Falling to you

POV Алека Прости, что не умею читать по глазам с фотоснимков, И рядом с тобою мне быть бесконечно нельзя. Я знаю, что это лишь дождь, а совсем не слезинка Суетливо торопится жить, по улыбке скользя… © Торба-на-Круче «Монолог» Когда я зашёл в кабинет матери, она стояла у окна и явно была чем-то обеспокоена. — Мама! Что случилось? — окликнул я её, стоя в дверях. — Ничего, — спокойно ответила Мариз, но судя по голосу, в её глазах стояли слёзы. Однако, когда мать повернулась ко мне, я увидел улыбку. Но что-то меня во всём этом беспокоило. Словно она впервые за долгое время предстала передо мной не властным лидером и суровым характером, а всего лишь уставшей женщиной. — Что-то случилось в Идрисе? — обеспокоенно поинтересовался я. — Ничего, что мы можем сейчас исправить, — с горечью отозвалась мать, садясь в кресло. Я продолжал стоять. До сих пор было неясно, какой манеры поведения она сейчас намерена придерживаться: вести себя, как глава Института или же как мать, которая соскучилась. Признаюсь, служба под начальством у кого-то из родителей — штука непростая. — Мы всегда можем что-то сделать, — успокаивающе заметил я, подойдя ближе. — Ты меня так учила. — Мама-мама, ты можешь сколько угодно надевать маску бесстрастного командира, но твои глаза тебя выдают — в них просто океан боли. Неужели это и правда настолько страшно и неправильно — быть собой? Сев рядом, я добавил: — Помнишь, когда мне было десять, был такой парень Престон? Он всё время побеждал меня в кэндо. Мать улыбнулась: — Ты был в прекрасной физической форме и чудесно натренирован. — Это меня и сдерживало, — признался я. — Ты говорила, я должен отойти от правил и поступить неожиданно. Это было против моей натуры, но я привык. Кажется, это развеселило мать — она улыбнулась гораздо искреннее и светлее, и ответила: — Я так гордилась, когда ты сломал ему нос! Я улыбнулся в ответ, припомнив, как на неё наорала мать Престона, настояв на моём наказании. На что мама ответила: — От этого я гордилась ещё сильнее! Как ты это воспринял… — Я знал — это надо сделать, — невозмутимо отозвался я. — И… мы решим, что угодно, что бы не предъявлял тебе Конклав. Она растрепала мне волосы и напомнила, что такие решения способны повлечь за собой неприятности. На что я ответил: — Мы — Лайтвуды. Мы ломаем носы и принимаем последствия. Скажи, что я должен сделать? В ответ мать улыбнулась. POV Магнуса Холод серых стен, Воспоминаний плен, Моих скитаний тлен. Все тоньше Нити наших снов, Необходимость слов, И так легко идти На свет, не разбирая пути. © Арда «Холод» Когда я вошёл в кабинет, Клэри уже ждала меня там. — Расскажи, — попросила она. — Что такого важного, что Люк рисковал из-за этого жизнью? Я налил себе виски и сделал небольшой глоток. Кажется, беседа будет непростой. — Всё, что Джослин надеялась от тебя скрыть, — отозвался я, подходя к девушке. Впервые я увидел Клэри Фейричайльд, ещё когда та была ребёнком. Она росла у меня на глазах, хоть и не помнила этого. Теперь передо мной была юная женщина — красивая, отважная, талантливая, совсем как её мать. Я взмахнул рукой и на столе рядом с недоваренным зельем появились планшет для рисования и карандаш. — Почему? — коротко спросила она, подойдя к альбому и раскрывая его. Я вздохнул, возвращаясь к котлу с зельем. -Когда ты была помладше, я смотрел, как ты рисуешь. — Я улыбнулся своим воспоминаниям. — Это было для тебя счастьем. Теперь тебе нужно другое. — Тогда не было дня, чтобы я не рисовала… — с горечью отозвалась девушка, наблюдая за мной. — Я словно этим дышала. Я отпил из своего стакана и продолжил помешивать зелье, ругая про себя двух