Приватное шоу для Артура Пендрагона

Для громкого интервью с Пендрагоном New York Post отвел половину газетного разворота. Бегло пробежав глазами страницу, Мерлин раздраженно сложил газету и бросил её рядом на сидение машины. Мэр Нью-Йорка Утер Пендрагон был известен своей непримиримой позицией в отношении представителей сексуальных меньшинств, и его громкие выступления в СМИ регулярно портили нервы немалому числу социально активных геев. Хотя Мерлин и не интересовался политикой, отголоски идейной войны мэра донимали и его тоже. – Надолго встали? — обратился он к таксисту, желая выкинуть только что прочитанный текст из головы. Пожилой афроамериканец недоуменно повел рукой вдоль бокового стекла. – Час-два — не меньше. Оглядись, парень. Весь остров в пробках. Тебе стоило воспользоваться метро. – Раньше я так и делал, — пробормотал Мерлин, припомнив, что пользоваться наземным транспортом в пределах Манхеттена — и впрямь не лучшая идея. До недавнего времени он не проверял этот известный тезис на практике, пока его финансовые дела не улучшились настолько, чтобы Мерлин получил возможность разъезжать по городу на такси, а, значит, и торчать в пробках часами напролет. – Держи, приятель, — он достал из внутреннего кармана новенького, стильного пальто бумажник и не без некоторого удовольствия протянул водителю хрустящую купюру, — Я лучше пройдусь. Сдачи не нужно. – Как скажешь, — водителю его щедрость явно пришлась по вкусу, тот принял деньги и белозубо улыбнулся, — Удачи, мистер. – И тебе также, — попрощался Мерлин, распахивая дверь. Он вышел из такси и направился к тротуару, лавируя в плотной мозаике намертво застопоривших движение автомобилей. В вечернее время суток Манхеттен напоминал рождественскую мистерию. Яркая иллюминация, большие подсвеченные лампами баннеры на стенах домов, вспышки неоновой рекламы. Бензиновый смог, неумолчный гул и гудки машин, обрывки разговоров и музыки довершали картину. Мерлин шагнул на бордюр и влился в поток идущих вдоль улицы людей. Он любил Манхеттен. Этот никогда не спящий, красочный и суетливый мир в центре холодного и неприветливого Нью-Йорка. Мерлину повезло больше, чем многим из тех, кто пытался взять этот город штурмом. Начинающий актер, он подавал большие надежды, обладал броской внешностью и незаурядным талантом, и потому сразу после окончания Академии сумел влиться в сумасшедшую театральную жизнь Бродвея. Мерлин чувствовал, что его ждет успех и большое будущее. Но едва ли все это могло бы случиться, если бы в свое время он не получил поддержку и возможность зарабатывать на жизнь и учебу. И теперь его путь лежал в Авалон, один из самых лучших гей-клубов в городе. Клуб принадлежал Гавейну, его бывшему боссу и хорошему другу. Это было особенное место, которое после прибытия в Нью-Йорк стало для Мерлина вторым домом. У Гавейна при множестве его недостатков был прекрасный вкус — ко всему: к жизни, веселью, музыке, выпивке, сексу. Неудивительно, что и любимое детище Гавейна было подобно хозяину. Клуб был не слишком велик, но обладал особым очарованием и предоставлял все возможности для приятных встреч и отдыха: бар, танцпол, сцена, на которой проходили разнообразные шоу в стиле бурлеск, галереи со столиками, чилл-аут. Но важнее всего была атмосфера — экстравагантный, разгульный и свободолюбивый дух, который Гавейн любовно пестовал. Мерлин пробирался вдоль края кипящего движением танцпола к сцене, отвечал на рукопожатия и объятия обрадованных его появлением знакомых. – Круто, что ты здесь, Мерлин! Как тебе Бродвей? – Все отлично! — раз за разом отвечал он, перекрикивая музыку, — Простите, ребята, я должен идти! Он, наконец, добрался до сцены, по краям которой на высоких подиумах зажигала пара мускулистых парней из шоу. Тела танцоров ритмично и завлекательно двигались, блестели потом и маслом в свете рамп и стробоскопов. Ближайший из танцующих, знойный красавчик по имени Пауло, завидев Мерлина, узнал его, широко улыбнулся и, вытянув губы трубочкой, смачно поцеловал воздух. – И тебе «здравствуй», — усмехнулся Мерлин, проходя мимо. Все это было приятно, черт возьми. Еще недавно, он и сам был частью Авалона, артистом, работавшем в жанре травести. Было приятно чувствовать, что его по-прежнему помнят и любят, хотя он покинул здешнюю сцену больше года назад. Охранник у входа за кулисы важно кивнул ему и посторонился. Мерлин вошел в служебную часть клуба и тут же окунулся в привычную суету. В открытых гримерках царил высокохудожественный хаос. По центральному проходу сновали рабочие сцены. Парочка незнакомых Мерлину танцоров, стоя в неглиже, намазывали друг друга составом с блестками. Шумные актеры из шоу трансвеститов, одевались, гримировались, азартно переругивались в окружении развешанных по одежным стойкам разноцветных костюмов. На залитых ярким светом столах с зеркалами лежали тонны разнообразной косметики. На стеллажах вдоль стен были сложены в беспорядки боа, парики, веера, туфли! Его появление не осталось без внимания. Едва бывшие коллеги по шоу заметили Мерлина, поднялся визг, они тут же вспорхнули с мест и кинулись воодушевленно обнимать его. Мерлин едва не задохнулся, стиснутый мужскими телами в блестящих шмотках, крепко пахнущих потом и сладкими духами. – Полегче, дамы, вы меня раздавите! — сквозь смех взмолился Мерлин. Его отпустили, обступили со всех сторон. Мерлин невпопад отвечал на сыпавшиеся как из рога изобилия восклицания и вопросы. Да, он тоже рад всех видеть. Нет, он просто зашел в гости. Нет, выступать не будет. Казалось, его ответы вызывали подлинное огорчение… – Как жаль, Мерлин. Мне так нравилось, как ты изображал Одри Хепберн из «Моей прекрасной леди». – И Мерлин Монро… – И Вивьен Ли… – И Грету Гарбо… – У тебя такие волшебные номера, неужели мы их больше не увидим? – Оставьте его в покое, девочки, — томно произнесла со своего места великолепная «Кларисса», обмахиваясь кончиком боа, словно веером, — Мы все знали, что рано или поздно Мерлин уйдет насовсем. Он слишком талантлив, чтобы прозябать здесь. В нем чересчур много этого… — она взмахнула рукой, подстегивая мысль, — аристократического лоска. – Боже, леди! — притворно возмутился Мерлин, — Так и знал, что стоит отвернуться, и вы тут же начнете перемывать мне кости. Его замечание встретило всплеск негодования. – Ну, что ты, лапушка, какая чушь! Он еще немного поболтал с ними, обмениваясь новостями и просто наслаждаясь обществом людей, с которыми еще недавно был довольно близок. Наконец, он улучил момент, чтобы задать интересовавший его вопрос. – А где Гавейн? Разве он не должен быть здесь? Мерлин и впрямь был озадачен. Его друг обожал свои шоу, любил общаться с артистами, и с удовольствием дирижировал этим разнузданным оркестром каждый вечер. По правде говоря, Мерлин рассчитывал, что Гавейн станет первым, кого он увидит, едва войдет за кулисы. – Ох, душа моя, тут такие дела творятся, — всплеснула руками «Джорджия». В действительности, это был двухметровый, сентиментальный мужик, который в первую минуту встречи в порыве чувств едва не размазал Мерлина по своей могучей грудной клетке, — Ходят слухи, что клуб хотят закрыть. Эти слова тут же вызвали поток стонов и вздохов. – Ой, да бросьте, — отозвалась «Кларисса», — Всего пара проверок. Стоило из-за этого шум подымать. – Каких проверок? — нахмурившись, переспросил Мерлин. – Мы тебе сейчас всё расскажем! — взволнованно защебетали трансвеститы, подхватывая его под руки. – Ты слышал, что клуб Лоуренса закрыли? – А перед этим у Большого Тони отозвали лицензию на его гей-бар. – А вчера у нас была пожарная инспекция. – А еще раньше два раза заявлялась полиция. – А три недели назад, говорят, приходили из налоговой службы! – Плохо дело, Мерлин. У меня на такие вещи чуйка. Чуйка! Все это неспроста. – Так почему Гавейн не разберется с этим? — спросил Мерлин, слегка дезориентированный этим потоком информации. – Мы не знаем, он редко спускается сюда в последние дни, — наконец, признался один из трансвеститов, — Мы почти его не видим. Всем рулит Тедди, бедный малый, он не привык к таким нагрузкам. Это удивило Мерлина еще больше. Теодор, заместитель Гавейна, традиционно занимался снабжением — словом, делал то, что менее всего любил его босс. В основном, Тэдди возился с бумажками, а также контролировал работу обслуживающего персонала в часы открытия клуба. И уж точно не мог успеть везде и сразу. – Вот я и говорю, что-то неладное творится! — яростно зашептала рыжая, пышнотелая «Матильда», — А вы, как страусы — голову в песок, всё ерунда да ерунда!.. – Сраный боже! Вы еще не готовы? — услышал вдруг Мерлин за спиной раздосадованный голос Теодора, — Поторопитесь, дамочки! Через полчаса вы должны быть на сцене! – Извини, Мерлин. Заходи потом, еще поболтаем, — «Джорджия» потрепала его по руке, после чего пестрая толпа вокруг схлынула, оставив его в одиночестве. Мерлин развернулся на каблуках, и как раз успел поймать за плечо спешащего мимо заместителя Гавейна. – Да что опять?! О, Мерлин! – Привет, Тедди. — он изобразил на лице улыбку, оглядывая взмыленного управляющего с головы до ног, — Прости, что отвлекаю, но не подскажешь, где Гавейн? На лице Теодора на мгновение отразилось сожаление, уступившее место прежнему усталому раздражению. – У себя наверху. – Почему там, а не здесь? Что случилось? Теодор утомленно потер лоб. – Хочешь знать, спроси сам. Если сможешь выманить его из кабинета, буду благодарен. А то я задолбался уже… один тут впахивать. Чак! ЧАК! — заметив в конце коридора спину уборщика в униформе, Теодор рванул за ним, — Где ты ходишь, мать твою! Митчелл уже четверть часа тебя ищет. В чилл-ауте какой-то мудак заблевал диван. Надо срочно убрать!.. Мерлин покачал головой и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Ему определенно надо было поговорить с другом. Отсутствие Гавейна просто бросалось в глаза. Тот столько делал для своего клуба лично, что состав управляющего персонала в Авалоне был совсем небольшим. В увеличении числа помощников Гавейн просто не нуждался. Он сам следил за меню для бара, контролировал музыкальный репертуар клуба, подбирал артистов, разрабатывал концепции шоу и нередко вел их как конферансье. Гавейн так любил свою работу, что без его вездесущего присутствия в повседневной жизни клуба образовалась огромная дыра, которую Мерлин ощущал почти физически. И ему все это очень не нравилось, как и слухи о возможном закрытии Авалона. Мерлин поднялся на второй этаж по скрипучей винтовой лестнице. Как и многие здания на Манхеттене, дом в котором располагался Авалон, был старинным, и в процессе предшествовавшего открытию ремонта сохранил множество архаичных элементов. Точнее для создания особого антуража их сохранил сам Гавейн. Под крышей, над клубом, располагалась и его квартира, где Мерлин жил еще недавно. Ему, нищему, приезжему студенту, вкалывавшему все заработанные деньги в учебу, была не по карману даже комната в общежитии, и Гавейн предложил ему остановиться у него. Это было неожиданно, щедро, но, как Мерлин убедился впоследствии, вполне в духе его друга. Так они стали близки. Так Мерлин незаметно для самого себя сделался вторым человеком в Авалоне, безотносительно его сценических гонораров или должности. Так это место и стало его домом, и, наверное, Мерлин любил Авалон не меньше, чем сам Гавейн. Скучающий у входа в берлогу Гавейна хмурый охранник при виде