Я не вернусь в мир чёрно-белый, в мир, где нельзя было летать. Эти глаза, губы и тело — всё, что теперь я буду знать. Падаю в сердце твоё и дыхание впадает в дыхание. Счастье по венам в открытые души — это любовь! © Денис Майданов «Небо пополам»
Завидев склонившуюся над пришедшим в себя Люком Фрей, я отвернулся, сделав вид, что собираю валяющиеся на полу книги. — Алек, подожди! — окликнула меня она. Я обернулся. — Если бы ты не успел — я бы… Я рада, что у вас с Джейсом всё наладилось. Она что, всерьёз думает, что мы — пара? Ангел, пошли мне терпения! Я сам не знаю, что со мной творится, а она тут… Испытывал ли я такое же возбуждение с Джейсом, как с… ним? Нет. Меня впервые… я не знаю. Не знаю, что думать. Я в первый раз столкнулся с воплощением своих снов и осознаю, что он не может воспринимать меня всерьёз. А я… я боюсь, что во мне нет ничего привлекательного. Бейн называет меня красавчиком — неужели он это всерьёз? Если честно, я никогда не считал себя красивым, ярким, заметным. Всем этим с лихвой обладает мой парабатай. А я… Иззи красивая. Мама. А я — нет. Абсолютно. Я привык видеть в своём теле, в первую очередь, функциональность. Как в хорошем клинке. Или в луке. Лицо у меня самое обычное. Тело… оно мне всегда казалось несуразным. Я довольно высокий, то и дело приходится следить, чтобы не стукнуться головой о дверной проём. Мне говорили, что у меня приятный голос. Ну, разве что. Мне всё время приходится контролировать свои эмоции, потому что в меня это вбивали с детства. Я не привык думать о том, что я могу получить то, чего хочу. Мне постоянно твердили о долге и о том, что «надо» — важнее, чем «хочу». У меня нет такого обаяния, как у названого брата, который всегда им гордится. И неудивительно: Джейс хорош собой и прекрасно об этом осведомлён. А я… я не стремлюсь быть более заметным. Я привык, что интересен только, как наследник Лайтвудов. И потому, когда Магнус называет меня красивым, мне кажется, будто он издевается. Красивый — Джейс. И… он тоже красивый. Очень. Я и не думал, что найду кого-то красивее, чем мой парабатай, но, кажется, был неправ. Хотя, я бы сказал, что маг красив по-другому. В нём есть какая-то хрупкость, которая почему-то меня привлекает. Яркий. Блестящий. Волшебный. Когда я держал его в объятиях, то ощущал исходящий от него запах каких-то пряностей, цветов и, кажется, сандала. Всё это взбудоражило меня донельзя и… мне до сих пор неловко. Нет, он не может серьёзно считать меня привлекательным. Хотя бы потому, что никто меня таковым никогда не считал. А я никогда не стремился к этому. Я долго молчал, а затем ответил: — Я сделал это не ради Джейса. — Тогда я рада, что ты сделала это ради себя, — вдруг сказала она. В это самое мгновение в комнату зашёл предмет нашей беседы. Брат протянул мне руку и мы обнялись. И… он сказал «спасибо». Ну как я могу долго на него сердиться? Джейс Вейланд, ты всегда будешь вить из меня верёвки! Иначе и не скажешь. Клэри улыбнулась, наблюдая за нами. POV Магнуса Когда Люк окончательно пришёл в себя, то позвал за Клэри, и та пришла довольно быстро. Я в то время растирал ему плечи. — Спасибо, Магнус, — коротко поблагодарил он. — Не за что, — улыбнулся я, переключаясь на спину оборотня. Он, вообще, когда-нибудь заботится о себе? настолько напряжён, что забыл, когда в последний раз расслаблялся. А спине это не на пользу. Два позвонка я бы даже вправил, но не сейчас — это помешает важной беседе. Не долго думая, я решил оставить Люка и девушку наедине — разговор предстоял непростой, глубоко личный, и я бы только помешал. К тому же, меня ждал магнит попритягательней. Сладенький, я иду! Бросив короткое «полегче с ним», я вышел. Надеюсь, девочка не оплошает. POV Алека В дырявых душах так давно сквозняк и ветер, Как в этой кухне с этой трещиной в стекле. Я ничего не жду, не чувствую, не верю, Только себе, только тебе. © Агата Кристи «Ближе» Пока Клэри беседовала с приёмным отцом, я решил помочь