You are my religion

Тони никто и никогда не считал особенно заботливым. Его не считали идеалом человека, с которым можно было бы построить отношения. И он сам себе создал такую репутацию. Любителя вечеринок, красоток и алкоголя, женатого на своей работе, саркастичного придурка, гения, плейбоя, филантропа и так далее по списку. Тони не стремился разрушать это амплуа. Никто и не должен был никогда узнать, что на самом деле он чертовски боготворил Стивена Роджерса. Стив был его религией. Тони наблюдал за ним каждую свободную минуту, подмечая мелкие детали. Роджерс внезапно стал самым важным в жизни, переплюнув одним махом Пеппер, его костюмы, компанию и прочее. Тони готов был сделать все, что Роджерс скажет, хоть в огонь прыгать, но амплуа не позволяло ему этого раскрыть. Даже перед самим капитаном, поэтому Старк продолжал притворяться ублюдком, подкалывая Роджерса, язвя в ответ на его команды во время миссий или же придумывая ему новые клички. После первой миссии Мстителей, правда, шутки стали менее обидными, как и прозвища, а язвил Старк скорее по привычке. Все же они теперь могли похвастаться шатким положением «друговрагов». Когда сходились во мнениях, они были друзьями, когда нет – все перерастало в конфликт, который решали Мстители общими усилиями, поскольку ссора капитанов не была им на руку. Только Тони так безбожно врал. Врал всем подряд и Роджерсу в первую очередь. Смотря ему в глаза и очередной раз выплевывая язвительную фразочку, Тони ни о чем другом не мог думать, кроме как об оттенках синего в этих невероятных глазах. Он успел выучить, какими становятся глаза капитана, когда он испытывает эмоции. Они могли быть пронзительно голубыми и светиться от счастья, могли быть цвета штормового моря, когда Стив злился, чернели, как ночное небо, когда ему было больно. Тони в жизни не знал о стольких оттенках синего, но выучил по глазам Стива. Он знал, что Роджерс любит вставать рано, и иногда, если еще не лег спать, смотрел на него через окна башни, наблюдая, как бегущая фигура капитана скрывается среди домов. Стив бегал долго и возвращался бодрым, свежим и удивительно счастливым. Он любил плескаться в душе, словно дельфин, правда, чаще совесть не позволяла ему накручивать счет за воду. Честная душа! Тони бы ему весь мировой океан купил, если бы мог. Если Стиву нравилась вода, Старк готов был ему дать ее столько, сколько потребуется. Для этого у него достаточно денег, только Роджерс никогда не любил жить за чужой счет. И это Старку в нем нравилось больше всего. Стив потрясающе варил кофе. Ароматный, крепкий, с нотками корицы и плавающими зефирками. На запах слетались все Мстители, часто заспанные и недовольные, и капитан услужливо варил всем кофе. Тони тоже доставалась кружка. Большая, с изображением щита капитана – его любимая. Стив всегда знал, кому и какой кофе стоило заваривать. А Тони знал, какой нужен ему, но, увы, повторить рецепт капитана не мог. Даже с его гениальностью некоторые таланты были ему недоступны. Роджерс любил тонкие блинчики с малиновым вареньем. Для военного весьма странное пристрастие, особенно учитывая то, что готовил эти блинчики Стив тоже сам. Тони знал, какое мороженое любит Стив, какое его любимое место в Нью-Йорке, сколько груш он уничтожает за одну тренировку. Он наблюдал за ним постоянно, украдкой, чтобы никто не заметил. Изучал капитана и радовался, замечая какую-то новую деталь, привычку. Через камеры Старк любил наблюдать, как Стив, устроившись на большом подоконнике у себя в комнате, открыв окно настежь, рисовал раскинувшийся вокруг башни город. В такие моменты капитан был расслаблен, а длинные