Мерлина едва не вздохнул с облегчением и без лишних слов открыл ему дверь. Мерлин вошел в кабинет и молча опустился в глубокое антикварное кресло, напротив заваленного бумагами стола Гавейна. Тот поднял глаза, и Мерлин сполна оценил его помятый и усталый вид. Всегда ухоженный и одетый с иголочки, его друг выглядел так, словно не спал несколько дней. – Мерлин? — будто очнувшись, Гавейн тряхнул головой, и рассеянно провел ладонью по волосам. — Что ты тут делаешь? – Ты не пришел на премьеру моего спектакля, хотя я выслал тебе билеты с курьером, — мягко напомнил Мерлин, — А потом ты не отвечал на звонки. Я решил узнать, все ли в порядке. Прихожу и выясняю, что ты, оказывается, утонул в проверках, и ходят слухи, будто клуб хотят закрыть. Ты ничего не хочешь рассказать мне, Гавейн? Какое-то время тот глядел на него поверх стола. Мерлин заметил покрасневшие белки глаз и щетину вокруг аккуратно выстриженной бородки, но прокомментировать внешний вид друга Мерлин не успел. Тот поднялся и направился к бару. – Выпьешь со мной? – Давай, — легко согласился Мерлин, — а потом ты объяснишь мне, что происходит. Гавейн невесело усмехнулся, открыл створки старинного, резного бюро и принялся разливать по стаканам свой любимый коллекционный коньяк. – Мой личный апокалипсис. Четыре всадника бьют копытами… Помнишь фильм «Форрест Гамп?» «Дерьмо случается», и в этот раз оно случилось со мной. И не только со мной. Мерлин нахмурился. Речь Гавейна была замедленной, и сам он, судя по всему, был не вполне вменяем. – Что все это значит? — потребовал объяснений Мерлин. Гавейн отхлебнул из стакана, уставившись перед собой невидящим взглядом. Вопроса он будто и не услышал. – Сколько лет мы знакомы, Мерлин? Семь? Помню, я только раскрутил Авалон, когда ты прибился ко мне. Совсем юнец был. Такой яркий, ломкий. Локти да колени, и эти синие глаза в пол-лица. Я тогда подумал, пропадет парень, если не приглядеть. А теперь посмотри, какой ты стал… – Ты что, пьян? — внезапно догадался Мерлин, — Ради бога, Гавейн!.. – Я пьян, — согласился тот, — Хорошее дело, когда есть стоящий повод. Вот, полюбуйся, — покачиваясь, он вернулся к столу, взял с него последний номер New York Post и бросил Мерлину на колени. Газета была раскрыта на том самом интервью, которое Мерлин читал в такси. – Уже видел, — невольно поморщился Мерлин, — Не понимаю… Типичный для Пендрагона слив дерьма в вакуум. – Ты внимательно прочти. В середине. Там где про гей-клубы. – О, — Мерлин вновь опустил глаза на страницу, и углубился в чтение. Гавейн тем временем перенес стаканы с алкоголем на стол, рухнул в свое кресло и застыл так, откинувшись затылком на подголовник. Наконец, Мерлин добрался до того места, где Пендрагон разглагольствовал о «рассадниках заразы» и «необходимости борьбы». Среди прочих гей-клубов, о которых говорил мэр, значился и Авалон. – Не думаю, что это что-то значит, — напряженно произнёс Мерлин, откладывая газету, — Просто слова. Считай, что, упомянув твой клуб в Post, Пендрагон сделал тебе рекламу. – Это не просто слова, — устало произнес Гавейн, и вновь потянулся к выпивке, — Больше – нет. Он перешел к действию. Слышал о том, что заведение Лоуренса закрыли? За этим стоит Пендрагон. И так происходит везде. Этот сукин сын намерен прикрыть все гей-клубы в городе, и Авалон в его приоритетном списке. – Как это, черт возьми?.. — поразился Мерлин, — Нет, подожди… С какого черта он может это делать?.. Нет закона, который запрещает держать гей-клуб. – Зато до хрена законов, которые позволяют его закрыть, если кто-то вроде Пендрагона решит спустить на тебя всех собак. Гавейн залпом осушил свой стакан, поморщился и продолжил: – Я говорил с Лоуренсом и Большим Тони, а потом мои знакомые из мэрии подтвердили наши общие догадки. Это схема, которую Пендрагон сперва обкатал на мелких заведениях, чтобы потом взяться за добычу покрупнее. Сначала он напускает на клуб городские и федеральные службы: налоговая, пожарная инспекция, санитарный надзор. Обычно этого оказывается достаточно, чтобы выявить массу мелких нарушений. Потом дело передается в суд и лицензию у владельца отбирают. Сейчас это происходит повсеместно. Мне повезло, что я узнал об этом дерьме заранее. Вложил кучу денег в спешный ремонт, чтобы эти парни ничего не нашли. Бумаги у меня тоже в порядке, спасибо Тедди и моим бухгалтерам. – Тогда в чем проблема? — перебил его Мерлин. – Проблема? В этом, — Гавейн сделал широкий жест рукой сторону зеркального окна, из которого открывался вид на помещение клуба и сцену. – Ты знаешь, что это за бизнес. В нем не может быть все идеально. Если я в состоянии поручиться за свой клуб и своих людей, то за посетителей я отвечать не могу. Ты можешь быть уверен, что всем, кто тусуется сейчас внизу, есть двадцать один год? Мне пришлось ужесточить контроль на входе, мои парни у всех проверяют документы, но нынешние студенты так поднаторели в изготовлении подделок, что я сам не всегда способен отличить их настоящих. Или допустим, секс и наркотики, — Гавейн скривился, словно надкусил лимон, — Мне пришлось выставить из клуба всех мелких дилеров и проституток. Ты знаешь, что я никогда не был против, если кто-то из местных работал на моей территории или толкал легкую дурь. Но закон это запрещает, и мне многих пришлось огорчить. И, тем не менее, ты можешь быть уверен, что никто из тех, кто пришел сюда сегодня, не пронес с собой пакетик с травой или колесами, чтобы порадовать себя и друзей? Ты можешь гарантировать, что никто не решит совместить приятное с полезным и не попросит в чилл-ауте двадцатку за отсос? Я не могу этого гарантировать. И никто не может. Мне пришлось нанять дополнительную охрану, и парни как умеют, стараются пресекать такие вещи, но за всем уследить невозможно, и когда начнутся облавы… – Облавы?!.. — ошеломленно переспросил Мерлин. – Да, представь, полицейские облавы, — Гавейн потянулся вперед, раскрыл лежащий на столе конверт и швырнул перед Мерлином россыпь фотографий. На них были запечатлены расположенные напротив входа в клуб здания, и некоторые окна были обведены красным маркером. – Это с записей внешних камер наблюдения. Жильцам в тех квартирах платят за слежку. Эти твари постоянно маячат у окон с фотоаппаратами, чуть что — звонят в полицию и жалуются на шум и непристойное поведение моих гостей. А я не могу заставить их вести себя тише или запретить обжиматься в ближайшей подворотне, если им приспичит это делать. И как только полиция накопит достаточно компромата, они возьмут у судьи ордер, и сюда вломятся ребята в форме, повяжут всех, до кого дотянутся, и гарантированно что-нибудь найдут. Мерлин шумно выпустил из груди воздух. Услышанное не укладывалось в голове. – Ты уверен? — осторожно спросил он, — Все не может быть так плохо. – Уверен. То же самое было у Тони. Беспроигрышный сценарий. И развязка каждый раз одинаковая. Воцарилось молчание. Мерлин попросту не знал, что сказать, а Гавейн, вымотанный своей эмоциональной вспышкой, вновь впал в оцепенение. Покачивая в руке стакан с алкоголем, он рассматривал его на свет, вглядываясь в собственное небритое отражение. – Но что-то же можно сделать, — наконец нарушил паузу Мерлин. – А что ты сделаешь? — равнодушно откликнулся Гавейн, — Беда в том, что этот сучий потрох для своей травли использует закон. Городские службы вправе устраивать проверки. А жители имеют право жаловаться в полицию. И я никак не могу этому помешать. – И поэтому ты сидишь тут и пьешь. Гавейн опустил стакан на стол и взглянул на Мерлина неожиданно тяжело и серьезно. – Не думаешь же ты, что я бы сдался вот так, если б знал способ сохранить мой клуб. Я испробовал все. Говорил с разными людьми: от юристов до бандитов. У меня не осталось идей. Если они есть у тебя, я готов выслушать. Мерлин поджал губы, понимая, что его друг не лукавит — насколько он знал Гавейна, тот сражался бы за свое детище до последнего. Довести его до такого состояния могла только полная безвыходность ситуации. Хотя, может, так оно и есть? Быть может, это только Мерлин отказывается верить, что выхода нет? – Ты пробовал что-то с этим сделать? — Мерлин кивнул на фото. – Тони попробовал. Подключил к этому знакомых ребят, из тех, что держат его район. – И что? Гавейн поморщился. – На него тут же заявили в полицию. Попытка подкупа, запугивание и тому подобное дерьмо вдобавок к прочим обвинениям. Знаешь, я и сам не прочь передушить там всех голыми руками, но это все равно, что принести Пендрагону свою голову на блюде. – А мэр? – Что, мэр? – На него можно как-то воздействовать? Заставить прекратить. – Законными методами — никак. – А незаконными? Гавейн устало вздохнул. – Я пробовал найти что-то, чем его можно прижать. Платил детективам и журналистам. Впустую деньги потратил. Мерлин недоверчиво прищурился. – У политика нет грязного белья? Не верю. – Даже если есть, он слишком хорошо его прячет. Этот старый тираннозавр три раза переизбирался на новый срок. У него до черта врагов — не чета нам с тобой. Если бы его можно было чем-то прижать, кто-нибудь давно нашел бы способ. Мерлин коротко кивнул, соглашаясь с этим. Потер пальцами виски, пытаясь заставить голову работать. Мысли кружились в голове — он отметал одну идею за другой, понимая, что, скорее всего, эти варианты Гавейн уже опробовал. – А его окружение? Семья? У него есть кто-нибудь? – Сын. Артур. Но и этот чист. – Так не бывает. – Можешь сам посмотреть, — Гавейн потянулся к столу, извлек из ящика толстую, растрепанную папку и подтолкнул к Мерлину. – Как видишь, я не сидел тут сложа руки, — начал рассказывать Гавейн, пока Мерлин, открыв папку, рассматривал фотографии привлекательного светловолосого мужчины, сына Утера Пендрагона, — Этот парень крупный бизнесмен. Выпускник Гарварда. Отличник с безупречной деловой репутацией. Шагает вверх по ступенькам рейтинга Forbes как по парадной лестнице. В прессе ходили слухи, будто между ним и мэром был конфликт, когда сынок отказался идти по отцовским стопам и делать политическую карьеру. Но это было восемь лет назад. Больше ничего на него нет: никаких сомнительных сделок, правонарушений, проблем с алкоголем или наркотиками, приводов в полицию. Из слабостей только женщины. – Эскорт? – Да нет, — отмахнулся Гавейн, — Начинающие модельки, каких полно в Нью-Йорке. Пендрагон ни с кем не заводит длительных отношений. Появляется на разных вечеринках с какой-нибудь красоткой под ручку, а через пару месяцев меняет её на новую. Ну, так это же не запрещено. Из такой ерунды компромат не высосешь. Мерлин молча рассматривал фотографию Пендрагона, сделанную на каком-то модном показе. Артур был в дизайнерском костюме, с бокалом шампанского в руке. За его локоть цеплялась высокая, роскошная шатенка в вечернем платье. Смутная идея зрела в голове, приобретая все более четкие очертания. – Гавейн, ты можешь достать мне карту клуба Diamond-hall с допуском в vip-зону? Точнее, не мне, а «Мэрилин». Его слова, или скорее тот задумчивый, сосредоточенный тон, которым они были сказаны, оказали на Гавейна магическое воздействие. Из движений тут же исчезла пьяная расхлябанность, он весь подался вперед, вглядываясь в лицо Мерлина. – Ты что-то придумал? Мерлин откинулся на спинку кресла, принимая окончательное решение. – Красивые женщины, Гавейн. Это тянет на план, — он холодно улыбнулся, — Если мы не можем найти компромат на Артура Пендрагона, мы