h a t e

***

      Протягиваю руку в сторону тумбы, чтобы нащупать мобильник, который должен лежать на ней. Открываю глаза и смотрю на время: 8:34. Зеваю, поворачиваясь на бок. Замираю на месте. Откуда он тут взялся, чёрт возьми? Вскакиваю, а потом вспоминаю, как этот парень припёрся ко мне ночью, нетрезвый и до боли в сердце наглый. Раздражённо вздыхаю. Встаю на ноги, достаю из шкафа джинсы, чёрную любимую футболку; прохожу в ванную комнату, закрывая за собой аккуратно дверь, так как кое-кто ещё спит, словно младенец. После душа спускаюсь вниз. Пока достаю из холодильника продукты для завтрака, набираю тёте, которая берёт трубку после нескольких секунд. — Доброе утро, милая. Прости за то, что сейчас не дома. — Ничего страшного. Как дела у вас? — Всё просто замечательно, — радостно шепчет женщина. — Сначала мы были в ресторане, а потом гуляли по парку. Недавно встали, сейчас кушаем. Ты ходила на вечеринку? — Нет, — морщу нос, — не хотелось выходить из своей комнаты. — Надеюсь, ты не заболела, — цокает она. — Жди меня: через часа два буду. — Хорошо, — кладу телефон на стол.       Режу свежие помидорки, колбасу и закидываю это в сковородку. Яйца мешаю в тарелке, добавляю туда несколько ломтиков сыра, затем кладу к другим ингредиентам. Разогреваю в микроволновке блины с шоколадом, мясом и чем-то ещё, завариваю чай, зная, что кофе Пенетратор терпеть не может. Выключаю плиту, наливаю в стакан холодной воды и беру в руки таблетку от головы. Поднимаюсь по лестнице. — Подъём, Шистад, — подхожу к нему и оттягиваю одеяло.       Тот начинает бубнить. Открываю шторы, давая свету проникнуть в комнату. Улыбаюсь, потому что за окном не было дождя. Значит, можно погулять по парку вместе с девочками. Конечно, дождливая погода меня успокаивает. Ведь так хорошо посидеть на подоконнике в тёплых носках, с чаем в руках или горячим шоколадом, почитать любимую книгу, посмотреть сериал, фильм, поговорить с друзьями по телефону, послушать музыку, потанцевать под Шакиру(прим. автора: обожаю её танцевальные песни), убраться, разобрать одежду, посмотреть детские фотографии. — Если ты не встанешь, то я вылью на тебя воду, Крис, — не люблю упрашивать людей сделать что-либо. — Встаю, — хрипло произносит шатен, после чего садится, потирая своё лицо. Выглядит так, словно вчера не пил и проснулся давным-давно. Представляю свою, простите, опухшую рожу после тусовки, с которой без алкоголя в желудке бы не ушла. — Держи, — протягиваю ему волшебную аспиринку от похмелья. — Можешь принять душ, полотенце лежит на стиральной машинке.       Накладываю в одну тарелку яичницу, а в другую — два блинчика. Закрываю на несколько секунд глаза. Всё-таки зря встала так рано, надо было поспать ещё часочек. Даже на еду не хочется смотреть. Беру в руки мобильник. Листаю ленту в Instagram, ставлю лайки на красивые фотографии, игнорируя рекламу, которой стало очень много. Просматриваю истории и вижу забавное видео одной знакомой девушки: щенок бегает по территории, тявкает, играется, встаёт на задние лапки, шевелит в разные стороны хвостиком. Вспоминаю, как в детстве дрессировала пса, но что-то пошло не так, и он укусил мою пухлую ножку. — Вкусно пахнет, — откладываю телефон, когда кареглазый садится за стол. — Неужели научилась готовить? — Сейчас и узнаешь, — хитро щурюсь.       Он внимательно смотрит на меня, а потом преподносит ко рту кусочек моего наивкуснейшего, наверное, завтрака. — Всё-таки научилась, — усмехается.       Облокачиваюсь о столешницу, делая глоток горячего зелёного чая. Сегодня суббота и понимаю, что послезавтра — уже в школу. Выходные пролетают незаметно, только вот весь учебный год движется со скоростью черепахи. — Спасибо, Мун, — выдыхает он, хватаясь за свой живот.       