пальцы мягко держали карандаш, выводя им на чистом листе нечеткие линии наброска, которые потом с помощью угля или красок превратятся в картину. У Стива была целая сумка принадлежностей для рисования. Идеально заточенные карандаши и кусочки угля, разложенные по высоте, чуть пожелтевшие и шероховатые на ощупь форматные листы, небольшие тюбики краски, которые Стив всегда нюхал перед использованием, смешивал и иногда даже пробовал. Он мог рисовать кистями, мягко нанося краску, а иногда просто пользовался лишь пальцами. Тони мог часами наблюдать за его работой, подмечая, как Стив, забыв, что руки в краске, проводил пальцами по волосам, лицу или одежде, и на них оставались цветные полосы или разводы. Сдерживать чувства к Роджерсу с каждым разом становилось все сложнее. Потому что хотелось быть рядом постоянно, ближе, чем нужно. Руки чесались прикоснуться, провести по волосам, переплести пальцы с перепачканными пальцами Стива. Хотелось целовать постоянно, оставляя на идеальной, мраморной коже метки. Хотелось присвоить себе, показать, что Стив – его и больше ничей. Хотелось показать самому Стиву, что Тони не такое дерьмо, каким его рисуют. Для Роджерса хотелось быть чертовски нежным, заботливым. Любым. Каким капитан пожелает. Но только наедине с ним, чтобы никто больше не знал, не видел этого. Жалко лишь, что близко к Стиву Тони не подобраться. Слишком он спрятался за маской дружбы, язвительности, сарказма и показного безразличия к отношениям, чтобы Стив поверил хоть одному слову, которое Тони хотел сказать. Невыносимее стало, когда Стив повадился приходить к нему в лабораторию. До этого капитан никогда не наведывался к нему просто так, предпочитая посещать альма матер Старка только в случаях необходимости, чтобы не отвлекать его от работы. Поэтому Тони едва не уронил челюсть на пол, когда Стив пришел просто так, решив контролировать часы сна Тони и его потребление кофе. Какое ему, собственно, дело до того, как именно Старк гробит свое здоровье, о чем он тогда предельно ясно и в грубой форме спросил у кэпа. Стив пожал плечами, улыбнулся так, что у Тони чуть сердце не отказало, и ответил, что просто сам так хочет. Старк же хотел сплавить его подальше от единственного места, где раньше он мог на мгновение забыть о своем личном наваждении, с головой погружаясь в работу, но даже Джарвис принял сторону капитана, по полной спалив своего создателя, и пришлось смириться с тем, что Стив все же не отвяжется. Так начался его личный Ад, в котором Стив был слишком близко, но коснуться его все еще было нельзя. Роджерс не мешал ему работать и не лез с расспросами и советами. Он занял себе небольшой диванчик в самом углу лаборатории, чтобы можно было не особенно отсвечивать и одновременно наблюдать за всей комнатой. Старк многое бы отдал за то, чтобы всегда видеть это неподдельное восхищение в голубых глазах. Стив был далек от техники, как истинный выходец военного времени, но одновременно он признавал работу Тони, а его изобретения – гениальными. Стив ни о чем не спрашивал, он просто рассматривал лабораторию, подмечая каждую деталь, а его глаза действительно светились. Интересом, восхищением и теплом. Он жег Тони между лопаток. Старк всегда остро ощущал, когда Стив сосредотачивал на нем свое внимание. Это было волнительно до дрожи и приятно до помутнения перед глазами. Тони плавило от осознания того, что Стив относится к его роботам, как к живым людям. Он не мог перестать залипать на то, как Стив улыбается неуклюжему и грустному Дубине, которого Тони отправлял по мелким поручениям. Робот постоянно был в белом колпаке, все ронял и грустно жужжал, когда Тони