***
Я лежал на животе, приобнимая одной рукой подушку, а на моей спине, уткнувшись лицом между лопаток, спала Дженни. Ну, то есть, я думал, что она спит, до тех пор, пока она не начала выводить кончиками пальцев узоры на моём позвоночнике. Я шумно вздохнул, давая ей понять, что тоже не сплю, и её рука в туже секунду переместилась на мой правый бок, а губы коснулись сначала позвоночника, потом правой лопатки и плеча. По коже побежали мурашки. – Ты затеяла опасную игру, – пробормотал я. Та шевельнулась, и я замер посреди вдоха, когда её обнажённая грудь коснулась моей спины. Тормоза привычно скрипнули, предохранитель для самоконтроля накрылся в мгновение ока. Я резко перевернулся, ловя девушку в капкан своих рук, её распущенные волосы рассыпались по плечам. Но моё игривое настроение улетучилось, стоило мне увидеть неуверенность и страх в её глазах. – В чём дело? Девушка опустила глаза. – Я не могу прятаться у тебя вечно. Сегодня я должна вернуться домой и, скорее всего, меня запрут дома до конца моих дней. – Тогда оставайся. Дженни удивлённо на меня посмотрела. – И как ты себе это представляешь? «Привет, родители, я переезжаю жить к парню, с которым сплю»? Если я скажу такое, меня точно больше не выпустят. Я поморщился. Всё-таки, как-то неправильно она воспринимает наши отношения. – Мне казалось, мы с тобой не просто спим вместе, – хмуро пробормотал я. – Если тебе так будет спокойнее, могу поехать с тобой. Лицо Джен вытянулось от удивления, но она попыталась скрыть свою нервозность за усмешкой. – С родителями тоже будешь вместе со мной разговаривать? Ей кажется, что я шучу? Интересно... – Обязательно, – кивнул со всей невозмутимостью. Вот теперь до неё дошло, что всё серьёзно. – Ты действительно готов пойти со мной? – Кажется, у тебя пластинку заело, – проворчал я. – Думаю, я и в первый раз выразился достаточно ясно. О том, что хочу забрать её к себе, я благоразумно умолчал. Боюсь, её сентиментальное женское сердце не перенесёт столько откровений за один день. Бросив быстрый взгляд на часы, я коротко поцеловал девушку и направился в душ. Судя по тому, что от неё уже пахло моим гелем для душа, Дженни эту комнату посетила перед тем, как неосознанно меня разбудить. Покончив с водными процедурами, я вернулся в комнату, но девушки в ней не обнаружилось. Подумав о том, что она запросто могла заблудиться в этом огромном и незнакомом для неё доме, я быстро натянул спортивные штаны, оставив верхнюю часть тела без одежды – не нашёл в бедламе футболки – и покинул комнату. По-хорошему, надо было бы проверить, не упились ли в усмерть мои друзья, но сейчас это казалось второстепенным. Если и упились, то им уже ничем не поможешь, а если нет – то тем более нечего переживать. Взгляд привычно зацепился за безликую коричневую дверь, с незапамятных времён запертую на толстый замок. Привычно поморщившись, я двинулся дальше. По мере моего приближения к главной части дома нос всё отчётливее улавливал запах готовящейся еды, и я без труда понял, кто именно готовит. Наш повар приходит только по будням, поэтому в выходные родители предпочитают заказывать еду на дом, ну или посещают рестораны. Хозяйничать на кухне могла только моя малышка. Я завернул в нужную комнату и замер, залюбовавшись девушкой, на которой и обнаружилась моя пропавшая футболка. На столе уже стояли дымящиеся кружки и небольшие тарелки с вишнёвым вареньем – где только его откопала? – а сама девушка готовила привычные нам панкейки. Несмотря на то, что наш холодильник был забит под завязку, и готовить новую еду не было никакой необходимости. Казалось, что с её появлением в этом доме стало больше света, тепла и уюта, и я лишь ещё больше утвердился в желании перевезти её к себе. Моего появления девушка не заметила, увлечённая нехитрым процессом, что было мне на руку. Тихо подкравшись, я скользнул руками по её упакованным в джинсы бёдрам и животу, отчего она вздрогнула и чуть не выронила лопатку. – Ты так сексуально смотришься в моей футболке, – промурлыкал ей на ухо, и Дженни ожидаемо задрожала и задышала чаще. – Из-за тебя я испорчу завтрак, – шумно выдохнула она, подставляя шею для поцелуя, которым я тут же её наградил. – К чёрту завтрак. – Мои руки забрались ей под футболку, медленно пальцами прочерчивая дорожки до груди. – У меня другой голод. Откинув голову на моё плечо, Джен сильнее прижалась спиной к моей груди. – Как вкусно пахнет, – пропел за спиной мамин голос, и мои руки замерли на животе девушки. Дженни тоже застыла памятником самой себе. Правда, после пришла в себя и попыталась отодвинуться, вот только я не отпустил. Лишь убрал руки из-под футболки. – Доброе утро, – поздоровались родители, с довольными улыбками осматривая нашу пару. – Похоже, сегодня у нас будет особенный завтрак. Не припомню, чтобы отец вообще ел что-то по утрам. Скорее всего, хотел оценить кулинарные способности моей малышки. – Я почти закончила, – смущённо улыбнулась та и, бросив на меня выразительный взгляд, отпихнула в сторону. В этот раз я не стал спорить. Плюхнулся на ближайший свободный стул напротив родителей, не отрывая взгляда от своей девушки. На секунду мне даже показалось, что на кухню вот-вот вбегут наши дети. Я с силой тряхнул головой. Чёртово воображение когда-нибудь доведёт меня до инфаркта. Пара секунд, – и на кухне вновь стало шумно: отойдя от алкогольного сна, в комнату ввалились мои друзья. – Чур я первый пробую этот съедобный шедевр, – с довольной улыбкой прокомментировал своё появление Тэхён, падая на соседний стул. – Если ради чего и стоит просыпаться по утрам, так это завтрак, который готовит девушка лучшего друга, – поддержал Хосок. – Не думаю, что черепно-мозговая травма стоит всех ваших восхищений, – нахмурившись, пробормотал я, смерив гневным взглядом друзей. От этого они лишь ещё шире ухмылялись. – Да ладно тебе, Чим, – успокаивал меня Чонгук. – Не воспринимай этих олухов всерьёз, они вечно несут и своё, и чужое. Отвернувшись, я вновь впился взглядом в изгибы тела Дженни, невесело