продолжает пытливо изучать меня взглядом, пытаясь высмотреть нечто одному ему известное, а потом сонно и немного расстроенно спрашивает: – Ты же опять ненастоящий, да? Я сплю? Я недоумённо моргаю. – Что? Я вовсе не… – я вовремя прикусываю язык. В самом деле, уверять Сэта в том, что я не иллюзия, и только что действительно поцеловал его – не лучшая идея. Пусть лучше продолжает думать, что это сон… Секундочку. А какого вообще чёрта. Вы же не хотите сказать, что такие сны у него на постоянной основе случаются? Что-то тут определённо нечисто… Как там говорится: лучшая защита – это нападение? Вполне возможно. Если мне удастся быстро перевести разговор со своего прокола на такой же подозрительный прокол со стороны Сэта, может, я даже сумею избежать расспросов на тему того, почему это мне вздумалось его целовать. – О, я-то вполне реален, – злорадно тяну я. – А вот ваши подозрительные сны, мистер, дают мне полное право задержать вас для последующего допроса. На лице Сэта сменяется с десяток эмоций по мере того, как до него доходят мои слова. Но от того выражения, которое остаётся последним, мне становится немного не по себе. Это не испуг пойманного с поличным воришки, не чувство вины, а удовлетворённость нажравшегося сметаны кота – что, учитывая ситуацию, кажется совершенно неуместным. Сэт смотрит на меня с всезнающей хитринкой, а потом вкрадчиво мурлычет: – У меня такое подозрение, что и у вас, детектив, рыльце в пушку. Что бы там мне ни снилось, это сугубо моё дело, а вот вас поймали на горячем… – его рот растягивается в широченной ухмылке. – Что вы можете сказать в свою защиту? Ладно, это было предсказуемо. Сказать мне по-прежнему нечего. Как же неловко… – Мне нравятся твои губы! …какого растреклятого дьявола, мозг. Просто. Какого. Хрена. Нашёл что говорить, чёрт возьми! Спохватившись, я зажимаю рот ладонью и бросаю совершенно дикий взгляд на Сэта. Полагаю, глупо надеяться, что он не услышал мой ненормативно громкий выкрик?.. Конечно же, он всё услышал. А я-то думал, что ситуация не может стать постыднее… – Неоспоримый аргумент, – лёгкий кивок и хитрая усмешка. – Его почти достаточно, чтобы оправдать ваши сомнительные делишки, детектив. Почти. – Почти? – Да, есть кое-что, – Сэт выдерживает театральную паузу, – чем вы можете убедить меня закрыть глаза на ваши прегрешения. – И что же это? – Я уже мало что понимаю. Это всё какая-то игра? Разве он не должен сейчас злиться? В глазах Сэта вспыхивает задорное пламя, и он переходит на хриплый, проникновенный шепот, отбросив издевательское «вы»: – Поцелуй меня ещё раз. На этой фразе я окончательно теряю нить и без того абсурдного разговора. – В смыс… – и машинальные возражения застревают в горле, когда мой взгляд вновь приковывают манящие губы Сэта. Он… он действительно только что предложил это? Но тогда это значит… – Так, а теперь давай начистоту, – обескураженно фыркаю я, всё ещё пытаясь уложить все детали паззла в голове. – То есть, всё это время, пока я страдал этой странной зацикленностью на твоих губах, тебе снились сны сомнительного содержания с моим участием? Значит, я тебе нравлюсь? Я едва не добавляю «тоже». Не знаю, что меня остановило. Должно быть, мне до сих пор трудно смириться с фактом, что я могу чувствовать что-то по отношению к Сэту. – Ага, – просто отвечает он. – И мы оба, как два идиота, не имели ни малейшего понятия о взаимности симпатии, – обречённо вздыхаю я, признавая за собой своё тотальное поражение. – Ага, – кивает Сэт с глуповатой улыбкой. – Похоже на то. – Дебилизм, – выношу я вердикт с каменным выражением лица. – Просто полнейший дебилизм. – Пусть будет и так, – пожимает плечами Сэт. – Чувства – сложная штука. А теперь, когда мы наконец разобрались со всем этим, может ты всё-таки поцелуешь меня уже? Не получилось нормально распробовать в прошлый раз. Вот зараза, нормально распробовать у него не получилось, оказывается! Как он вообще ухитряется говорить об этом всём, почти не краснея? На моих пламенеющих щеках уже яичницу жарить можно. Это нечестно… – Отличная идея, – шиплю я и легко пихаю Сэта в бок. – Подвинься. Тот с готовностью отодвигается к спинке дивана, и я заползаю на освободившееся место. Сэт выжидающе смотрит на меня с играющей на его губах лёгкой улыбкой. О, и кстати о птичках, ну, то есть, губах… поверить не могу, что я это делаю. Одно дело – украдкой урывать псевдо-поцелуй под воздействием какой-то непонятной чертовщины, и совершенно другое – готовиться сделать то же самое в относительно здравом рассудке и с разрешения самого Сэта. Всё это по-прежнему кажется сюрреалистичным сном. Впрочем, даже если это и сон… это не помешает мне получить от него максимальное удовлетворение. Хватит думать, Курт, действуй уже. Глубоко вздохнув, я зажмуриваюсь и ныряю вперёд. Этот раз выходит более энергичным, страстным. То, с каким запалом Сэт отвечает, стоит нашим губам соприкоснуться, застаёт меня врасплох; мне остается лишь цепляться за его плечи от накатывающих ощущений и надеяться, что я не свалюсь с дивана – это было бы унизительнейшим завершением и без того неловкого до безумия вечера. На моё счастье, с дивана никто не падает. Разве только Сэт по завершении поцелуя уж слишком лукаво ухмыляется. Я легонько ударяю его в плечо кулаком: – Теперь-то у тебя получилось распробовать, манипулятор? – Ну-у-у, спорный вопрос… – тянет он всё с той же коварной улыбкой, но, наткнувшись на мой угрожающий взгляд, быстро и сбивчиво поправляется: – Хотя, знаешь, кажется, меня всё устраивает, всё окей. Ха, испугался? Правильно, правильно, бойся меня, в гневе я страшен и ужасен. Повезло тебе, что в этот раз мне чертовски хочется подыграть, хех… – Вот только знаешь, – говорю я, наслаждаясь отразившимся в глазах Сэта опасением, – теперь, кажется, распробовать не получилось у меня… Опасение сменяется заговорщическим пониманием по мере того, как он обрабатывает мои слова. – Я знаю, что мне делать? – ухмыляясь, полуспрашивает-полуутверждает он, подняв бровь. Я лениво задумываюсь над вероятностью того, что мы говорим о разных вещах, прихожу к выводу, что она ничтожна, и отметаю все сомнения. – Ты знаешь, что тебе делать, – соглашаюсь я, тонко улыбаясь в ответ. «Даже если это и вирус, – мелькает в голове мысль перед тем, как наши губы смыкаются отнюдь не в последний раз за этот вечер, – я не против болеть им. Не против болеть Сэтом».