Магнусу с уборкой, в частности — оттереть кровь. Сам маг отнёсся к моим действиям скептически, заметив: — Ты же знаешь, что я для этого использую магию, да? — Он стоял у своего бара с бокалом в руке и улыбался. Я снова залюбовался им — высокий, изящный, причёска безупречно уложена — я был вынужден признать, что она безумно идёт ему. Сам не знаю, почему, но я внезапно принялся фантазировать и представлять Бейна с длинными волосами, придя к выводу, что они были бы ему к лицу. А красная рубашка с золотыми узорами, куча ожерелий и колечки-серёжек в левом ухе только подчёркивали яркую, экзотическую внешность азиата. Я продолжал своё занятие, стараясь не смотреть на то, что обтягивался его узкие джинсы. Чёрт! Под ними бельё вообще есть? От одной мысли об этом меня бросило в дрожь. Не о том думаешь, Алек-мать-твою-Лайтвуд! — Я думаю, что на сегодня ты достаточно истощён, — заметил я, продолжая уборку. Магнус улыбнулся, отсалютовав мне бокалом: — Прервёмся? Встретившись с ним взглядом, я поймал себя на том, что от этой улыбки чувствую себя, как влюблённая девчонка. Значит, про пресловутый синдром «бабочек в животе» — это правда… Примерно это я и ощущал. И ещё… мне стало так тепло… Я откуда-то знал, что эти чувства уже знакомы мне и связаны были именно с нижнемирцем. Что же ты со мной делаешь, Магнус Бейн? А главное — зачем? Я, как завороженный, подошёл к магу и принял из его рук бокал с коктейлем. Продолжая улыбаться, Бейн щёлкнул пальцами и мой напиток вспыхнул голубоватым пламенем. Налив в свой стакан виски, он чокнулся со мной, продолжая улыбаться: — За нас! Мне вновь стало неловко. Словно я внезапно осознал, чего на самом деле хочу, но при этом понимаю, что ничего хорошего из глупых мечтаний никогда не выйдет. Это как… я не знаю. Рядом с таким ярким, красивым и невероятно — не побоюсь этого слова — волшебным Магнусом, я почувствовал себя абсолютно невыразительным. Честно признаться… до него я не задумывался над тем, как я выгляжу, а сейчас мне стало неловко за свою потёртую футболку. Наконец, я осторожно чокнулся с ним и поднёс бокал к губам, поморщившись — напиток оказался слишком крепким для меня, а я не привык к алкоголю. Маг же, напротив, приложился к своему стакану и довольно улыбнулся. — Зачем ты меня вызвал, если здесь были Джейс и Клэри? — вдруг спросил я. Мне было неловко и одновременно хорошо от взгляда Бейна, и внезапно я осознал, что вовсе не хочу отводить глаза. Может… это алкоголь на меня так подействовал? Или же это какая-то магия? — А Джейс тебе не сказал? — усмехнулся в ответ он, продолжая смотреть на меня. Затем отвернулся, небрежно бросив в ответ: — Неважно. Всё равно это была ложь. — Сказав это, он потеребил одно из колечек на кончике уха. Благодаря тому, что маг стоял у окна, я заметил, что он улыбается, прикрыв глаза. Я заметил на щеках у Магнуса ямочки, что внезапно умилило меня. Не знаю, отчего, но… я всё больше и больше ловил себя на том, что откровенно любуюсь им. — Маги всегда так загадочны? — улыбнулся в ответ я. — Я не загадочен — я застенчивый, — игриво отозвался Бейн. Не знаю почему, но у меня возникло странное ощущение, что он наблюдает за моей реакцией. Затем повернулся в мою сторону и добавил: — Ладно, я расскажу. Я снова хотел тебя видеть. Это признание было совершенно неожиданным, поскольку я внезапно поймал себя на мысли, что меня тянет прийти сюда ещё раз. С Магнусом было так… Уютно? Надёжно? Я не мог подобрать лучшего определения. Я вновь почувствовал себя неловко под его пристальным взглядом и осторожно спросил: — Зачем? На что маг отозвался: — А зачем ты пришёл? Что я мог сказать? «Я тоже хочу тебя видеть»? Или «Ты мне снишься в эротических снах и стал моим наваждением»? Не думаю. Как и вариант с «Мне нравится с тобой общаться» — он тоже не выдерживал никакой критики. В ответ я лишь промямлил: — Не знаю. А потом… Он сказал то, что стало для меня совершенной неожиданностью: — Я почти век не позволял себе