отмечая, каким всё-таки стал собственником. Дожарив панкейки и разложив их по тарелкам, шатенка направилась к свободному рядом со мной стулу. Схватив её за руку, потянул на себя и усадил к себе на колени. Девушка смущённо осмотрелась. – Тебя должно волновать только то, что я думаю о тебе, – прошептал ей на ухо так тихо, чтобы услышала лишь она. Наши взгляды столкнулись, привычно порождая в воздухе искры. – Эй, вы сейчас спалите весь дом! – недовольно пробубнил Юнги, уплетая оладьи за обе щеки. – Подождите хотя бы, пока мы не покинем зону поражения. – Вряд ли в их случае существует безопасное расстояние, – расхохотался Гук. Продолжая стискивать в объятиях девчонку, случайно кинул взгляд на родителей. Сначала даже не понял, что не так, а после отметил, что уж слишком искусственные улыбки на их лицах и глаза какие-то стеклянные. Не надо быть гением, чтобы понять, что что-то случилось. Аппетит пропадает автоматически, и весь завтрак я сижу, впишись пальцами в бедро девушки, и тупо жду возможности остаться с родителями наедине. Когда завтрак был съеден, парни слиняли обратно в бильярдную – на этот раз погонять шары – и я притягиваю к себе Джен. – Подожди меня в моей комнате. Она осматривает меня обеспокоенным взглядом – уловила исходившее от меня напряжение – но согласно кивнула и вышла из кухни. – В чём дело? – обратился уже к родителям. Что-то не понравились мне их нервные переглядки. – Донхён, – глухо выдавила мать. Тело моментально напрялось, и я почувствовал растёкшийся внутри гнев, выжигающий кровь. Одного имени хватило на то, чтобы понять, что ничего хорошего нас не ждёт. Имя моего старшего брата давно искоренили из повседневного лексикона ещё четыре года назад и употребляли только в самых крайних случаях. Это была инициатива родителей, но я бы и без их негативного отношения забыл бы это имя. Слишком много плохих воспоминаний оно с собой несло. – Какого хера ему надо на этот раз? – не сдерживаюсь я. Мать нервно закусила губу и отвернулась к окну, предоставляя отцу полный карт-бланш относительно высказываний. – Его выпускают. Послезавтра. Нам прислали оповещение. Он протянул мне невзрачный листок бумаги, исписанный широким размашистым почерком. – Надеюсь, он в курсе, что здесь его никто не ждёт? Мама хохотнула, – кажется, ещё немного, и у неё начнётся истерика. – И когда его это останавливало? Мы от него открестились задолго до того, как он попал в тюрьму, но это не мешало ему каждый день появляться в офисе или дома с показным скандалом. Я устало провёл ладонью по лицу, пытаясь усмирить беснующихся внутри демонов. – В этот раз я сдерживать себя не стану, – озвучил угрозу. – Особенно, если он позволит себе хоть какое-то замечание в адрес Дженни. Мать взволнованно потянулась к моим рукам через весь стол, но я убрал их, спрятав под столом. В прошлый раз я уже поддался её просьбе не устраивать драку – при том, что не я был её зачинщиком – но больше я такой оплошности не допущу. Этому сукиному сыну давно надо было преподать жизненный урок. – Как в нашей семье мог родиться этот гондон, я не понимаю... – вспыхнул я, вскакивая на ноги. – Чимин! – возмутилась моему выражению мать, но я лишь махнул рукой и направился в свою комнату.***
Джен сидела на подоконнике, свесив ноги и сложив на коленях руки. В её ответном взгляде плескалось беспокойство. Я подошёл к ней вплотную, сгрёб в охапку и уткнулся лицом в изгиб шеи. Надо отдать ей должное, она не пыталась ничего спросить, – просто обняла в ответ, прижавшись ко мне всем телом, обвила ногами и запустила пальцы в волосы. Но я должен был сказать ей. – Через два дня мой брат выходит из тюрьмы. Мой голос был тихим и неуверенным, потому что я открывал перед ней тот тёмный угол души, куда никого не пускал раньше; там, покрытый паутиной обиды и толстым одеялом ненависти и презрения, пылился сундук с воспоминаниями о старшем брате, который был для меня примером. Даже к отцу я относился не с таким уважением и благоговением, как к нему. – О Боже... – пытаясь скрыть своё шоковое состояние, прошептала девушка. – Я не знала, что у тебя есть брат... Я неопределённо пожал плечами. – Мы давно не говорим о нём. В этом доме его имя приравнивается к ругательству. Дженни сжала губы, хотя я видел, что ей очень хочется задать очевидный вопрос. Вздох сорвался с моих губ, которые раскрылись для ответа, но девушка прижала к ним пальцы, призывая к молчанию. – Тебе необязательно говорить об этом, если не хочешь. Поцеловав пальцы, я взял её руки в свои и покачал головой. – В этот раз – обязательно, – не согласился. – Потому что в ближайшее время, я думаю, нам надо перестать встречаться. – Почему? – Столько боли и непонимания в её глазах я ещё не видел и готов был надрать собственную задницу за то, что именно я стал причиной их появления. – Он любит... причинять боль своим близким. Это извращённое развлечение доставляет ему огромное удовольствие. Мне до срыва голоса больно вспоминать то время, когда он был моим старшим братом. Я боготворил его, ставил превыше всех в своей семье. До того самого дня, когда из-за него моя жизнь и жизни Хосока и Тэхёна ухнули на самое дно. – Что случилось? – тихо спросила девушка, поглаживая меня по щеке. Она должна быть ближе, чтобы между нами стало на одну тайну меньше. Я подхватил её под ягодицы и сел на кровать, оставив её на своих коленях. Девушка тесно прижалась ко мне – так, как я того хотел – и уткнулась лицом в моё плечо. – Когда нам было по восемнадцать, – как раз перед поступлением в университет, – мой старший брат связался с торговцами наркотой. Не знаю, как он на них вышел, и зачем ему вообще всё это понадобилось, но в один прекрасный день он заявился домой с огромной суммой денег. Тогда мы ещё не знали, как именно он их зарабатывал. Брат успокаивал нас, что всё легально, и закон он не нарушает. Родителям его деньги были без надобности – сами прилично зарабатывали – поэтому он поделился ими со мной. А через пару дней приполз домой; на нём живого места не было – сплошной фарш