XXXtentacion x Noah Cyrus — Again
***
Осматриваю своё обнажённое тело в отражении красивого зеркала. На запястьях синяки и красные следы от крепкой хватки. Глаза опухшие, словно не спала несколько дней. Губы искусанные. Выдыхаю, заматываясь в махровое полотенце. Голова до сих пор болит от того, что произошло совсем недавно. Меня сразу же посадили в машину и увезли домой к подруге. Всё было как в тумане: эти несканчаемые слёзы, размазанные сопли по лицу, а самое главное — жалость, которая сейчас таится в душе. Томас. Узнав его, все воспоминания пронеслись перед глазами. Я была правда счастлива, когда дружила с ним, потому что он искренне поддерживал наше общение, пытался помочь всем людям, с доброй улыбкой смотрел на всех детей, несмотря на своё горькое детство. С годами его поведение поменялось. Всегда находился рядом, смотрел какими-то сумасшедшими глазами, мыслил совсем по-другому. Мама предупреждала, затем строго запретила иметь с ним любые связи. Херово, чёрт возьми. Выхожу из ванной комнаты. Из открытого окна дует очень холодный ветер. Вздрагиваю и подхожу к нему, чтобы закрыть. Сажусь на кровать, закрывая лицо руками. Что же с ним будет? Я зря перестала с ним общаться тогда. Надо было помочь ему. Ведь настоящие друзья должны поддерживать друг друга, и неважно то, что он не считал меня подругой, а хотел большего, чем дружба. Ему никто не помог. Кто-то открывает дверь, входит внутрь. Поднимаю голову, видя Кристофера. Мгновенно встаю с постели. Белое полотенце едва не свалилось на пол от моих резких движений. Рыжие локоны рассыпались по плечам, на щеках, наверное, вспыхнул румянец. Поднимаю глаза на шатена: смотрит своим внимательным взглядом, словно с каким-то восхищением. — Прости, — хрипло проговаривает, после чего прочищает горло, но не отворачивается. — Решил проведать тебя. — Всё в порядке, — заправляю прядь за ухо, смущаясь, как пятиклассница, которую наконец-таки поцеловали в щёку. — Я сейчас буду переодеваться. — намёк на то, чтобы вышёл в коридор. Кивает и сразу же покидает меня. Быстренько натягиваю бельё, тёплые чёрные штаны и огромную кофту. Сегодня останусь у Нуры, поэтому надо написать сообщение Аделаиде. Положив мобильник на тумбу, сразу же ложусь под одеяло. Снова заходит Пенетратор ко мне спиной: — Надеюсь, ты уже в одежде. — Можешь поворачиваться, — улыбаюсь и удобно укладываюсь на подушку. — Как ты себя чувствуешь? — хмуро спрашивает, засовывая руки в карманы спортивных штанов. — Хорошо, — ложь. — Врать плохо, Эва, — хмыкает и садится рядом со мной. — Почему ты раньше не рассказала о Томасе? — он тоже его знает. Они, конечно, не дружили, а лишь обзывали друг друга и каждый день пытались подраться. — Не знаю, — устало вздыхаю. — Я... — замолкаю на несколько секунд, — пыталась умолчать об этом, но не получилось, — пожимаю плечами, поворачиваясь на живот. — Сатре догадалась и каждый раз заставляла пойти в полицию: говорила, что расскажет Вильяму. — Не понимаю тебя, — взмахивает руками. — Я, блять, пришёл в шок, когда узнал о каком-то анониме, — повышает голос. — Ты бы могла попросить у нас помощи с самого начала, Мун, — свирепо смотрит на меня, — но твоя гордость не позволила этого сделать, ведь так? — Гордость? — переспрашиваю, убирая одеяло. — Ты ничего не знаешь. — тот встаёт на ноги, а я подхожу к нему. — Ты, чёрт возьми, совсем ничего не знаешь! — тычу пальцем в его грудь. — Понятно? — отталкиваю парня, хватаясь за голову. Ненавижу таких людей, которые говорят о чём-то, не зная правды. — И не смей говорить, что