злобно на него рычал и грозился разобрать на микросхемы. Роджерс улыбался, жестом подзывая робота к себе, и гладил обиженного Дубину по металлической голове, к которой крепился трехлапый зажим. Тот ластился к руке капитана, словно большая собака, и жужжал уже радостно, пытаясь ткнуться ему в щеку. Стив смеялся и всякий раз восхищался тем, как Тони может создать нечто подобное. Он часто разговаривал с Джарвисом, когда Тони тот был не нужен. В голосе ИИ слышались нотки радости и некоторой преданности. Стив ему нравился, и Джарвис всячески ему помогал, если это было нужно. Исполнял любую просьбу, какую бы Стив ни выказал. Тони возмущался и называл ИИ предателем, в очередной раз грозясь перепрограммировать, но одновременно чертовски радовался тому, что Стив смог так легко подмять под себя даже Джарвиса, так похожего по характеру на своего создателя. Может быть и у него в таком случае есть шанс? Стив не задерживался в лаборатории надолго. Чаще он приходил на несколько часов, проверяя состояние Тони и вместо Дубины выполняя некоторые поручения и заваривая Старку крепкий чай вместо кофе или принося ему еду. После он уходил на тренировки с новичками или миссии, и Тони становилось чертовски одиноко и холодно без Роджерса, который одним своим присутствием привносил в его жизнь тепло. Ближе к вечеру Стив снова возвращался, измотанный, уставший, но исправно занимал мягкий диванчик. Он брал в руки небольшой скетчбук и делал зарисовки. Тони чутко прислушивался к шуршащему звуку, каким карандаш водил по бумаге. В лаборатории у Старка была возможность увидеть вживую, а не через камеры, как Стив рисует, отдавая всего себя этому занятию, как Старк – своим разработкам. Роджерс закусывал губу, когда у него что-то не получалось, обнимал губами кончик карандаша, сводя этим Тони с ума, смотрел на все из-под длинных, полуопущенных ресниц, проводил длинными пальцами вдоль линий, словно мог их почувствовать, и ловко вертел карандаш между пальцами. Тони никогда не заглядывал в скетч, поскольку Стив никогда не выпускал его из рук, но ему хотелось увидеть, что именно Стив там рисует. А ровно в двенадцать или ближе к часу ночи Стив следил за тем, чтобы Тони заканчивал свои изобретения и оправлялся спать. Если Старк противился, оправдываясь тем, что ему нужно многое доделать, Стив оставался с ним, засыпая прямо на диванчике. Старк не отказывал себе в удовольствии полюбоваться чутко спящим Стивом, рассматривая благородные и четкие черты лица, спутанные светлые волосы, линию полных губ и подрагивающие длинные ресницы. Роджерс был чертовым божеством, появившимся в жизни Тони неожиданно и прочно в ней засевшем. В последнее время Стив не приходил, отбыв на миссию с Наташей и своим припадочным дружком. Тони дьявольски переживал, зная привычку кэпа подставляться за всех, а его не было рядом, чтобы защитить. Роджерса не было уже три дня, и от Щ.И.Т.а ни слуху, ни духу. Тони готов был бросить все к черту и отправиться искать капитана. - Если судить по вашему сердцебиению, вы снова думаете о капитане, сэр, - заметил Джарвис. – Вам не хватает его? - Ох, доберусь я до тебя, Джарвис! – процедил Тони, не желая вслух признавать того, что он действительно с ума сходил от волнения и тоски. - Вместо того, чтобы молчать и вести себя, как ребенок, вы могли бы сказать все мистеру Роджерсу, - с насмешкой выдал ИИ. – По моим подсчетам – это самый правильный вариант. - Как будто я могу так просто! – выругался Тони. – Он меня не примет. - Вы… боитесь? Услышав это слово, которое не хотелось озвучивать самому, Старк дернулся. Потому что да, да, черт возьми, он боялся. Боялся, что Роджерс