Истории тёмного королевства

       Она невозможная, отвратительная, нетерпимая. Сунет нос не в своё дело, беспардонно врывается в твою жизнь, нарушая личное пространство, руша планы на день, а то и на неделю, к чёрту. И она не отступает. Он гонит её от себя уже не впервые. Последние полтора месяца своей жизни занят только тем, что упражняется, как далеко её послать. И даже купил её билет в Бразилию, на свои кровные, расщедрился. А всё потому, что думал, будто она на солнце понежится и успокоится, наконец.        Зря. Он слышит её приближение, едва в дальнем конце коридора раздаётся стук каблуков. Эти шаги он уже узнаёт. Ещё немного — и станет различать её по запаху. С носом, пленённым щепкой.        Освальд тяжело, сокрушённо вздыхает. Он надеялся, что хотя бы времени много пройдёт, прежде чем эта назойливая муха решит наведаться к нему снова. Зря.        Он быстро открывает сейф, хватает пистолет, кладёт его в верхний ящик стола и, придвинув максимально близко к столу стул, садится на ручку, сложив ногу на ногу. Он её убьет. Он не хотел. Сопротивлялся до последнего. И так на руках уже крови предостаточно, а то, что живя в Готэме нельзя иначе, совершенно никакое не оправдание. Самому уже противно постоянно быть в крови, гадко. Чувствует себя грешником, которого заживо нужно в котле сжигать.        Но он её убьет. Потому что ещё одного визита просто не выдержит. Попросту сил не хватит терпеть.        Когда Кирби, быстрая, шустрая, вертлявая, наотмашь открывает дверь (она явно задалась целью оторвать её), Освальд корчит такую рожу, что даже слепой бы заметил, что ему здесь не рады. Слепой — но только не Кирби. Она буквально подпрыгивает к нему поближе, что тот и сообразить не успевает, и целует в щёку. Как давнего друга. Объяснять ей, что ни друзьями, ни даже приятелями они не являются, нет смысла. Бесполезно, он пытался.        — Привет, — точно пташка, щебечет Кирби, самовольно в кресло, напротив его, запрыгивая, — как дела, Освальд? Всё в порядке? Я вот, только что из Бразилии вернулась, шикарно! Отдохнула на славу, ещё и такого горячего латиноса подцепила! Танцевали с ним ночи напролёт. Да ты просто щедрый лев, я тебе очень благодарна, очень! А ещё больше буду благодарна, когда ты согласишься научить меня всему, что знаешь и умеешь сам. Мы же оба понимаем, что иначе в этом городе не выжить. Как и то, что тебе очень нужен приемник, правда?        Она фальшиво улыбается, сияя взглядом. Чисто тебе невинный ангелок, который интересуется, как бы между прочим. Уже в миллиардный раз.        Освальд поджимает губы, тянется к столу. Достает пистолет, направляя ей в лицо. Спокойно, чётко, размеренно, почти по слогам (быть может, так до неё дойдёт, наконец) чеканит каждое слово:        — Слушай. Детка. Я. Не. Намерен. Тебя. Ничему. Обучать. Ясно?        Кирби мягко поводит худеньким плечиком, кладёт сумочку на колени, расстегивает её, достаёт пистолет. И направляет ему в лицо, говорит, подражая:        — Слушай. Детка. Я. Не. Отступлю. Обучи. Меня. Всему. Ясно?        И здесь — впервые! — Освальд думает, что, может быть, они не такие уж разные. И что идея о приемнике, может быть, не так уж плоха.