вместо лица, многочисленные переломы и ушибы. Брат два месяца провалялся в больнице загипсованный, я не отходил от него ни на шаг. Он повторял, что всё будет хорошо, когда смог разговаривать, и я ему верил. А после... я узнал, что он пытался заманить в свою новую профессию Хосока. Вот только тот быстро понял, чем пахнет, и попытался вразумить моего братца. А тот, чтобы сохранить тайну, накачал моего другана наркотой. Хосок тогда знатно подсел на эту дурь, мы полгода его с иглы снимали по разным реабилитационным центрам и больницам. По очереди с парнями дежурили в его палате, чтобы он, не дай Бог, не сбежал в поисках новой дозы. – Я на минуту замолчал, переводя дух, но понимал, что уже не могу остановиться. – А пока мы боролись за одного, этот ублюдок нацелился на семью Тэхёна: со своими новыми дружками обнёс весь их дом, ни гроша не оставил. Они тогда в долговую яму попали – в доме не только их личные деньги были – наши семьи помогали им, чем могли. На Тэхёна в то время смотреть было страшно – искал подработки, где только мог, иногда и сутки напролёт ишачил, лишь бы семье помочь. Но даже это не было кульминацией: через пару дней в наш дом нагрянула полиция и предъявила мне ордер на арест. Дженни испуганно дёрнулась и попыталась отстраниться, но я лишь сильнее прижал её к себе. – Дай мне закончить. – Она послушно затихла; лишь впилась пальцами в мои плечи. – Когда мы с родителями в сопровождении приехали в участок, оказалось, что мой старший брат, которого я уважал больше родного отца, задолжал своим «работодателям» кругленькую сумму, но сказать об этом родителям означало признаться в незаконной деятельности, поэтому он и обчистил дом Тэ. Однако этого оказалось недостаточно, и он пошёл дальше: потребовал у отца свою долю в фирме и продал её нашим конкурентам. Мать едва не поседела, когда узнала; успокоительные пила вёдрами, чуть в больницу с нервным срывом не слегла. Мы с отцом впахивали, как проклятые, чтобы выкупить эти акции обратно; пришлось брать в университете отпуск – это было прямо во время зимней сессии – потому что времени на учёбу совершенно не оставалось. Тогда-то мы все от Донхёна и отвернулись, а он решил нас добить: начал сбагривать дурь, но решил прикрыться и выставил меня посредником между дилерами и потенциальными покупателями. За это меня и хотели посадить. На этот раз Джен всё же отстранилась, с немым ужасом заглянув в мои глаза. – Но ведь этого не случилось? По губам скользнула горькая усмешка. – На моё счастье, я в то время практически ночевал в офисе наравне с отцом, тому была целая толпа свидетелей, поэтому мне ничего предъявить не смогли. А вот брату дали девять лет, да... – я помолчал, с досадой отмечая, что срок ещё не вышел. – Ему бы гнить там ещё пять лет, но его выпускают за «примерное поведение»... На последних словах я скорчил ехидную гримасу. – Самое поганое, что после пошла какая-то, мать её, цепная реакция. Всего через месяц после выходки брата, когда мы только-только решили, что всё наконец пришло в норму, эта блядская жизнь вновь доказала, насколько у неё херовое чувство юмора. В одну из ночей, когда мы с Тэхёном дежурили у Хосока, Юнги решил в одиночку «восстановить нервную систему»: отправился в бар, в котором надрался до полной потери рассудка, а после прямо там же, в туалете, переспал с какой-то девчонкой. Всё было по обоюдному согласию, как он сам заявил, вот только через неделю эта девка накатала на него заявление об изнасиловании. Не знаю, где бы был сейчас этот идиот, если не камеры наблюдения, на которых было видно, что девчонка не упиралась, а наоборот, сама же и тащила его в туалет. Я внимательно наблюдал за реакцией своей малышки – не слишком ли много вываливаю на неё за раз? Но остановиться уже не мог. А, может, не хотел. Впервые встретил человека, перед которым захотел обнажить душу, – не ту сторону, которую видят все: эгоистичный засранец и сын богатеньких родителей. Мне было важно убедиться в том, что я её достоин. И впервые в жизни было стыдно за то, что не всё в моей жизни идеально. – Не мучайся, – по-своему истолковала моё молчание и выражение лица девушка. – Ты можешь рассказать мне всё, что сочтёшь нужным. Мне до безумия хотелось поцеловать её, но, боюсь, если сделаю это, то продолжить говорить уже не смогу. – Через пять месяцев, когда Хосока уже мало-мальски поставили на ноги, хотя выглядело он по-прежнему хреново, мы решили собраться вместе в нашем любимом месте – в боулинг-клубе. Пить, естественно, не собирались – тому и так досталось, а мы бухаем только вместе. А вот Чонгук, кажется, решил иначе, и отмечать выписку друга начал ещё по пути в «Кеглю». И вместо того, чтобы вызвать такси, этот придурок сам сел за руль. Не мудрено, что он не заметил на пешеходнике человека. Затормозить не успел, хотя и пытался. Бедолаге, переходившему дорогу, досталось по полной, но, правда, жив остался. Гук тогда ходил как побитый пёс; сам к семье пострадавшего объясняться ездил, сам полицию вызвал. Даже лечение ему оплатил – понимал же, что виноват. Деньги на оплату у родителей взял, но после всё до копейки вернул – нашёл где-то подработку. Родители возмущались – денег-то в семье хватало – но у него принципы. Сам покалечил, значит, сам и отвечать будет. Мужик тот, кстати, через пару месяцев оклемался, обвинений предъявлять не стал. Они даже вроде мирно разошлись. Если обратишь внимание, в нашем подземном гараже в самом дальнем углу стоит машина под белым тентом – на ней он и сбил того бедолагу. В свой гараж он напрочь отказался её отгонять, хотя тачка вполне рабочая, – говорит, воспоминания слишком тяжёлые. Правда, все эти... беды меркнуть на фоне той душевной травмы, которую оставил брат. Единственный плюс во всём этом убожестве – мы с парнями лишь ещё сильнее сплотились. Когда вместе с кем-то переживаешь подобное дерьмо, сразу становится видно, кто твой настоящий друг. – Всё это напоминает, скорее, сценарий какой-нибудь неудачной драмы. Мне жаль, что тебе, твоей семье и друзьям пришлось