не примет его неправильных чувств и вежливо отмахнется. Тони загнется без него, потому что он привык за эти месяцы, что Стив рядом. Его тепло, тихое дыхание где-то рядом, запах крепкого черного чая с лимоном и апельсином, который он никогда не любил, а тут вдруг проникся, шуршание страниц скетчбука – все это окутало его, словно коконом, из которого не хотелось выбираться. Стив был воплощением чего-то теплого, как горячий шоколад, и одновременно прочного, как сталь, способного поддержать. И только Тони знал, каким измотанным и уставшим на самом деле может быть Стив, но даже тогда он приходил в лабораторию, чтобы проследить за Старком и поиграть с Дубиной. - Займись работой, Джар! – приказал Тони жестко. – У нас еще даже половина проекта не готова. - Если не скажете вы, скажу я, - не унимался ИИ. - Только попробуй, точно перепрограммирую! Джарвис ответил что-то в духе «Вы без меня не справитесь!» и оповестил: - Мистер Роджерс в здании, сэр. Тони посмотрел на часы – начало второго ночи. Поздновато они закончили с миссией. Значит, Стива можно было не ждать. Скорее всего он пойдет отмываться, а потом спать. Все же, его три дня не было. Но он крупно ошибся, когда спустя полчаса Стив показался на пороге лаборатории, немного робко просовывая голову в двери. - Опять не ложишься спать вовремя, Тони? – спросил он, и Старк впился глазами в любимое лицо, отмечая то, что Стив чуть похудел за это время, осунулся, а черты стали четче, острее. Под глазами залегли тени. Но Роджерс все равно пришел сюда. Даже уставшим он пришел навестить Тони. От одной мысли гений готов был схватить инфаркт. - Дел невпроворот, - пожал плечами Старк, скрываясь за привычной маской насмешки. – Тебе бы отоспаться, а то в твоем возрасте еще песок сыпаться раньше времени начнет. Старичкам отдыхать нужно, Роджерс. Стив на подколку не обиделся, только чуть устало улыбнулся и прошел внутрь. К нему тотчас же подъехал радостно жужжащий Дубина, тыкаясь головой в бок. Стив погладил его по теплому металлу и – о Боги! – коснулся его губами. Тони так и замер, наблюдая за мягкой улыбкой и чуть светящимися в полумраке лаборатории, которую освещали только экраны компьютера, глазами. - С чего такая забота, Тони? – поинтересовался Стив с легкой насмешкой, переводя голубые глаза на гения. Тот забыл, как дышать, отвыкнув от этого пронзительного цвета за три дня. Глаза Роджерса – это что-то невероятное и затягивающее, как черная дыра. - Если скажу, что люблю тебя, поверишь? – горько усмехнулся Тони и только потом понял, что сказал. Вырвалось непроизвольно, потому что слишком долго сидело внутри. Сколько лет уже? С первой встречи, наверное. Роджерс стал его религией еще тогда, на борту хеликерриера, и до сих пор это не изменилось. Стив застыл, удивленно хлопая ресницами и смотря на гения широко раскрытыми глазами. Дубина тыкался ему в руку, но Стив не реагировал, переваривая услышанное, а Тони ждал его реакции, как смертник – исполнения приговора. Внутри все сжималось от осознания того, что сейчас наступит либо конец всему, что между ними было, либо начало чего-то нового. И, поскольку Тони никогда не был оптимистом, первый вариант был ему ближе. - Ты… что? – выдохнул Роджерс тихо. - Люблю я тебя, так понятнее? – повторил Тони с некоторым раздражением, потому что повторить во второй раз было сложнее. Он осознанно обличал чувства в слова и смотрел прямо в голубые глаза напротив. Стив не ответил. Вместо этого он просто подошел. Остановился возле рабочего стола Тони, нависнув над ним и положив свою руку рядом с его. И было в голубых глазах что-то, из-за чего у Старка едва сердце не разорвалось. Он