***
Они заталкивают Каса в ближайший мужской туалет, чтобы по-быстрому причесать его и придать ему вид человека вменяемого и готового к выписке. Сэм стягивает с него плащ и начинает выбивать из плаща засохшую грязь и пыль об стену уборной, а Дин осматривает остальную одежду Каса. Брюки — темные и хорошо скрывают грязь. С рубашкой дело обстоит хуже, но Дин решает, что если застегнуть пиджак, то большую часть пятен удастся спрятать. Вскоре Дин уже суетится вокруг Кастиэля, как лакей, помогая ему надеть пиджак, подавая ремень и оборачивая вокруг его шеи полосатый синий галстук. Пока Кас заправляет рубашку, Дин обходит вокруг него, продевая ремень в петли на брюках, и потом, пока Кас поправляет ремень, Дин помогает ему завязать галстук. Тут происходит путаница: Дин пытается расположить галстук швом наружу — так, как Кас носил свой первый синий галстук много лет назад, — но Кас теперь, оказывается, хочет носить галстук правильно, швом внутрь, как его научила Клэр. Поначалу каждый не понимает, что пытается сделать другой: Кас переворачивает галстук одной стороной, Дин — другой; Кас переворачивает его снова, Дин переворачивает назад. Сэм закончил выбивать плащ и, перекинув его через руку, наблюдает за ними из угла уборной. Он с трудом сдерживает смех. — А, так ты теперь хочешь стандартно, — говорит Дин, наконец вспоминая, что Кас теперь носит галстук традиционным способом. — Я хочу как прилично, — поправляет его Кас, перекручивая галстук. — Ты хочешь как скучно, — говорит Дин, снова заворачивая один конец швом вверх. — Я хочу как положено, — возражает Кас, заворачивая его назад. — Ладно, ладно. Как положено, — сдается Дин. Он затягивает галстук под шеей у Каса «как положено». Но прежде чем Дин успевает убрать руки, Кас ослабляет узел. Дин снова его затягивает. Кас его ослабляет. — Ах, ты хочешь как не положено, — говорит Дин. — Я хочу как удобно, — отвечает Кас, насупив брови. — Вам бы в комедии играть, — комментирует Сэм. — Как Лорел и Харди. — Скорее уж как «Странная парочка», — улыбается Дин. — Или парочка из «В джазе только девушки», — вставляет Кас, пытаясь поучаствовать в разговоре. Дин и Сэм смотрят на него недоуменно. «В джазе только девушки» — это классический фильм, где мужчина, переодетый в женщину, случайно оказывается обручен с другим мужчиной… который вообще не переживает, узнав, что его невеста — мужского пола. — Это романтическая комедия 1959-го года, — объясняет Кас. — Там двое друзей притворяются женщинами, прячась от гангстера. И еще там играет актриса по имени Мэрилин Монро. Не знаю, слышали ли вы о такой? — Знаешь что, Кас? — улыбается Дин. — Что? — Хорошо, что ты снова с нами. Сэм тоже улыбается и, по счастью, не говорит ничего по поводу «В джазе только девушки». Он лишь передает Касу плащ, и тот надевает его, пока братья смотрят. Кас хмурится на себя в зеркало, поправляя плащ, и, когда замечает, что Сэм и Дин наблюдают за ним, поворачивается к ним вполоборота и немного выпрямляется, ожидая их вердикта. — Побриться ему придется потом, — говорит Сэм Дину. — Пригладь ему волосы чуть-чуть, и готово. Услышав это замечание, Кас неожиданно извлекает из внутреннего кармана пиджака расческу и начинает причесываться, внимательно глядя на себя в зеркало. Дину требуется несколько секунд, чтобы свыкнуться с новостью, что Кастиэль — ангел, солдат Господа, небесный воин и каратель демонов — носит при себе пластмассовую расческу за 99 центов. Видимо, это привычка, оставшаяся у него с тех времен, когда он был человеком. И тут Дин понимает, что представилась возможность исправить одну деталь, которая не дает ему покоя вот уже года два. — Не приглаживай их так к голове, — просит он, протягивая руку, чтобы преградить путь расческе и немного взъерошить Касу волосы. — Лучше, когда немного пушисто. Вот… так… — Дин возится с волосами Каса, пока не добивается нужной степени художественного беспорядка. — Что? Но так ведь неопрятно, — замечает Кас, насупившись в зеркало. Он пытается рассмотреть результат из-за руки Дина, держа расческу наготове. — Какой смысл их причесывать, если потом отчесываешь их обратно? Приличнее, когда причесано. — Когда