ничего чувствовать по отношению к другим. Ни к мужчинам, ни к женщинам. А ты… что-то во мне раскрыл. — При этом, во взгляде мага промелькнуло что-то. беззащитное. Мне внезапно показалось, что на меня смотрит тот, кого я знал уже целую Вечность. И возникло удивительное желание его защитить. Я внезапно увидел в Магнусе Бейне не просто нижнемирца, а кого-то очень важного лично для себя. Блистательный, шумный, яркий, самоуверенный в себе маг куда-то исчез, уступив место отчаянно неуверенному в себе мальчишке, который столько раз испытывал боль, что уже не верит, что может быть иначе. Я, не отрываясь, смотрел в эти полные тоски и муки карие глаза, отчаянно борясь с желанием обнять и защитить… Хотя умом я понимаю, что передо мной довольно могущественное создание. Почему мне кажется, что я уже не раз смотрел именно в эти глаза? Почему я так не хочу уходить? Почему я так хочу остаться с ним, словно мне всё равно, что скажут родители? Внезапно зазвонил мобильник и краем глаза я заметил, что Бейн отвернулся и вновь уставился в окно, у которого мы оба стояли. Я же нажал «ответить»: — Да? Да, мама! POV Магнуса Если становится все привычным Придумаю что-нибудь чтобы немного изменить С моей стороны я уверен что люблю тебя Давай же поговорим об этом! ты не можешь сказать мне «нет» Мы давно уже полны проблем мы больше не сопротивляемся непониманию Давай же снимем эти идиотские маски изменим все, хочешь — не будем больше об этом говорить © Ricchi e Poveri «Non Dire No» Умеет же Мариз испортить романтический момент! Ещё немного и… Проклятье! Александр был так близко, мой сладкий, замечательный мальчик не отрываясь смотрел мне в глаза… Я был готов утонуть в этой синеве, как в океане — не побоюсь этого сравнения. И он смотрел на меня так нежно, как мог делать это только тот… тот… эта невероятная душа, бывшая со мной уже не одну жизнь. Я растворялся в этой нежности, чувствуя необычайно сильное возбуждение… Я едва ему в любви не признался! Ну же, сладенький! Я убью твою мать! Мариз Трублад-Лайтвуд, ты сгоришь в Аду!!! Он пялился на меня, думая, что я ничего не вижу! Ну же, Александр! Скажи, что я тебе небезразличен, что ты меня хочешь! Я не дурак, Александр — я такие взгляды кожей чувствую. И да, мне хочется привязать тебя к кровати и медленно, нежно ласкать, доводя до исступления, видеть, как ты бьёшься в экстазе, слышать твои жаркие стоны, целовать тебя всюду, ощущать губами жар твоей возбуждённой плоти, сводить тебя с ума, обладать тобой и отдаваться самому… О-о, Александр! Что же ты делаешь со мной, сладкий? — Да? Да, мама! Конечно, мама! — говорит он в трубку, выглядя, как провинившийся подросток. Я убью эту женщину. За её высокомерие, за её непримиримый расизм, за то, что она обломила мне свидание с моей вновь обретённой половинкой. А ещё — за то, что она сотворила со своим сыном, сделав того неуверенным в себе, зажатым, не любящим себя… Однако, мальчик достаточно чистоплотен — я такое чувствую. Однако, невзирая на высокие стандарты личной гигиены, одеваться он не умеет. Абсолютно. В отличие от своего парабатая, который умеет подать себя в выгодном свете. У тебя хороший мальчик, Мариз — красивый, умный, сильный, благородный… да даже добрый! Чистый — во всех смыслах. А такое — редкость. С характером. Но что ты с ним сделала, что он настолько в себя не верит? Он явно подаёт себе и окружающему миру неправильные сигналы. За что ты так с ним? Ты вообще любить своих детей умеешь или только муштруешь их, как солдат, женщина? Нормально любить, не доходя до маразма клуши-мамаши? Насколько же лучше Джослин… И если ты думаешь, что я позволю тебе сломать жизнь своего сына, Мариз, то ты круто ошибаешься. Тем временем, Алек закончил разговор с матерью и, повернувшись ко мне, коротко сказал: — Долг зовёт! — О, какой хмурый взгляд! — усмехнулся я, подходя ближе. — Наверное, Мариз зовёт тебя для чего-то… неподобающего! Тот смутился: — Слушай, Магнус. Я… если бы я мог… ну, не