Истории тёмного королевства

       Килгрейв сидел в уютном кресле с широкой спинкой и узкими подлокотниками, закинув ногу за ногу, и злился.        У него был лишь один раз, когда он облажался, не смог ничего поделать с чертовым хрупким сознанием чертовых хрупких людишек. Но, как выяснилось, тогда судьба подготовила ему встречу отнюдь не с человеком. Знакомца, от чьих мозгов все его гипнотические манипуляции отлетали рикошетом, звали Мастер, он утверждал, что с какой-то другой планеты (Килгрейв не помнил названия, но точно не с Марса) и забыть его было сложно еще и потому, что, прощаясь, тот укусил за губу до крови. Невозможность контроля очень раздражала Килгрейва тогда, но, подумав, он пришел к выводу, что ничего страшного в том, что мозги у инопланетян иначе работают, в общем нет, а значит, ему незачем сомневаться в себе или своих способностях.        Теперь же перед ним был самый обычный человек. Высокий, сухопарый, с изящными руками и довольно суровыми чертами лица. Психиатр, как ему сказали, лучший в своем деле. Асс. Килгрейв пришел к нему под фейковым предлогом депрессии и старательно разыгрывал тоску на каждом приеме. На самом же деле прирожденному манипулятору просто стало чрезвычайно любопытно проверить, так ли крепка психика ассов, как велики их профессиональные таланты.        Прошла неделя, две, три, месяц. Сегодняшний день открыл восьмую неделю борьбы, которую Килгрейв вел с доктором Лектором, и о которой последний не догадывался (или делал вид, что не догадывается). Килгрейв ходил на прием три раза в неделю, настаивал на четырех под предлогом усилившегося суицидального синдрома, изображал жертву так, что ему пора было давать за это «Оскар», вздыхал, точно вот-вот умрет, и дарил психиатру взгляды побитой голодной бездомной собаки.        Лектер же оставался безучастным. Он говорил медленно, размеренным тоном, голос его звучал слаще колыбельной. Килгрейву лишь оставалось бороться с желанием буквально вырубиться, впасть в сонную кому. Но нет, он, великий и ужасный Килгрейв, забавы ради способный заставить человечество начать ядерную войну, не мог проиграть. Не мог смириться с тем, что какой-то человечишка, будь он трижды Зигмунд Фрейд, не покорится его воле и его желаниям.        — У вас интересный мозг, доктор Лектер, — наконец, признался он, садясь в кресле удобнее, и барабаня пальцами по коленям, — мои манипуляции отскакивают от вас рикошетом. Надеюсь, вы понимаете, что это — комплимент?        — О да, — кивнул доктор Лектер, — бесспорно.        — И что вы намерены с этим делать?        Психиатр окинул его долгим взглядом. Никаких мощных эмоций в его глазах не было, да только Килгрейву вдруг стало совершенно не по себе. Он даже поежился, натянув пиджак сильнее на плечи.        — Смею вас заверить, ничего, — покачал головой доктор Лектер, — мне нравится предложенная вами игра, мистер Килгрейв.        — А если я применю на вас мои навыки? — улыбнулся лукавым змеем манипулятор.        — Тогда, — психиатр встал, налил вина из бутылки, стоящей на его рабочем столе, и пригубил, — мы с вами поговорим иначе.        — Вы мне угрожаете? — Килгрейву было и весело, и любопытно, он не сводил с Ганнибала заинтересованного взгляда.        — О нет, — посмел заверить тот, — что вы. Это всего лишь предупреждение. Не более чем, мистер Килгрейв. Уверяю вас.        Килгрейв кивнул, оскалившись, словно хищник.        В кабинете пахло запеченным мясом под острым соусом.