***
Йотунхейм оказал тебе теплый прием, несмотря на его не самую хорошую репутацию. Планета-завоеватель оказалась пристанищем скупых на эмоции, но гостеприимных существ. Великаны по своей сути не были жестокими и кровожадными. Их жизнь также была наполнена бытовой суетой, мелочами, как и в твоем мире. И тебе было приятно находиться в этом холодном мире, в котором уже начинали прорастать первые ростки новой жизни. Царь же каждый вечер проводил в твоей компании, рассеивая все глупые слухи о его грубости и алчности. Возможно, ты ошибалась, однако, когда мужчина общался с тобой, единственное, что он мог себе позволить, — остроумные шутки по поводу множества вещей, которые вызывали у тебя искреннюю улыбку, что, кажется, удивляло мужчину, но больше — льстило ему. Лафейсон был весьма прямолинейным в своих высказываниях, хотя иногда он говорил загадками, щуря свои хитрые изумрудные глаза, после с тихим смехом признавая свое маленькое поражение, так как ты прекрасно понимала, что именно он имел в виду. Стоит заметить, что мужчина был привлекателен, его можно было назвать красивым, но даже не из-за черно-угольных волос, ниспадающих на крепкие плечи, или не из-за тонких пальцев, перебирающих королевские письма. Его красота заключалась в совсем ином, в чем-то незаметном на первый взгляд, окутывающем его с ног до головы. Эта таинственная, неясная фигура в свете пары свечей; зеленый отблеск глаз и магии, искрами сыпящейся из его пальцев, — тьма, ни похожая на ночь или дым, мягкая, но холодная, идущая за своим хозяином вслед, — душа царя, загадка которой привлекала тебя больше всего. Но разгадать ее не представлялось возможным, потому как Лафейсон сохранял рядом с тобой молчаливый нейтралитет, говоривший о том, что ты не интересуешь его как женщина, с которой он бы мог не только обсудить дела государства, но и просто провести вечер, сидя рядом, рука об руку. И где-то внутри тебя каждый раз, когда на твою искреннюю улыбку царь Йотунхейма отвечал снисходительной усмешкой, что-то обрывалось. Это затрагивало тебя, но только ту женскую сентиментальную часть, которая мечтала о беззаветной любви, о которой ты начиталась еще в детстве, прячась от матери в глубинах библиотеки. По этой причине, не желая вновь ощущать это чувство, оставляющее за собой неприятный осадок где-то по сердцем, ты все чаще отказывала Его Величеству в совместном ужине, словно подражала ему, сохраняя на лице холодную маску вежливой заинтересованности. И растерянность и ярость, застывающие в такие моменты в глазах Лафейсона, превращая изумруды в темный опал, вызывали в тебе смешанные чувства: как удовлетворение, так и азарт. Хотелось взглянуть на него снова…***
На дворцовой площади горели костры. В холодном воздухе смешивались ароматы вина и яств, которыми были уставлены столы. Всюду слышался смех. Был праздник. Царь посвятил его тебе. Глядя на широкие лесные массивы, темными полосами тянущиеся вокруг дворца и города, ты задумчиво перебирала письмо матери. Она вновь спрашивала о твоем возвращении, о котором тебе наконец-то удалось задуматься. Эти пол года, проведенные в Йотунхейме, были насыщенными. Ты успела сделать многое для ледяной планеты. И многое успела обдумать. Оставаться здесь боле не было причин, и ты намеревалась сказать об этом Его Величеству. В глубине души тебе казалось, что если тебе придется покинуть Йотунхейм сейчас, то и вернуться сюда не представиться возможности. И поэтому, идя к царю, ты надеялась услышать отказ. Лафейсон стоял поодаль от всех, с улыбкой наблюдая за всем происходящим, но, заметив тебя, в его глазах явственно отразилось напряжение, охватившее все тело мужчины. Он прекрасно все понимал. — Ваше Величество, — ты склонила голову в поклоне, становясь рядом с мужчиной. Улыбка исчезла с его лица, зато в руке вдруг появился бокал вина, которого он немедленно отпил. — Нравится торжество? — Скосив взгляд в твою сторону, спросил он, получая в ответ кивок. — Прекрасный вечер. Вполне подходящий и для того, чтобы посчитать его последним в Йотунхейме, — негромко проговорила ты, крепче сжимая воротник накидки, которая почему-то не спасала от холода, в миг пронизавшем все твое тело. — Почему именно сейчас? — Голос царя оставался все таким же непринужденным, безэмоциональным, хотя на мгновение тебе показалось, что в его словах просквозила печаль. — К чему откладывать этот день. Вам больше не нужна моя помощь, а вот в Ванахейме меня уже заждались. — Ты скользнула взглядом по острым скулам, замечая, как под ними ходят желваки. В груди неприятно скрутило. — Что же… Я прикажу подготовить все к вашему отъезду, — проговорил мужчина, поднимая руку в попытке призвать слуг, но ты остановила его, мягко взявшись за запястье. — В этом нет нужды. Я позаботилась обо всем заранее, чтобы лишний раз не утруждать вас. — В изумрудных глазах вдруг засияла растерянность, которую Лафейсон немедленно попытался скрыть, изгибая губы в усмешке. — Надеюсь, хоть сопроводить тебя к мосту ты позволишь, — в его словах был явно слышен укор, в глазах запылала ярость. Царь был недоволен, и не ясно: тем, что ты сделала все в тайне от него, или от того, что решилась на это так поздно. — Конечно, Ваше Величество, — ты вновь склонила голову, все же выпуская из рук мужское запястье. Вы оседлали лошадей и двинулись в путь. Ты крепко сжимала поводья, боясь лишний раз взглянуть на Лафейсона. Он молчал все это время, пока вы были на территории дворца, не желал говорить и сейчас. И хотя ты уже потеряла всякую надежду на то, что мужчина попытается отговорить тебя от отъезда, между вами царило напряжение. Тебе была не совсем ясна подобная реакция Локи, были непонятны мотивы злости, которая окутала всего царя. Злился ли он на тебя? Тогда за что же? Ты думала об этом до тех пор, пока на горизонте не показались пики моста, который окружали круг для перехода между мирами. Приближался миг расставания. Почему-то тебе казалось, что с царем Йотунхейма ты боле не увидишься. И это чувство становилось все крепче, пока по твоей талии не заскользила крепкая ладонь. Лафейсон помог тебе спуститься, вырывая из раздумий. Вы вдруг оказались в паре сантиметров друг от друга. Лица опаляло горячее дыхание. Ты подняла взгляд на бледное лицо возвышающегося над тобой мужчины, всматриваясь в блестящие во тьме ночи глаза, и, поднявшись на носочки, мягко коснулась холодной щеки, чувствуя, как рука на твоей талии сжимается крепче. — Надеюсь, вы вспомните обо мне. Ты выскользнула из крепкой хватки, уверенно шагая к центру круга. Вы могли быть вместе. Подобная связь лишь улучшила бы отношения между двумя мирами. Однако эта неясная стена, стоящая между тобой и царем Йотунхейма, мешала. Сейчас ты чувствовала, что мужчина испытывает к тебе нечто большее, чем просто интерес, но не понимала, почему он позволяет тебе уйти. Лафейсон не был тем, кто так просто отпустит понравившуюся ему женщину, не заполучив от нее признания. Но он это сделал. Остался стоять там же, где и был, не смотря в твою сторону. И даже когда вокруг тебя засверкал Биврест, царь не повернул к тебе головы.