создадим его сами. *** Артур мог бы сказать, что его день не задался с самого начала. Созданная им корпорация расширяла влияние на запад, открывая филиалы в соседних штатах. Для этого Пендрагон скупал на местах более мелкие компании с тем же профилем, единым махом убирая местных конкурентов и выигрывая в затратах на материальную базу — после таких сделок ему доставались уже работающие предприятия, подготовленные специалисты, налаженные контакты с поставщиками и потребителями… Но не все с охотой шли под его руку, и не всем было достаточно того, что предлагал Пендрагон. Сложные пятничные переговоры пришлось перенести на начало недели: участникам требовался тайм-аут, чтобы собраться перед новым раундом борьбы. А что требовалось самому Артуру — расслабиться после тяжелого дня. Ложа в vip-зоне клуба Diamond-hall подходила для этого идеально. Артур был привилегированным клиентом этого клуба, где его устраивало все: дизайн и ненавязчивая атмосфера; высокий уровень приватности и комфорта, тщательно подобранная музыка, обслуживание и ассортимент напитков. С удобством расположившись на мягком, полукруглом диване, Артур потягивал свой законный скотч, а бока ему грели близняшки Стелла и Анджел — перспективные кандидатки на роль его актуальной подружки. Артур их почти не различал: они были слишком похожи — обе шикарные блондинки, обе умели держать себя на публике, были хороши в сексе и вполне соответствовали его требованиям. Но он знал, что одной из них придется отдать предпочтение, когда придет пора выбирать. Артур не обольщался насчет чувств, это было роскошью. Он хорошо понимал, за что его любят женщины — вовсе не за внешнюю привлекательность, молодость или материальный достаток. В конце концов, первые два условия были вовсе не важны, а состоятельных мужчин в Нью-Йорке и без него было в избытке. Женщины любили Артура за то, что он хорошо знал правила игры и никогда не кидал своих партнерш. Все девушки, что скрашивали его свободное время и делили с ним постель, получали доступ в те круги общества, к которым стремились. В процессе знакомства обрастали необходимыми связями и получали множество карьерных бонусов. Расставались они легко, судьба его пассий впоследствии складывалась по-разному, но ни одна из них не осталась недовольной Артуром. Он тщательно следил за этим и добросовестно выполнял условия сделки. Это было не только способом поддержать нужную репутацию, но и его личным императивом — даже если в его жизни не было такой исчезающе редкой вещи как любовь, он сполна компенсировал её честным подходом к отношениям. Рука Артура расслабленно поглаживала обнаженное плечико Стеллы (или Анджел). Пендрагон почти не вслушивался в оживленный щебет близняшек, а просто отдыхал душой и телом в их приятной компании. Взгляд лениво скользил по помещению, погруженному в щадящий для глаз, теплый сумрак, и вдруг выхватил из переплетения золотистых теней изящный силуэт, плывущий мимо ложи к барной стойке. Девушка. Высокая, статная, в струящимся от бедер к полу черном, переливающемся платье. Она шла по глянцевому паркету, словно королева или богиня, и это выглядело столь завораживающе, что Артур невольно прикипел взглядом к её фигуре и больше не смог отвести глаз. Столько достоинства в осанке Артур не видел прежде ни у одной женщины. В её движениях не было ничего от выхолощенной пластики моделей, но походка была невероятно женственной и грациозной, и во всем облике было так много элегантности и шарма, что она невольно приковывала к себе всё внимание. Проходя мимо ложи, девушка слегка повернула голову, и Артур смог увидеть её лицо, окаймленное стильным, темным каре. Белая кожа, высокие скулы, тонкий, изящный нос, пухлые, чувственные губы, и глаза — яркие, волшебные, окружённые бархатным веером ресниц. Она лишь на мгновение встретилась глазами с Артуром, задержав взгляд на его лице, но этого хватило, чтобы сердце скакнуло куда-то под горло и быстро забилось, а вниз по позвоночнику хлынула волна экстатического тепла. Артур не сразу понял, что сидит, стиснув в пальцах свой бокал, и глядит ей вслед, без единой мысли в голове. Прежде ему казалось, что он знает толк в женской красоте, но никого подобного этой девушке он не видел ни разу в жизни. Незнакомка тем временем остановилась возле стойки, плавным движением села на высокий стул, положила на столешницу небольшую дамскую сумочку и благосклонно кивнула бармену. Её появление заметил не только Пендрагон. Не успели девушке принести её заказ, как к ней направился один из посетителей: Артур смутно помнил его — какой-то медиа-деятель, из тех, что зарабатывает, торгуя лицом на телевидении. Он что-то сказал ей, явно настраиваясь на успешный флирт. Артур пристально следил за этим действом, словно коршун, даже не удивляясь собственной ничем не обоснованной ревности. Девушка слегка повернулась к нежданному ухажёру и ответила — отшила, судя по тому, что тот, разочарованный, отступил и направился назад к своему столику. Артур залпом допил скотч, ощущая, как тугая волна напряжения нарастает в груди, лишая его способности связно мыслить. Это было нелепо. Совершенно нелепо — что один вид незнакомой женщины погружал его чувства в хаос, но он ничего не мог поделать ни с собственным смятением, ни с тем, что взгляд устремлялся к грациозному силуэту возле стойки, будто притянутый магнитом. Стелла и Анджел, почувствовав перемену в состоянии Артура, легко определили причину и, очевидно, не пришли от неё в восторг. Их комментарии, произнесенные с отлично знакомой Артуру прохладной небрежностью, неожиданно остро ранили слух. – Поразительно. Вот это плечи. – Она, что, пловчиха? – Ради бога, кто, имея такую фигуру, наденет открытое платье… Артур поднялся с места, так резко, что сам не ожидал этого. Слова его спутниц в адрес незнакомой девушки вызвали в нем всплеск раздражения. Самому Артуру незнакомка казалась очень привлекательной, и сказанное прозвучало откровенно фальшиво и глупо. Но что-либо комментировать он не стал. Просто вышел из ложи и направился в сторону туалетной комнаты, расположенной в углу зала. Общество близняшек внезапно утратило былую привлекательность, а самому Артуру явно требовалось взять себя в руки. Он двигался в сторону неприметной двери мимо барной стойки, но голова сама собой поворачивалась в её сторону. Артур впитывал взглядом контуры тела девушки, рассматривая высокую шею, плавные изгибы талии, очертания длинных, изящных, белых рук. Плечи и впрямь оказались шире, чем это было привычно, но покрой платья и женственность, которую излучала незнакомка, скрадывали эту особенность. Тяжелый полуовал материи, шлейфом падая с плеч, открывал до поясницы красивый рельеф спины. Артур с трудом отвел взгляд. Ему явно нужно было остудить голову. Он вошел в туалетную комнату, остановился у ряда стильно оформленных раковин, пустил холодную воду и бросил пригоршню в лицо. Судя по отражению в зеркале, он имел довольно взвинченный вид. По крайней мере, Артур давно не видел в собственных глазах подобного возбужденного блеска. Он едва ли мог объяснить себе, что с ним происходит. В любовь с первого взгляда Артур не верил по определению, впрочем, похоть мог допустить вполне. Одно было ясно наверняка: он хочет заполучить эту женщину. И хотя ситуация отличалась от тех, к которым Артур привык, ради такого знакомства он был готов импровизировать. Артур привел себя в порядок, вышел из туалетной комнаты, посмотрел в сторону бара и сразу встретился взглядом с очаровавшей его незнакомкой. Поглаживая тонкими пальцами ножку бокала, она смотрела прямо на него, и в её изумительных глазах играли смешливые блики, лукавство и вызов. С легкой улыбкой она чуть склонила голову к плечу, и это было так похоже на приглашение, что Артур двинулся к бару, будто кто-то взял его за галстук и потащил вперед. Он остановился возле стойки, положил ладонь на столешницу, окидывая взглядом точеный профиль девушки. Вблизи незнакомка казалась ещё прелестней. Опустив длинные ресницы, она молча улыбалась, очевидно, предоставляя Артуру право самому начать разговор. Вот только он понятия не имел, что должен говорить. Как правило, стоило ему появиться где-то, девушки сами слетались к нему, как бабочки на свет — Артуру оставалось лишь выбрать лучшее из того, что ему предлагали. И было неважно, что он говорит или делает — он всегда получал желаемое, так что если Артур когда-либо и умел очаровывать женщин, то давно разучился. – Могу я вас угостить? — наконец сказал он, подозревая, что произносит жуткую банальность. Она вновь повернула голову и взглянула на него. Молчание затягивалось, и возможно эта пауза заставила бы Артура занервничать, если бы в ту секунду он был способен думать, а не тонул в омуте чарующих, ярко синих глаз. Невероятный цвет! – Можете, — благосклонно улыбнулась девушка. — Но при одном условии. – Каком? — автоматический спросил Артур, совершенно завороженный её музыкальным, бархатным голосом. – Вы не вернетесь за свой столик, — мягко произнесла она, — Вы останетесь со мной. На всю ночь. Не люблю нерешительных мужчин. Так что решайтесь сейчас или уходите. Артур приоткрыл рот, пораженный подобным сочетанием изысканных манер и вызывающей прямолинейности. Ему делали непристойное предложение, даже не спросив имени, но, черт подери, если он не был согласен! Его изумила мысль, что снимает — не он, снимают — его, и еще — что незнакомка умудрилась сделать это меньше чем за минуту, потому что в следующее мгновение он придвинул ближе соседний стул и твердо произнес: – Я остаюсь. Все, последовавшее далее, походило на некий сон. Артур чувствовал себя пьяным, хотя больше ничего не пил. И, должно быть, он выглядел как дурак и нес какой-то бред, но девушка (как оказалось, её звали Мэрилин) была к нему снисходительна: она улыбалась Артуру, смеялась над неловкими шутками, лаская его лицо своим колдовским взглядом. Он совсем потерял голову, и даже не заметил, как его несостоявшиеся подружки покинули клуб. Артур мельком подумал, что стоит позвонить им позднее и в качестве извинения сводить на какую-нибудь модную вечеринку, но эта мысль быстро растворилась в эйфории предвкушения, которая окутывала его при одном взгляде на Мэрилин. С каждой минутой он желал её все больше. Вскоре девушка изъявила желание продолжить знакомство в более уединенном месте и Артур с радостью согласился. Он думал произвести впечатление, прокатив её в своем Porshe. Его спортивный кабриолет дожидался на стоянке клуба. Но прежде чем он успел отдать номерок служащему, чтобы тот подогнал машину к входу, как Мэрилин направилась к ждущему неподалеку такси и, открыв дверь, скользнула на заднее сидение, не оставив Артуру иного выбора кроме как последовать за ней. Она сама назвала водителю адрес, и Артур ожидал, что они поедут к ней домой. В действительности он не был против такого варианта, и совершенно не ожидал, что такси остановится у входа в ночной отель. Глянув на мерцающую неоном вывеску, Артур изумленно вскинул брови: – Ты, должно быть, шутишь. – А с тобой часто случаются подобные вещи? — озорно блестя глазами, спросила Мэрилин, будто знала, что он начнет возражать, — Ночь. Отель. Почти незнакомая женщина. Когда это в последний раз было, Артур? – Никогда, — честно признался Пендрагон, и улыбка его спутницы исполнилась очаровательного лукавства. – Будет о чем вспомнить во время очередного