С усердием потерла глаза. Перед ними даже заплясали разноцветные пятна, но и они не избавили меня от странной картины.
Сощурилась в негодовании.
Какого…
— Ниля, что-то не так? — тонко подметил моё напряжение Маэль.
— Эм, братик, а что это за бабочки? — пальцем указала на сияющее облако над нашими головами.
Пронизанные голубым светом они метались из стороны в сторону, словно стайка испуганных пташек; тонкие крылышки создавали странный шорох, отдалённо похожий на шёпот, что само по себе было уже
ненормально; внешний вид каждой отличался в той или иной степени: у какой-то бабочки были крылья больше, но свет, исходящий из неё, был тусклее; у другой крылья могли быть совсем небольшими, но зато свет струился из неё мощными потоками. Их было много.
Слишком много, однако раньше я их не замечала.
— Ты их видишь? — удивление в фиалковых глазах напротив вызвало необъяснимый трепет. Неужели это настолько необычно?
— Ну да, а что?
Не успела я толком переварить информацию и сформулировать свой следующий вопрос, как будущий Архангел внезапно поднялся с места и потянул меня за собой.
— Маэль, что такое? — мне только и оставалось хлопать ресничками.
— Нам нужно к брату! — на полном серьёзе заявил пепельноволосый.
Э?
***
— Это правда, Нинэль? — обратился ко мне Людошиэль, и я отчего-то ощутила себя провинившейся перед ним в чём-то. Маэль рассказал ему всё сразу же, как только мы вошли.
— Д-да… — пальцами смяла край своего платья в неуверенности, гадая, почему же все так серьёзно относятся к тому,
что я вижу.
— Вот как, — из его уст это звучало какой-то обреченностью, и уголки моих глаз невольно защипало. — Прогуляемся в Саду?
Робко кивнула и вложила свои пальцы в чужую ладонь, позволяя ей увести меня. Ладонь Людошиэля, не скованная холодным металлом, была тёплая и большая, отчего в душе зарождалось спокойствие и умиротворение.
Ради меня он перестал носить доспехи, что не могло не льстить.
Сад встретил нас мягким теплом и бесконечным шёпотом бабочек. Вздохнула. Было в этом что-то мистически-завораживающее, но в то же время пугающее, непонятное,
сверхъестественное.
— Как долго ты их видишь? — умеренный тембр голоса Архангела вкупе с приятным ветерком, обдувающим лицо, навевали дремоту, но я быстро сморгнула её пушистыми ресницами.
— Около недели, — призналась, наблюдая, как одна из них села на кончик моего пальца. Она выглядела эфемерной и такой хрупкой, что даже дышать на неё было страшно. От неё исходило приятное тепло, медленной волной распространявшееся по коже от кончика пальца. Легонько подула на её крылышки, вынуждая ту взлететь.
— Почему сразу не сказала? — пожурил брат.
Он так мило переживает за меня.
— Не сразу обратила внимание, — пожала плечами. — Я не слишком хорошо знаю Сад и его составляющие, так что первое время отнеслась к их появлению нормально. Лишь потом я забеспокоилась, когда поняла, что Маэль их не видит.
Старший брат устроил меня под раскидистым дубом, пряча в тени от знойных лучей, и сам умостился рядом. Обняла собственные колени, взглядом уперевшись в задумчивый профиль обладателя Милости «Вспышки». Судя по морщинке между бровей, сейчас Людошиэль находился в стадии глубокого размышления, и мешать ему я не была намерена.
Любопытство в груди лениво провело когтями по рёбрам.
— Послушай меня внимательно, Нинэль, — спустя минуты молчания, подал голос брюнет. — То, что ты сейчас видишь, не что иное, как осколки душ.
— Осколки душ? — неуверенно переспросила. Мне же не послышалось?
— Ты ведь на занятиях уже затрагивала теорию о перерождении? — данные вопрос больше походил на утверждение.
— Да, эта теория о том, что существа с бессмертными душами, то есть люди, способны на перерождение, — в задумчивости приложила пальчик к губам. — Если не ошибаюсь, интервал между смертью объекта и его перерождением всегда разный и зависит от стремления души к новой жизни. Само же стремление формируется из желаний владельца: хотел человек жить или нет, желал ли он встретить своих любимых вновь, жалел ли о несодеянном. Каждая эмоция, даже незначительная, имеет прямое влияние на промежуток.
— Абсолютно верно, — поощрительно погладил меня по голове. Довольно зажмурилась. — На самом деле не только человеческие души способны перерождаться. Просто люди могут перерождаться бесконечное количество раз ввиду необычной структуры их души.
Покивала с умным видом, стараясь впитать как можно больше новой информации, любезно предоставленной старшим братом.