пройти через такое... – В её глазах стояли слёзы, она ласково гладила меня по голове и, кажется, совершенно не видела во мне неудачника. – Но ты не допускаешь мысли, что твой брат мог измениться? Что, если это уже не тот Донхён , которого ты знал? Я провёл пальцами по её губам. – Не произноси больше его имени. Пожалуйста. Даже в мыслях. Не хочу, чтобы ты пропускала через себя эту грязь. – Хочется верить, что твоя жизнь теперь и моя тоже, а, значит, и «грязь» у нас тоже общая, – уверенно парировала она, а я лишь почувствовал, что ещё глубже погряз в своей любви к этой самоотверженной малышке. – Так это из-за брата ты хочешь, чтобы мы перестали видеться? Я кивнул. – Не хочу, чтобы он и с тобой что-нибудь сделал. Твоего «падения» я не вынесу. Ты для меня – единственный светлый луч в этой выгребной яме, в которую четыре года назад превратилась моя жизнь. – Тогда я тем более никуда не уйду. Все мои дальнейшие возражения она пресекла обжигающим нервы поцелуем. И даже когда я попытался отстраниться, чтобы донести до неё, насколько в действительности всё это серьёзно, Дженни лишь углубила поцелуй, потянув за волосы, сильнее прижимаясь ко мне. Под таким напором я сдался, поддавшись желанию прикасаться к ней, войти в неё, сделать её своей каждой клеточкой тела. И только я настроился на горячее продолжение, как девчонка неожиданно отпрянула, с ужасом уставившись на меня. – Родители! – разнёсся по комнате её громкий вопль. Я непонимающе нахмурился. – А что с ними? Я попытался соблазнить её снова, но она упрямо отпихнула меня и соскочила на пол. – Мой телефон выключен и валяется в моей машине; а ведь я даже не сказала им, куда ухожу, потому что на тот момент сама не знала, где буду. К тому же, разговаривать с ними совсем не хотелось... – Не хочу, что бы ты уходила, – искренне произнёс я. – Мне надоело вечно отдавать тебя им и возвращаться домой одному. – У тебя есть друзья, – фыркнула девушка, но на лице её застыла... надежда? – К тому же, ты сам несколько минут назад предложил прекратить встречаться. По моим губам скользнула ухмылка. – Я? Я не мог такого сказать. – Я медленно поднялся на ноги и направился в её сторону, не отрывая взгляда от её глаз. – Наверно, был не в себе, когда говорил об этом. – Чимин! – предостерегающе произнесла Дженни и начала медленно отступать. А после... сбежала! От удивления я на секунду застыл на месте, но охотничьи инстинкты взяли верх, и я рванул следом. Догнал её, хохочущую, на лестнице. Прижал хрупкую фигурку к перилам. Смял её губы в болезненном поцелуе, до синяков стискивая тело руками. Сейчас я как никогда был далёк от прежнего Чимина, который мягко обольщал девушек. С ней мне хотелось грубо. Неистово. Забыв об осторожности и нежности. И, кажется, она совсем не возражала, если судить по страсти, с которой она отвечала на каждое моё действие. Так что под кожей начинало вибрировать от желания. Но я догнал её не для этого. Резко оторвавшись от уже мало что соображающей девушки, я закинул её на плечо и потащил в сторону парковки, – она вроде говорила что-то про выключенный телефон. Смеясь, Джен обхватила меня за талию, прижавшись лицом к спине. Мы вышли на парковку, и девушка допустила одну очень большую ошибку: уже уверенно шагая к машине девушки, я почувствовал на спине её горячие губы. Я замер на полпути и обречённо вздохнул: эта безбашенная девчонка не оценила моих нечеловеческих усилий, которые я приложил для того, чтобы оторваться от неё и дать ей время разобраться со своей семьёй. Но она сама дала мне полный доступ. И я собирался воспользоваться им по полной. В конце концов, джентльменство никогда не было моей сильной стороной. Я поставил её на ноги и, не дав возможности прийти в себя, усадил на первую попавшуюся машину, вклинившись между её ног, и принялся терзать её губы, то даря мягкость и чувственность, то сминая грубо и отнюдь не безболезненно. И если поначалу она восприняла это за очередную игру в кошки-мышки, то, когда я содрал с неё свою футболку, а следом за ней и верхнюю часть белья, ошарашенно ахнула, но возразить ей я, конечно же, не дал, вновь запечатав рот поцелуем. И да, как я и мечтал с первых дней знакомства, взял её прямо на капоте автомобиля.***
Оставив Дженни решать волнующие её вопросы с родными – от моей молчаливой поддержки она категорически отказалась, заявив, что должна разобраться сама – ноги понесли меня прямиком в бильярдную. Новость о том, что Донхёна выпускают, вышибла у меня почву из-под ног: как бы я ни пытался убедить сам себя, это было неожиданностью. Да к тому же, за прошедшие четыре года я смог так глубоко и надёжно похоронить воспоминания о старшем брате, что совершенно забыл о его существовании. А потому новость о его освобождении была подобна первому снегу: ты вроде знал, что когда-то это случится, но это всё равно застало врасплох. – Чего такой хмурый? – поинтересовался Юнги. – Поссорился со своей будущей женой? Я обвёл комнату взглядом – из-за невесёлых мыслей даже не заметил, как дошёл сюда – и завалился на диван. Почему-то даже физические нагрузки в зале не опустошали меня так, как одно-единственное имя. – Через пару дней моего братца выпускают на свободу, – с мрачной торжественностью оповестил присутствующих. Вся активность в помещении разом устремилась к абсолютному нулю. – А я-то надеялся, что он сдох... – хмурясь, пробормотал Хосок. Из всей нашей компании у него была самая веская причина ненавидеть Донхёна, потому что только его жизни в то время реально угрожала опасность. Все остальные отделались лёгким испугом и как итог получили открытый переломный момент со смещением приоритетов в результате падения с высоты своих иллюзий... – Я вообще забыл о том, что эта гнида существует, – удивлённо произнёс Гук. Хосок помрачнел. – Если бы в ТВОЮ вену всадили дозу герыча через иглу размером с чёртову водосточную трубу, ты тоже вряд ли бы забыл... На секунду воцарилась тишина, пока каждый из нас предавался воспоминаниям о своём личном кусочке ада. – Что ты собираешься