скучного приема. Идем. С этими словами она открыла дверь и вышла из машины. Невольно усмехаясь в удивлении, Артур расплатился с водителем и отпустил такси. Мэрилин была права в одном: сегодняшнюю ночь Артур едва ли сможет забыть. Учитывая, что к этому моменту он был готов пойти куда угодно и на что угодно, лишь бы поскорее остаться с ней наедине. *** Мерлин и не предполагал, что это окажется настолько легко. Конечно, он знал, что хорош в своем деле — благодаря работе в клубе, его актерский опыт перевоплощения в самых шикарных женщин мира был поистине огромен, но при этом он не ожидал, что Артур Пендрагон, этот пресыщенный женским обществом, опытный мужчина может оказаться настолько неискушенным. Артур явно был в восторге от созданного им образа и велся на провокации «Мэрилин», словно пятнадцатилетний подросток. Заманить его в номер отеля не составило труда. Но вот со всем остальным могли быть проблемы. Сложность состояла в том, что Мерлин не планировал западать на сына мэра. Отправляясь на эту встречу, Мерлин ему даже не симпатизировал. Артур был для него лишь рычагом воздействия, который Мерлин планировал использовать втемную, и чего он точно не ожидал — того что Артур ему… понравится. Ни одна из собранных Гавейном фотографий, не смогла подготовить его к тому, что сын мэра окажется таким… чертовски привлекательным. Разумеется, по фото можно было понять, что младший Пендрагон красив, но ни один снимок не передавал и десятой доли того животного магнетизма и истинно мужского обаяния которым обладал Артур. Ни одно фото не могло отразить того, как уверенно двигается его мощное, подтянутое тело, как он потирает друг о друга большие пальцы крупных, красивых рук, обуздывая свое нетерпение, как трепещут его ноздри и вспыхивают блеском глаза, выдавая возбуждение и азарт. Молодой, роскошный самец — настоящий хищник, который весь вечер, образно выражаясь, описывал круги вокруг Мерлина, дожидаясь момента, когда можно будет отбросить приличия. Все это действовало на Мерлина как смесь кокса с водкой, то есть одуряюще — так что он едва сохранял способность играть предписанную ему роль. Не то, чтобы у Мерлина никогда не было привлекательных мужчин — наоборот, его личные стандарты были весьма высоки, и в плане выбора партнеров он был довольно разборчив. Но Артур Пендрагон являл собой нечто особенное: у него было волевое лицо, с чертами античного бога, потрясающее тело, и во всем остальном он был просто умопомрачительно хорош. Если на свете и существовал идеал мужчины Мерлина, то это был он. И это было ужасно несправедливо, учитывая то, что Мерлин должен был сделать. «Это проблема», — подумал Мерлин, едва они вошли в номер, зажгли свет и Артур запер дверь, прижал его к стене и жарко выдохнул на ухо: «Одни, наконец». Сглатывая стон, он вцепился в плечи Артура, чувствуя, как горячие губы спускаются вниз по шее, жадно сминая кожу, а руки нетерпеливо оглаживают бедра сквозь ткань платья и ласкают обнаженную поясницу. Мерлин знал, что ему нельзя терять голову, но заводился с пол-оборота. Притиснутый бандажом к животу член был твердым, в паху жгучей волной разливалось возбуждение. Он слишком быстро терял над собой контроль, и от этого весь план мог пойти к черту. Он сильно рисковал, но все же позволил себе одну вольность — поцеловал Артура, так как хотелось. Запустив пальцы в мягкие, светлые волосы, Мерлин притянул к себе его голову и вторгся языком в рот, целуя глубоко и влажно — размазывая по губам Артура свою блестящую помаду. Голова сразу поплыла и закружилась. Артур же удивленно втянул носом воздух, и ответил с той же страстностью; крепче притиснул Мерлина к стене, придавливая широкой грудью имитирующие бюст накладки в лифе платья. Жадно посасывая язык и губы Мерлина, Артур нашел рукой боковой разрез на подоле платья и запустил ладонь ему под юбку, цепляя пальцами кружевную резинку на чулках. Забросил его ногу себе на бедро, огладил и смял ладонью ягодицу, сдвигаясь все ближе к промежности — куда не должен был дотянуться, но где так отчаянно желал его прикосновений Мерлин. Тот просто плавился от его напора, запаха, возбуждения. Пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы разорвать их безумный поцелуй и перехватить Артура за запястье. – Руки… – Что? – Только без рук, — хрипловато прошептал Мерлин, пытаясь отдышаться. – И что это должно значить? — пьяно спросил Артур, вновь подаваясь ему навстречу. – Я покажу. Он уперся ладонями в грудь Артура, с трудом отстранил его и проскользнул мимо, к большой двуспальной кровати, занимавшей почти все пространство в комнате. Обойдя кровать сбоку, он поставил сумочку на комод у стены и незаметно нажал на кнопку записи. Спрятанная в сумочке видеокамера ожила, сквозь замаскированный под застежку объектив, фиксируя все, происходящее в номере. Когда Мерлин обернулся, в его руках была лишь пачка презервативов, которую он с невинной улыбкой бросил на кровать. – Последний штрих. Он вернулся к Артуру и принялся быстро раздевать его. Пиджак полетел на пол, следом за ним настал черед рубашки. Пендрагон невольно рассмеялся, только и успевая вовремя двигать плечами и руками, чтобы помочь собственному разоблачению. Подаваясь вперед, он ловил губами губы Мерлина, перехватывал запястья, целуя ладони и пальцы. Мерлин намотал на руку его распущенный галстук и взялся за ремень брюк, в вальсирующем ритме отступая к постели. Артур с готовностью последовал за ним. Он улыбался, сверкал глазами, явно наслаждаясь их игривой прелюдией. Они дотанцевали до изножья кровати. Мерлин толкнул Артура на покрывало, освободив попутно от ботинок, брюк и носков. – Отличная скорость, — прокомментировал Пендрагон, отталкиваясь локтями и ступнями от постели, чтобы улечься выше — головой на подушки. – Практика в пожарной части, — шутливо дернул бровью Мерлин и мысленно присвистнул, оглядывая раскинувшееся на постели сильное мужское тело. Мощные плечи, мускулистые грудь и живот — Артур явно следил за собой. Королевская эрекция оттягивала ткань фирменных боксеров. Вот это трофей! Подобрав юбку, Мерлин наступил коленом на постель и одним плавным движением оседлал бедра Артура. Его широкие ладони тут же легли Мерлину на талию, спустились вниз, лаская и поглаживая. Мерлин с удовольствием дал бы этим рукам волю, подставляясь под ласки и прикосновения, вот только допустить, чтобы Артур обнаружил некоторые анатомические особенности тела своей «любовницы», было нельзя. – Как же ты красива, — прошептал Артур, кружа пальцами по его коленям и бедрам, обтянутым шелковыми чулками. Мерлин обольстительно улыбнулся, качнулся вперед, склоняясь над ним и мягко целуя в губы. Руками он, тем временем, не глядя, плел на концах галстука Артура две скользящие петли. Мерлин специально выбрал номер с кроватью, у которой была спинка с вертикальными металлическими перекладинами. Закончив с изготовлением импровизированных наручников, он взял руки Артура в свои, завел ему за голову и, перекинув галстук через узкий столбик, ловко накинул петли на запястья. Артур не сопротивлялся, слишком увлеченный поцелуем и тем, как бедра Мерлина плавно потирались о его стояк. Он низко постанывал на выдохе при каждом движении, и лишь когда петли на запястьях затянулись, опомнился и дернул руками. – Что ты делаешь? — спросил он. В его глазах не было страха — только удивление, хотя Мерлин был готов к куда более бурной реакции. – Показываю, как можно обходиться без рук, — невинно объяснил Мерлин и заглянул Артуру в глаза, призывая на помощь все свое «женское» очарование. Оно явно оказывало на Артура магическое воздействие. – Я, кажется, не давал разрешения на такие игры, — с легким упреком заметил Пендрагон, опуская подбородок к груди и укоризненно вздергивая брови. Это выглядело столь забавно, что Мерлин, не выдержав, рассмеялся. В груди плеснуло острым жаром, переплавляющимся в возбуждение и нежность. – Обещаю, что позабочусь о тебе, — проворковал он, опускаясь на Артура всем телом, лаская губами шею, а пальцами — шелковый, быстро твердеющий сосок. Пендрагон шумно втянул в грудь воздух и быстро задышал, инстинктивно подкидывая вверх бедра в ответ на всплеск возбуждения. – У тебя явная склонность к доминированию, — сдаваясь, шутливо пробормотал Артур. «О да, и я с удовольствием трахнул бы тебя сейчас», — подумал Мерлин, увлеченно выцеловывая тонкую кожу возле его уха. Но вслух сказал другое: – Это всего лишь галстук. Сыграем один раз по моим правилам, а потом можешь делать все, что хочешь. – Всё? — уточнил Артур, явно заинтересованный этим предложением. – Абсолютно. Мерлин гибко распрямился и положил руку на член Артура, сжал головку, мягко массируя сквозь ткань. Артур издал короткий стон, зажмурился и быстро облизнул губы. – Хорошо. Согласен, — хрипло прошептал он, и Мерлин удовлетворенно улыбнулся. Сделано. Он запустил ладонь под резинку боксеров, обхватил член ладонью и принялся медленно поглаживать его — благодаря, распаляя, убеждая в правильности притянутого решения. Вновь склонившись над Артуром, он принялся ласкать его губы, наслаждаясь срывающимися с них короткими возбужденными вздохами. Сильное тело под ним волновалось и дышало жаром. Артур был невероятно хорош, и Мерлину хотелось обласкать каждый дюйм его кожи, заставить стонать в голос и терять голову от вожделения и удовольствия. Это было вполне в его силах, и соответствовало плану, так что Мерлин решил ни в чем себе не отказывать. Он целовал и вылизывал шею, грудь и соски Артура, гладил пальцами и дразнил ногтями, добиваясь невнятных, стонущих просьб о чем-то большем. Скользнув ниже, он стянул с Артура боксеры, устроился между его ног, любуясь видом на крупный, полностью возбуждённый член. – О, детка, какой же ты классный, — прошептал Мерлин, глядя на него, как на любимый десерт. Его собственное возбуждение, как и всегда, когда он вел в сексе, подстегивало, рождая азартную жажду действия. Мерлин наклонился и вобрал в рот головку, облизывая и посасывая её как вкусный леденец. Артур тотчас застонал, захлебнулся воздухом и вскинул бедра, толкаясь в его рот. – Еще… Глубже! О, Боже!.. Артур был большим, пах мускусом, свежим потом и дорогим мылом — Мерлину нравился этот запах и вкус: пряный и резкий, напрочь лишающий соображения. Мерлин обхватил ладонями его напряженно вздрагивающие бедра и наделся ртом, заглатывая член до основания и сжимая горлом. Наградой ему был громкий, прерывистый стон, бархатной волной прокатившийся под кожей. Примерившись к размеру и давлению, Мерлин принялся отсасывать Артуру в резком, быстром ритме, распаляясь от самого процесса и тех изумительных, ласкающих слух звуков, которые издавал Пендрагон. Тот толкался бедрами ему навстречу и стонал так откровенно и сладко, что можно было кончить лишь от этого. Мерлин так увлекся, что едва не пропустил момент, когда его язык обожгло горьким привкусом предэякулята. Мерлин отстранился, выпуская изо рта член Артура, и тот сразу запротестовал, выкручиваясь из плотно обхватывающих его руки петель. – Нет, только не сейчас. Продолжай!.. О, черт! Мерлин резко вытер ладонью влажный от слюны рот и вновь обхватил ствол Артура рукой, усмиряя и успокаивая своего разгоряченного любовника. Он поглаживал его член, целовал грудь и живот. Вновь оседлав бедра Артура, Мерлин склонился над ним, легко касаясь губ. – Что же ты делаешь. Жестокая женщина, — тяжело дыша, прошептал