— Перерождение — это некий процесс обнуления, в результате которого от души объекта отделяется всё то, что связывало его с прошлым: все воспоминания, чувства, восприятия, даже внешность, — большая ладонь Людошиэля на моей макушке излучала тепло, от которого сопротивляться сонливости становилось всё сложнее. — Это и называется осколками душ.
— То есть то, что я вижу, — осколки душ, — это ничто иное, как утраченное прошлое тех, кто подвергся перерождению? — озадаченно свела брови к переносице.
— Верно, — подтвердил брюнет, скрыв половину своего лица за волосами. — Задача клана Богинь — оберегать осколки, как непосредственные фрагменты души, и следить за тем, чтобы ничто не помешало их слиянию.
— Слиянию? — вытянула ноги, откинувшись на жесткую кору. Удивительно, но наличие крыльев никак не мешало и не доставляло дискомфорта. — То есть объект может вспомнить прошлую жизнь?
— Это происходит довольно редко, — пожал плечами Архангел. — В основном толчком к пробуждению памяти является потрясение, когда душа объекта резонирует с осколком, и происходит их слияние.
— Но потрясение должно быть как-то связано с прошлой жизнью, не так ли? — уловила нотки удивления на лице брата и поспешила объясниться:
— Просто в жизни бывает множество разных потрясений, а как ты уже упоминал, пробуждение памяти — довольно редкое явление. Из этого следует, что с большей вероятностью потрясение должно быть как-то связано с прошлой жизнью перерожденного, что и подтолкнет к пробуждению памяти.
Неловко поёрзала от возникшей тишины.
— Ты стала такой умной, Нинэль, — чужие губы коснулись моего лба.
Э?
— Б-братец? — голос дрогнул.
— Я искренне горд тобой, моя маленькая сестренка, — не знаю почему, но сейчас лицо Людошиэля казалось мне невероятно красивым и таким
родным.
Странное чувство поселилось в груди, нежными лепестками щекоча рёбра. Хихикнула, протягивая руки навстречу солнцу. Стало так тепло-тепло, а щёки начинали болеть от широты улыбки.
— Братец Людошиэль, можно спросить? — в голове внезапно образовалась пустота, но она не помешала мне придумать
действительно важный вопрос.
— Что такое? — судя по приподнятой брови его слегка озадачили перемены в моём настроении: только что солнечно улыбалась, а сейчас настроилась на серьёзный разговор.
— Касательно теории душ, — от лёгкого волнения покрутила пальцы. — Может ли случится, что перерожденный будет помнить свою прошлую жизнь с самого начала?
В зависимости от ответа я смогу сделать хоть какие-то выводы.
— Любопытный вопрос, конечно, — по лицу Архангела мелкой рябью прошлась растерянность. — Подобные аномалии невозможны, Нинэль.
— Что? Но почему?! Я же… — от нахлынувших эмоций, липкой субстанцией застрявших в горле, едва не проболталась о своём случае.
— Пойми, после перерождения душа становится слабее, она теряет свою устойчивость, ведь от неё отделили часть, — неспешно начал объяснять брюнет, и голос его приобрёл нотки стали. — Если бы воспоминания вернулись к объекту сразу же после перерождения, душа бы не выдержала такой нагрузки. Любое существо с незащищенным сознанием лишилось бы рассудка от такого.
Опустила взгляд на свои руки.
Но я же сейчас в полном порядке! — хотелось сказать мне, но вместо этого с губ слетел вопрос:
— А что за существа с незащищенным разумом?
— Люди, а так же побочные расы.
Ту-дум.
Вот оно что.
Я же теперь
не человек.
Кусочки паззла собраны. Я не сошла с ума лишь благодаря святой силе, что струилась по моему телу мощными потоками. Я теперь богиня. Более развитое и защищенное существо.
В о т к а к.
— А почему ты спросила? — в чужом голосе сквозил неподдельный интерес. Видимо, такие вопросы ему ещё никто не задавал до меня.
Что же.
Приятно быть первой.
— Да так, — отмахнулась, исказив губы в сладкой улыбке, от которой свело зубы. — Просто стало интересно.
Осознание пришло незамедлительно.
***
— Леди Нинэль, может всё-таки не стоит? — робкий голосок Нины, под который я так любила засыпать, звучал перезвоном колокольчиков и ласкал слух.
— Ну-у уж не-ет, я сделаю это, кто бы что не говорил, — упрямо собирала книги в сумку. — Я уже больше года назад пробудила свою силу, научилась летать и использовать «Ковчег», а старший брат никак не соглашается меня отпускать в мир людей!
Возмущению моему не было предела. Я ночами не спала, изучая манускрипты и фолианты, чтобы опередить своих ровесников в изучении основ, но
чёртов Людошиэль упёрся своими доводами, что мне не хватает опыта, как баран в новые ворота, и не выпускает меня из комнаты уже вторую неделю.