ненормальных, явно устроивших где-то дуэль за обладание сердцем зеленоглазой красавицы. Клэри даже не осознаёт, насколько она красива, не говоря уж он своём потенциале охотника. Я был прав — она больше похожа на свою мать, чем думает. Та бы тоже вступилась за ребёнка из Нижнего мира, ни капли не колеблясь при этом. Не из чувства долга — от души. — А теперь я смотрю на чистую страницу и не знаю, что делать, — с грустью заметила она. — Иногда мне кажется, что искусство… все мои воспоминания, вся моя жизнь — всё это исчезло вместе с демоном памяти… Бросив своё занятие, я подошёл поближе и ободряюще улыбнулся девушке: — Твоё искусство и всё, чем ты являешься, ещё здесь. Ты — там, кем тебя всегда хотела видеть твоя мать. — Она попыталась меня оберегать, — с отчаянием отозвалась Клэри, продолжая смотреть на чистый лист. — Поэтому тебе надо узнать, как ты сюда попала, — ответил я, обеспокоенно посмотрев на девушку. Я в чём-то понимал её — окажись я на её месте, меня бы, пожалуй, спасла бы только любовь. Ну, и поддержка близких. Горько лишиться того, что составляет важную часть твоей личности. А для творческой натуры — утрата вдохновения болезненна. — Это поможет мне найти маму? — осторожно спросила она, перестав гипнотизировать пустой альбомный лист. — Вероятно, это единственная причина упорства Люка, — предположил я, вновь возвращаясь к зелью. И где эти двое, мантикора их задери?! Я был готов превратить их в мышей и скормить Председателю Мяо. Кстати, где кот? Наверняка где-то бродит. — Я готова, — внезапно сказала она, поворачиваясь ко мне, но всё ещё продолжая сжимать в пальцах карандаш. — Давай, маг. И я приступил к рассказу: — Когда я впервые услышал о твоём отце — они с Джослин только сошлись. Это было задолго до Восстания и Круга…

***

Расскажи мне что-нибудь еще кроме этих грустных новостей Покажи мне как твое плечо украшает след чужих страстей Почитай мне свежие стихи где зашифровала имена Где любви так много и тоски щедрая отмерила весна © Торба-на-Круче «Потерялась она» Я изучал рисунки Клэри, которые та сделала во время моего рассказа. На одном из них был изображён человек, убитый ножом в спину. Должен сказать, впечатление эта работа производила весьма сильное — я смотрел на неё, как загипнотизированный. — С тех пор, как была похищена моя мать и Сумеречный мир вошёл в мою жизнь — мне помогли только жители Нижнего мира, — взволнованно произнесла девушка. — Даже не думая, чего им может стоить. Неужели Валентин не видит, что вы — не Зло? — Он был ослеплён честолюбием, — отозвался я, всё ещё разглядывая рисунок. — Почему Конклав не остановил его? — Казалось, ужасу её не было предела. Впрочем, мог ли я судить за это? — Он не дурак — Валентину удалось убедить Конклав в том, что убитые во время рейдов нижнемирцы каким-то образом нарушили Соглашение, — пояснил я, вновь потянувшись к стакану с виски. Ненавижу пить один, но разговор был не из простых, а алкоголь помогал глушить весь негатив. — Что, разумеется, было абсолютной фальсификацией, — поставив стакан, я принялся мерить шагами кабинет. Это было… всё ещё больно. — Как Конклав этого не увидел? — продолжала негодовать девушка. — Сумеречные охотники не привыкли сомневаться в законе, — с горечью отозвался я. — Они и предположить не могли, что один из них собьётся с пути. Клэри невесело улыбнулась: — Мой отец не сбился с пути, Магнус, он сошёл с ума. Я встретился с ней взглядом: — Что произошло тогда, происходит снова. Конклав вновь не верит, что Валентин представляет угрозу. Девятнадцать лет назад их слепота едва не позволила Кругу изменить весь Нижний мир. — Восстание? — понимающе спросила она. Я