1/4 love. pt.2

Дженни никогда не думала, что можно неожиданно проснуться популярной, если ты уже достаточно знаменит — но ей нередко удавалось невозможное, так что жизнь решила не мелочиться и в этот раз. Собственно, Дженни не просыпалась и с удовольствием бы поспала еще неопределенное количество часов, нежась в любимой кровати родительского дома после новогодних гуляний — но менеджер, упорно продолжающий вызванивать её, очевидно, имел на её праздничное утро другие планы. Такие Дженни и не снились. После короткого, максимально информативного и безэмоционального диалога — совсем не похоже на её обычно приветливого менеджера — Дженни уяснила, что у нее есть полчаса на сборы — полные и основательные — время пролетает быстро вместе с вещами в чемодан и тихими оскорблениями в пустоту — она не успевает даже толком попрощаться с семьей, потому что никто не должен страдать ранним подъемом из-за её работы — тихо объясняет все маме и выскакивает за дверь с чемоданами и Кумой на руках. Когда её буквально сажают в машину до здания компании и велят выключить телефон, Дженни недоуменно поднимает брови — такого, кажется, не было даже во времена трейни, а ведь ограничений было на порядок больше — но стафф явно не в духе, и это чувствуется — Дженни покорно выключает гаджет, к которому так и не притронулась после разбудившего ее звонка — даже не написала сообщения девочкам, хотя они обещали списаться, как проснутся. В машине висит непривычная тишина — Дженни списывает часть общего настроения на то, что первое января для кого-то рабочий день, а не возможность провести время с семьей, но там же добавляет саркастическое замечание «мне ли не знать» и недовольно осматривает водителя, словно это он повинен во всех бедах этого утра. Онни из стаффа обещают присмотреть за Кумой, когда Дженни просят подняться на седьмой этаж — Ким удивляется в который раз за время бодрствования — не думала, что там бывает кто-то в восемь утра в первый день года. Поездка на лифте кажется ей бесконечной — нервозность растет прямо пропорционально количеству преодоленных этажей, потому что — какого черта? Дженни чувствует неладное, потирая вспотевшие ладошки о джинсы и мысленно напевает SOLO — это немного успокаивает и даже веселит — она вспоминает кавер от Джису и прыскает от смеха в пустоте лифта — со стороны наверняка выглядит глупо — Дженни думает, что не глупее чем Джису в тот момент, и смеется снова. Директор Ян начинает беседу издалека и с самым миловидным выражением лица — Дженни хочет закричать — ей не нужна подслащенная пилюля, ей нужны объяснения, почему она в кабинете главы компании утром первого января с запретом на использование телефона и прерванным выходным — после очередного извинения, на котором Дженни возвращается в реальность из пылающего негодованием внутреннего мира, её ставят перед фактом. «Несколько часов назад Диспатч опубликовал новость о том, что ты в отношениях с Каем из ЕХО» Дженни не хватает даже на уважительное окончание после короткого сдавленного «Что?» — хватает сил не добавить «блять» или что-то в этом духе — у неё вокруг все плывет из-за шока и накатывающих в глаза слез — скорее от неконтролируемой злости, чем от разочарования. — Это ложь. — после глубоко вдоха Дженни удается справиться с первой волной эмоций и проклинать новостной портал на чем свет стоит только в мыслях, почти незаметно — она знает, чем ей грозят такие новости — как исполнителю и как человеку. — Мы знаем. — два слова, и Дженни снова теряет почву под ногами и нить разговора — она не понимает ничего — внутри смешивается запоздало острое плохое предчувствие и злость — Дженни, возможно, начинает понимать где-то на обочине сознания, но она принимать не хочет. Её снова хватает лишь на сдавленное «что?» Директор пускается в объяснения про пиар, несомненную выгоду и перекрытие каких-то еще новостей — Дженни слушает, но не слышит — смотрит сквозь, вновь думая о некой жестокости индустрии. Она хочет просто упасть на кровать и молчать в объятиях своих девочек — эта мысль возвращает её в реальность, словно удар — голова вспыхивает болью до потемнения в глазах, но Дженни отгоняет её, потому что есть вопросы важнее. — Как долго? — Ким даже не ждет, пока директор закончит очередное пояснение — оправдание — нарушая в целом все понятия о вежливости — ей не до церемоний. Её