Киваю, забираю грязную посуду и кладу её в мойку, чтобы помыть. Ощущаю крепкие руки на моей талии, стакан валится из рук... — хорошо, что не разбивается. Застываю на месте, в голову лезут непонятные мысли: зачем так бесцеремонно лезть в мою жизнь? Все эти слова, действия, которые заводят в тупик? Не понимая всего этого, разворачиваюсь к нему лицом. Лишь одним движением оказываюсь на тумбочке. Убирает мою рыжую прядь волос за ушко, потом разводит в стороны ноги. — На этот раз меня не стошнит, — втыкается носом в шею, отчего становится щекотно. — На этот раз ничего не будет, — пожимаю плечами и отталкиваю его. Спрыгиваю, но парень всё ещё возвышается надо мной. — Передумала? — А я и не думала трахаться с тобой, — складываю руки на груди, — увы. — Да ну? — приподнимает бровь. — Говоришь так, будто вовсе не ты вчера у стены стонала от удовольствия, — ухмылка вырисовывается на его милом личике, которое хочется немного подпортить. — Значит, я в этом плане совершенно здорова и без отклонений, — хмыкаю, — так как моё тело реагирует на прикосновения, — наклоняю голову чуть в бок. — И, знаешь ли, сложно стоять бревном, когда чьи-то пальцы у тебя почти в трусах. Если бы это был, к примеру, Адам... — Мун, лучше не зли меня, — закатывает глаза, перебивая мою речь. — ...то я бы тоже скулила от наслаждения. — Хочу, чтобы сейчас ты скулила от моих прикосновений, ясно? — грубо тянет меня за шею, страстно целуя.       Кусаю за губу Криса — он растерянно на меня смотрит. — Проваливай, Шистад, — устало выдыхаю. Нет, я не истеричка. Просто не хочу, чтобы этот наглый ублюдок присутствовал в моей жизни. Пусть целует какую-нибудь другую дуру, пусть заваливается к ней ночью, пусть указывает ей, пусть разговаривает с ней, как последний ублюдок. Наконец-то перестала употреблять наркотики, начала общаться с хорошими людьми, взялась за учёбу. Да, конечно, аноним не оставляет меня, но зато могу сказать, что я — счастлива. — Это тебе не дом потрахушек, ага? — Не будешь страдать? — хмыкает. — Слушай, а ты и правда остался таким же ублюдком, — шепчу. У этого человека совершенно другие ценности. Зачем я извинилась перед ним? Понимаю, что была просто минутная слабость. Надо было оставить всё в прошлом. Если он когда-то оставил меня из-за таких глупостей, стало быть, — это судьба. — Не переживай, страдать не буду, а теперь... — смотрю внимательно в его глубокие глаза, — проваливай, пожалуйста, — самое главное не наговорить гадостей. Всего лишь хочу, чтобы он свалил. Раз и навсегда.       Прохожу мимо, направляясь в свою комнату. Звездой падаю на мягкую кровать, затем закрываю глаза. И только когда слышу хлопок двери, облегчённо выдыхаю. Швыряю все подушки, одеяла на пол. Открываю окно нараспашку, свежий воздух просто разрывает меня. Набираю в ведро воду, мочу тряпки. Протираю пыль, перекладываю на другую полку книги, двигаю ближе к свету стол, мою полы у себя, затем спускаюсь вниз, аккуратно держа тяжесть с водой. Включаю в колонках музыку на весь дом. Громко пою, танцую и убираюсь. Что может быть лучше? Вспоминаю любимые движения под быстрый ритм, смотря на себя в зеркало. Прекрасные ощущения. Час проходит незаметно, вся красная сижу на диване. Вдруг слышу, как кто-то заходит в коридор. Чёрт, вот я дура. — Почему дверь открыта, Эва? — раздаётся голос тёти.       Слава Богу она. — Видимо, забыла закрыть её, когда уходила Нура, — лгу, обнимая женщину. — Надо быть внимательнее! — хмуро произносит. — Как Николас? — Хорошо, но... — закусывает губу, — мне бывает так неловко, словно я никогда не была замужем или в серьёзных отношениях. Боюсь, что Холл настроен решительно. — Разве это плохо? — мы проходим на кухню. — Не знаю, милая, — как-то странно отвечает. — Я не хочу всего этого. — Думаю, ты засиделась со мной, — цокаю. — Тебе пора создавать личную жизнь, а не опекать меня, — наливаю кофе рыжеволосой. — Тем более, со мной всё хорошо, и я пережила тот переломенный момент, — сажусь рядом с ней. — Я уже не та, которая была десять лет назад, Эва, — грустно улыбается. — Прекрати, — закатываю глаза. — Ты красивая, обворожительная, яркая, эффектная и ещё тысяча комплиментов. Ведь рядом с Ником наверняка спокойно? — Конечно, — гладит мою ладонь, — он хороший человек. — Откидывай непонятные мысли в стороны и не отшивай своего врача. — Вообще-то твоего, — начинаем смеяться.       