Учитель и ученик, а что же между ними было?

На самом деле корень зацикленности Даламара на своем учителе находится именно в неопределенности чувств эльфа. Он пытается, но никак не может сформулировать, что же он чувствует к своему учителю. Ненависть и восхищение по очереди берут верх над Даламаром, они переплетаются и порождают все новые оттенки его отношения к Рейстлину. А он сам застрял где-то посередине, как он и признался на Конклаве. И так до конца и не разобрался. Неопределенность всегда сводит с ума, и даже те, кто не просчитывает на много ходов вперед и живет сегодняшним днем, следуют некоему собственному циклу. А вот неизвестность всегда выбивает почву из-под ног. Особенно это видно в отношениях. Вот взять, к примеру, остальных персонажей из окружения темного эльфа. Вот незабвенная Китиара. У них прекрасно совпадает темперамент, совпадает настолько хорошо, что возникает даже некая привязанность, которую Даламар обрывает не без боли, когда Китиара предает его и пытается убить. Он с самого начала прекрасно понимал, какова эта женщина, что от нее можно ожидать. И их отношения вполне можно охарактеризовать, попросту загибая пальцы: страсть, влечение, только усиливаемые обоюдным пониманием недолговечности этой связи. Или Йенна. Вначале его ученица, а затем уже взрослая и красивая женщина, твердо стоящая на ногах. Поначалу Йенна − это хороший способ взбесить Юстариуса, который выше его по рангу, способ заставить главу Конклава почувствовать себя беспомощным. Это забавляет Даламара − стоит вспомнить его ехидную и довольную улыбку, когда Юстариус и Карамон разговаривали о слишком быстро выросших своих детях. С ней Даламар близок, к тому же магия объединяет их, но видно, как он постоянно держит дистанцию. «Я верен тебе, на свой лад» − говорит ей Даламар. Чувства его бывшей ученицы к нему, пожалуй, сильнее, но она слишком разумна и прагматична, чтобы страдать от этого, она спокойно принимает все как есть, и их отношения, и их последующий разрыв, и легкую дружбу со взаимным подтруниванием. Все куда сложнее с Рейстлином, который вызывал восхищение Даламара еще до их знакомства. Ведь именно Рейстлин был тем неизвестным красным магом, который освободил его страну от проклятия Ока. Который, можно сказать, сделал его как волшебника, который так много ему дал, но в то же время покалечил физически и морально. Которого он так боялся и ненавидел, но при этом на Конклаве говорил, что никто из собравшихся и сапоги Рейстлину целовать недостоин. Так и жил он, метаясь от одного чувства к другому, не находя баланса. И поскольку психологов на Кринн не завезли, он даже не мог сформулировать для себя то, что испытывает. Вот и получается то, что получается. Когда Танис Полуэльф недоуменно спрашивает, неужели Маджере так дорог Даламару, тот злится, отмахивается и говорит что-то про магию как единственную любовь. А потом сам же много лет спустя заявляет Палину, что ему, видите ли, тоже требовалась любовь и забота учителя. Мне уже попадалось мнение, что несчастному, рано осиротевшему Даламару просто хотелось найти отцовскую фигуру в Рейстлине. Хотелось эльфу, чтобы учитель ему говорил, какой он молодец, как он им гордится. Ну и вообще, чтоб было побольше родительского тепла. Да-да, от Рейстлина, хе-хе. Казалось бы, верно, Даламару хотелось немного одобрения от наставника, самую малость, потому что Даламар не из тех, кому нужно постоянное подбадривание и похвала (почему, поясню потом). Но все же это не желание обрести родителя в своем учителе. Почему? Ну, думаю, начать стоит с того, что Даламар потерял своих родителей пусть и рано, но все же во вполне сознательном возрасте. Упоминается о доме, который он получил в наследство, следовательно, он был дееспособным и совершеннолетним. Прежде чем уйти на другой план бытия, родители успели его вырастить и воспитать. Зачем же ему теперь компенсировать? Разве что если с ним обращались плохо, где-то чего-то недодали, недолюбили. Однако в Даламаре никак не читается выходец из несчастного детства. Взять того же Рейстлина для сравнения − вот там детские травмы во всей красе. А вот Даламар вполне уверен в себе, со всеми, кроме учителя, ведет себя свободно, даже нагловато, но при этом без самоутверждения. И вообще, складывается впечатление, что до встречи с Рейстлином это была личность вполне себе стабильная, уравновешенная, даже при том, что ему уже нанесли такой удар в виде изгнания. Нет, не был Даламар несчастным ребенком. В нем ясно виден и здоровый эгоизм, присущий детям единственным и любимым. Единственное, чем его могли обделить, так это отсутствием понимания. Мало того, что к магии тянется, чего представителю дома Слуг не положено, так и вообще, интересы какие-то… Странные, неположенные. Наверняка такие мысли мелькали в головах Дератоса Арджента и Ронен Бегущей с Ветром. Но здесь Даламар не одинок, покажите хоть одного родителя-маггл… неспособного к магии, который прямо в восторге от того, что ребенок