делать? – подал голос Тэхён. Я хмыкнул. – Если у него сломается внутренний навигатор, и он благополучно забудет сюда дорогу, а заодно и номер моего телефона, то ничего. – А если он изменился? – спросил Юнги. Мои брови недоверчиво взлетели. – Говоришь в стиле Дженни. Но ей-то простительно, потому что она по природе своей очень мягкая, доверчивая и романтичная натура. – Он тоже натура! – раздался гогот Хосока, и в него тут же полетел бильярдный шар. К сожалению или к счастью, парень от природы унаследовал завидную изворотливость, и не только в умственном смысле, так что шар пролетел мимо. Правда, его искромётный юмор по достоинству оценивать никто не собирался. – Если он попадётся на моём пути, я за себя не ручаюсь, – глухо пробормотал Тэ. Я внимательно посмотрел на друга. Зато время, пока Донхён сидел в тюрьме и не появлялся на горизонте, блондин вроде как остыл и двигался дальше, но одно упоминание имени брата было подобно полоснувшему по затянувшимся ранам ножу. С нашей всеобщей помощью нужная сумма была собрана довольно быстро, и его родители смогли избавиться от своих долгов. А вот избавиться от душевных ран другу оказалось не по силам. И я прекрасно понимал его, потому что сам до сих пор досконально помнил момент, когда мой привычный мир вдребезги разбился. Стоит на секунду прислушаться, и звенящий стук осколков расколовшейся реальности эхом раздаётся в моей голове. – Не будем пороть горячку, – покачал я головой, хотя на самом деле мои руки чесались даже больше, чем у друга. Но у кого-то же должна быть «холодная» голова... – Правильнее будет исключить любую возможность контакта с ним в будущем. – И что ты предлагаешь? Прятаться по подвалам?! – вспылил Хосок. – Я не собираюсь шарахаться по углам, чтобы удержаться от желания расквасить ему рожу! Ну примерно такой реакции я и ожидал... Тэхён шмыгнул носом и испарился из комнаты. Я недоумённо смотрел ему вслед, а после перевёл взгляд на таких же растерянных парней. О том, что тот таскался в винный погреб, я понял после, когда он приволок с собой несколько бутылок с разноцветным содержимым. Я сам не заметил, как оказался пьян. Не в дым, но окружающая обстановка как-то неестественно меняла угол наклона, хотя я сидел на диване неподвижно. Я подозрительно покосился на изрядно подпитого Тэ, который теперь довольно щурился. Когда-нибудь он выхватит от меня лещей за свой дар незаметно спаивать меня! Впрочем, сейчас я не имел ничего против. Более того, руки сами тянулись за добавкой, стоило опустеть очередной стеклотаре. Ещё через пару минут мы напрочь забыли о том, почему все в драбадан, и я почувствовал привычную тягу к приключениям. Уже собирался озвучить предложение по перенесению вечеринки куда-нибудь за пределы дома, когда в комнату медленно вплыла Джен. По мере приближения её лицо всё больше вытягивалось от удивления, пока она не остановила взгляд на столе с пустыми бутылками, и её глаза не стали похожи на блюдца. – О, какие люди! – добродушно улыбнулся моей девушке Юнги. – Присоединяйся! Я на корню задушил глухое раздражение. – Пожалуй, воздержусь, – мрачно ответила девушка и перевела свой взгляд на меня. В принципе, я, словно примерный семьянин, был готов к тому, чтобы выслушать её недовольство, но она лишь подошла ближе и погладила меня по голове. – Мне нужно вернуться домой, – тихо произнесла она, наклонившись. На задворках заспиртованного сознания мелькнула мысль о том, что у неё действительно проблемы в семье, и я нахмурился. – Останься со мной. – Я обхватил руками её талию, позволив пустой бутылке выскользнуть из рук. Звук удара заглушил тёмно-коричневый персидский ковёр. – Уже темно, тебе лучше не ехать одной. Дженни прикусила губы, явно сдерживая смех. – Вообще-то, сейчас почти два дня, так что вполне светло для меня. Я озадаченно поскрёб макушку: раньше мы никогда днём не бухали, поэтому не удивительно, что мозг автоматически решил, что за окном ночь. – Если будет нужна помощь – позвони, – серьёзно сказал я. Ради неё я готов был даже нетрезвым сесть за руль. Девушка утвердительно кивнула и потянулась к моим губам, хотя от меня пахло далеко не фиалками, при этом даже не поморщившись. И я вполне себе оценил это действие. – Когда протрезвею, позову тебя замуж, – пробормотал я, нехотя выпуская её из своих рук. Джен закатила глаза. – Вообще-то, я никогда не делаю исключений, но ради тебя, так и быть, завтра сделаю вид, что ничего подобного не слышала, – печально улыбнулась она и направилась к выходу. – Оставь на себе мою футболку, – крикнул я вслед. Тот факт, что на ней надета моя вещь, нехило возбуждал меня, даже если при этом я не видел самой девушки. Это как если бы я всё равно был рядом с ней. Повернувшись, я наткнулся на скептический взгляд парней. – Меня одного блевать тянет? – спросил Хосок. – Пожалуй, меня тоже немного, – поддакнул Тэхён. Я накатил очередную порцию обжигающей жидкости, из-за которой частично утратил способность связно мыслить, и только поэтому не заехал обоим по морде. Голова пошла кругом, и я завалился боком на диван. Не знаю, сколько так провалялся – в пьяном угаре время идёт несколько иначе – но чья-то рука упорно начала тормошить меня за плечо. – Эй, ты живой? – спросил Чонгук. Свою упитую тушку я поднял в вертикальное положение чисто на автомате. – Вроде, но мозг уже не функционирует, – вяло ответил другу. Сфокусировав взгляд, я уставился на Юнги, который пытался раскочегарить Хосока. – Вставай, там Тэхён ещё водки принёс, – последовала от него команда. Тот наугад махнул рукой. – Бля, отъебись от меня, мне так плохо, я сейчас вымру... Я хмыкнул, Гук громко заржал. С горем пополам Юнги удалось вернуть друга в строй, и вот мы снова тянем из бутылок жидкость, на этот раз янтарного цвета. Чонгук нетвёрдой походкой заковылял к камину, расположившему у стены напротив, и, стянув с полки большую ракушку, приложил её к уху. – Кажется, работает. – Он вернулся обратно, плюхнулся на диван и протянул ракушку Хосоку. – Послушай море. Тот хмуро уставился на протянутую руку. – Я не собираюсь брать грёбаную ракушку, чтобы услышать океан. Если он хочет мне что-то сказать, пусть говорит в лицо, воды кусок! Переглянувшись, мы с парнями заржали. – Знаешь, кому-то достались глаза от мамы, нос от папы, брови от бабушки, – философски протянул я, почувствовав, что трезвею. – А тебе досталась кора головного мозга от дуба... Парни вновь заржали и потянулись к последним уцелевшим бутылкам...***