знаю. — О, путаемся в словах, котик?! Я же вижу, как сильно ты хочешь остаться! Люблю, когда ты так мило стесняешься, Александр. В ответ я лишь слегка приложил к его губам свой указательный палец: — Понимаю. Останешься ещё… на стаканчик? А тогда решишь. — Мне определённо нравится эта его улыбка! А потом ещё стаканчик. И ещё… Я ловил себя на мысли, что мне нравится разговаривать с Александром — юноша умён, не лишён чувства юмора, умеет слушать. С таким хорошо и говорить, и молчать, и смеяться, и грустить. Словно… возвращалось то прошлое — те жизни, которых он не помнит, когда мы точно также были близки. Хотя, не скрою, тогда мы были даже ещё ближе. Беседа текла естественно и плавно, темы менялись. Я всё больше и больше наслаждался обществом Алека, чувствуя, что это взаимно. Не было ничего предосудительного — мы просто то и дело встречались взглядом и наши руки, как будто случайно, касались друг друга. Всё это было вполне невинно, но я чувствовал, что даже эти безобидные прикосновения возбуждают меня и осознал, что меньше всего на свете хочу его спугнуть. Когда юношу потянуло в сон, я постелил ему на одном из диванов в гостиной, а сам улёгся на соседний. Я уже знал, что мне всю ночь будут сниться эти синие глаза, взъерошенные волосы, сильные и такие нежные руки… Закрыв глаза, я позволил себе провалиться в эти сновидения. «К чёрту спальню — я хотя бы так буду рядом», — это было моей последней связной мыслью.***
Ведь когда бы твоя отболела земля И улегся последний ядерный вздох Я тебе пригодилась бы после нуля после минус 273х… Извини, что не тонок намек… Я, конечно, не ангел, но и не враг… И если бог от меня тебя уберег, мне не понятно, зачем он так… © Екатерина Болдырева «Зачем мы так» Я проснулся раньше Александра и осторожно прошёл в ванную комнату, изо всех сил стараясь не разбудить скрипом половиц своё сокровище. Затем наколдовал букет роз — ярко-розовых, небольших, но душистых и очень красивых, решив добавить романтики к его первому пробуждению на моей территории, после чего направился в кухню, чтобы соорудить завтрак. Итак… латте или капуччино? Пожалуй, стоит остановиться на американо и… да, к нему подойдут бельгийские вафли. Нет ничего лучше кофе в постель! Много сливок, сахар… да, так определённо будет лучше. Колдуя на кухне, я не удержался от мечтательной улыбки. Давно я так себя не ощущал! Я слишком долго ждал возрождения своей половинки и сейчас мне безумно хотелось, чтобы всё было по-особенному. Я и забыл, каким могу быть… даже удивительно! Затем вернулся в гостиную и водрузив на столик поднос с кофе, склонился над спящим юношей, невольно залюбовавшись им. Заметив, что тот пошевелился и открыл глаза, я вежливо поинтересовался: — Сливки и сахар? Алек сел на диване и огляделся, сощурившись от яркого солнца, что несказанно умилило меня. Ты просто прелесть, мой сладкий! — Я, что, уснул? — удивлённо спросил он, встретившись со мной взглядом. Я улыбнулся: — Я тоже. Заметив, как Алек дёрнулся, стоило мне сесть рядом, я успокаивающе поднял вверх правую руку: — На разных диванах. — Не бойся, милый, я не покушался на твою девичью честь! Поверь, Александр, когда мы будем заниматься любовью — это будет на трезвую голову. — Не бойся. Встав, он принялся приводить в порядок одежду, мрачно заметив: — Зря я согласился выпить с тобой. — Если подумать, спиртное было не лучшей идеей — учитывая, сколько сил ушло на твоего друга Люка, — заметил я, наблюдая, как Алек застёгивает на себе куртку. Милый, пойми, если бы этой ночью у нас был бы секс — то ты бы проснулся раздетым и в моей постели! За кого ты меня принимаешь? Думаешь, что тебя трахнули, а потом снова одели? Вот зачем бы мне так делать, а?! И хватит уже шарахаться от меня, котик, я не кусаюсь. Разве что… когда очень хочется. И вообще — если бы ты со мной спал, твоя шея была бы вся в засосах! И, разумеется, не только твоя — я отчего-то в этом уверен. — Не моего, — мрачно отозвался он, глядя