***
На улице уже давно не светло. Яркие фонари придают волшебство. Украшенная ёлка, стоящая в нашем дворе, кажется особенно высокой. Сижу на снегу, делая снеговика. Все соседи вышли из своих домов и начали заниматься разными делами: кто-то чистит дорогу, кто-то чинит машину, а кто-то просто дышит свежим воздухом. Втыкаю морковку вместо носа, но понимаю, что получилось вообще некрасиво. Кулаком ломаю голову, чтобы сделать новую. Вдруг в мою спину летит ком. Оборачиваюсь и вижу Ингрид. Надуваю губы, еле-еле встаю на ноги, так как на мне надета огромная куртка и начинаю бежать на подругу. Валю её, тяжело дыша, — она недовольно визжит, толкает в бок, поднимается на ноги. — Холодно ведь! — Ты первая начала! — Я хотя бы на тебя не наваливалась! — топает ногой подруга. — Девочки, опять вы ссоритесь, — слышу голос мамы. — Пойдёмте пить горячий шоколад. — Я первая, — зло сверкаю глазами и бегу в дом. — Нет уж, — слышу голос позади себя, ускоряю шаг. — Нечестно! — показываю ей язык. — Дурочка! — Сама такая! — обиженно говорю, оборачиваясь к ней. Несколько шагов, и девочка находилась около меня. — Черепаха! — радостно кричит. — У нас вообще-то новые правила, — складываю руки на груди, — кто первый — тот проиграл, — остаюсь стоять на месте. — Ты тупица!
Улыбаюсь этому воспоминанию. Гаупсет — сложный человек, мы всегда ссорились из-за каждой мелочи. Сначала ходили за ручку в школе, и все нас считали сёстрами, потом обзывали друг друга, как настоящие враги. Пройдёт два дня — снова лучшие подружки. Зато осталось множество смешных моментов, фотографий, подарков. Лениво потягиваюсь, заправляю кровать и спускаюсь вниз. Ставлю чайник с водой на плиту, открываю холодильник. Теперь самый важный вопрос: что поесть? Обычно завтракать не хочется, но сейчас у меня странное ощущение, словно не ела несколько дней. Ставлю в микроволновку кашу, достаю чашку, завариваю зелёный чай. Пока еда греется, смотрю в окно. Дождя, к счастью, нет. Взяв ложку, сажусь за стол. Время позволяет не спешить, поэтому растягиваю удовольствие. Прошло около двух недель с последней вечеринки, а мне так стыдно за то, что я напилась до унитаза. Больше к алкоголю кое-кто не притрагивался. Больно прикусываю губу и хмурюсь. Вспоминаю моегоevamohn2
Хорошо.
Быстренько пью согревающий напиток, надеваю куртку потеплее и выхожу из дома, закрывая его. — Готова? — парень бросает сигарету куда-то в кусты. Лежала бы сейчас под одеялом. — А где твой мотоцикл? — игнорирую его вопрос, подходя к другому питбайку. Почти на таком же я каталась первый раз. — На моём ты бы не смогла показать своё умение, — хмыкает, — а этот, — проводит рукой по рулю, — легче и удобнее. Садись. — Куда мы поедем? — остаюсь стоять на месте. — На трассу. — Так, ладно, но... — замолкаю, облизывая сухие губы, — как мы поедем? Он же маленький. — Мун, — устало проговаривает и отдаёт шлем, — садись уже без вопросов, а. Заливаюсь пунцовой краской и хочу уже сесть позади Пенетратора, но тот хватает мой рукав: — Нет, детка, — ехидно улыбается, — садись впереди меня. — Что? Почему? — Садись, Мун, — морщу лоб и аккуратно сажусь. — Тебе не будет видна дорога из-за моей головы и шлема. — Заткнись, — шепчет на ухо, что-то делая с рулём, — пожалуйста, — прибавляет через несколько секунд и прижимается всем телом ко мне. Вздрагиваю, но не от холода. Выезжаем на проезжую часть. Представляю, как Крису неудобно: во-первых, сильный ветер; во-вторых, очень холодно, даже его капюшон от толстовки не поможет; в-третьих, неудобно, из-за чего он ещё сильнее прижимается ко мне. А может, это просиходит не из-за тесноты? Нет, бред какой-то. Проезжаем небольшой лес и заворачиваем в темноту. Включает фару. Проезжаем ещё несколько метров — оказываемся на огромной, специально подготовленной трассе. Слезаю с транспорта, снимая шлем. Оглядываюсь по сторонам — никого нет. Поворачиваюсь лицом к Крису, который пил из термоса что-то горячее. Указывает глазами, якобы согреться и мне, — отрицательно качаю головой, потому что холода я, на удивление, уже не чувствую. — Ну, давай, — прохрипел Кристофер, стоя на ногах. Внимательно смотрю на шатена и прикусываю губу. На нём была ярко-красная экипировка, которая служит защитой тела водителя при езде, авариях и падениях. Чёрт, у меня слабость к таким костюмам. — Утри мне нос, — подмигивает, снова смеясь надо мной. — Только без шлема, — отдаю ему в руки. Прикусив губу, сажусь на питбайк, — он находится на нейтральной передаче? — Му-у-ун, — хрипло тянет Шистад, отчего мурашки по коже пробегают, — ты даже такие слова знаешь. — Хватит, — закатываю глаза. Поднимаю рычажок на карбюраторе. Надеюсь, это облегчит