В этот раз пробуждение не было таким болезненным и провальным на память, как обычно. Вероятно, сказалось то, что под вечер я начал трезветь, осознанно сделав выбор не в пользу «горючего». Однако распахивать глаза под полуденное солнце всё равно было несколько болезненно. Повертев головой, я тут же насчитал четверых собутыльников, двое из которых – Юнги и Хосок – отключились прямо за столом, Чонгук дрых на противоположном от меня подлокотнике дивана, а Тэхён свернулся калачиком на бильярдном столе. От удивления мои брови взлетели вверх: додумался же выбрать место для сна... Я пихнул ногой Гука в бок, отчего тот протестующе заскулил и продолжил спать дальше. Покачав головой, я принялся тормошить остальных. По итогу в себя неохотно пришёл только Тэ, хотя глаз так и не открыл. – Там хоть текстуры прогрузились? – Его голос напоминал скрип несмазанной телеги. – Пробелов вроде не видно, – хмыкнул я в ответ. Блондин тяжко вздохнул и героически разлепил веки, щурясь от чересчур яркого, по его мнению, света. Мы оба одновременно привыкали к освещению в полном молчании. Это было абсолютно нормально для меня и совершенно нехарактерно для того: в любой компании и ситуации он был тем самым человеком, заткнуть которого просто нереально. А вот его молчание было поводом для тревоги. Если собака не ест, значит, с ней что-то не так, поэтому... – В чём дело? – спросил я. Друг бросил на меня мимолётный хмурый взгляд и отвёл глаза. – Впервые в жизни после такого количества бухла мне не стало легче, – признался Тэхён. Вдоль позвоночника неспешной трусцой пробежал холодок, поднимая волосы на загривке и руках: когда я чувствовал непреодолимое желание сдохнуть, парни были тем самым спасательным кругом, который удерживал меня над поверхностью воды, не давая утонуть. А вот когда хандрить начинали все вместе, впору было запускать сигнальную ракетницу, призывая невидимые силы на помощь. Три года назад мы, не сговариваясь, похоронили неприятные воспоминания, от которых поначалу не спалось по ночам, и стали жить дальше, наивно надеясь на то, что прошлое больше никогда не постучится в наши двери. Но у него, как и у будущего, тоже паршиво с чувством юмора. Как бы мне хотелось, чтобы из-за угла выскочил какой-нибудь горе-шутник и с диким смехом выкрикнул фразу «Шутка!». – После него никогда не становится легче, – уверил я Тэхёна. – Это всё грёбаное самовнушение. Друг невесело хмыкнул. – Не могу согласиться. Если напиваться до беспамятства, то это очень даже работает. Вот только... – Тот на секунду запнулся, словно решая, продолжать ли дальше. – Знаешь, первые полгода после номера, который отколол твой братец, я с трудом мог смотреть в твою сторону. От такого заявления я знатно прифигел. – Это с какого перепугу? Друг болезненно поморщился. – Вы с ним похожи как две капли воды. И как бы я ни старался, не мог не видеть в тебе его отражение. Я каждый долбанный день убеждал себя в том, что ты – не он, но психосоматика – тонкая материя. Когда я сутками пахал, чтобы помочь родителям, лишние мысли с лёгкостью уходили на второй план, а в свободное время я беспросветно бухал, пытаясь изгнать из памяти физиономию Донхёна. Я даже начал спаивать тебя во время наших совместных вылазок, чтобы ты не заметил моего... хм... неприязненного взгляда. Неприязнь я по итогу поборол, а вот привычка осталась... После я, конечно, перестал видеть его на каждом углу и в твоём лице в частности, но вот ты произносишь его имя, и четыре года работы над собой летят коту под хвост. Только сейчас я понимаю, что ничего на самом деле в себе не исправил, и даже целой тонне бухла не под силу извлечь из головы воспоминания, выжженные калёным железом. Около пары минут я приходил в себя, пытаясь переварить услышанное. В моей голове не укладывалась та информация, которую блондин вывалил на меня. Я всегда видел в нём неисправимого кутилу, любителя цыпочек и бухла, и вот в одно мгновение этот образ оказался развенчан. Никто не делал секрета из того, что всем нам пришлось туго из-за навалившегося на нас дерьма, но по-моему даже Хосок не переживал это так остро. Я вновь оглянулся на парней, невольно подумав о том, что, быть может, им всё это время было так же паршиво, как и Тэ. Но поверить в это означало, что в нашей дружной компании имеются секреты, в отсутствие которых я так свято верил все годы нашей дружбы. – Что ещё ты забыл мне рассказать? Мой голос прозвучал на удивление спокойно, ничем не выдавая бурю, беснующуюся внутри. Друг поднял на меня виноватый взгляд. – Я не хотел, чтобы ты знал об этом. Я и парням ничего не сказал; ты же знаешь, что у Хосока язык не держится за зубами, рано или поздно он бы всё тебе растрепал. Я всё это время чувствовал себя виноватым перед тобой за то, что сравнивал тебя с Донхёном. Даже дебилу стало бы ясно, что между вами общего ещё меньше, чем между небом и землёй, и я чувствую себя последним куском дерьма за это. Так что, – подытожил он свой монолог, – если захочешь набить мне морду – я готов. Вздохнув, я кое-как поднялся на ноги, затёкшие от долгого сидения в одной позе, и, подойдя к Тэхёну, положил руку на его плечо. – Всё нормально. И плевать на то, что на самом деле нам до отметки «нормально» как до Плутона в ржавом звездолёте. Повертев головой по сторонам, я представил среди этого бедлама Дженни. – Твою мать! – выругался я и направился в комнату прямиком за телефоном: из-за произошедших событий из головы совершенно вылетела мысль о том, что она уехала домой. На телефоне ожидаемо обнаружилось три пропущенных звонка от моей малышки. Я тут же набрал номер. – Чимин? – с первого гудка ответила девушка, словно всё это время просидела с телефоном в руках. От звука её голоса на душе сразу как-то полегчало, и я подумал о том, что у меня всё же есть негласное средство от депрессии. – Прости, я не слышал твоих звонков, – искренне извинился я. – Как прошёл разговор с родителями? Девушка хмыкнула. – Мама решила, что ты просто-напросто со мной развлёкся и через пару дней бросишь, поэтому и закатила накануне истерику. – Я не собираюсь тебя бросать, – раздражённо бросил в ответ. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что на месте её мамы я рассудил бы точно так же: богатенькие мажоры редко отличаются порядочностью. В конце концов, поначалу я ведь именно так и собирался сделать, – соблазнить и кинуть. – Мне об этом известно, – промурлыкала Джен, и я тут же испытал жгучее желание оказаться рядом. – В общем, домашнего ареста удалось избежать, и все остались живы, хотя и эмоционально потрёпаны. – Давай встретимся? Мне было необходимо увидеть её прямо сейчас. До боли сжать в объятиях и вдохнуть родной запах, чтобы хоть немного восстановить силы и самообладание. – Конечно, – тут же согласилась она. – Где? – Я заеду за тобой через час. – Хорошо. – В голосе Дженни сквозила улыбка. – Люблю тебя. Я не сдержал довольную улыбку. – Я знаю. Рассмеявшись, девушка отключилась. – Я тоже тебя люблю, – произнёс в пустоту и отправился приводить себя в порядок.***
К тому времени, как я принял душ и спустился вниз, парни уже пришли в себя и потягивали на кухне минералку, которая всегда была в холодильнике в ассортименте. – Интересно, куда это он собрался? – недовольно пробурчал Юнги, стрельнув глазами в мою сторону. Я закатил глаза. – Даже и не знаю, что предположить, – насмешливо отозвался Чонгук. – Вариантов-то куча. Хотя нет, один-единственный. – Идите к чёрту, – усмехнулся я, хватая со стола свою дозу минералки. Видеть парней в приподнятом настроении было сродни второму дыханию, а, может они все, как и я, держались на честном слове, но об этом думать не хотелось. Впрочем, постараться забыть о проблеме – не значит избавиться от неё, так что надо придумать что-то, что сможет разогнать над нами чёрные тучи. Сегодня впервые в жизни вместо своей любимой «Audi» я прошёл в самый конец парковки и, поколебавшись всего секунду, сорвал тент с «Hyundai Santa Fe», которую полгода назад получил от отца в подарок: родители не могли прийти к общему знаменателю по вопросу консультирования компании, осуществляющей деятельность в коммерческой сфере. Им требовалось непредвзятое мнение извне, чтобы получить объективный совет; я принял сторону отца. Разумеется, матери пришлось это не по вкусу, она неделю разговаривала со мной через пень-колоду. Я относился к такому поведению, как в детском саду воспитатели обычно реагируют на капризных детей – со снисхождением. Машина была мне не нужна, поэтому всё это время простаивала в самом углу парковки. Не знаю, почему сегодня мне захотелось взять именно её. Улыбаясь сам себе, я уселся в комфортабельный салон, – до сегодняшнего дня я в неё ни разу не садился даже из любопытства. Но увиденное мне понравилось: кожаный салон, 7-дюймовый цветной экран, расширенный набор электрорегулировок водительского кресла, аудиосистема с 10 динамиками Krell, стеклянная крыша и проекция на ветровое стекло, – эта тачка определённо оправдывала свою стоимость. Чёрт, да я до вечера готов был перечислять достоинства этой детки, но меня ждала другая, не менее стоящая малышка. До дома Дженни я добрался в рекордно короткие сроки – пятнадцать минут. Если бы я знал, что эта машина такая отзывчивая в условиях городского асфальта, то давно уже гонял бы исключительно на ней. Не скажу, что моя «Audi» плохо ездит, но по послушности на дороге явно уступает этой. Притормозив у дома девушки, я набрал её номер. Потом ещё раз. И ещё. К четвёртому не отвеченному звонку на душе противно заскрёб экскаваторный ковш, – в голову то и дело лезли мысли о том, что что-то случилось. Я плюнул на всё и направился к её подъезду. К счастью, номер квартиры был мне известен, но в домофон звонить не пришлось: на улицу вышла пожилая пара, предоставив мне возможность проникнуть внутрь. Перед дверью квартиры девушки я малость помялся, но всё же нажал на кнопку звонка. Пара секунд, и дверь открывает... её мама. Пару минут она удивлённо смотрит в моё лицо, а я задней частью сознания отмечаю, что откуда-то из недр квартиры доносится громкая музыка. – Добрый день, – натянув на лицо самую обаятельную улыбку, вежливо поздоровался я. – Могу я увидеть Дженни? Ким Чивон как будто очнулась. – Здравствуй, Чимин, – опасливо произнесла она, отступая в сторону, чтобы пропустить меня в дом. – Дженни в своей комнате. Я двинулся было вглубь на звуки музыки, когда чья-то цепкая рука ухватила меня за предплечье. Обернувшись, я столкнулся взглядом с обеспокоенными глазами мамы Джен. – Послушай, Чимин.. – взволнованно начала она, явно пытаясь предостеречь меня. Но я не дал ей продолжить. – Я уже знаю всё, что вы хотите сказать мне, госпожа Ким, – успокаивающе похлопал её по руке. – Но я ни за что не сделаю больно вашей дочери. Верьте мне. Её пронзительный взгляд прожигал меня насквозь несколько секунд, но вот она с облегчённым вздохом отпустила мою руку. – Её комната в конце коридора налево, – улыбнулась женщина и скрылась на кухне. Я пересёк коридор и толкнул дверь, из-за которой доносилась музыка, замерев на пороге. Неудивительно, что Дженни не услышала моих звонков. Сама девушка двигалась в такт песне MØ “Final song”, пытаясь не глядя в зеркало завязать на голове хвост. От её плавных покачиваний я почувствовал привычный жар во всём теле; при этом девушка даже не подозревала о том, что со мной делает одним своим видом. Не сдержавшись, я тихо подкрался и прижал её к себе со спины, опустив руки на её бёдра. От неожиданности девушка вскрикнула, но учитывая уровень громкости музыки, я услышал лишь слабый писк. Джен резко развернулась ко мне лицом, дав