Истории тёмного королевства

       Жизнь — это калейдоскоп черных и белых красок, обманчиво кажущаяся каруселью цветных.        Ты рождаешься, растешь, познаешь мир, узнаешь себя, и, кажется, что всё лучшее ещё впереди. Мир такой огромный, необъятный, море возможностей. И ты на волне — популярности, личного счастья, успехов. На вершине.        Начинается юность, бурная, полная событий, насыщенная эмоциями. Каждый день дарит столько новых открытий, что, конечно, забываешь о прошлом. Ну подумаешь, учитель физики влепил тебе единицу за контрольную, а крошка Мэйси не дала, а сиськи свои перед тобой выставляла? То же мне потеря! У тебя зато любимая профессия есть и успехи в ней уже почти головокружительные, а таких как Мэйси каждый день по несколько десятков в твоей постели бывает. И будут все, если свистнешь — не зря же ты столько головокружительных успехов делаешь, чемпион.        Затем первые победы юности дают свои плоды. Молодой, ты вступаешь в настоящую взрослую жизнь не один. У тебя есть жена — интересная, покладистая, верная. С ума от тебя, чемпиона, сходящая. Друг и соратник. А еще — да, она может сказать, когда ты ждёшь ее слова, и промолчать, когда ты ей говорить не позволяешь. Жена и должна быть такой. Не зря ведь она выходит за-муж.        И вдвоём у вас тоже, конечно же, всё хорошо. А что, с тобой бывает как-нибудь иначе? По-другому? Ну уж нет! Чемпион однажды — чемпион навсегда. Жена счастлива, сияет, с гордо поднятой головой ходит, пока ты, надежда баскетбола, вверх идёшь по карьерной лестнице, всё увереннее по ступеням её поднимаешься. И сын, что у вас родился, славный, милый мальчик, твоё продолжение на века. Станет достойным твоим приемником, будет сопротивляться головокружению от успехов и радовать родителей только победами. Маленький любимый сын.        У тебя, в общем, есть уже сын, но это такое… Мелочи. Ну подумаешь, подростковая влюбленность рождением ребенка закончилась, никто ведь от этого не застрахован, правда? Ты честно поступил, деньги на аборт предлагал, а потом — на содержание сына. Она гордая, а, скорее, дура, сама отказалась. А ты ведь своих слов дважды не повторяешь. Так что, растёт этот сын, плод мимолетной страсти, один, ну и поделом. В конце концов, не на улице, не голодает. С тебя и взятки гладки. Она, глупая, знала, на что шла, выбирая ребенка.        Потом наступает зрелость и первые седины в волосах блёкло вырисовываются. Но ты этого, конечно, не боишься — нечего тебе бояться. Совсем. У тебя уже почти всё есть — успешная карьера, репутация делового человека, сын-подросток, что радует успехами в спорте и послушанием, потому что позиции ваши жизненные совпадают. Да, он таки стал твоим достойным продолжением. Иначе и быть не могло, естественно.        А потом — мигом — юность разливается по венам твоего сына. И это — сложный момент. Он бунтует. Дружит не с тем, с кем нужно (ибо, кто сказал, что дружба бывает без выгоды?), любит не ту, что нужно. А тут еще и жена, всегда такая покорная, взбунтовалась. Ты дал слабину. И, конечно, всё начинает рушится. Одновременно. Всё и сразу. Город взбунтовался против тебя, мэра, жителям похеру, сколько всего ты сделал, чтобы их задницы в тепле было, всё им мало. Финансы по швам трещат. В городе проблемы снежным комом накатываются. И ты горишь. Пылаешь. Тонешь.        А потом — болезнь. Она не приходит просто так. Лишь когда твой организм гнилой.        Когда твоя душа с самого начала отравлена, финал твой предрешен. Жаль, что понимаешь это, стоя на краю. Перед тем, как рухнуть в пропасть.        Но, когда ты за миг от падения в бездну, всё настоящее выходит на поверхность. И ты вдруг понимаешь — с удивлением, изумлением, болью, благодарностью, ужасом, со смесью этих странных и сложных чувств, что на самом деле было в твоей жизни важного.        А там — женщина, которую ты оставил и сделал несчастной из-за своих амбиций. Но она не ненавидит тебя. Злится, укоряет, может, немного злорадствует. Но не ненавидит.        Сын, который был тебе не нужен. И тебе никогда не заслужить другого отношения от него, кроме презрительного снисхождения. Но он тоже тебя не ненавидит.        Другой сын, с которым ты часто, прикрываясь благими намерениями (потому что они казались тебе благом), был грубым тираном, бесчувственным бревном, потому что думал, что цинизм научит его жизни лучше, чем любовь. И он старается подавить в себе неприятие, несогласие, но тебя не ненавидит.        Невестка, на которую всегда смотрел как на пустое место, ведь что с неё, милой, идеальной, правильной, хорошей девочки, возьмешь? Разве она способна быть музой для твоего сына, быть ему настоящей поддержкой и опорой? И она прощает тебе всё, вытирая горькие слёзы, смахивая с бархатных ресниц.        Жена, которой ты причинил столько боли, что она могла бы тебя возненавидеть с лёгкостью, тоже рядом. Прощается с тобой взглядом, в котором только сочувствие и философское: «Ну что ж, значит, так нужно». Но не ненависть.        И маленький внук на руках, прижавшийся к твоей груди, славно сопящий и шепчущий самое прекрасное, что тебе в жизни доводилось слышать — «Дедушка, я люблю тебя!»        Слова, ради которых стоило жить. Даже в таком дерьме, в каком ты. И в какое ты окунал других.        Жизнь — это калейдоскоп черных и белых красок, обманчиво кажущаяся каруселью цветных. Твоя жизнь, Дэн Скотт, — чёрный цвет. Хорошо хоть, прощаясь с нею, ты видишь цвет белый.        Хорошо, что хотя бы перед уходом ты это заслужил.