Артур. Его взгляд был мутным и расфокусированным — явное свидетельство того, что Артур почти дошел до нужного состояния. – Тебе не понравилось? — повел бровью Мерлин. – О, это был лучший минет в моей жизни, — пылко заверил Артур, — Так что я был бы признателен тебе… черт подери эти пассажи… Просто продолжай! Хочу кончить в твой рот! Мерлин расхохотался, прикрыв тот самый рот ладонью, и сделал большие, удивленные глаза. – Как можно говорить такие вещи леди? Артур криво усмехнулся и обессиленно покачал головой, лежащей на подушке. – Мой мозг стек в член, — глубокомысленно изрек Пендрагон, — На манеры уже не хватает. Так ты продолжишь? Мерлин с трудом сдержал новый смешок, и вновь поцеловал его. – Конечно. Сейчас. Продолжая нежно ласкать его губы, Мерлин нашарил на постели коробочку с презервативами, достал один, и быстро вскрыв упаковку, раскатал кондом по стволу Артура. Потом запустил руку себе под юбку, нащупывая между ягодиц основание анальной пробки, щедро смазанной анестезирующим гелем. Ему пришлось таскать её весь вечер, поскольку вероятность, что у него не будет времени и возможности растянуть себя, была довольно высока. Это приходилось учитывать. Задница успела порядком онеметь, но едва он потянул пробку наружу, позвоночник прострелило болью. Коротко выдохнув, он отбросил пробку в сторону, так что она беззвучно упала на ковер. Подобрав платье, Мерлин выпрямился, приподнялся на коленях и, обхватив рукой ствол Артура, направил в себя. Член вошел легко, растянутые мышцы плотно обхватывали его. Мерлин видел, как Артур выгибается на постели, коротко вскрикивая, дергает руками, пытаясь освободить их. Мерлин знал, насколько ему хорошо сейчас, и был доволен этим, пусть его собственные ощущения оставляли желать лучшего. Надолго зафиксированные в растянутом состоянии мышцы заныли от нового проникновения, и возбуждение резко спало, обнажив и другие неприятные моменты, например то, что скрывающий его эрекцию бандаж в процессе постельных упражнений успел ощутимо натереть кожу на мошонке. К черту, подумал Мерлин, и резко опустился до основания, вырвав у Артура новый сдавленный стон. Он умел получать удовольствие, будучи снизу, и хорошо владел своим телом, так что знал — он все равно получит свое. Крепче опершись о матрас носками туфель, Мерлин принялся двигаться — вверх и вниз — трахая себя членом Артура, раскачиваясь на нем и сжимая внутри — с каждым толчком все больше приближая Артура к разрядке. Облизнув губы, он опустил взгляд на лежащего под ним, сходящего с ума от похоти и наслаждения мужчину. Губы Артура были приоткрыты, голова повернута на бок, прямо к камере, руки обхватили галстук у основания петли и мяли жесткий, натянутый шелк. Артур низко и коротко стонал, поддавая бедрами навстречу. Жмурил крепко стиснутые веки, и это было кстати, потому что сам Мерлин уже не мог держаться. Он отстегнул бандаж и швырнул его на пол. Обхватив рукой свой член под юбкой, принялся дрочить себе, стремясь вернуть прежнее возбуждение. Ему это быстро удалось. Пряное удовольствие собралось в паху, растекаясь электрическими разрядами по всему телу. В последний раз, кинув взгляд на Артура и убедившись, что тот совершенно утратил связь с реальностью, Мерлин вздернул платье, перебрасывая юбку на сторону, и полностью отпустил себя. Откинувшись назад и запрокинув голову, он танцевал на бедрах Артура, зная, что камера пишет сейчас редкую по своей непристойности картину. Сбившееся на бок платье, шелковый пояс с резинками, чулки и дерзко торчащие шпильки, которые Мерлин так и не удосужился снять, вызывающе смотрелись в сочетании с покачивающимся от каждого движения возбужденным членом. С этого ракурса он будет отлично виден в кадре, что не оставит никаких сомнений в том, что партнер Артура мужчина. Потом Мерлин выкинул из головы все мысли и просто двигался, получая свой заслуженный кайф, подпитываемый шумными стонами Артура. Тот явно был на грани, и Мерлин понял, что стоит поторопиться. Вскрыв упаковку нового презерватива, он натянул его на собственный член, и резко задвигал по нему рукой, подстегивая собственное возбуждение. Артур кончил громко и бурно. Напрягся, вытянулся под ним и протяжно застонал, терзая пальцами сковывающий его движения галстук. Мерлин распахнул глаза, желая запечатлеть в памяти эту картину, и в тот же момент его унесло следом. Семя схлынуло в тонкий латекс, а острое наслаждение прошило тело яркой вспышкой, вырвав из груди придушенный всхлип. Мерлин покачнулся вперед, неловко одёргивая юбку. В голове стоял туман. Больше всего ему хотелось растечься по кровати рядом с ушедшим в пост-оргазменный космос Артуром и не двигаться как минимум час. Но позволить себе такую роскошь он не мог, поэтому соскользнул с кровати, добрался до комода и остановил запись. Извлек из сумочки туго скрученный пакет и принялся прятать в него все лишнее: использованный презерватив, бандаж, пробку. Артур на кровати пошевелился, медленно приходя в себя. – Мэрилин?.. Мерлин вернулся к постели и, присев рядом с Артуром, провел ладонью по его щеке. – Что? Лицо Артура осветила улыбка, веки дрогнули, скрывая удовлетворенный, матовый блеск в глазах. – Не представляю, что ты сделала со мной, но, кажется, я видел звезды. Понимаю теперь это выражение, — он потерся щекой о ладонь Мерлина и добавил: — Ты потрясающая, знаешь об этом? Мерлин коротко выдохнул, ощущая, как невольно сжимается горло. – Вспомни об этом потом… … «когда начнешь меня ненавидеть», — этого он не сказал, а просто коротко поцеловал Артура на прощание и, подхватив пакет и сумочку, метнулся к выходу. – Мэрилин? Чт?!.. Куда ты?.. Он не обернулся. Выскочил из номера и побежал дальше по узкому, темному коридору, утопая каблуками в ворсе дешевого ковролина. Добравшись до соседнего номера, Мерлин быстро нашел в сумочке ключ, открыл дверь и скользнул внутрь. Заперся изнутри, привалился спиной к стене рядом с дверью, и только тогда позволил себе выдохнуть. – Мэрилин? — услышал он из коридора приглушенный голос Артура. Очевидно, за это время Пендрагон успел справиться с узлами на галстуке и сразу бросился за ним. Мерлин закрыл глаза, представляя, как Артур стоит в дверном проеме, совершенно голый, и растерянно вслушивается в ночную тишину отеля. Затем Пендрагон в сердцах бросил: «Проклятье», — и закрыл дверь. Оттолкнувшись ладонью от стены, Мерлин подошел к такой же, как в соседнем номере кровати, и тяжело опустился на неё. Он знал, как события будут развиваться дальше. Отель был старый, из тех, где владельцы не утруждают себя проверками на звездность — ни системы наблюдения, ни охраны, кроме приезжающей по экстренному вызову полиции. Номер, в котором укрылся Мерлин, был оформлен на вымышленное имя, так что даже если Артур станет искать его, он едва ли чего-то добьется от портье, дремлющего в прилегающей к холлу комнатке. А больше свидетелей предполагаемого бегства «Мэрилин» не будет. Артуру останется только покинуть отель ни с чем. Он услышал, как дверь соседнего номера открылась и вновь захлопнулась. Из коридора донеслись быстро удаляющиеся приглушенные шаги. И вновь все стихло. Мерлин медленно, одну за другой, отцепил прикрытые волосами зажимы, стянул парик. Раскрыл стоящую возле кровати спортивную сумку, достал чемоданчик со средствами для умывания и снял ватными дисками косметику. Он двигался автоматически, совершая привычные действия, словно находился в театральной гримерке или за кулисами Авалона. Только переодевшись в рубашку и джинсы, он рискнул проверить камеру. С первых же кадров стало ясно, что добытая Гавейном техника не подкачала. Запись вышла отличной: в лучших традициях домашнего порно. Мерлин кивнул сам себе, убрал камеру в сумку, собрал вещи и вышел из номера. Спустился по служебной лестнице к черному ходу. Там, в заставленном мусорными баками переулке его ждал Гавейн. Он курил, опираясь спиной на дверь своей машины. Техподдержка и кавалерия, которая пришла бы на помощь Мерлину через пятнадцать секунд после того как тот нажал бы кнопку на миниатюрном передатчике, спрятанном в вырезе платья. Но ничего из того, что они готовили на случай провала их авантюры, не пригодилось. При появлении Мерлина Гавейн бросил сигарету на усеянный окурками асфальт и спросил: – Как прошло? – Отлично. Мерлин забросил сумку с вещами на заднее сидение и, открыв переднюю дверь с пассажирской стороны, сел в машину. Гавейн устроился рядом на месте водителя и завел мотор. Выбравшись из переулка, они поехали по полупустой улице, освещенной бледным светом фонарей. – Не похоже, чтобы ты был в порядке, — через десять минут молчания, произнес Гавейн. – Я просто устал. – Это всё? Мерлин кинул на друга быстрый взгляд. Гавейн вел машину и хмурил брови. – Волнуешься, не сделал ли мне Артур что-нибудь?.. – От сына Утера Пендрагона я могу ожидать чего угодно, — резко произнес Гавейн. Мерлин вздохнул – Нет. Он вел себя идеально. – Тогда в чем дело? Мерлин откинулся затылком на подголовник, глядя на танцующие за окнами размытые городские огни. Он знал, что Гавейн не успокоится, пока не узнает причину, поэтому решил сказать правду. А может, ему просто хотелось поделиться этим… – Как бы ты себя чувствовал, если бы встретил мужчину своей мечты, поимел его и бросил, с четким осознанием, что через несколько дней он будет воспринимать вашу встречу как худшую ошибку в своей жизни?.. Гавейн удивленно вскинул брови и молча крутанул руль, перестраиваясь в крайний ряд. – Наверное, я бы чувствовал себя паршиво, — ответил он после паузы. Мерлин только кивнул и со вздохом прикрыл глаза. – Он так хорош? — сухо спросил Гавейн. – Очень. — Мерлин умыл ладонью лицо и уронил руку на колено, — Знаешь, я не жалею о том, что сделал, или о том, что нам еще предстоит сделать, но мне жаль, что мы с ним встретились вот так… И что дальше нам совсем не по пути. – Понятно. Мерлин уронил голову набок, с улыбкой осознавая, что его душевное состояние волнует Гавейна куда больше того, насколько опасно или незаконно то, что они делают. – Забей, — сказал Мерлин, легко хлопая его по плечу, — Через пару дней эта запись будет на столе у мэра, а я просто выкину его сына из головы. По крайней мере, сам он очень на это надеялся. *** Даже на следующий день Артур чувствовал себя больным. Вначале, он никак не мог успокоиться и раз за разом прокручивал в голове события той ночи, пытаясь понять, почему Мэрилин так поступила с ним. И дело было не в том, что прежде девушки не бросали Артура, хотя это и являлось правдой. Он не чувствовал себя отвергнутым, скорее — обманутым и обиженным. Он просто не мог понять причину, по которой Мэрилин сбежала от него сразу после умопомрачительного секса. Артур был уверен, что не виноват в этом, он не сделал ничего, что могло бы привести к такому исходу. В конце концов, он пришел к выводу, что его просто использовали. Возможно, для Мэрилин это было пикантным способом развлечения — снять в клубе мужчину, привести в отель, поиметь и бросить привязанным к кровати. Быть может, Артур был не первым, с кем она проделывала нечто подобное. Девушка была опытной и обольстительной. Артур готов был поспорить, что стал не единственной её мишенью. Скорее всего, до него было много мужчин, попавшихся на тот же крючок. Эти мысли приносили боль. Он вспоминал свои нелепые попытки найти Мэрилин, как метался по тому дешевому отелю и допрашивал сонного, перепуганного