ты снова спас мне жизнь, — закусываю губу, — потому что я звонила не тебе, — он взбешён, вся эта ситуация, мягко говоря, выводит из себя, но мне наплевать. — Ты меня раздражаешь своим характером, — у него дёргаются желваки. — Строишь из себя независимую девчонку, — подходит вплотную и одним рывком усаживает меня на стол, заранее скинув вещи, — высокомерие поглотило тебя, — говорит с таким презрением, что ещё чуть-чуть — и все сопли опять будут размазаны по лицу. — Не просишь помощи, — надавливает на запястье, — хотя есть близкие друзья, которые искренне, блять, поддерживают тебя... — Хватит, — перебиваю его, закрывая лицо руками, — слышишь? — нервы не по-детски шалят. — Нет, — грубо хватает за плечо, — ты ужасно гордая, Мун. — Замолчи! — не предотвратив этого, начинаю реветь. Ни дня без слёз не могу. Дерьмо. — Я... — смотрю в его глаза, — никому ничего не рассказывала, потому что боялась, — черты лица Шистада становятся мягче. — Боялась, в первую очередь, за своих друзей, — хнычу, словно маленькая девочка, — не хотела втягивать их в свои проблемы, — всхлипываю, утыкаясь в его шею. — Я так устала, Крис. — Прости меня, малыш, — гладит мои волосы. — Спасибо, — крепко обнимаю его двумя руками, — за всё, — облизываю солёные губы, всё ещё не поднимая головы. — Я не хотел кричать на тебя, — отстраняется, чтобы посмотреть в мои заплаканные глаза. — Извини, ладно? — киваю, шмыгая носом. — Поспи, детка, — аккуратно кладёт на кровать и целует в нос, стирая мокрые дорожки. Не помню, как заснула, но могу сказать, что сейчас чувствую себя намного лучше. Встаю на ноги, открываю окно, чтобы в комнату впустить свежий воздух. На улице темно и очень спокойно, лишь редкие фонари освещают заснеженную дорожку. В соседних домах не включён свет, а значит, уже поздно. Беру в руки мобильник. 5:03. Хмурюсь и снова заваливаюсь в постель. Сажусь, облокачиваясь спиной об подушку, и захожу в Instagram. Лайкаю новую фотографию Селены, смотрю видео от Кайли, тихо хихикаю над новым постом Ингрид. Ищу глазами свой маленький рюкзак. Радуюсь, когда вижу его на столе, так как подумала, что он висит внизу на вешалке. Достаю оттуда наушники и подсоединяю к айфону. Включаю плейлист с самой лучшей музыкой и закрываю глаза. Напеваю себе под нос, дрыгая ногами. Так свежо, а самое главное — свободно.— Почему ты начала краситься? — щурится, странно спрашивая. — Просто так, Лола, — пожимаю плечами. Кладу красную помаду, после чего беру тушь для ресниц. — Эва, — отодвигает меня от зеркала, — у тебя очень красивая внешность, поэтому не стоит наносить такой яркий макияж, хорошо?
***
Отдёргиваю платье, которое всё время задирается. Все уже давно танцуют. Нахожу знакомую девочку и подхожу к ней. — Привет, — неловко улыбаюсь. — Где все? — Без понятия, — равнодушно отвечает, делая глоток напитка из бокала. — У тебя снова появились веснушки? — Их сильно видно? — с испугом спрашиваю, дотрагиваясь до пухлых щёк. — Ещё как, — холодно говорит. — Тебе лучше без них. Киваю и направляюсь в туалет. Достаю из сумки тональник. Только хочу поднести его к лицу, как в уборную входит моя подруга. — Продолжай, — указывает на косметику, — маскируй свою красоту. — Лолита, — устало выдыхаю, — не начинай. — Хватит слушать тупых девок, — цокает и подходит к раковине. — Веснушки, Мун, красят тебя, — убирает мою рыжую прядь волос за ухо. — Прекрати заниматься хернёй, окей? Ты, блять, невероятно милая девчонка и должна макияжем лишь подчёркивать это, а не прятать, — крепко обнимаю девушку. Люблю её.