причесано, скучнее, — протестует Дин. — Расчесывать волосы нужно — расческа их упорядочивает и дает отправную точку, но потом нужно их немного растрепать. Волосы Каса по-прежнему недостаточно растрепаны. Они не держат объем, так что Дин мочит руки под краном и серьезно принимается за работу, встав у Каса перед лицом и начиная укладывать его волосы обеими руками. — Ты же завязал галстук по своему усмотрению, так дай мне уложить волосы по-моему, — говорит он. — Чтоб все честно? Кас, похоже, сомневается. Однако он опускает расческу и неохотно подчиняется, вытянув шею, чтобы видеть зеркало за плечом Дина. Дин слегка увлажняет его волосы и скучивает их, вытягивая вверх, так что пряди склеиваются и стоят торчком спереди. — Но так было до того, как я узнал про расчески! — жалуется Кас. — Именно, — отвечает Дин, вспоминая, как однажды вечером, давным-давно, Кастиэль вошел в амбар со взъерошенными волосами и спецэффектами из ветра и искр. — Поверь мне, девчонкам понравится. — Девчонкам понравится? — неуверенно повторяет Кас, глядя в зеркало и крутя головой из стороны в сторону. На его лице написано сомнение. — Девчонкам… однозначно… такое… нравится, — уверяет Дин, укладывая отдельные пряди на лбу Каса. Он отступает на шаг и оценивает результат своей работы. — Главное, чтобы не выглядело так, будто ты слишком много времени уделяешь волосам. Тут тонкая грань. — Дин хочет сказать, что всегда втайне мечтал стать парикмахером, — комментирует Сэм. — Сейчас он расскажет тебе о прелестях укладочных средств. — Да пошел ты, — отзывается Дин — хотя на самом деле он время от времени наносит на волосы немного мусса, о чем Сэм, к сожалению, знает. (Но Сэм вообще пользуется девчачьим шампунем «для объема», а иногда одалживает у Дина и мусс, так что они квиты.) — Допустим, я хочу нормально выглядеть — это что, преступление? — Он поворачивается к Касу. — Я лишь говорю, что художественный беспорядок немаловажен. Для телок, — запоздало добавляет он. — Художественный… беспорядок… — повторяет Кас, украдкой бросая взгляд на волосы Дина, затем Сэма. — На Сэма не смотри, — советует Дин. — Он пижон. — Эй! — восклицает Сэм обиженно. — Мы оба знаем, кто из нас провел полчаса перед зеркалом, пытаясь заставить волосы торчать под, — Сэм изображает воздушные кавычки, — «хулиганским углом». — Ну ладно, мне было шестнадцать! — Ты занимался этим на прошлой неделе, Дин, — говорит Сэм, фыркнув. К несчастью, Сэм прав, поэтому Дин возводит глаза к потолку и оставляет эту тему. Вместо этого он собирается предложить всем идти искать врача. Но повернувшись к Касу, он обнаруживает, что Кас ощупывает волосы руками, глядя в зеркало, после чего мочит руки под краном, очевидно, пытаясь подражать действиям Дина. Обильно намочив руки, он принимается перебирать пряди в случайном порядке. Но воды оказывается слишком много, и она начинает стекать каплями по его волосам и даже по лицу. Сэм снова едва сдерживает смех, и Дин прикусывает губу, но Кас не сдается. Его волосы промокают насквозь, и слипшиеся пряди торчат во все стороны. (Удивительно, но он и так выглядит неплохо. Все лучше, чем с прической учителя математики, которая была у него до этого.) Кас ловит в зеркале взгляд Дина. — Так? — уточняет он. — Почти, — одобряет Дин. Сэм говорит: — Это уже-э... не художественный беспорядок, Кас. Это скорее прическа утопленника. В следующий раз не налегай на воду. — Но ему идет, — отмечает Дин. — Так что остановимся на этом. — Девчонкам понравится? — спрашивает Кас. Он снова смотрит на Дина в зеркало. — Девчонкам определенно понравится, — уверяет Дин. И снова Сэм прячет улыбку.***