чуть приподнялся со стула, обвивая рукой шею Стива, и потянулся к его губам, накрывая их своими. В первые мгновения было страшно, что капитан ударит и уйдет, оставив медленно умирать, но вместо этого Стив чуть смущенно и нерешительно приоткрыл рот, впуская теплый и юркий язык Тони, позволяя накрыть свою руку и переплести пальцы. У Старка сердце заходилось. Реактор мягко горел, пропуская свет через черную майку, голубоватое свечение экранов создавало уютную атмосферу полутьмы и интимности. Тони держал Стива за шею, притягивая плотнее к себе, и целовал так, как давно хотелось. Он ласкал податливый рот, раздвигая языком мягкие и теплые губы, сплетаясь с языком Стива. Тот целовался отвратительно и неумело, но в тоже время эта неуклюжесть и старание вызывали приступ неконтролируемой нежности, которой ни к кому раньше Старк не испытывал. Он гладил капитана за ушами, а тот в ответ перебирал длинными пальцами его волосы, забирая головную боль, появившуюся от волнения и долгих часов работы. Целоваться со Стивом было сладко и горячо. Тот послушно следовал за Старком, повторял за ним и постепенно приноравливался, размеренно дыша через нос. Тони полностью поднялся со стула, обвивая руками талию капитана, чувствуя, какая у него горячая кожа даже через одежду. И плавно подталкивал Стива к дивану, оглаживая его бока, спину и плечи. И тот подчинялся, позволяя вести и не противясь. Эта податливость подкупала так, что перед глазами мутнело от желания. Аккуратно уложив Роджерса на диван, Тони навис сверху, упираясь одной ногой в пол, а рукой – в спинку. Стив смотрел на него чертовски яркими и сверкающими голубыми глазами. Они были ярче, чем когда-либо, цвета лазурного моря. Потрясающий цвет, отлично смотревшийся в сочетании с красными от смущения щеками и яркими, как вишневый сок, губами. - Я с ума по тебе схожу, Роджерс, - честно признался Тони, проводя языком по нижней губе капитана и чуть прикусывая ее. - Значит, мне не показалось, что ты наблюдал за мной? – спросил Стив, мягко путаясь пальцами в темных волосах. - Постоянно. Едва не умер, когда увидел твое восхищенное лицо и то, как ты развлекаешься с моими роботами. Как рисуешь в моей лаборатории, как готовишь этот чай, который я раньше терпеть не мог. Стив мягко улыбнулся и протянул Тони скетчбук, который достал из небольшой сумки, валяющейся у дивана. Тони удивленно взял его в руки и принялся просматривать рисунки. На них были его костюмы, прорисованные с такой детальной точностью, что он по этим только рисункам мог бы их собрать, лаборатория, различные приборы, которые Тони мастерил, и он сам. В самых разных ракурсах и с различным выражением лица. Сарказничающий с Джарвисом, ругающий Дубину, сосредоточенный за очередным проектом, даже восхищенно наблюдающий за самим Стивом. Такой разный. Тони даже не знал, что его лицо может показывать столько эмоций. Каждый рисунок был чувственным, в нем чувствовалась душа. Стив рисовал их заботливо, выводя линии, штрихуя. - Решил запечатлеть мое великолепие? – усмехнулся Тони, хотя его и переполняло восхищение. - Нет, запечатлеть любимого человека, Тони, - улыбнулся Стив, отбирая у него скетч и притягивая к себе, вынуждая едва ли не распластаться сверху. Тони опешил, не совсем поверив в последние слова, но не мог оторваться от Роджерса, чтобы переспросить. Вместо этого он просто плюнул на все и отдался тому, что давно обуревало его, впиваясь в мягкий рот Стива и целуя до звезд перед глазами. Горячо, мокро и одновременно щемяще нежно. Со Стивом хотелось быть нежным. По крайней мере сейчас. Они целовались долго, смакуя каждый момент, и одновременно помогали друг