Чел,ты мне жизнь спас..

— Ну, пошли. — сказал Салл, после чего резко встал и пошел по направлению к дому. Ларри шел за ним, наблюдал как его пушистые волосы развиваются под потоками теплого ветра, как переливаются под светом костра, от которого они стремительно отходили. — Ты первый. — сказал Салл, легко посмеясь, слабо ударив шатена по спине. Тот ему улыбнулся, открыв скрипучую дверь. Все неизменно, тут будто бы время останавливается, когда кто-то уходит. Все становится будто неживым, каким-то неестественным. Ларри взял мать на руки, а Салл еле справился с громилой- отцом, но всё-таки его поднял. — Кишка тонка. — сказал Ларри, немного улыбнувшись. Если учесть тот факт, что у него на руках лежит полумертвая мать, то усмешка тут совершенно не в тему, но в голове у кареглазого эхом отдавались слова Нила, которые он сказал ему при свете костра. Фишер лишь неразборчиво что-то прокряхтел, подперев старшего коленом, тем самым приподняв его и расположив удобнее на руках, вышел с этого дома, проклиная его всеми известными словечками. Ларри вышел за ним, окинув взглядом Лизу. — Теперь твоя душа спокойна? — спросил Салл, когда оба родителя находились в бусе. Другие ребята уже пели что-то возле костра, кинув на места отсутствующих ребят два теплых пледа. — Более менее. — сказав это, шатен резко повернул голову в сторону буса. Раздался какой-то громкий звук, после которого даже ребята около костра перестали петь, и с каким-то ожиданием в глазах глянули в сторону Салла и Ларри. Позже раздались какие-то стоны, после которых Ларри подбежал к двери авто, открыл ее и встал в ступор. Его мать с открытыми глазами лежит на полу, с каким-то «интересом» вглядываясь в потолок. Невольно улыбнувшись и крикнув «Мама!», он взял ее на руки и положил на свой плед, который ребята заботливо кинули возле их мест. Все сразу подбежали к этому месту, начиная оглядывать Лизу. Джонсон даже разревелся от счастья, кинувшись с объятиями на друзей. Не подошёл только Салл. Он сидел в бусе, оглядывая тело отца. Нет, он был рад за друга, но выплескивать эмоции ему не хотелось, он был рад внутри. Из глаз потекла слеза. Его отец умер, так что Салл — сирота. Нету ни матери, ни отца, которого он не так уж и любил. Тогда, в том доме, ему казалось, что он ещё жив, но нет. Он умер сразу же после того, когда они ушли из-за потери крови, скорее всего. Сквозь пелену слез, он взглянул в окошко буса, увидел друзей, которые плачут не от горя, как Салл, а от неистового счастья. Обернувшись на отца и утерев подступившие слезы, он осмотрел его ещё раз. На этот раз он заметил какую-то бумажку у него в кармане, с подписью: «Салли», она, правда, была в крови и порядком помята, но это не помешало прочесть надпись, которая была там. " Если ты меня найдешь, сына, то я уже умер, скорее всего. Я не убивал Лизу, я вообще ее не трогал. Это сделало «что-то», я сам не в курсе кто это. Я думал недавно о тебе, о том, как ты ко мне относишься… Я знаю много про тебя, а ты про меня почти ничего, кроме того, что я подонок. Я встречался с Лизой, только вот она меня бросила. Я на нее был очень зол, у меня была депрессия. Да, сына, не только у тебя бывают депрессняки по неделе. И так совпало, что она пропала именно тогда, когда я был на взводе. Поэтому и наорал на тебя, проклиная Лизу. На меня ты свалил, наверное, все подозрения, но знай, я ничего не делал. Меня тут пытали. Я никогда не проявлял к тебе явных знаков внимания, но знай, перед смертью я буду думать о тебе, любимый.» Далее лишь капли крови и кривое сердечко, после которого сорванная с письма ручка. — Салл? — сказал Ларри, которые зашёл в бус. Фишер сидел там долго, за это время ребята управились с Лизой, перенеся ее в палатку, где за ней приглядывала Эшли. Остальные сидели возле костра под какие-то песни, просто качались из стороны в сторону и напевали себе под нос мелодичного звучания музыку. — Да? — сказал Салл, сквозь поток слез. Он пытался не выдавать его, но через зеркало заднего вида было прекрасно видно заплаканные глаза Салла. Тот снял с себя протез, ему уже было плевать, что его увидят, тем более тут такое повидали, что лицо голубоглазого будет казаться детским лепетом, по сравнению с этим всем. — Ох, бедняга. — сказал тот, прихватив Фишера за талию и перевернув к себе. — Не плачь. — продолжил он, приближаясь лицом к заплаканному парню. — Я не плачу. — сказал тот, вытирая на неаккуратной щеке новую солёную дорожку. — Я заметил. — вкрадчивым шёпотом сказал Ларри прямо возле истерзанных губ. Салл отрывисто дышал, утирая новые мокрые дорожки слез. Дотронувшись носом до волос шатена, он что-то непонятно прошептал, а тот не теряя времени подался вперёд и соприкоснул их губы. Стекло заднего вида неприлично пялилось на ребят, но тем было без разницы. Свет луны, костер, звёзды, песни друзей, старый бус. Идеальное место для поцелуя. Салл робко отвечал на ласки друга, нежно обняв его за шею, притянув к себе ещё ближе. Некоторым покажется забавным, что два парня нежатся в тачке, где присутствует труп, но их это не смущало, а придавало некой атмосферы. Салл немного успокоившись, сел на колени к другу, обвив тонкие ноги вокруг его бедер. Нежные пряди шоколадных волос падали на лицо голубоглазого, немного щекоча раздраженную кожу. Тот рассмеявшись в губы другу, отстранился, утонув лицом в груди друга. — Я таки влюбился в тебя.- сказал Ларри, потрепав голубоглазого по голове. Тот, лишь глухо рассмеявшись, ещё раз глянул на своего отца. — Я сирота. — неожиданно сказал Фишер, спустя минут пяти тишины. У Ларри эти слова отдались громким эхом в голове, а у Салла грузом на душе. — Пока у тебя есть я, ты не будешь сиротой.