Полчаса спустя они сидят в работающей допоздна закусочной. Их усадили за полукруглым столом на изогнутом сиденье с мягкой спинкой. Кас сидит посередине, а Дин и Сэм — по обеим сторонам от него. Дин заказал всем бургеры и картошку фри. Даже Сэм согласился (на сегодня — никакой полезной для здоровья гадости). Они все голодные, а Кас в особенности не может дождаться, когда принесут еду. Сэму даже приходится отговаривать его от затеи съесть ложку кетчупа из бутылки («Это не овощ, Кас, мне все равно, что говорит Клэр, его не едят без закуски. Кетчуп нужно класть на еду!») Дин разрешает себе немного расслабиться и праздно понаблюдать, как Сэм инструктирует Каса насчет кулинарных свойств кетчупа. На секунду Дин даже позволяет себе осторожно подумать: «Все действительно в порядке». Впервые тревожный голосок на краю его сознания замолкает. Это непривычное ощущение. Оно длится всего несколько секунд. Когда официантка приносит еду и расставляет перед ними бургеры, картошку, пиво для всех троих и молочные коктейли (Кас захотел и то и другое), Кас берется за бургер, а Сэм в качестве демонстрации выдавливает кетчуп на его порцию картошки, у Дина рождается новая тревога. Теперь он переживает о том, что очнется от этого сна. Потому что это ведь сон, правда? Они нашли Каса, Кас в порядке, все в порядке, ужасы закончились, и все разворачивается ровно так, как Дин себе представлял. Вплоть до бургеров. И в качестве бонуса можно даже похихикать над панковской прической Каса. Теперь его волосы высохли и смешно торчат во все стороны. «Только не просыпайся», — мысленно говорит себе Дин, когда они приступают к еде. Сэм перешел к рассказу об англичанке (в машине они уже кратко сообщили Касу о том, что случилось, но подробностей он еще не слышал). Кас снова начинает сетовать на свою неосторожность, на то, что позволил застать себя врасплох, после чего Сэм и Кас полминуты препираются о том, чья это вина в большей степени. Дин наблюдает за всем этим со стороны и в конце концов вынужден вмешаться со словами: — ВИНОВАТА БРИТАНСКАЯ БАБА. Никто из вас не виноват. Ешьте! Однако у Каса не закончились вопросы. Он поворачивается к Дину: — Дин, а ты-то что? Как же ты выжил? — Как и говорил в машине: Чак вынул у меня из груди бомбу. — Да, но как именно это произошло? — настаивает Кас. — Что он сказал? Дин рассказывает ему про дымовой исход Чака и Амары. (До рассказа про маму дело не доходит. Дин еще не до конца осмыслил происшедшее, чтобы об этом говорить.) Когда он описывает финальное выяснение отношений между Богом и его сестрой, Кас неторопливо кивает. — Вообще, это довольно логично, — комментирует он. — Должен сказать, глядя на их родственные отношения, я начал понимать, почему Рай получился таким, какой есть. Почему ангелы так себя ведут. — Он устало вздыхает и добавляет задумчиво: — Мы ведь братья — мы, ангелы, — но мы постоянно конфликтуем друг с другом. Воюем, заточаем друг друга в тюрьмы, корректируем друг друга… — тут Кас делает паузу, и Дин успевает подумать: «Корректируем — это значит пытаем?» — Может быть, когда Чак создавал ангелов, он думал об Амаре, — продолжает Кас. — Может быть, эхо их противоречий как-то… передалось нам. — Тебе хоть удалось поговорить с Чаком? — спрашивает Сэм. Кас снова умолкает, глядя на картошку фри. Он медленно выбирает один ломтик. Потом поднимает глаза. — Совсем чуть-чуть. Он был так болен, да и, честно говоря, я тоже не очень хорошо себя чувствовал после Люцифера. — Кас макает ломтик картошки в лужицу кетчупа, с сомнением смотрит на результат и добавляет: — Когда Люцифер покинул мою оболочку, я чувствовал сильное истощение — большее, чем хотел показывать. — Из-за того, как его вырвали наружу? — уточняет Дин. — Или из-за того, что он делал с тобой все это время? — спрашивает Сэм. Они с Касом на мгновение переглядываются. — И то и другое, наверное, — отвечает Кас, снова глядя на картошку. Он не добавляет подробностей, а лишь кладет в рот намазанный кетчупом ломтик. Похоже, картошка оказывается для Каса откровением. Он сосредоточенно жует, закрыв глаза, и потом, как только открывает глаза, немедленно берет еще несколько ломтиков, макает их в кетчуп и ест по очереди, с явным удовольствием. На каждом ломтике он зажмуривается. Дин смотрит на это с улыбкой: есть что-то очаровательное в том, как ангел смакует картошку фри. Сэм спрашивает, тоже улыбаясь: — Что, вкус богаче, чем просто молекулы? Кас перестает жевать и открывает глаза. Он кивает, глотая картошку: — Давно еда не была так хороша на вкус! Я прямо получаю удовольствие. — Потом добавляет серьезно: — Хотя, боюсь, это означает, что у меня действительно совсем не осталось ангельского