на меня так, что я почувствовал себя неловко. — Клэри Фейрчайльд. Я знаю её чуть меньше недели — а уже получил кучу неприятностей. Я, что, тоже неприятность, милый? Как грубо… Взгляд Александра был хмурым — будто он и впрямь так обо мне думал. — Ты же не просто милая мордашка, верно? — протянул я, улыбаясь. — На что ты намекаешь? — он почти сердился. И куда делся милый, доверчивый и общительный мальчик, так непринуждённо беседовавший со мной вчера? Мать моя Лилит! Александр, не веди себя со мной так, словно я тебя зверски изнасиловал! Да, ты перебрал, но я уложил тебя спать в гостиной, укрыл пледом и даже пальцем не трогал. Знаешь, что, милый… после таких инсинуаций мне хочется уже зажать тебя в углу и залезть в штаны. Но я же этого не делаю! — Ты дал мне свою силу, чтобы помочь другу, — пояснил я, чувствуя, что с трудом сдерживаю свою нарастающую обиду. Однако я решил задавить это недостойное чувство на корню. — Редко встретишь охотника с таким… открытым сердцем! — я улыбнулся, вновь встретившись с ним взглядом. — Я тебе верю, — смущённо отозвался он, видимо, поняв, что поторопился с обвинениями. — Не знаю, почему, но верю. Который час? Мне нужно в Институт. — Может, позавтракаешь? — дружелюбно предложил я. — И… я делаю отменные бельгийские вафли! — Нет, — коротко отозвался этот невероятный упрямец. Затем добавил: — Если расскажешь кому-нибудь, что я спал у тебя… Я усмехнулся в ответ: — Можешь быть спокоен — я дорожу своей репутацией не меньше, чем ты. Я лишусь доверия, если мои люди узнают, что я провёл ночь с охотником. — На самом деле, я покривил душой, но мне внезапно захотелось уязвить его. Александр! Вот какого чёрта, а? Я прекрасно вижу, что небезразличен тебе, а ты ведёшь себя так, словно я воспользовался твоей беспомощностью. Глупо. Хотя… подозреваю, что мальчик не привык открываться. Алек боится проявлений эмоций и сама мысль о том, что он позволил себе раскрыться передо мной, его тяготит. Кажется, в моих приоритетах сейчас обнажённый Александр в моей постели, чучело Мариз и… отдых! Чучело Валентина, впрочем, тоже сойдёт. — Почему ты меня не прогнал? — сурово поинтересовался он, всё ещё стоя в дверях. Так… а вот за это я уже готов обидеться, милый. Я почувствовал себя так, словно съел лимон целиком. Кем бы я был, если бы вышвырнул тебя пьяного в портал, Александр? Я едва не застонал. Неужели я такое чудовище в твоих глазах? Почему ты — то раскрываешься передо мной и тянешься, словно хочешь того же, что и я, то отталкиваешь меня, словно я домогаюсь? А вслух ответил: — Доверие толкает на странные поступки! Видимо, что-то витает в воздухе. Мы вновь встретились взглядами, только на сей раз юный Лайтвуд был насторожен и холоден. Я же просто широко улыбнулся. Повернувшись, он вышел, осторожно закрыв за собой дверь. И как это называется? Мне сразу же вспомнились бессмертные строки Лопе де Вега из известной пьесы. Проклятье! Ну нельзя так со мной. Чем я такого заслужил, о Боги?! Я, разумеется, не отступлю, но… Я догадываюсь, кто из Сумеречной братии наградил меня репутацией беспринципного развратника, трахающего всё, что шевелится. И если кто-то из этой семейки Борджиа — я имею в виду старшее поколение, разумеется! — ляпнет Александру про это… я буду вынужден вмешаться в его личную жизнь! Да и лично засуну свой нос в его постель. Его или её. Дабы убедиться, что некий ханжа также способен на верность, как я. Потому что чаще всего распускающий такие мерзкие сплетни судит по себе. Уж извольте, мистер — или миссис — а сами-то вы знаете, что такое любовь и верность? Я прекрасно знаю о существовании обидного для меня прозвища — Предвестник Разврата — коим меня в своё время наградили. Вздохнув, я уселся на диван, на котором этой ночью спал Алек — словно пытаясь ощутить то, что осталось от тепла его тела, впитать его запах. Да что они знают… о том, как тяжело всякий раз терять свою пару, с кем навечно связан нерасторжимыми — к моему великому