запуск мотора пита. Затем перевожу кнопку в положение «старт», откидываю лапку кикстартера и начинаю плавно нажимать на неё. Плавно продавливаю сектор в фазе сжатия, пока не чувствую лёгкий толчок остановки. После чего с силой нажимаю на рычаг кикстартера, и мотор заводится. Оказывается, я многое не забыла. После переключения на первую передачу постепенно отпускаю сцепление, параллельно добавляя газ. Сначала еду очень медленно, но буквально через несколько минут газую вперёд. Свобода. Еду по прямой. Переключаю скорость, заезжая на небольшой трамплин. Наматываю несколько кругов и наконец-таки останавливаюсь около Пенетратора. — У меня получилось утереть тебе нос? — Я приятно удивлён, Мун, — подходит ко мне, — а теперь дай повыёбываться и мне, — начинаю смеяться, вставая на ноги. Проезжает несколько метров на заднем колесе, отчего у меня сердце сжимается. Опасно, но слишком прекрасно. Делает разные трюки, потом начинает навёрстывать круги вокруг меня. — Я приятно удивлена, Шистад, — повторяю его же слова, когда тот останавливается. — Садись ко мне. — Но... — Ну же, — хватает моё запястье, — покатай меня, — усмехается, а я прибавляю газ: сначала медленно едем по дороге, потом разгоняюсь и ощущаю руки, которые обхватывают мою талию. Спустя час мы сидим на лавочке. Мои ноги сильно трясутся от покатушек. Представляю, как чувствуют себя мотоспортсмены после каждой тренировки. Выброс адреналина, возникающий, например, при прыжке с парашютом, приносит человеку очень яркие эмоциональные ощущения, которые он запоминает на всю жизнь. Азартные игроки, гонщики, экстремальные путешественники, альпинисты — все эти люди многократно испытывают состояния, когда «закипает кровь», поэтому хотят повторить свой поступок вновь и вновь. С одной стороны, может показаться, что выброс адреналина в кровь — это хорошо, ведь человек начинает действовать и совершать активность, которую ранее не совершал. С другой стороны, при перевозбуждении давление поднимается выше своей нормы: для здоровья это очень плохо. — Ты раньше не занимался мотокроссом, — говорю я, натягивая на голову капюшон, который всё время соскакивал. — Примерно год назад подсел, — докуривает сигарету, — когда меня всё бесит — приезжаю сюда, чтобы снять раздражение. — Помогает? — Конечно, — делает глоток из термоса. — Выпей, — протягивает, — он ещё тёплый. Вдруг в моём кармане начинает вибрировать мобильник, достаю его и вижу забавную фотографию тёти. Прочищаю горло, принимая звонок: — Да? — Эва, — взволнованно произносит она, — я пришла домой, а тебя нет. Всё в порядке? — Да, Аделаида, всё хорошо, — пинаю камешек и замечаю, как Кристофер осматривает меня, словно увидел первый раз за сегодняшний день, — у тебя выходной или уже отпуск? — Отпуск, милая. — О, — изумляюсь, — наконец-то. — Я тоже рада, — хихикает женщина, — кстати, Николас звонил. — Зачем? Анализы ведь сданы. — Он пригласил меня на свидание, Эва. — наверняка женщина покраснела. — На свидание? — переспрашиваю её, а затем хмыкаю. — Ты, надеюсь, согласилась? — Конечно, — восклицает та, — он довольно милый. — Есть немного, — улыбаюсь, — ладно, скоро буду дома. — Жду, — коротко отвечает и кладёт трубку. Убираю телефон обратно. — Поехали? — парень садится, снова протягивает мне шлем. Надеваю на голову и сажусь впереди него. Проезжаем темноту, после чего оказываемся на проезжей части. Ночью мир людей замирает. Один за другим гаснут окна домов, пустеют улицы и дороги. Я готова сидеть под пледом днём, но, когда темнеет и город становится красивее, не выйти на улицу — настоящее преступление. Ночь загадочна, таинственна, необычна. Усеянное звездами небо манит взгляд. Всегда смотрю на него и становится спокойно на душе. Сразу задумываюсь о том, как прекрасен наш мир — ни конца, ни края он не имеет. Подобные мысли заводят меня в тупик, ведь так трудно представить себе нечто бесконечное, особенно тогда, когда погибли близкие люди.Транспорт ускоряется. Шистад прижимается. Сердце обрывается.
Едем по красивому мосту. Дыхания не хватает, будто я прыгаю с вертолёта.Сейчас мне хорошо. И, если честно, домой не хочется.
Заглушает мотор. Слезаю с питбайка, отдавая ему шлем. — Я хочу... — начинаю дрожать, — хочу извиниться за то, что я наговорила в тот раз. — Я тоже хочу извиниться, Мун, — быстро облизывает губы, — ты не дерьмовый человек, — внимательно смотрю в его глаза, — ты просто стерва. — Спасибо хоть за это, — усмехаюсь, потирая ладони, — в общем, пока. — Спокойной ночи, — натягивает защиту. — И да, — замолкает, а затем широко улыбается, — ты чертовски привлекательная на байке, — цокаю и разворачиваюсь к дому.Ты тоже, Шистад, тоже.