могущества. — Ты полностью человек? — говорит Дин. Кас снова кивает. Потом возвращается к недоеденному бургеру и откусывает большой кусок. И снова он явно смакует пищу. Однако, съев еще кусок, он смотрит на бургер в руках с выражением некоторого беспокойства. — Полагаю, мне нужно решить, что делать дальше, — медленно произносит он. — А знаешь что? — говорит Сэм. — По-моему, ты можешь делать, что хочешь. — Что? — спрашивает Кас, непонимающе глядя на него. — В каком смысле? Дин кладет недоеденный бургер на тарелку, разворачивается к Касу и даже опирается локтем о спинку сиденья, чтобы смотреть прямо на него. Завладев его вниманием, Дин говорит: — Ну смотри. Тебе больше не надо следовать приказам Чака, так? Ты же не считаешь, что надо выполнять Божий план? Я знаю, ты уже давно от этого отрекся, но теперь это окончательно снято с повестки дня, верно? Кас решительно кивает. — Во-первых, Чака больше нет, — говорит он. — Полагаю, что и плана тоже нет. И кроме того… должен сказать, встреча с Чаком в каком-то смысле успокоила мою совесть. Он оказался таким… — Кас подбирает подходящее слово, жестикулируя бургером. — Несовершенным. Каким-то даже мелочным. Я больше не верю в то, чему нас, ангелов, когда-то учили: что Бог безгрешен, что каждое его деяние есть добро и у него есть совершенный план для всего. — Помолчав, Кас добавляет: — Мне вообще больше не кажется, что у него был хоть какой-то план. — Он снова откусывает бургер. Дин кивает. — Значит от этого ты свободен. И ты больше никем не одержим, так? Совсем-совсем? — Что? Нет. Конечно, нет, — отвечает Кас, серьезно глядя на Дина. — Нет, Люцифера точно больше нет. — И на тебе нет заклятья? — спрашивает Дин. Кас снова качает головой. — И никто не управляет твоим сознанием? — продолжает Дин. Кас начинает хмуриться. — Нет. — И у ангелов нет гражданской войны? — вставляет Сэм. — Насколько мне известно, нет. Уж надеюсь, что нет. — Кас переводит настороженный взгляд с одного брата на другого и опускает бургер на тарелку. — К чему вы ведете? — И память твоя при тебе? — спрашивает Дин. — Ты помнишь, кто ты такой? — Без сомнения, — отвечает Кас. Тут его подбородок приподнимается и на лице появляется тень улыбки — кажется, он догадался, к чему все эти вопросы. — Ну тогда, — говорит Дин, — что думаешь, Сэм? — Думаю, перед нами абсолютно свободный ангел, — утверждает Сэм. Кас смотрит на него. Дин, кивая, добавляет: — И мы тоже свободны, Кас. Ни войн, ни апокалипсиса, ни левиафанов… — ничего этого больше нет. Все закончилось. Никто не умирает, никто не одержим. Мы свободны. Кас смотрит на Дина так, будто пытается осознать сказанное. Дин широко улыбается и наклоняется вперед, чтобы подчеркнуть: — Кас, теперь не о чем беспокоиться, понимаешь? Все в порядке. Мы вольны делать что хотим. Наконец-то. От этих слов Кас впадает в глубокую задумчивость. Он снова глядит в свою тарелку, на картошку фри и лужицу кетчупа, рассматривая их, словно глубоко значимые религиозные артефакты. Сэм рассказывает: — Мы по пути сюда об этом думали, Кас. Мы наконец-то можем делать что хотим. Можем иметь проблемы, как у людей. Ипотеку взять. — Термитов завести, — вторит ему Дин. Сэм кивает. — Думаю, это и к тебе относится. — То есть у меня будут термиты? — спрашивает Кас, медленно поднимая взгляд на Сэма. — То есть ты можешь делать что хочешь, — отвечает Дин со смехом. — Ты ведь всегда был таким фанатом свободы воли. Но при этом до сего момента ты никогда не был по-настоящему свободен. — Кас бросает на него быстрый взгляд. Дин продолжает: — Только подумай. У тебя никогда еще не было возможности жить так, как ты хочешь, без того чтобы тобой руководила очередная надвигающаяся катастрофа. Но теперь… — Дин разводит руками, обводя взглядом тихий зал ресторана. — Теперь все в порядке. — Чего тебе на самом деле хочется? — спрашивает у Каса Сэм. Кас смотрит на братьев по очереди с неожиданной торжественностью во взгляде. Потом устремляет взгляд вдаль, и его лицо приобретает созерцательное выражение. — Мне надо подумать об этом, — произносит Кастиэль медленно. — К этому не сразу привыкаешь, — говорит Сэм. — Это я по личному опыту знаю.