счастью! — узами? Моя вечная жена, мой вечный супруг… кем бы ты ни был всякий раз… Я всё равно люблю. Я всегда любил именно эту душу. Ха! Мало кто может похвастаться тем, что знает, что известный своими якобы беспорядочными связями Магнус Бейн — на самом деле, безнадёжный однолюб. Вы хоть понимаете, идиоты, что моя большая любовь — это всегда одна и та же личность? Просто всякий раз, когда она перерождается — я снова нахожу её. Я никогда не перестану любить тебя — снова и снова… А теперь моя репутация губит всё на корню. Один раз ты уже предпочёл мне женщину — за которой я бегал по всему Парижу, разыскивая её едва ли не в гнезде вампиров. Чужую жену, которая не любила тебя. Но ты предпочитать быть у её ног и страдать, как дурак, в то время, как у тебя под боком был живой и настоящий я… С живыми и настоящими чувствами. Мы должны быть вместе, но в этой жизни ты этого так и не понял, а я получил лишь твой поцелуй. Единственный, но зато какой! В одном поцелуе было в разы больше искренности, чем во всех твоих придуманных чувствах к чёртовой австриячке, которая этого не стоила! «Всё ведёт меня к тебе»… Да, но не к ней. Не повтори такой глупости в этой жизни, Александр. Прошу. Ради нас. Ради тебя самого. Ради нашей любви, потому что истинная любовь не умирает. Второй раз ты разбил мне сердце, когда решил, что мои чувства к тебе несерьёзны… и ты меня тогда попросту бросил. Я был на грани самоубийства, но меня спасла Камилла. Может, именно поэтому мне было так легко придумать, что я люблю её… Благодарность, страх одиночества, страсть… Тело не железное — тело хотело. Тело страдало от неразделённого желания, а душа с трудом переживала несчастную любовь. Ты и тогда был красив — даже Рагнор это признавал… Неужели это тоже был ты, Александр? Да, и я это знаю. Моё бедное сердце это знает. А ведь за мою довольно долгую жизнь у меня было далеко не так много партнёров! Всего-то семнадцать — если считать периодические случайные связи, в которые я влипал, когда на стенку лез, потеряв тебя в очередной раз. Но когда мы были вместе — я был верен тебе! Сердцем. Душой. Телом. Помыслами. А эти… проклятые ханжи виновны в том, что у меня репутация шлюхи, Александр! Я не знаю, как быть… В этой твоей жизни мы с тобой знакомы всего несколько дней, а я… снова влюбился в тебя, как мальчишка! Я понимаю, что ты всему этому просто не поверишь. Впрочем, Дон-Жуан тоже был верне своей Анне, а про него насочиняли кучу пасквилей, превратив в обольстителя. А сейчас… как я докажу тебе, что я — «лучше своей репутации»? Как же метко выразился старик Бомарше! Лучше и не скажешь. Александр… я тебя люблю. Как безумный. Настолько, что готов валяться на этом чёртовом диване, уткнувшись лицом в подушку, которой совсем недавно касалась твоя голова. Как загулявшая кошка, чесс-слово! Как же низко ты пал, Магнус Бейн! Как же сильно ты боишься подняться, думая, что падать будет больно… Я люблю. Я всегда его любил. Он был женщиной, он был мужчиной — но он всегда был моим. Даже, когда это отрицал. И это после всего, что сделала со мной Камилла? По сути, чувства, что я испытывал к ней, не были любовью. Что, впрочем, неудивительно — моё сердце всегда принадлежало только одной душе, в каком бы теле та ни была. То, что связывало меня с Камиллой Белькур, сейчас называется весьма метким выражением — токсичные отношения. Она сломала меня. Изменила мне. Предала. Она всегда смеялась над моей верой в любовь. Я бессмертен, но Камилла убила меня. А что сотворил ты, Александр? Ты меня воскресил. Я спрятал своё сердце за массивным замком, поверив, что ждать чуда бесполезно. И тут появляешься ты. Ты не просто ворвался в моё убежище — ты вышиб пинком ту дверь, за которой скрывалось моё бедное сердце. И я, как пишут в романах, сдался без боя. Нет, это было раньше. Когда ты пристрелил того человека в «Пандемониуме». Чёртов Купидон, ты задел мою душу и я начинаю чувствовать себя Психеей. Мамочка моя Лилит! Я попался.