его хочет стать колдуном и нити бытия с богами прясть? И, желая обрести в ком-то постороннем родителя, люди обычно либо находят того, кто напоминает родителя реального, либо, при отсутствии реального опыта взаимодействия с родителем или при наличии опыта крайне негативного, создают некий идеализированный образ, сильно далекий от жизни. Думаю, второй вариант можно сразу отмести. Даже самый большой оригинал не будет себе представлять идеального родителя именно как Рейстлина Маджере (хотя Ашу такой вариант вполне устраивал). А первое… Если подумать, а что мы знаем о родителях Даламара, кроме имен и того, что они рано умерли? Да ничего! И это вызывает вопросы, но если подумать, все становится на свои места. То, что два этих эльфа прожили свои жизни и не оставили никакого следа в памяти общества, значит только одно: они жили спокойно, достойно трудясь, довольствуясь своей ролью и не высовываясь. Были тихими и мирными представителями дома Слуг, прожили скромную свою жизнь и ушли так же незаметно. А вот их сына, хамящего хозяевам и предающегося разврату со служанками, сына, которого выгоняли из всех домов, сына, которого пришлось обучать магии, сына, который осмелился полезть к самому королю с военными советами, а потом еще и посвятившего себя богу Черной магии, еще нескоро забудут. Так мог ли Рейстлин хоть чем-то быть похожим на этих честных и скромных эльфов? Нет. Вот в лорде Теллине нечто похожее ощущалось, но и в нем Даламар видел скорее старшего друга, товарища по несчастью, ведь и он страдал от кастовой системы Сильванести. Короче, на мой взгляд, не занимался Даламар компенсациями за несчастное детство, ни с Рейстлином, ни с другими. И еще один важный момент. Возвращаюсь к теме о похвале и одобрении. Как бы Даламар ни поглядывал с завистью на Палина, к нему самому такой подход был бы неприменим. Завали его Рейстлин комплиментами его магическому искусству (такое даже смешно представить, не правда ли), это не послужило бы точкой их сближения. Это вызвало бы недоверие со стороны ученика, это лишило бы наставника авторитета. Ведь Даламар был прекрасно осведомлен о своих возможностях и возможностях Рейстлина как мага. Любая попытка подсластить пилюлю вызвала бы отрицание. Они очень похожи с учителем в этом − оба ненавидят розовые очки, предпочитая горькую реальность и запредельную честность. Они оба хорошо понимают только негативную мотивацию и твердую руку с кнутом − последнее попрошу воспринимать метафорически. Посмотрите только, какой негатив у них вызывает проявление к ним заботы и доброго отношения. Как зло шипит Рейстлин на брата, как пренебрежительно Даламар высказывается о Йенне, которая, между прочим, спасла ему жизнь после войны с Хаосом и долго оставалась рядом. У них обоих − у Даламара и Рейстлина − в голове прочно засела установка «меня жалеют − значит, я жалок, слаб, я потерпел поражение». И как они оба реагируют на встряску − моментально собираясь и мобилизуя ресурсы. Это на самом деле даже не результат какой-то там травмы, это врожденное. Как оживляется Рейстлин, услышав от своего первого наставника Антимодеса о том, что душа мага закаляется в кузнице ударами молота. Ему было всего шесть лет, а он уже не только понял смысл этой метафоры, но и мысленно применил ее к себе, и отправился твердым шагом в школу магии, огребать первые «удары молотком», как это представилось Карамону. И какая невероятная воля к жизни и достижению своих целей просыпается в нем после Испытания, хотя, казалось бы, получив букет из проклятья Раэланны, окончательно подорванного здоровья, кровавого кашля и странной внешности, любой метался бы между суицидом и желанием отомстить обидчикам. Как стойко переносит Даламар изгнание − а ведь это страшная кара для эльфа, с каким достоинством до этого терпит свои «удары молотком» от закостеневшего общества Сильванести, желавшего видеть в нем только обслугу и не больше. Конклав швыряет его из огня в полымя, стоило ему только пройти Испытание? И это он воспринимает с энтузиазмом. «Все стоящее в этой жизни нужно заслужить, вырвать зубами, если нужно» − вот объединяющая учителя и ученика установка. Вот только у Рейстлина желаемое − это магическое могущество, а у Даламара, помимо этого, еще и одобрение наставника. Притом одобрение минимальное, приправленное критикой, язвительными комментариями и прочими ингредиентами из запасов его шалафи. Лишь бы в голове воссияло желанное «я заслужил, я добился». Но Рейстлин ничего такого не говорит и не делает − очевидно, все-таки не заслужил. И в упомянутой заботе Даламар тоже видит скорее твердую руку, что направляла бы его. Прямо как в старые добрые времена его ученичества. Он иногда ненавидел эту руку с «занесенным молотом», но не мог не замечать, что каждый удар делает его лучше. А потом все это резко прекратилось. Конечно, поначалу Даламар был в восторге от неожиданной свободы, устраивая праздники непослушания в Палантасской башне с вином и Китиарой. Но ведь