За окном уже темно. Накрываю Аделаиду одеялом. Весь вечер мы просидели за фильмом, разговаривали на разные темы: она рассказывала истории из своего прошлого, а я лишь смеялась и вытирала слёзы. Чищу зубы, умываюсь, мажу кремом лицо, надеваю пижаму. Когда ложусь в кровать, кто-то звонит. Протягиваю руку за телефоном: Сатре. — Эй, с тобой всё хорошо? — Привет, — подкладываю под свою голову небольшую подушку, — я в порядке. — Просто ты пропала, не писала даже, — нервно говорит белокурая. — Вчера Присцила подралась с Сарой. — Что? — взмахиваю руками. Какого хера? — Из-за чего? — Норштлин нечаянно наступила на ногу этой стерве, а та облила её вином, потом начали замахиваться друг на друга. И самое главное — Присцила была трезвая, могла бы отойти в сторону, потому что Сара набухалась в стельку — сама не понимала, что творила. Подумаешь, испачкала какую-то обувь. — Виновата, значит, не наша тусовщица? — Нет, конечно. У новенькой, наверное, руки чесались. — Сильно она заехала? — Кулаком по щеке. Теперь красуется синяк. — Оке-е-ей, — обещаю, что в понедельник вырву ей все косы. — Что ты затеяла, Мун? — Просто поговорю. — Я, конечно, не против приукрасить личико этой милашке, но точно не в школе. — Да ладно тебе, — начинаю хохотать. — У нас всё время что-то происходит, и учителя уже порядком устали разбираться с проблемами глупых школьников, а мы приличненько отомстим, — хотя, может, просто поговорим с ней, и она попросит прощения у нашей подруги. — Я хочу спросить... — после недолгой паузы спрашивает девушка, — тот псих появлялся? — Нет ещё, — выдыхаю, закутываясь в одеяло: не люблю разговаривать о плохом ночью. — Мне так страшно ждать его, Нура, — делюсь с ней своими переживаниями. — В любой момент он может натворить всё, что захочет. Хочется увидеть его лицо. — Обещай, что ты позвонишь, когда увидишь анонима, хорошо? — Я обещаю. — Мне кажется, он ждёт подходящего момента. — Ещё чуть-чуть — и я сама грохну его. — Уверена, что это не девушка? — Полностью. — Ладно, — замолкает, — как там Крис? — Я не пошла на тусовку из-за него. — Почему? — Мы гуляли с ним всю ночь, — вспоминаю, как Пенетратор учил водить меня машину, — после этого я сильно хотела спать. — Вы снова общаетесь? — Нет, — переворачиваюсь на живот. — Вчера он припёрся ко мне ночью, — закрываю лицо рукой, крепко держа мобильник, — пьяный, сказал, что соскучился; мы начали целоваться, но в итоге ему стало плохо. Конечно, Эва — добрая душа, оставила его. — Стой, — прерывает и слышу, как блондинка открывает пакет, уверена, с чипсами, — продолжай. — Приятного аппетита, — усмехаюсь. — Так вот... Сегодня я накричала на него, потому что этот мудак слишком наглый: ему плевать на всех, делает всё, что ему вздумается, — набираю воздух в лёгкие. — Не хочу, чтобы он снова был в моей жизни, не хочу себя винить после каждого поцелуя с ублюдком. Я вообще не понимаю его действий: гуляет со мной, притрагивается своими руками, разговаривает, деткой, блять, называет. И мне в какой-то миг было с ним очень хорошо и спокойно, но сегодня поняла... Пусть катится на все четыре стороны. Бесцеремонно врывается в мою жизнь, чтобы снова кинуть меня. — Может, у него есть чувства к тебе? — У него есть недотраханность, Нура, — та смеётся, а затем матерится: — Прости, брат зовёт. Видимо, страшный сон приснился. — Хорошо, сладких снов. — Люблю тебя.