У всякого терпения есть свой предел, и я своего достигла только что.
— Лорд Людошиэль лишь беспокоился о Вас, моя леди! — встала на защиту обладателя «Вспышки» Нина. — Вы ведь почти всю свою короткую жизнь провели в постели.
— Именно из-за этого я и хочу увидеть мир, в котором живу, — фыркнула, закинув в сумку парочку яблок. Карие глаза Нины наполнились слезами переживания.
Ну что за светлое существо?
Помимо Маэля, который воплощал собой всю невинность мира, Нина так же попадала под категорию богинь, которые не были чрезмерно высокомерными лишь потому, что они живут на Небе. Фе. Я уже больше полугода слышу на уроках истории штурмующие мозг лекции о неповторимости и всём великолепии Клана Богинь и Верховной Богини. От подобных речей становилось тошно, и каждый урок превращался в моральную пытку.
Уж что-что, а насиловать сознание богини умеют.
— Леди Нинэль, пожалуйста, не надо, — тонкие пальцы сомкнулись вокруг моего запястья тёплым кольцом, посылая свору приятных мурашек вверх по руке. — Вашему брату это не понравится.
Вздохнула.
— Нина, выслушай меня очень внимательно, — пальцами подхватила чужие и подрагивающие. — Я устала жить в четырех стенах, учиться и упражняться для самозащиты, зная, что где-то за пределами моей «клетки» распростерся целый мир. Тем более я же не ухожу навсегда, а всего на пару часиков.
На это моя горничная только сдавленно всхлипнула, скрывая выступившие слёзы за пушистыми ресницами.
— Пожалуйста, будьте осторожны, — довольно зажмурилась от поцелуя в лоб и залезла на подоконник.
Момент был весьма удачным, так как происходила смена караула.
— Обязательно! — улыбнулась ей и, сжав пальцами сумку крепче, спрыгнула вниз.
В ушах тут же засвистел ветер, выбивая из моей косы пряди волос, норовившие попасть в глаза и рот. Расправила крылья лишь тогда, когда преграда из облаков оказалась позади. Довольно улыбнулась полученному результату, но единственное, что я не учла, так это наличие другой небесной живности, витающей в небе. Осознала я это только в тот момент, когда получила толчок в бок. Из горла вырвался писк, граничащий с визгом, а координация моих движений оставляла желать лучшего, ибо перед глазами весь мир пошёл кругом.
Позволила себе смачно выругаться, только крепче вцепившись в сумку, словно она могла как-то помочь мне и смягчить падение. Внутренности сжались от предвкушения, пока мозг трезвонил в черепной коробке завывающей сиреной.
Интересно, после такого падения я хоть выживу?
Глаз нервно дернулся от такой мысли. Да я просто оптимист!
Однако вопреки моим ожиданиям посадка оказалась довольно мягкой. Сдавленно крякнув от дискомфорта, разлепила веки и встретилась взглядом с
чистейшими изумрудами, а лицо обдало чьим-то
горячим дыханием.
Потребовались секунды, чтобы сообразить, что я упала на кого-то.
По правилам банальной вежливости нужно встать и вымаливать прощения,
но эти изумруды словно гипнотизировали.
Боже, я готова сдаться в плен.
— Ты так и собираешься лежать на мне? — чуть хрипловатый голос вывел меня из транса, а щёки обдало невыносимым жаром.
Отскочила.
— Простите меня, пожалуйста! Я не специально! Меня просто внезапно сбили! — начала щебетать извинения, зажмурившись, чтобы снова не попасть в плен тех глаз. — Мне правда очень жаль!
— Тьма, какая шумная богиня, — от звучания тихого тембра, приправленного нотками раздражения, всё моё женское естество содрогнулось.
Где-то я уже слышала этот голос.
— Прошу прощения, — устыдилась собственного поведения, стараясь утихомирить разбушевавшееся сердце. Вот вам и тахикардия.
— Тебя не учили, что при разговоре нужно смотреть собеседнику в глаза? — насмешливый голос прозвучал непозволительно близко, пуская свору мурашек по позвоночнику вниз.
Да что же это такое?
Медленно и с опаской подняла взгляд, натыкаясь на широкую ухмылку и большие изумруды, в которых плясали бесы. В больший шок меня повергли вихры волос, будто сотканные из чистого золота.
Не может быть…
— Так уже значительно лучше, птенчик.
Разомкнула губы в немом вопросе, разглядывая стоящего передо мной юношу, рост которого был равен моему, с блондинистой шевелюрой и
умопомрачительными изумрудами вместо глаз.
Вы же явно шутите?
— Что-то не так? — ухмылка на детском лице создавала сильный контраст, но меня сейчас волновало не это.
— Ты…
Мелиодас?