кивнул: — Валентин хотел создать новую армию Сумеречных Охотников. А для этого ему нужна была Чаша Смерти… — Я рассказывал девушке о том, как её отец похитил Чашу Смерти, как он бился со своим другом и парабатаем, Люцианом Греймарком, как её мать пошла против мужа… Рассказ был не из простых — он вновь пробуждал во мне то, чего я не хотел был вновь испытать. Я слишком долго был в стороне от этой битвы. Девочка права — так больше нельзя. Я внезапно осознал, что мы с ней похожи: оба знаем, что такое — быть «не такими», обоих судьба наградила не самыми лучшими на свете отцами… Это было не то, что я испытываю к Александру — о нет! Это, скорее, родственные чувства. Как… да, пожалуй, у дяди или старшего брата. Последнее заставило меня усмехнуться — про себя, разумеется! «Брат» — с разницей в четыре столетия! Да уж… — С тех пор, как я узнала, что Валентин — мой отец, я думала: как могла мама выйти за такого человека замуж? — в голосе Клэри слышались нотки горечи и отвращения. Что ж, детка, я тебя понимаю — я тоже не понимал, как моя мать могла сойтись с демоном и произвести на свет меня. Но… мы есть! Так уж ли это плохо? Я продолжал прохаживаться по кабинету со стаканом в руке, наблюдая за рисующей девушкой. Что ж, хоть внезапно появившееся вдохновение поможет ей выплеснуть боль на бумагу… — Почему она не уходила? Она должна была его остановить… -… и хранить Чашу, — отозвался я, подойдя к ней. — Всё, что делала Джослин — она делала, чтобы спасти тех, кого поклялась защищать. Она серьёзно отнеслась к клятвы Сумеречного охотника. — Понимаю, но как это поможет мне найти Чашу? — девушка оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня, словно ожидая, что я отвечу на все её вопросы. — Может, если Люк считает, что ты знаешь свою мать лучше — то поймёшь, где Джослин могла её спрятать? — предположил я. — Тогда скажи, почему она перестала быть Сумеречным охотником? — вдруг спросила Клэри. — Потому что единственное, что она любила ещё больше — это ты, — отозвался я, садясь рядом с ней. — Она должна была защитить тебя. — Да, от папы. От сумасшедшего… — с досадой в голосе произнесла она. Я прекрасно понимал боль девушки — моя мать просто покончила с собой, не пожелав защитить меня от… чего? От того, что я — не человек? Джослин действительно — хорошая мать… А во мне внезапно проснулся тот самый мальчик, у которого её не было. Моя мать оказалась гораздо слабее — не пожелав принять тот факт, что не просто изменила мужу, а сошлась с демоном. Может, именно поэтому я так ценю преданность? И до сих пор в неё верю, потому что за свою долгую жизнь сталкивался не только с предательством. Может, именно вопреки своей матери — я так сильно нуждаюсь в любви и верю в верность? Истинная любовь не умирает… А я устал хоронить свою истинную любовь и снова ждать её перерождения. Но столкнувшись с ней снова и узнав её — я осознал, что не могу опустить руки отречься от очередной возможности быть счастливым. Влюбляться в тебя снова и снова, Александр… Я найду способ не дать тебе состариться и умереть. Я сделаю всё, чтобы ты полюбил меня… Нет! Ты полюбишь меня, Александр! На меньшее я не согласен. Мои размышления прервал стон Люка. Мы с Клэри бросились к нему. — Магия перестала действовать… — задумчиво произнёс я. — Это мы виноваты… Это мы виноваты! — срывалось с губ оборотня. Бинты пропитались кровью, а я в очередной раз послал в незабываемое эротическое путешествие двух ухажёров прекрасной мисс Фейричайльд. Нашли время устраивать бойцовский клуб! Я понял, что без моих чар не обойтись — иначе Люциан попросту умрёт на кушетке в моём кабинете, а этого допустить никак нельзя.