использовали — у бытия «принцессы» YG тоже есть неприятные стороны — директор смотрит на неё чуть снисходительно, но без укора — Дженни видит его попытку сказать «я понимаю», но знает, что это, скорее всего, не так. — Как долго что? Дженни хочет спросить, как долго они придумывали этот план в компании агентства Кая и представителей самого грязного новостного портала Кореи — но все уже выглядит недостаточно правдоподобно, так что Дженни думает, что всего несколько часов — явно недостаточно, чтобы закрыть многие сюжетные дыры. — Как долго мы с ним будем «состоять в отношениях»? — Дженни рисует в воздухе кавычки и специально не использует слово «встречаться», потому что видеть Кая она не планирует. — Несколько месяцев, не больше. Вам ничего не придется делать. Просто молчите и все, никаких заявлений, никаких общих фото. — Месяц. — Дженни позволяет себе бескомпромиссный тон и взгляд из-подо лба — директор смотрит на нее несколько долгих секунд, прежде чем кивнуть. — Месяц. В Америку поедешь уже свободной — Дженни не в состоянии оценить шутку — боится стать свободной уже сегодня вечером. — Я попрошу сделать тебе чай, закажи менеджеру завтрак, уверен, ты не успела поесть. Через час приедут юрист и представители SM Entertainment и Диспатча, тебе нужно будет подписать кое-какие бумаги. — мужчина останавливается в дверном проеме и смотрит Дженни в глаза — Дженни знает, что он хочет сказать что-то вроде «спасибо», но знает и то, что он точно не скажет — она усмехается с интонациями «я же говорила», когда он выходит, оставляя её одну. Впрочем, ненадолго — менеджер приходит в ближайшие десять минут — Дженни не может сказать точнее, потому что телефон выключен, а часы она носить не привыкла — она улыбается воспоминанию о том, как её попытка в аксессуар увенчалась полнейшим провалом после заявлений Джису о том, что часы слишком громко тикают и мешают ей спать — на третью ночь старшая не выдержала и выставила Дженни из комнаты: «Или возвращайся без них, или не возвращайся вообще». Дженни хотела сунуться к Чеён и Лисе, но не стала нарушать идиллию, которая, судя по всему, царила в их комнате в ту ночь — покорно сняла часы, оставив их на кухне и вернулась к Джису, с тех пор ни разу не отягощая запястье. Дженни спускают на пятый, в комнату ожидания, возвращают ей Куму и обещают завтрак в самом скором времени, но не дают включить телефон — Дженни разрывается от невозможности позвонить хоть кому-то из девушек и самого настоящего страха — они наверняка уже видели новости — хотя бы Чеён, она ранняя пташка, а значит теперь её — их — может ждать что угодно. Дженни неохотно ковыряется в тарелке — кусок не лезет в горло, но Лиса бы точно не одобрила пустой желудок — Ким заставляет себя съесть хотя бы пол порции, запивая обещанным директором чаем — делегация явно задерживается, а это значит, что Дженни тут надолго. Обсуждение длится несколько часов — по ощущениям Дженни несколько гребанных вечностей — они раз за разом возвращаются к каким-то поправкам — Дженни просто хочет вернуться домой — она оговаривает только срок и никаких заявлений на официальных страницах — пускай будут цитаты представителей компаний, но «эксклюзивные», только для Навера или кто там за ними прибежит. Дженни просто хочет меньше проблем — она расписывается под согласием на запрет социальных сетей сроком на месяц, на запрет общения с прессой по этому вопросу и еще пару бумажек — внимательно смотрит, чтобы все расписались в графе срока действия — их с Каем расставание назначено на конец января с заранее обговоренными аргументами — не то, чтобы они реально пригодились Дженни — она даже не очень хочет знать, но все равно читает. «Они решили сконцентрироваться на карьере и фанатах» — стандартная фраза для стандартной ситуации — Дженни чувствует себя неуютно из-за настоящего и из-за того, что знает свое будущее в какой-то мере. По пути домой менеджер передает, что ему звонили — Джису была обеспокоена отсутствием Ким-младшей и просила информации, которую менеджер ей любезно предоставил — разумеется для Дженни, не в полном объеме. Вместо благодарности она просит прочитать статью Диспатча на чужом смартфоне, потому что включать свой уже просто не хочется — с первых слов её снова накрывает гнев на всех, кто вот так просто использовал её личную жизнь в своих личных целях. Это