Сонно переворачиваюсь, но получается совсем неудачно. Падаю на пол, охая. Чёрт, только я могу заснуть под песни и запутаться в проводах, как в паутине. Встаю на ноги, немного покачиваюсь. Смотрю на время: отлично, почти одиннадцать. Кладу айфон на тумбу и спускаюсь вниз. Захожу на кухню и вижу блондинку, которая готовит завтрак. Пахнет очень вкусно, отчего мой живот издал звук, требующий бросить в него хоть какой-нибудь еды. — Доброе утро, — улыбается голубоглазая, когда поворачивается ко мне, — почти всё готово. — Спасибо, — подхожу к ней и крепко обнимаю. — Мы за тебя все испугались, Эва, — тихо шепчет, шмыгая носом. — Обещай, что будешь всегда обо всём рассказывать? — киваю. — И извини насчёт полиции. Я знаю, как доставала тебя этим, но пойми... — сглатывает, затем отодвигается, чтобы посмотреть в мои глаза, — ты для меня не близкая подруга, Мун, — беспокоенно глядит, — а сестра, которую я люблю, — снова чувствую её руки. — Прости, хорошо? — ничего не отвечаю, лишь зажмуриваюсь, боясь заплакать от... тёплых слов. — Садись, тебе нужно покушать. Если у вас есть такие друзья, то вы по-настоящему счастливые. Беру вилку и преподношу кусочек запеканки в рот. Да, готовить вкусно — это дар. Обидно то, что я смотрю истории, в которых показывают, как делать, к примеру, капкейки, и, конечно же, у меня не получается наколдовать точно так же. — Что теперь с Томасом? — аккуратно спрашиваю. — У Вильяма дядя работает в психиатрической больнице, — отвечает Нура, после чего расслабляюсь. Надеюсь, его вылечат или хотя бы сделают что-нибудь полезное, — но я полностью поддерживаю Кристофера, — хмурит брови, — надо было этого мудака хорошенько проучить. — Сатре, — сердито смотрю на неё, — не надо, — намекаю на то, чтобы она не говорила про бывшего друга, ведь тот не виноват в своей ненормальности. Он был очень хорошим человеком, но родители влияют на своих детей. И Томас не исключение. Три часа пролетели незаметно. Всё это время мы сидели в гостиной и смотрели фильм. Натягиваю свои джинсы, надеваю толстовку, убирая волосы за воротник. Кладу пижаму подруги на полку и покидаю комнату. — Ты уже так быстро собралась? — удивляется белокурая, кусая яблоко. — Ты, кстати, не рассказала, как прошла твоя тренировка. — Девчонки все клёвые, — улыбаюсь и обуваю ботинки. — Надеюсь, какая-нибудь сучка не придёт, — застёгиваю куртку. — Например, Присцила? — усмехается. — Не напоминай, — закатываю глаза и закидываю рюкзак на плечо. — До завтра, — чмокаю её в щёку, — люблю тебя. — Люблю тебя, — крепко обнимает, повторяя мои слова, затем открываю дверь и хочу уже пробежаться по лестнице, но сталкиваюсь с чьим-то торсом. Поднимаю голову и вижу знакомого парня. — Куда так спешишь? — хрипло спрашивает Крис. — Домой, — тихо отвечаю, засматриваясь на его лицо. Красивый, чёрт возьми. — Блять, Шистад, у меня сейчас коробка упадёт — съеби нахуй, а, — зло кричит Магнуссон, еле поднимаясь. — О, рыжая, — видит меня, — уже уходишь? — Да, — цокаю, слыша моё прозвище, — всем пока, — поднимаю одну руку вверх, после чего обхожу Пенетраторов. — Эй, Мун, — когда выхожу на улицу, слышу сзади голос Кристофера, — садись в машину, — указывает на свою тачку. — Я хочу прогуляться, — мягко произношу, надев варежки. — Уже темнеет, — медленно подходит ко мне. — Красиво же, ну, — прикусываю губу, затем отхожу от него. — Холодно, Мун, — хмурится. — Если только тебе. — Пойдём, — сердито говорит и разворачивается в сторону автомобиля. Быстренько леплю плотный снежный комок и кидаю его в спину шатена. Стою, как парализованная, держа уже другой снежок в руке. Он развернулся с усмешкой на своём лице, поэтому быстро выкидываю улику в сторону, будто я ничего и не сделала. — Так, значит? — только хочу спрятаться за дерево, как тот начинает обкидывать меня снегом. — Эй! — закрываюсь руками, но это не помогает. Пытаюсь попасть в него. — Слабо, малышка, — издевается надо мной. Разворачиваюсь, чтобы убежать. Только делаю несколько шагов, поскальзываюсь и падаю в сугроб. Везучая. Смотрю на кареглазого, который возвышается, будто огромная статуя. — Поднимайся, а то заболеешь, — протягивает крепкую ладонь. Хмыкаю и мгновенно тяну Криса за локоть. Он приземляется рядом со мной. — Хитрая... — парень моментально навис надо мной, раздвигая запястья в разные стороны. Не разрывает зрительный контакт и рассматривает, наверное, смущённое лицо. — Блять, ты такая красивая, Мун, — окончательно рассплываюсь. Сама же первая целую его. Плевать. Пенетратор углубляет поцелуй, сильнее прижимаясь ко мне. Сукин сын. Издаю стон, когда чувствую губы на моей шее. — Что за молодёжь пошла? — слышим голос, видимо, бабушки, и мы отстраняемся друг от друга. — Не стыдно вам заниматься сексом на улице, а? — сдерживаю смех. — Вы в молодости не занимались любовью на улице? — ухмыляется Кристофер. — Мы, в отличие от вас, молодёжь, занимались этим на сеновале, — отвечает пожилая дама. — Ну и мы тогда поехали на сеновал, — закидывает меня на плечо и направляется в машину.Удивительно...