подсознательно он ждал, что шалафи вернется и обрушит на него новые «удары», которые сделают его лучше и сильнее. Чем не забота, ученик, ведь правда? И все эти годы, шагая вверх по карьерной лестнице, занимая высокие посты, он тяготился отсутствием контроля. Ведь для него это было непривычно. Всю жизнь кто-то пытался управлять Даламаром: хозяева домов, где он служил в Сильванести, эльфийское общество, Конклав, Рейстлин. Только в последние руки он отдался добровольно. А они взяли и разжались. Любовь? Это громкое слово тоже прозвучало в том монологе Даламара. И если с одобрением и заботой худо-бедно, но картина прояснилась, то тут все сложнее. Можно предположить, что речь идет о той самой магической связи, образуемой между магами во время совместных ритуалов. Но, напоминаю, темного эльфа начинает ломать именно в тот момент, когда его учитель возвращается из Бездны без капли магии. Речь скорее идет о ранее упомянутой жажде внимания, но, пребывая под властью захлестнувших эмоций, Даламар невольно сказал больше, чем собирался. Ведь у него перед глазами были примеры, что учитель все-таки на чувства, пусть и очень по-своему, но способен. Как они сказываются на объектах этих самых чувств, какое мазохистское танго танцуется с каждым из них, уже не имеет значение. И если даже спросить Даламара напрямую, хочется ли ему любви братской, любви, которая может быть к юному племяннику-недоучке, или же, внезапно, плотской страсти, или же чего-то трогательно-бескорыстного, как к Бупу, простите, то каждый из озвученных вариантов вызовет в лучшем случае недоумение. Даламару и здесь требуется особый индивидуальный подход. Вот только не будет этого. Зато есть хорошая тема для рассуждения. А «спасти» темного эльфа вполне можно было. Хотя бы для того, чтобы не превратился он в такой омут отчаяния и пародию на злодея к «Войне Душ». Выдать ему такую же мощную обличительную речь, объяснить по-наставничьи, где именно он неправ. Ведь обещал же Рейстлин Аше, что если бывший ученик его зарвется, он объяснит ему, что к чему. Даламар тогда все бросил и отправился мир спасать, но все равно это нужно было сделать. Ему это было нужно, причем в полной мере, не замечания мимоходом. В эту самую обличительную речь стоило добавить немного положительного, совсем немного. Окунуть в холодную воду после завершающих ударов молотом. И немного безнадежности для мотивации − у Рейстлина к этому какой-то особый дар, стоит ему открыть глаза на полную безысходность ситуации, как все мобилизуются и довольно бодро все исправляют. В книгах Маджере предпочел этого не делать, не желая добавлять Даламара к списку своих проблем. Оно, конечно, понятно, что ученичество давно минуло, но все же мы в ответе за тех, кого развра… приручили. Как вывод к этой крайне затянувшейся работе: Отношения Рейстлина и Даламара были неровными и по большей части односторонними. Для Рейстлина его ученик был неким побочным проектом, который получился даже слишком хорошо: слишком удачно он был завлечен в паутину, слишком удачно были посеяны зерна сомнения в душе, слишком удачно повреждена психика. И при этом получился довольно сильный маг, что позволило удовлетворить потребность Рейстлина в передаче знания другим, понимающим суть магии высокоинтеллектуальным личностям. Отношение Даламара к его учителю составляет коктейль из довольно противоречивых чувств, в которых сам персонаж до конца не смог разобраться. Произошло некоторое застревание посередине. Герой тщательно пытался определиться с выбором стороны, покончить с наставником и обрести свободу от его власти, хотя принятое решение сильно нервировало его и, возможно, у него бы попросту не получилось довести намерения до конца. Итогового конфликта так и не случилось, отчего ситуация только усугубилась для героя. Будучи представителем демонстративного типа личности, Даламар испытывал дискомфорт также от индифферентности наставника по отношению к себе и нечто вроде ревности к тем, кто имел больший вес в жизни Рейстлина. В общении с ними он невольно старался задеть их как можно сильнее, убедить, что они по сравнению с ним почти не знали великого мага. С одной стороны, влияние учителя сделало Даламара сильнее как мага, возвело на вершины магической карьеры. С другой стороны, это влияние отчасти повредило его психику и сделало невозможным обретение некого душевного равновесия. Но если бы Даламару предложили бы вернуться назад, он, конечно же, ни на что не променял бы возможность стать учеником Рейстлина. Более того, он плохо представляет себе жизнь без клейма «первый и единственный ученик Маджере», которое он также видит самым большим своим достижением. Что же, встреча с человеком, взаимодействие с которым определяет всю дальнейшую жизнь − это всегда опыт тяжелый и отчасти травмирующий. Особенно когда этот человек − Рейстлин. Но нельзя не отметить и позитивное его влияние на судьбу Даламара, которое в некоторых аспектах даже перевешивает влияние негативное.