другу избавиться от одежды. Стащив с Тони рабочую майку, Стив завороженно посмотрел на реактор в груди Старка, глазами спрашивая разрешения коснуться. Тот кивнул, и длинные пальцы коснулись сначала шрамированной кожи вокруг, вызывая покалывающие ощущения, хотя их не должно было быть. Потом Стив переместился на сам реактор, обводя его вокруг. Свет отражался в его глазах, являя собой потрясающее зрелище. Тони едва не кончил, когда капитан коснулся теплого металла губами, исследуя реактор и кожу вокруг него. Это было так мягко и щемяще нежно, что внутри все замирало. - Не противно? – спросил Тони, пытаясь привести дыхание в норму и чуть отстраняясь. Капитан посмотрел на него прямо и уверенно. После чего еще раз коснулся губами реактора. - Нет, а должно? - Вообще, да. - Нет, - повторил Стив и снова притянул ближе. Одежда полетела на пол, теперь они прижимались кожей к коже, и это пускало по телу крохотные разряды. Тони так давно хотел этого, и теперь его топило собственным чувством. Стив был рядом, прерывисто и часто дыша, гладя сильными руками его спину и широко, смущаясь до ужаса при этом, раздвигая ноги, позволяя Тони лечь между ними. Его волосы были растрепаны, глаза блестели. Он кусал влажные от слюны губы и цеплялся за Тони. Дыхание мешалось друг с другом, не отличить, чье сердце бьется быстрее. Старк целовал Стива всюду, покрывая горячую и мраморную кожу росписью ярких меток. Стив послушно прогибался, подставляя беззащитное горло, царапая короткими ногтями кожу. Тони слушал его протяжные, чуть хриплые и пока тихие стоны. Диван был узким и неудобным, но им обоим было плевать. Лишний шанс прижаться друг другу ближе, сплетаясь телами, вплавляясь, чтобы нельзя было разделить. Их и так невозможно было оторвать друг от друга, а теперь и подавно. Тони слишком долго ждал, чтобы так просто отпустить. Он жадно целовал шею, кусал плечи и ключицы, обжигая дыханием, гладил бока, оставляя на них следы от пальцев. Стив стонал с каждым разом все громче, прогибаясь в спине, позволяя Тони широко обводить языком напряженные соски, по очереди затягивая их в рот, посасывая и прикусывая. Нервные импульсы гуляли по телам обоих, затуманивая мозг и отключая все, кроме чувств близости, тепла и желания. Стив путался пальцами в темных волосах, сжимая их чуть сильнее, когда Тони спустился вниз и взял в рот напряженный член, впуская только головку, дразня языком и выбивая из кэпа воздух вместе с тихими просьбами. Когда он заглотил целиком, пропуская глубоко в глотку, Стив дернулся и вскинул бедра, толкаясь в послушный и горячий рот, но позволяя Тони делать все самому, лишь принимая ласки и расслабляя хватку на волосах, за что Тони был ему благодарен. Следуя ладонями по телу Стива, Старк опустился к ягодицам, понимая, что под руками нет ничего, что можно было бы использовать вместо смазки. А в первый раз без нее нельзя. Он не хотел сделать кэпу больно. - Черт! – выругался Тони, отрываясь от члена Стива и не давая тому кончить, из-за чего капитан жалобно заскулил. – Смазки нет. Стив раскрыл мутные от возбуждения глаза и внезапно усмехнулся. - Обернись, - попросил он, и Тони посмотрел через плечо, обнаруживая рядом Дубину с тюбиком какого-то крема в зажиме. Тот радостно урчал и пытался впихнуть Старку тюбик. Тони рассмеялся, принимая его, и погладил робота по голове. - Умница, Дубина! – похвалил он. – Только теперь сгинь куда-нибудь и не подглядывай! Радостный робот послушно укатил в другой конец лаборатории и отвернулся, вызвав короткий смех у Стива. - Он чудо, - отметил Роджерс и тихо охнул, когда скользкие от крема пальцы осторожно проникли в него, растягивая