портье. Он ничего не добился, но, возможно, ему и не стоило её преследовать. Женщине, для которой он стал лишь объектом охоты и злого розыгрыша, едва ли нужны были его чувства. В том, что чувства есть, он не сомневался. Артур никак не мог забыть лицо своей жестокой любовницы, её волшебные глаза и улыбку, их общую страсть. Артур отказывался называть это любовью, но чем-то оно определенно было, раз так болела душа. Он не мог работать. Присланные из главного офиса компании документы, которые необходимо было изучить к понедельнику, лежали на столе в кабинете его пентхауза. Артур несколько раз брался за них, но информация текла мимо мозга. Казалось смешным, что любовная неудача так выбила его из колеи, но, тем не менее, он ничего не мог поделать с тем, что все глубже и глубже погружался в позорную апатию. В этом состоянии его застал звонок отца. Судя по голосу, Утер был в сильном гневе. Тон, которым он потребовал, чтобы Артур НЕМЕДЛЕННО явился в его поместье для важного разговора, не предвещал ничего хорошего. Артур был мало сказать, что удивлен. Отец уже давно не позволял себе повышать на него голос. Что бы ни стало причиной едва сдерживаемой ярости, с которой он разговаривал с Артуром, это определенно было чем-то серьёзным. Так что Артур подтвердил, что приедет, и немедленно вызвал водителя. Особняк мэра Нью-Йорка располагался за городом. Когда Артур добрался до него, час уже был довольно поздний. Дворецкий проводил Артура в просторный, старомодный кабинет, где его ждал отец. Когда он вошел, Утер стоял спиной к нему возле высокого окна в обрамлении тяжелых, темных портьер, и вся его поза излучала гнев и напряжение. Артур по-прежнему не видел повода для подобных эмоций в свой адрес. Он невозмутимо опустился в глубокое кресло напротив громоздкого стола-бюро, за которым обычно работал Утер, и, дождавшись ухода дворецкого, сказал: – Итак, я здесь. В чем дело? Вместо ответа Утер резко обернулся и, тяжело ступая, двинулся к столу. Не говоря ни слова, он швырнул перед Артуром раскрытый конверт, из которого показались края нескольких полноформатных фотографий. – Я хотел бы получить объяснение этому! — рявкнул Утер, и Артур невольно нахмурился, глядя на него. Судя по виду, Утер был близок к апоплексическому удару, лицо было багровым от ярости, на шее вздувалась жилка, а взгляд метал молнии. Не спуская глаз с отца, Артур потянулся к столу, взял одну из лежащих в конверте фотографий и быстро взглянул на неё. Его брови тут же взлетели вверх. Он узнал комнату в отеле, кровать, самого себя на ней и стройную фигуру, оседлавшую его бедра. – Откуда у тебя это? — пораженно спросил он. – Откуда? Откуда?!! — едва не задохнулся от негодования Утер, — Мой сын — содомит! И все, что его волнует, — как я узнал об этом?! – Содо… — Артур вновь перевел взгляд на фото и осекся, заметив то, что вначале ускользнуло от его внимания. Из аккуратного, кудрявого треугольника на лобке Мэрилин торчал возбужденный и довольно длинный… член. Артур изумленно воззрился на него, коснулся пальцами виска, чувствуя, как голова внезапно начинает болеть. Его отец что-то гневно выговаривал ему. Кажется, призывал на голову Артура все кары земные и небесные. Сочащийся ядовитым презрением голос Утера звучал назойливым фоном. Должно быть, Артур все еще был в шоке. Он никак не мог осознать то, что ясно демонстрировала эта фотография. Мэрилин — мужчина?.. – Этого не может быть, — резко произнес Артур, откладывая снимок, — Должно быть, это монтаж. – Не держи меня за идиота! — вновь рявкнул Утер, — Экспертиза подтвердила, запись — подлинная! А ты!.. – Запись? — тут же переспросил Артур. — Какая еще запись? – В конверте, — раздраженно бросил старший Пендрагон, — с неё и сделаны фотографии. Артур перевел взгляд на вскрытый пакет на столе. Из-под снимков и впрямь виднелся бумажный уголок обложки DVD-диска. Артур в смятении прикрыл глаза ладонью, вдруг ярко представляя, что на нем записано, и как много людей могли это видеть. Включая его собственного отца. Кровь горячей волной прилила к щекам. Столь сильную неловкость он ощущал единственный раз в жизни, когда горничная застукала его дрочащим на порножурналы. Но тогда ему было четырнадцать лет. – Ты смотрел запись? – Слава богу, нет! — с отвращением ответил Утер, — Мне хватило фотографий и известия, что на этой пленке запечатлён половой акт с участием моего сына и какого-то мерзкого трансвестита! Артур едва слышно выдохнул с облегчением. Хоть что-то… – Я не знал об этом, — с трудом произнес он, отнимая ладонь от лица. – О чем ты не знал, черт возьми?! – О том, что это мужчина, — пояснил Артур, указав рукой на фотографии. – Ради бога, ты думаешь, я поверю в эту чушь?! — раздраженно воскликнул Утер. – Придется поверить. Артур вновь взял со стола снимок и с болью всмотрелся в него. На месте головы «Мэрилин» было размытое пятно — очевидно тот, кто обрабатывал запись, не желал, чтобы на ней сохранилось её лицо. «Его лицо» — поправил себя Артур, — «Пора привыкать к мысли, что это был мужчина». – Этот человек… он прекрасный актер, — медленно произнес Артур, — Я был уверен, что имею дело с женщиной. Утер вновь побагровел. – Что за бред. Ты совокуплялся с… — он поперхнулся, резко ослабил душащий шею галстук и выбросил руку вперед, указывая на снимок, — с этим существом! Как ты мог не понять, какого оно пола?! – И тем не менее, — Артур потер стреляющий болью висок и продолжил, — Он обставил все так, что у меня не было шанса догадаться. К тому же, как оказалось, при анальном сексе разница между женским и мужским анусом незаметна. Лицо Утера исказилось в брезгливой гримасе. – Ради бога! Артур! – Ты спросил – я ответил, — отозвался тот и выпрямился в кресле, с трудом возвращая себе самообладание, — Ты ведь знаешь меня, отец. Если бы я был геем, или же просто решился на какой-нибудь эксперимент, я бы не стал отрицать этого. Утер вглядывался в него, и Артур видел, как он медленно успокаивается. Лицо постепенно приобретало нормальный цвет. Он медленно потер лоб ладонью, приходя в себя. В конце концов, своего сына Утер действительно… знал. – Это… хорошо. Если тебя обманули, это… несколько меняет дело, — пробормотал он и направился к столу. Тяжело опустился в массивное кресло напротив Артура. Очевидно, вопрос о его ориентации был исчерпан. Вот только это не отменяло всех остальных вопросов. Происходящее по-прежнему казалось Артуру дикостью, и, тем не менее, как бы ни пахло это дерьмо, он уже в него вляпался. Оставалось выяснить — насколько глубоко. – Ты так и не сказал, как к тебе попал этот конверт, — напомнил Артур, заставляя себя сосредоточиться. Следовало выяснить все до конца и решить, что с этой ситуацией делать. – Его прислали с курьерской экспресс-почтой, — устало произнес Утер и потянулся к стоящему на столе серебряному подносу, на котором стоял хрустальный графин с виски и пара бокалов. – К посылке была прикреплена записка, где говорилось, что внутри находится нечто важное, связанное с моим сыном. Охране это сразу показалось подозрительным. Но я даже представить не мог, что, когда служба безопасности вскроет конверт, в нем обнаружится такое… – Те, кто знают об этом, еще живы? Утер кинул на сына суровый взгляд. – Это не повод для шуток. – Действительно, — невесело согласился Артур и продолжил: – Так зачем тебе прислали эту запись? Утер сделал глоток из бокала и скривился. – Политический шантаж, — с презрением выплюнул он, — Эти подонки пытаются помешать мне очистить город от рассадников содомии, которые они называют «клубами». Вот, посмотри, чего они требуют. Открыв ящик стола, он достал оттуда сложенный лист бумаги и придвинул к Артуру. Тот взял листок, развернул и забегал глазами по строчкам напечатанного на нем текста. Он был написан четким, сухим языком, словно юридический документ. Тот, кто писал его, явно знал толк в составлении деловых бумаг: все требования были изложены по пунктам — прекратить наблюдение за территорией и посетителями клубов как гражданскими, так и должностными лицами; прекратить сбор любых материалов, которые могут быть использованы для судебного преследования и так далее. Ниже был приведен длинный список гей-клубов, к которым должны были быть применены эти требования. В случае их неисполнения или попыток обратиться в полицию, а также иные правовые ведомства и инстанции, шантажисты обещали передать запись в СМИ и выложить в свободный доступ на You-tube. Когда Артур дошел до этой строчки, ему пришлось ослабить галстук, настолько ему стало не по себе. Он никогда не видел себя в роли порно-звезды. К тому же он был бизнесменом, а не скандальным рок-идолом, которому подобное сошло бы с рук. И все же тон, в котором была составлена эта бумага, не оставлял сомнений — угроза вполне реальна. – Я этого так не оставлю, — мрачно говорил Утер, пока он дочитывал последние строчки. — Никто не смеет угрожать мне или моей семье. Унижать меня. Это переходит всякие границы. Я… – Что именно ты намерен делать? — быстро спросил Артур, складывая листок. – Передам это дело в ФБР. — ответил Утер, словно это было чем-то очевидным, — Я не стану идти на поводу у этих грязных шантажистов. – Собираешься рискнуть моей репутацией? — сухо поинтересовался Артур. В ответ на это Утер высокомерно поджал губы. – Должен заметить, ты поставил под угрозу не только свою репутацию, но и мою тоже. Если эта… мерзость будет обнародована, разразится политический скандал. Но ФБР не допустит этого, они знают, как справляться с подобными ситуациями. И все же ничего этого бы не произошло, если бы ты был более разборчив в связях, сын. – Понятно. Артур поднялся и принялся молча собирать разбросанные по столу фотографии, ощущая, как в нем медленно закипает злость. Утер нахмурился, наблюдая за ним. – Что ты делаешь? – Забираю фотографии и запись. Здесь всё? – Да, но я не могу отдать их тебе. Они нужны мне для представления в ФБР. – Не нужны, — непререкаемым тоном произнес Артур, убирая конверт в свой кейс, — Ты никуда не станешь обращаться. Лицо старшего Пендрагона изумленно вытянулось. – Что? Прости… Что?! – Ты слышал меня, отец, — Артур распрямился, глядя на него сверху вниз, — Никакого ФБР или каких-либо еще лишних действий. Ты сегодня же отправишь письмо по указанному в этой бумаге электронному адресу и подтвердишь, что согласен выполнить их требования. И выполнишь их. Утер уперся ладонями о стол и поднялся со своего места, грозный, как несущаяся с гор лавина. Артур знал это выражение лица: гнев, раздражение, непреклонность — вот только он давно вышел из того возраста, когда это производило на него впечатление. – Ты с ума сошел, Артур, — хрипло произнес Утер. — Ты понимаешь, что ты говоришь?! – Вполне, — холодно заверил тот, — И я не собираюсь рисковать своим именем, лишь потому что мой отец заходит слишком далеко. – Я захожу слишком далеко?! – Вот именно, — отчеканил Артур, — Моя вина лишь в том, что я не сумел отличить мальчика от девочки. Но прежде никому не приходило в голову использовать мою сексуальную жизнь для шантажа. И прежде мной никогда не интересовались трансвеститы. Это произошло лишь потому, что мой отец пользуется своим политическим влиянием для сведения счетов с теми, кто ему не угоден. И я не собираюсь подвергать свою репутацию риску из-за этого дерьма. – Что ты себе позволяешь! — нависая над столом, прохрипел Утер. — Я все еще твой отец, черт