Чел,ты мне жизнь спас..

— Не понял? — сказал Салл, увидев своего отца связанного, да и в общем в ужасном физическом состоянии. — Я тоже, честно говоря. — сказал Ларри, с огромными зрачками, которые не увеличились бы так, наверное, даже под действием тяжёлого наркотика. Руки заметно трясло, а растерянность в глазах бегала по фигуре Фишера, стоявшего в дверях. Сразу так и не заметишь Генри, он был в самом углу, его прикрыли какой-то тумбой, но… Зачем? Салл вопросительно, но с долей страха взглянул на него, и медленно ступив к своему отцу, взглянул в его глаза. Подлые, но родные. Страх. Это все, что сейчас в очах у отца голубоглазого. Он смотрел даже как-то пусто, но животный ужас — неотъемлемая часть, потому что если бы его не было, Салл бы подумал, что он полумертв. Когда Фишер подошёл к отцу, Ларри отпрянул к своей матери, нежно взглянув на нее. Она ему казалась такой невинной и чистой девушкой, которая просто убирала в этих ужасных апартаментах, в которых твориться чёрт те что. — - Что с Лизой делать? — сказал Салл, отвернувшись от отца, чтобы поневоле не заплакать. Ларри сначала не понял вопрос, но потом, оторвавшись от лица матери, повернул свой взгляд на Салла. Продвинувшись у нему предельно близко, сказал: — Салл? — это было, честно сказать, неожиданно, так как в такой ситуации, по классике жанра, должны быть крики, переживания. Но, как было сказано ранее, это затишье перед бурей, позже эти двое будут вытворять, то что в голову взбредёт из-за нахлынувшего чувства вины, возможно страха. — Да? — уверенно промолвил голубоглазый, взглянув на Лизу взглядом, выражающий сожаление и сочувствие. — Сколько это говно ещё продолжаться будет, мне просто интересно. Когда мы выберемся из этой ямы? Мне кажется никогда! Что мы тут делаем? Она мертва! Что мы тут забыли, а?! Какой я наивный дурак. Я думал, что моя мать выживет, спустя месяц моего сидения на жопе ровно. Почему я не действовал? Да, мне звонила эта сраная больница, мне сказали, что она ушла на тот свет, помнишь, у меня ещё депрессия была жуткая целую неделю? Это из-за этой швабры на телефоне, которая даже не поняла, что произошло. Ее пациент сбежал от нее, а они просто занесли в документацию, что ее нет. Да, проще просто написать какую-то дичь в свои ссаные бумажки, чем искать человека, которому предстоит потенциальная опасность. Полиции тоже до последнего числа была Лиза. — Джонсон закрыл лицо руками, и томно выдохнув, извинился перед голубоглазым за его выплеск эмоций. Салл хотел откровенно плакать от реплики его друга. Это звучало так искренне, словно крик души. Его теплое, многострадальное сердце, вылило на Салла чан бед и переживаний, чтобы хоть как-то избавиться от этого груза. Сам голубоглазый не в первые выслушивает такое от Джонсона, ему даже было интересно. Он абсолютно не понимал людей, которые жалуются на такие душевные потоки. Ведь именно они и раскрывают настоящие чувства и характер человека. В порыве эмоций и чувств он может стать то, что не сказал бы даже пьяным в стельку, уже не говоря о трезвом и здравомыслящим состоянии. — Ох, чел. — сказал Салл, подняв свой взгляд на грязный и ужасный потолок, который наблюдал самые изощрённые картины. Если бы этот потолок был человеком, его бы не напугало уже ничего на свете. Он видел смерть, страшнее некуда. Чуть не заплакав, но скрыв свои эмоции поднятием взгляда вверх, он всё-таки обернулся на Ларри, который молил о моральной помощи глазами. — Я не психолог, но я знаю точно, что нам нужно срочно отсюда уйти, и прийти завтра с утра. — сказал голубоглазый, посмотрев в сторону выхода. Вечер. Река казалось кровавой, слишком много она увидела за эти дни пребывания ребят здесь. Небо было уже темное,звёзды, будто по приказу строгой луны, выставились в шеренгу, кидая мимолётные взгляды на всё вокруг. Хотелось прикрыть «глаза» природе рукой, прям как в детстве, когда родители ставили нам руку перед глазами, во время постельной сцены в фильме. Не хотелось портить яркий, и без того ненадлежащий взор ночного леса такими событиями. Он бы сразу стал ещё грязнее и токсичнее. — Э-ге-гей! — крикнул Нил, созывая ребят на ночной костер. На этот раз в руках было небольшое укулеле, которое издавало очень приятные звуки, даже когда Нил просто провел длинными пальцами по туго натянутым струнам. — Я тут! — крикнул Ларри, слегка улыбаясь, но как только он вспомнил про свою мать, то понял, что улыбка не к месту. — Эй, чел, не грусти. Все с твоей мамой хорошо, у нее пульс есть, мы проверяли. Да, сегодня мы говорили, что она в плохом состоянии, но после этого мы туда сходили ещё раз. Кровотечение остановилось, и,как я ранее сказал, пульс есть. Слабый, но это исправится. Расслабься хотя бы сегодня, дружище. — промолвил тот, когда Джонсон, вздыхая, садился на старое бревно. Из буса вышел Салл, держа в руках какую-то тетрадь, в которую, скорее всего записывал свои мысли. Да, речь о ней никогда не заходила, но она существует. Правда, голубоглазый ей пользуется крайне редко, только когда красивые мысли приходят в голову. Тодд подтянулся к друзьям чуть позже, он был укутан в плед, что очень умилило Нилла, который похлопал ладошкой о сухую поверхность бревна, как бы созывая своего парня присесть рядышком. Эшли, подошла к Саллу и сказала: — Забыли? — сказала Эш шёпотом, протянув перевязанную руку к Саллу.На заднем плане был какой-то рабочий гул, Нил что-то ворчал Тодду, одновременно настраивая гитару, Ларри поправлял угольки в костре какой-то длинной палкой, которую нашел невесть где. Эшли скорее всего имела в виду ту ситуацию, которая приключилась до этих ужасных событий в доме. — Издеваешься? Конечно забыли, я тебя понимаю. Как ты? Ты неважно выглядишь, бледная, как смерть, тебе нужна помощь? — спросил обеспокоенно Салл, взглянув на бледную кожу лица подруги. Он совсем на нее не злился, если ещё учесть ту жалость, которую он испытывал к ней после издевок в доме, было бы ужасным жестом отказать девушке в перемирии. — Тут такое дело… Можешь мне на ночь спину мазью помазать? Там просто какие-то гематомы огромные, не хотелось бы, чтобы они развились дальше… — сказала Эшли, взглянув другу в глаза. — Без проблем. — сказал тот, ухмыльнувшись, и пройдя прямиком к сухому бревну, на которое в скором сел. Ларри, заприметив своего друга, сразу к нему подошёл. — Чел, меня сейчас совесть загрызет. Я, твою налево, оставил свою мать и твоего отца в каком-то заброшенном доме, а сам сижу с друзьями.Пошли их хотя бы в бус перенесем? … … . .