мягко и постепенно. Неприятные ощущения были, но Тони заглушал их поцелуями и поглаживаниями, не спеша проникать глубже в тело. Он поглаживал сжатое кольцо мышц, проникал на фалангу, проходясь по гладким стенкам, давая Стиву привыкнуть. Когда тот кивнул, Тони проник глубже, до самых костяшек, находя простату и потирая ее подушечками, из-за чего Стива дугой выгибало на диване, а блестящий от смазки член лип к животу. Тони не торопился, растягивая удовольствие, позволяя Стиву прочувствовать все грани. Он двигался в нем мягко, поглаживая и надавливая на простату, целуя напряженный живот и обхватывая член губами. Стив метался, стонал в голос и скреб пальцами по обшивке дивана, звал Тони по имени. Дождавшись, когда четыре пальца будут входить легко, Тони придержал Стива за ноги, целуя колени, и одним плавным толчком вошел, замирая и собирая губами соленые дорожки со щек Стива. Тот непроизвольно сжался от тянущей и неприятной боли, глубоко вдыхая и выдыхая, расслабляясь. Тони не торопил, давая привыкнуть, лишь немного покачивался и успокаивал поцелуями до тех пор, пока боль не ушла, и Стив сам не подался навстречу, побуждая к действиям. Тони толкнулся на пробу, слыша в ответ полный удовольствия стон. Стив протянул руку, притягивая Старка к себе, обвивая ногами его бедра и толкая в себя. Старк впился в красные от укусов и поцелуев губы, медленно толкаясь внутрь расслабленного тела, выходя почти полностью и плавно въезжая обратно. Со Стивом хотелось растягивать удовольствие, беря его медленно, неспешно, ощущая всю палитру чувств, прижимаясь кожей к коже, склеиваясь воедино. Тони слушал протяжные и громкие стоны, густое и тяжелое дыхание над ухом, ощущал дрожь тела под собой, и приятнее этого в его жизни ничего не случалось. Стив был здесь, под ним, в его руках, послушный, плавящийся от удовольствия, снявший маску непоколебимого капитана. Он жадно тянулся за прикосновениями и поцелуями, сжимался внутри и терся членом о живот Старка. Целовал реактор, словно пытаясь доказать, что Тони это совсем не портит. И тот верил. Впервые верил, что шрапнель в сердце и реактор – это не чертов дефект! Прикосновения Стива были мягкими, заботливыми, теплыми. Он обволакивал собой, заковывал в кокон, из которого выбираться не было желания. Они оба устали от работы, бессонных ночей и миссий, поэтому надолго не хватило ни одного из них. Старк глубоко вошел в податливое тело, замирая и кончая, ловя яркие круги перед глазами. Ни с кем до этого так не было, чтобы оргазм оказался настолько сокрушительным. И это при размеренном и предельно нежном сексе. Не фееричном трахе, к которому Тони привык, а сопливом, ванильном сексе. Только этот самый ванильный секс оказался лучше всех тех извращений, которые Старк испробовал на своем веку. Стив кончил следом, сжав пальцы на пульсирующем члене и в пару движений доведя себя до разрядки. Он откинулся на диван, часто и глубоко дыша, поглаживая чистой рукой влажную спину Тони. Вторую руку смог вытереть заботливо доставленными Дубиной салфетками. - Это было потрясающе, - смущенно выговорил Роджерс, все еще чувствуя Тони внутри себя и не спеша отпускать его. Тот улегся поверх капитана, положив голову ему на плечо. Реактор вдавился в грудь Стива, но тому это не мешало. - С тобой все потрясающе, Роджерс, - признался Тони, целуя его шею. - Я люблю тебя, Тони, - искренне признался Стив, и гений не нашелся, что ответить. Только благодарно коснулся губами подбородка. Но капитан понял все и без слов. К тому же, все, что надо, он слышал до. - Ты моя религия, Стив, - выдохнул Тони, сцеловывая с губ Роджерса улыбку. - Тогда и ты моя тоже.