подери! – Ты это начал, ты это исправишь, — жестко ответил Артур, не обращая внимания на его слова, — В ближайшее время я хочу получить от тебя подтверждение, что все требования выполнены, иначе… — он прищурился, — я едва ли смогу это понять. Утер с шумом втянул в грудь воздух. Их взгляды скрестились словно клинки. Артур знал, что отец ему уступит. Нечто подобное уже происходило, давно, восемь лет назад, когда Артур отказался делать политическую карьеру. Тогда между ними произошел крупный конфликт, окончившийся болезненным разрывом, который длился долгих пять лет. Лишь спустя это время им удалось прийти к примирению, но оно до сих пор оставалось очень шатким. Артур знал, что Утер не может позволить себе роскошь потерять его еще раз. – Теперь ты шантажируешь меня, сын, — после долгой паузы тихо сказал Утер, — Не ожидал подобного от тебя. Артур подавил вздох и прикрыл глаза. – Это не шантаж, — негромко произнес он, — Я всего лишь хочу, чтобы в кои то веки ты поступил как отец и подумал обо мне, а не о собственных интересах. С этими словами он взял со стола кейс и покинул кабинет. Обратная дорога до дома прошла в тупом оцепенении. Он очень устал. Все произошедшее казалось абсурдным водевилем, в котором Артуру по нелепому стечению обстоятельств выпало играть главную роль. Игры с переодеванием, побег, шантаж — сюжет в традициях бродвейской оперетты. Мог ли он думать, что последовав за пленительной красавицей, словно сошедшей с экрана фильма в стиле голливудского нуара, уподобится Алисе, падающей в кроличью нору. Вот только у обещанной Страны Чудес оказался вид третьесортного борделя, в котором можно подцепить какую-нибудь дрянь с долгоиграющими последствиями. Вот Артур и… подцепил. Он не мог понять, чего в нем больше — досады или разочарования. Так же он не знал, как ему следует относиться к тому, что он занимался сексом с мужчиной. Этот факт не желал укладываться в голове. Разумом он понимал, что это правда, но все его чувства кричали об обратном. Образ Мэрилин оставался слишком реальным, и напрочь не желал состыковываться с фактами. Артур осознавал, что его обвели вокруг пальца, использовали, выставили идиотом перед отцом и грозили сделать из него всеобщее посмешище, но мог думать только о том, что понятия не имеет, с кем в действительности провел ту ночь, и сожалеть, что Мэрилин на самом деле не существует. Артур поднялся в свой огромный пентхауз под самой крышей одного из небоскребов на Манхэттене, снял костюм и принял душ. Переоделся в мягкие, домашние брюки и, шагая босиком по пушистому, молочного оттенка ковру, вернулся в гостиную — просторное помещение, оформленное в стиле дорогостоящего минимализма. За огромными панорамными окнами пентхауза сияли в ночи окна небоскребов, скрытые в нишах лампы распространяли по комнате теплый, рассеянный свет. Артур устроился на большом, белом диване с бокалом скотча в руках, раскрыл кейс и достал фотографии. Приблизил к лицу, неспешно рассматривая одну за другой. Тот, кто делал это иллюстративное сопровождение к записи, постарался на славу, выбирая самые эффектные моменты. Артур глядел на собственное лицо, искаженное от испытываемого им наслаждения, рассматривал гибкий силуэт тела Мэрилин. Он поймал себя на том, что теперь, когда первый шок схлынул, не чувствует полагавшихся ему в теории стыда и брезгливости. Вид чужого возбужденного пениса в сочетании с кружевными чулками и изящными женскими босоножками был странным, непривычным, но, что удивительно, не вызывал отторжения — скорее притягивал своей экзотичностью, как произведение авангардного китча. Артур отложил фотографии, принес из кабинета ноутбок и включил диск с записью. Просмотрел несколько раз, оценивая собственную реакцию. Потом позвонил секретарю, и приказал перенести все запланированные совещания на середину недели, а затем набрал номер начальника своей службы безопасности Леона. Остаток ночи он посвятил поиску информации в интернете. В ответ на его запросы, поисковик выдал множество ссылок на различные местные интернет-издания. «Мэр города Нью-Йорк начал полномасштабную кампанию против заведений для геев», — гласили заголовки, — «Пикет у здания мэрии. Представители нетрадиционных меньшинств требуют остановить произвол городских служб», «Утер Пендрагон на тропе войны». Артур бегло просматривал фотографии и статьи, в которых журналисты и политические обозреватели рассуждали о влиянии гомофобии на политику и о том, является ли подобное употребление власти превышением или нет. Некоторые аналитики предсказывали, что подобная не толерантность может повредить дальнейшей политической карьере Утера Пендрагона, но анонимные интернет-опросы это опровергали. Большинство респондентов поддерживало действия своего мэра. Часть статей была полит-корректной, но хватало и излучающих откровенную враждебность — защитники прав геев и они сами сопротивлялись изо всех сил, развернув ответную кампанию в СМИ. Вот только ни общественный резонанс, ни шумиха в сети, ни открытые проявления недовольства в виде пикетов, не могли остановить процесс закрытия гей-клубов… Оценив масштабы устроенной Утером охоты на ведьм, Артур несколько… утешился. Новая информация позволяла рассмотреть его собственную проблему в ином, улучшенном свете. То, что вначале выглядело, как проявление крайней степени цинизма стало походить на акт отчаяния. Эта мысль оказывала живительное воздействие на самолюбие Артура. Отчаяние он еще мог понять. Артур смутно понимал, что дело не только в его изрядно помятой гордости, но и в том, что он ищет оправдание поступкам «Мэрилин». Просмотр записи убедил его в том, что он просто не в состоянии избавиться от своего влечения «к ней». И потому он отчаянно искал достойное основание, чтобы «её» простить. *** Первые результаты он получил вечером вторника. Как всегда надежный, обладавший безупречной профессиональной выдержкой Леон вошел в его кабинет с тонкой папкой в руках, и без лишних предисловий начал свой доклад. – Вы задали нам сложную задачу, сэр, но некоторые достижения есть. Нам удалось надавить на администрацию клуба Diamond-hall. Как вы и предполагали, среди имеющих клубную карту с допуском в vip-зону человека, которого вы ищете, нет, но мы смогли получить скриншоты с записей камер наблюдения. Снимки не самые четкие, но некоторые из информаторов, которых мы нашли, сумели опознать человека на этих фото. Предположительно это может быть один из участников шоу-программы гей-клуба «Авалон», работавший под сценическим именем «Мэрилин». Быстрый поиск по сети выдал несколько фотографий. Взгляните. Узнаете его? С этими словами Леон выложил на стол перед Артуром несколько снимков. На них были элегантно одетые женщины, в которых Артур сразу угадывал знаменитых певиц и кинодив прошлого столетия. Сходство было поразительным, но во всех этих образах было что-то неуловимое от «Мэрилин», очертания фигуры и черты лица, которые Артур узнал бы из тысячи. Он задержал взгляд на одной фотографии, где была запечатлена девушка в белой блузке и голубом сарафане. У девушки были каштановые локоны до плеч и милая улыбка. Дороти, — понял Артур, — в исполнении знаменитой Джуди Гарланд. Девушку окружали персонажи в знакомых костюмах: лев, человек из железа и соломенное чучело — очевидно, колоритная четверка изображала сценку из «Волшебника страны Оз». – Это он, — уверенно сказал Артур, откладывая фото. Леон сдержанно улыбнулся со скрытым удовлетворением. – Один из наших информаторов сумел вспомнить его настоящее имя. Мерлин Эмрис. Раз вы подтверждаете, что мы нашли нужного человека, то уже завтра утром у вас будет полное досье на него. – Прекрасная работа, Леон, — одобрил Артур, и тот с достоинством кивнул и удалился. «Мерлин», — повторил про себя Артур. Не так уж велика была разница. Возможно, ему следовало подождать до утра. В конце концов, не было никакой гарантии, что он найдет Мерлина в том единственном месте, которое назвал ему Леон. Однако Артур посчитал, что и так ждал слишком долго. Поэтому он нашел в сети координаты клуба, набросил пальто и отправился в Авалон. Изнутри клуб напоминал огромную бабочку. Там, где у бабочек крылья — кипели два танцпола и работали переливающиеся огнями бары, на месте головы — находилась оформленная в стиле ретро сцена с выдающимся к центру зала подиумом. На сцене стоял эпатажный, полосатый микрофон, купол был закрыт полукруглым бархатным занавесом с аппликацией в виде павлиньего хвоста. Напротив, к фронтальной стене поднимались широкие террасы со столиками, которые были также забиты публикой, боковые лестницы вели на галереи, окружающие зал. Красный шелк настенных панелей, балконы с ажурными столбиками, блестящие ленты и вспышки света, — больше всего это местечко походило на некое разнузданное кабаре. С потолка свисали воздушные шары и дешевые пластиковые фигурки в виде фаллосов. Некоторые из них висели достаточно низко и толпа их с хохотом ловила. Публика была тоже из ряда вон: разряженные и полуголые, шумные — все сплошь мужчины, они извивались на танцполе, тискались и целовались, стоя у стен, гомонили, обнимались и выпивали, сидя за столиками. Артур не мог понять — то ли в Авалоне какой-то праздник, то ли здесь всегда так. Он пробился к стоящему возле стены массивному верзиле в черной футболке — это явно был охранник — и, достав из внутреннего кармана пиджака фото Мерлина, продемонстрировал ему. – Знаешь этого парня? — громко спросил Артур, перекрикивая музыку. Верзила двинул челюстью, перекатывая во рту жвачку, мельком взглянул на фото, после чего его маленькие, жесткие глазки цепко впились в лицо Артура. – А ты кто, коп? – Поклонник таланта, — ответил Пендрагон и достал из кармана три сотни. Зажав между пальцами, продемонстрировал верзиле. – Так где я могу его найти? Охранник какое-то время рассматривал его, прищурившись и перекатывая мощной челюстью свою жвачку, потом выдернул из пальцев Артура деньги и кивнул куда-то вверх и вбок. – На галерее. Центральный столик. Но учти…— он выставил в лицо Артуру толстый палец-сосиску, — Я слежу за тобой. Выкинешь что-нибудь, мне будет плевать, сколько ты отвалил за информацию. – Идет, — кивнул Артур и, развернувшись, направился к ведущей на балкон лестнице, проталкиваясь сквозь набившуюся в зал толпу. Он явно привлекал к себе внимание — возможно тем, что был неподобающе одет. Мужчины, с которыми он постоянно сталкивался, улыбались, окидывая его странными, блестящими взглядами. На Артуре то и дело норовил кто-нибудь повиснуть. – Выпьешь со мной, крутой парень? — прилип к его боку какой-то полуголый и явно нетрезвый юнец, размалёванный словно чучело. – В другой жизни. Артур оторвал чучело от себя и заспешил вверх по лестнице. Он чувствовал себя неуютно посреди этой пестрой гейской вакханалии, но в действительности ему было плевать на происходящее вокруг. Цель находилась в двух шагах от него, хотя он не вполне понимал, что в подобном месте мог делать человек, который создал его «Мэрилин». Нужный столик обнаружился быстро. Он действительно находился по центру — прямо напротив сцены. За ним на п-образном диване тусовалась компания из нескольких человек, но прочих Артур даже не заметил: его взгляд прикипел к знакомой фигуре, занявшей все боковое крыло дивана. Забросив длинные, стройные ноги в ковбойских сапогах на бархатный пуфик, Мерлин полулежал на подушках, откинув назад голову и