тем самым возможность приникнуть к её губам в нещадном поцелуе. Я чувствовал себя задыхающимся человеком, который срочно нуждался в кислородной маске, и только моя малышка была способна восстановить мою способность дышать снова. Вот я отстраняюсь, и её сбивчивое дыхание затмевает все остальные звуки для меня. Девушка смотрит на меня с немым вопросом в глазах и с беспокойством вглядывается в коридор за моим плечом. – Как ты вошёл? – задаёт она самый дурацкий вопрос. – Через дверь, – усмехнулся я в ответ. – Был, конечно, вариант через окно, но, учитывая, что ты живёшь на седьмом этаже, не думаю, что смог бы допрыгнуть... Дженни в моей манере закатывает глаза к потолку, но тут же становится серьёзной. – Странно, что мама тебя впустила. Она что-нибудь сказала? – Тебя не должно это беспокоить, – уверенно отвечаю, заправляя выбившуюся прядь её волос ей за ухо. – Что бы кто ни сказал или не сделал, это не остановит меня от того, чтобы быть рядом с тобой. Её лицо расслабилось, а щёки слегка загорелись. В колонках сменилась песня, и я, приобняв девушку за талию, молча пригласил на танец под песню «Wildest Moments» Jessie Ware. Девушка обхватила меня руками за шею, и мы плавно покачивались в такт. На это недолгое мгновение я позволил себе забыть обо всём, кроме девушки, чью хрупкую фигурку сжимал сейчас в руках. Её близость действовала на меня не только крышесносно, но и умиротворяюще, так что я не удивился покою, который воцарился внутри меня. А после случилось что-то невероятное: я прислонился своим лбом к её и, прежде, чем понял, что делаю, губы сами разомкнулись, произнося фразу, перевернувшую мой внутренний мир вверх тормашками: – Выходи за меня. Танец резко прекратился. Девушка замерла в моих руках, как, впрочем, и я сам. Секунда, и Дженни поднимает ко мне своё растерянное лицо с блестящими глазами. Именно в этот момент я понял, насколько в действительности хотел, чтобы она сказала мне «да». Она уже было открыла рот для ответа, но я приложил палец к её губам. – Прежде, чем ты что-то ответишь, я хочу сказать тебе, что сделал тебе предложение вполне осознанно. Я ещё вчера предупредил тебя о том, что собираюсь позвать тебя замуж, и нет никакой необходимости делать ради меня вид, что ты ничего не слышала. – Я коварно усмехнулся. – К тому же, даже если ты ответишь «нет», не думаю, что это как-то остановит меня. В её глазах заблестели слёзы. – Но ведь ты никогда не говорил мне, что любишь. Как же ты можешь быть уверен в том, что хочешь видеть меня рядом всю оставшуюся жизнь? – Если я не говорил, что люблю, это не значит, что этого на самом деле нет. Она взяла моё лицо в ладони. – Ничего страшного не произойдёт, если ты произнесёшь эти три слова. Со мной же ничего не случилось. Резонно. Сейчас я чувствовал себя безвольной трусливой тряпкой, не способной сказать самые важные слова. Что, чёрт возьми, случилось с прежним Пак Чимином, который не боялся облекать свои мысли в словесную форму?! В её глазах плескалось столько эмоций, самой сильной из которых была именно любовь, что я не сомневался в искренности своего ответа. – Я люблю тебя. – Слёзы всё же брызнули из её глаз, заливая щёки солёной влагой, которую я тут же осушил поцелуями. А потом меня словно прорвало. – Люблю, люблю, люблю тебя! Слова смешались с поцелуями, которые с каждой секундой всё больше теряли свою невинность, а ведь где-то в соседней комнате мама Джен... – Надо остановиться, – словно читая мои мысли, прохрипела девушка и попыталась от меня отстраниться. – Отпусти. Разумеется, я её не отпустил. – Не раньше, чем ты ответишь. На секунду девушка вновь приникла к моим губам, лишая меня рассудка. – Да, – выдохнула она. Я готов был поклясться чем угодно, что до сегодняшнего дня понятия не имел о том, что такое счастье, но сейчас я был уверен в ответе на этот вопрос. А ещё я на сто процентов был уверен в том, что никогда прежде не думал, что в один прекрасный день в поле моего зрения появится девушка, которую я сам захочу окольцевать. Внезапно Дженни отстранилась. – Это ведь твой последний год в университете? – спросила она. Я нахмурился, не улавливая сути. – Не понимаю, какое это имеет отношение к происходящему... Девушка тяжело вздохнула. – На следующий год я останусь там совсем одна... Ох уж эти сентиментальные девушки. – Я всего лишь заканчиваю институт, а не умираю, – закатил глаза. – К тому же, я буду отвозить и забирать тебя с учёбы. Разумеется, только если ты действительно станешь моей женой. Джен рассмеялась. – Какой же ты шантажист! – Она обвила мою шею руками, мягко перебирая волосы на затылке. – Ну раз так, тогда у меня просто не остаётся другого выбора, кроме как выйти за тебя замуж. Быстро собравшись, она потянула меня из комнаты, на ходу предупреждая мать о том, что уходит. А на улице резко остановилась, и от неожиданности я чуть не налетел на неё. – В чём дело? – в очередной раз нахмурился. – Где твоя машина? Или мы пойдём пешком? Я предвкушающе улыбнулся и нажал кнопку на брелке. Послушно просигналив, моя машина призывно мигнула фарами, а Дженни удивлённо воззрилась на меня. Впрочем, удивление продлилось недолго: уже через пару секунд её глаза лукаво заблестели. – Уже начал приспосабливаться к семейной жизни? Её смех был настолько заразительным, что я и сам не сдержался от усмешки. – Вообще-то, я не рассматривал машину в таком свете, хотя идея неплохая. – Я прижал девчонку к себе и серьёзно посмотрел в её глаза. – Вряд ли втроём мы поместимся в моей «Audi». Смех стих, весёлость с её лица словно ластиком стёрли. – Втроём? Девушка принялась растерянно осматриваться по сторонам, словно ища этого таинственного третьего попутчика. Я мягко взял её за подбородок и повернул к себе лицом. – Втроём, – уверенно подтвердил. – В любой нормальной семье должны быть дети. Второй раз за последний час я заставил её плакать. Улыбнувшись сквозь слёзы, Ксюша спрятала лицо на моей груди. – Не представляю себя в роли матери, если честно. Я поцеловал её в висок. – Вместе справимся.