было — да и есть — хотя бы просто неправильно, что бы не говорил директор Ян про общее благо и реальную необходимость — необходимости спросить её скромного мнения не возникло ни у кого — Дженни молча возвращает телефон, так и не дочитав до конца, лишь оценив качественный фотошоп на размытых фото. Менеджер пытается завести беседу, но Дженни настолько не в духе, насколько это вообще возможно — в груди коктейлем смешиваются липкое чувство использованности, злость, полное безразличие к происходящему и, как зонтик на бокале, страх — она не знает, что ждет её дома — ждут ли ее дома вообще. Дженни думает, что совсем не прочь выпить какого-то коктейля, но она совершенно точно не может себе этого позволить. Дженни нервно возится с замком, спиной чувствуя взгляды менеджера на себе — дверь наконец поддается, и Дженни разворачивается в проходе — просит менеджера оставить её. Разговор перетекает в спокойную перепалку — Дженни невольно ловит себя на зависти звездам западной индустрии, чье слово по большей части закон для менеджеров, а не наоборот — после пяти минут аргументации и эмоций, Дженни уже готова просто войти и быстро закрыть дверь — прежде чем она решается на этот шаг, менеджер уступает — напоследок просит быть осторожной и напоминает про запрет на социальные сети. Дженни устало выдыхает. Общежитие встречает гулкой тишиной, от которой гудит голова и непрерывно болит в висках — Дженни не решается сделать больше одного шага внутрь — стоит еще какое-то время, отпустив Куму — Джису наверняка будет ругать её за то, что не помыла ему лапы — Дженни хочет, чтобы она отругала её, как всегда, как обычно — чтобы потом Дженни извиняюще целовала ее в мокрой от похода в ванну с псом футболке, а Лиса с Чеён хихикали и бросались комментариями — каждый раз разными. Но вокруг так тихо — в коридоре еще и темно, потому что Дженни не потрудилась включить свет — она подумала бы, что дома никого, только из шкафа торчат пуховики и пальто, а обувь стоит на месте — Дженни ставит-вешает свои, дополняя картину и делает глубокий вдох, заходя в квартиру. Она не хочет шуметь — не думает, что девочки спят, но все равно не хочет привлекать к себе внимания — шагает по-кошачьему тихо, про себя грустно усмехаясь тому, как за один день она оправдала свои прозвища от СМИ, от принцессы компании до девушки-кошки. Дженни замирает посреди гостиной — в дверном проеме напротив возникает Джису, а следом за ней Чеён и Лиса — Джису улыбается устало, но отдалено радостно, Чеён просто рассматривает ее, как впервые, а Лиса отводит глаза, лишь раз скользнув по Дженни ничего не выражающим взглядом. — Ты дома. — констатирует Джису с выдохом облегчения и шагает вперед — Лиса еще раз ловит взгляд Дженни — у старшей глаза начинают слезиться и подрагивать нижняя губа — Лиса молча качает головой и шагает назад, удаляясь в сторону комнат. Чеён застывает между двух потухших огней, смотря то Лисе вслед, то на Дженни, которая готова расплакаться прямо здесь и сейчас — на неё смотрит Джису и одними губами говорит идти за Лисой — «ты нужна ей» — Чеён кивает и уходит тоже, посылая Дженни извиняющуюся улыбку. Когда Чеён скрывается из зоны видимости, затуманенной подступающими слезами, Дженни дает себе волю — выплескивает эмоции на плече у Джису, прижимаясь ближе в объятиях, до чужой боли сдавливая руки — Ким-старшая осторожно устраивает их на диване, ни на секунду не ослабляя хватки — она не даст Дженни усомниться в том, что она ей рада. Дженни смешивает в слезах боль ситуации и благодарность Джису, которая сейчас здесь — думает о Лисе, которая даже не стала ждать объяснений, и ожидаемо заходится сильнее — Джису шепчет что-то на ухо, поглаживая по голове и успокаивающе целуя куда придется — Дженни нужно время и трезвая голова, чтобы все им объяснить, и она это понимает. — Джен, ты меня слышишь? — Джису не уверена в ответе, но все равно продолжает. — Мы не понимаем, что случилось, но кроме тебя нам этого никто не объяснит. Мы любим тебя и мы тебе верим, ты же знаешь? Мы тебя любим. Дженни повторяет это про себя как мантру — ей нужно еще несколько раундов борьбы с эмоциями у Джису в объятиях, а потом она все объяснит — сначала ей, потом Чеён, а потом и Лисе, даже если та не захочет её сейчас слушать — Дженни нечего скрывать, но есть, что рассказать. Она обязательно с этим справится.