прикрыв глаза. На нем была обтягивающая черная футболка и узкие джинсы. Артур всматривался в его лицо: пухлые губы, изящный нос, скулы и длинные, черные ресницы. Прежде он гадал, узнает ли Мерлина, если на нем не будет женской одежды и грима. Теперь все сомнения отпали: не узнать было невозможно. – Что этот здесь делает? — резко встал с места сидевший по центру щеголевато одетый мужчина с ухоженной бородкой. В другое время Артур бы заинтересовался, откуда этот франт его знает, но сейчас его внимание было занято другим. Мерлин приподнял голову с подушек, и его глаза изумленно распахнулись, а губы приоткрылись. Он гибко поднялся с места, и сделал шаг в его сторону. – Подожди, Гавейн, — сказал он недовольному его появлением красавчику и, подойдя вплотную к Артуру, испытующе заглянул в лицо: – Артур? Зачем ты здесь? Пендрагон невольно сглотнул. Глаза Мерлина, и без косметики, оставались все такими же красивыми: синими, глубокими, блестящими — в них светились ожидание и вопрос. – Я пришел поговорить, — с трудом произнес Артур, и Мерлин, помедлив, кивнул: – Хорошо. Поговорим. Он обернулся к тому, кого назвал Гавейном, и коротко бросил. – Мы ненадолго. Подожди меня здесь. Он вновь повернулся, кинул на Артура быстрый, странно светящийся взгляд и качнул головой, показывая ему следовать за ним. Они спустились по лестнице обратно в оживленно гомонящий, гремящий музыкой зал. Артур шел следом, не отрывая глаз от спины Мерлина, впитывая взглядом его движения и походку. Он двигался иначе, чем Артур помнил, и в этом не было ничего женственного, но пластика тела была легкой и текучей — как у хорошего танцора, а сам он был стройным, красивым, гибким и оглушительно реальным — так что невольно пересыхало во рту. Они прошли вдоль стены, огибая помещение по периметру, потом Мерлин отодвинул тяжелую портьеру, за которой, как оказалось, скрывался широкий, полутемный коридор, и скользнул внутрь. Артур шагнул следом, быстро привыкая к плотному, бордовому сумраку. Помимо них здесь еще кто-то находился: смазанные мужские фигуры, плотно прижавшись друг к другу, тискались вдоль стен. В конце коридора маячило большое помещение. В полутьме угадывались занавешенные ложи с диванами, на которых, судя по звукам и мельтешению тел кто-то самозабвенно трахался. Не дойдя до конца коридора, Мерлин остановился и прислонился спиной к стене, поворачиваясь к Артуру. – Итак, я слушаю, — негромко произнес он. В коридоре, судя по всему, была хорошая звукоизоляция, потому что, доносившийся из зала музыкальный фон был ощутимо приглушен. Здесь не приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Артур невольно потер рукой шею, осознавая, что растерял все мысли. Он много думал о том, что станет говорить Мерлину, когда найдет его, но, оказавшись лицом к лицу с ним, тотчас забыл все, что собирался сказать. – Мой отец выполнил ваши требования, — наконец, произнес он, не найдя ничего лучше. – Мы заметили. Спасибо, — серьезно кивнул Мерлин, и эта совершенно неуместная благодарность окончательно сбила Артура с толку. Преступник сказал своей жертве «спасибо», — это что-то новенькое. – Теперь ты отдашь мне оригинал записи? — продолжил гнуть свое Артур. Мерлин вскинул брови, кривовато улыбаясь уголком рта. «Должно быть, удивляется, что я до сих пор не попытался набить ему морду за шантаж и прочие фокусы», — подумал Артур. – Прости, не могу, — с сожалением развел руками Мерлин, — Ты же понимаешь, почему? Эта запись — единственная гарантия, что твой отец не передумает. – А кто даст гарантию мне, что, оставшись у вас, она рано или поздно не попадет в прессу? — выразительно прищурился Артур, придвигаясь ближе, почти вплотную к Мерлину. Тот отреагировал на его маневр вполне понятным образом: выпрямился, потянулся навстречу, коротко облизнул губы, перебегая взглядом по его лицу. – Об этом можешь не беспокоиться, — с чувством заверил его Мерлин. — Выстреливший компромат — бесполезный компромат, поэтому мы будем хранить эту запись, как ЦРУ свои секреты. – Учитывая, как они облажались со Сноуденом, это не сильно обнадеживает, — саркастично фыркнул Артур, и Мерлин расхохотался — звучным, бархатистым смехом Мэрилин, который, как оказалось, был его собственным. – Мотивация у нас явно лучше, — широко улыбаясь, возразил он, — Так что ты в надежных руках. Артур смотрел на его сияющую улыбку, искрящиеся смехом глаза, и чувствовал, как его затапливает знакомым вожделением. – Это все, чего ты хотел? — придвигаясь ближе, спросил Мерлин. – Пожалуй, нет, — повторяя его движение, произнес Артур, понимая, что его снова ведет — как тогда в первую встречу, — Думаю, мне стоит стребовать с тебя твой долг. – Какой еще долг? — насмешливо выгнул бровь Мерлин. – Ты пообещал мне, что после того, как мы сыграем по твоим правилам, я смогу делать с тобой все, что захочу. Он ясно увидел, как зрачки Мерлина расширились, и раздулись ноздри, выдавая его заинтересованность в этом предложении. Они стояли друг другу так близко, что достаточно было сделать крошечное движение вперед, чтобы соприкоснуться губами. – А если я откажусь? — шутливо прошептал Мерлин. Артур усмехнулся и взглянул в мерцающие возбужденным блеском глаза напротив. – Что-то мне подсказывает — не откажешься. *** Следующим вечером он вошел в квартиру Артура, мягко ступая по полу высокими черными шпильками. По ногам струилась юбка длинного вечернего платья, короткая норковая шубка согревала обнаженные плечи. Артур закрыл за ним дверь, галантно принял из его рук элегантный, дамский саквояж и тут же снял с него шубку, медленно скользя пальцами по рукам. Мерлин грациозно повернулся, глядя на него. В глазах Артура он видел прежний восторг, обожание и неприкрытое желание, которое растекалось в его собственной крови жарким предвкушением. Артур проводил его в гостиную и налил вина в два высоких бокала. – Что дальше? — улыбаясь, спросил Мерлин, после того как бокалы соприкоснулись с хрустальным звоном. – Дальше? — Артур наблюдал за тем, как он пьет вино, провожая взглядом каждое движение, — Дальше мы пойдем в спальню и займемся сексом. И на этот раз никаких галстуков и побегов в финале. Мерлин поставил бокал на столик и усмехнулся: – Как скажешь. Позже все повторилось, как будто Артуру хотелось переписать набело сценарий их первой ночи. Только в этот раз все было иначе и лучше. Мерлин двигался, скользя вверх и вниз на члене Артура, впитывал всем телом его возбуждённые стоны, и сам сходил с ума от удовольствия, в то время как сильные руки поддерживали его за талию, оглаживали бедра в черном, кружевном шелке и ласкали член под юбкой. Еще позже, утомленный и довольный, Мерлин лежал на огромной постели Артура. Он успел принять душ, снять костюм и косметику и теперь просто дремал на животе, в то время как сам Артур сидел в кресле у окна, допивал вино из своего бокала и наблюдал за ним. Потом он поднялся и двинулся к кровати, сел рядом с ним на край. Его рука прошлась по плечам Мерлина, двинулась вниз по спине, стягивая к бедрам шелковые простыни, скользнула вниз по пояснице. Мерлин улыбнулся и медленно перевернулся на спину, так что рука Артура переместилась следом и легла на его член. Мерлин наблюдал, как Артур задумчиво смотрит на его пах, поглаживая ладонью, вызывая новый всплеск возбуждения. – Размышляешь, встанет ли у тебя на парня, если на нем не будет платья? — шутливо поинтересовался Мерлин, невольно жмурясь и распаляясь от этих прикосновений. – Думаю, я уже определился с ответом на этот вопрос, — в тон ему отозвался Артур. — Если это будешь ты — встанет. Мерлин усмехнулся, расплываясь в широкой улыбке. Ему было очень комфортно и хорошо с Артуром. Даже удивительно. – Скорее уж я размышляю о том, что я должен сказать или сделать, чтобы ты стал моим парнем, — продолжил Артур, медленно двигаясь ладонью вверх по его животу к груди. Мерлин приоткрыл глаза, удивленно глядя на него. – Ты имеешь в виду отношения? Открытые? – Именно их. Мерлин недоверчиво хмыкнул. – Не самое обдуманное предложение. – На самом деле, это не так, — произнес Артур, лаская ладонью и взглядом его тело, — Я не привык лгать себе и всегда знаю, чего хочу. Конечно, если бы еще недавно кто-то сказал мне, что я буду желать чего-то подобного, я рассмеялся бы ему в лицо, а сейчас… — Артур серьезно взглянул ему глаза, — сейчас я думаю, что это преступление — прятать такую красоту. Мерлин почувствовал, что у него невольно перехватывает дыхание. Слова Артура сладко отзывались в груди и одновременно причиняли ему боль. – Извини, — произнес он и, выбравшись из постели, направился к стоящему у входа саквояжу, чтобы достать оттуда свои вещи. Пожалуй, они оба слишком заигрались. Пора было спускаться с небес на землю. – Извини — это значит «нет»? – Именно так, — он открыл чемоданчик и принялся доставать из него свою привычную одежду: белье, футболку, джинсы… – И почему «нет»? — продолжил Артур тем же ровным тоном, и добавил, будто в шутку, — Это одностороннее влечение? Я влюблен без взаимности? Мерлин невольно сбился с дыхания. Сердце тут же обожгло острой радостью, а потом оно болезненно сжалось. Мерлин поднял глаза на Артура, пораженный тем насколько просто тот делает подобные признания. Артур сидел на краю постели, ничем не выдавая своего разочарования, но его взгляд цепко следил за ним, улавливая малейшие эмоции. «Бизнесмен», — подумал Мерлин, — «Наверное, он и правда хорош в переговорах». – Ты не понимаешь, — сказал Мерлин, пропихивая ноги в джинсы и выпрямляясь во весь рост, — Даже если твой отец не подавится известием, что ты вступил в гомосексуальные отношения, сделанная нами запись потеряет большую часть своей ценности. Станет нечем его сдерживать, и все окажется напрасно. Ради всех геев этого города тебе нельзя становиться открытым бисексуалом. – Значит, дело не во мне, а в моем отце и клубе твоего друга? — тут же уточнил Артур. – Да. Прости. Мерлин на секунду засомневался, раздумывая над иными вариантами, которые позволили бы им остаться вместе, но потом вновь пришел к мысли, что прав: даже если они будут встречаться тайно, рано или поздно Утер об этом узнает. Артур поднялся с постели и направился к нему. Остановился напротив, и внимательно взглянул в глаза. – А если я найду способ, как заставить отца остановиться и прекратить эту войну против геев, тогда ты будешь моим? Мерлин печально улыбнулся и вздохнул. – Тогда у меня не будет причин тебе отказывать. Артур удовлетворенно кивнул и притянул его к себе за талию. – Значит, так и договоримся, — сказал он, медленно скользя ладонями по спине, а губами лаская шею. Мерлин прикрыл глаза и обнял его в ответ, наслаждаясь этими прикосновениями. – Ты чертовски самонадеян, ты знаешь? — сказал он, поглаживая ладонью волосы Артура. Тот распрямился и уверенно взглянул ему в глаза. – Я найду способ. Верь мне, Мерлин. Ну а пока… — Артур накрыл ладонью его щеку и улыбнулся, — могу я пригласить свою девушку на свидание? – Девушку? — выгнул бровь Мерлин. – О да-а, — мечтательно протянул Артур, — Только представь, французский ресторанчик, свечи, романтическая музыка, изысканная еда и самая восхитительная женщина на свете рядом со мной. И пусть весь мир мне завидует. Мерлин невольно расхохотался. – Ты сумасшедший! – А мне нравится, — блестя глазами, ответил Артур. — Ну, так что? Ты согласен? Мерлин крепче обнял его за плечи и шутливо прищурился. – Договорились.