Долг неба

Коронация кончилась. Банкет прошёл. И вот, уже на следующий день горничные убирали зал торжества, находя пьяных гостей порой в самых неожиданных местах. Знамёна ещё не снимали. По правилам, они должны были висеть в течении всей недели. «Очередные глупые правила… Традиции. Хах. Подтереться бы ими…» Тсунаеши отпил кофе из белой чашки, оперевшись на перегородку лоджии и равнодушно глядя в даль. Под рукава белой футболки заползал прохладный ветер. На стеклянной пластине журнального столика, стоящего перед плетёным креслом, медленно остывали свежие сфольятеллы. Хрустящие слоёные булочки похожие на ракушки, присыпанные сахарной пудрой, мягкие и нежные внутри. Утро медленно начиналось в замке Вонголы. *** Настенные часы показывали 14:30, когда по комнате пронесся робкий звук стука в дверь. Прошла минута. Две. Ответа не последовало. Ручка неуверенно опустилась, впуская официально одетого Гокудеру, который, не спеша переступать порог чужой спальни, лишь заглянул внутрь, но не увидев никого, все же осмелился пройти. В покоях царила тишина. Постель была разворошенной с подъёма, белые одежды с церемонии так и остались брошены в кресле со вчерашнего вечера, придавленные сверху небрежно скинутой короной, завалившейся на бок. Порывы ветра раздували Белый тюль со стороны балконной двери. — Десятый? Вы здесь? — не надеясь особо, решил всё же, громко спросить Гокудера у пустоты. Вновь нет ответа. Вздохнув, Хаято подошёл к двери в ванную, заглядывая туда. Затем в шкаф, проверил постель и ещё раз вздохнув, прошёл на балкон, давя в себе очередной вздох. — Десятый… Тсунаеши сидел, откинувшись в кресле, с книгой на лице, в пижамных штанах и спальной футболке. Рядом с ним, на низком столике, была грязные чашка из-под кофе, и белое блюдце в мелких крошках хлеба со следами сахарной пудры. — Почему вы не ответили, когда я вас звал? Савада лениво скинул книгу с лица. Его выражение было преисполнено равнодушием. — Потому что меня здесь нет. Хранитель в шоке, подавился воздухом, но быстро взял себя в руки, смотря прямо в невозмутимое лицо дона. — Вы не спускались к завтраку. Уже время обеда. Я решил за вами зайти. — Не хочу есть. «Десятый…» — Девятый должен объяснить вам… — Пусть лучше себе объяснит, — перебил его Тсунаеши. В его голосе прямым текстом высказывалось уже ничем не прикрытое раздражение. Опешив, Гокудера замолк, не зная что подобрать из слов, а затем, видимо смирившись, просто расслабился, проникшись чужим настроением. — Хотите что-нибудь из еды? Подперев кистью подбородок, Савада лениво провожал взглядом плывущие в дали облака. Порыв ветра всколыхнул короткие, рыжие пряди. — Йогуртовое мороженое. Гокудера нежно, почти счастливо, улыбнулся, оборачиваясь, к дверям, делая первый шаг к выходу. — Я принесу. Но вокруг запястья резко сомкнулись чужие пальцы, не давая уйти. — Принесёт горничная, — взгляд Тсунаеши медленно перетек на него, — А тебя сейчас здесь «нет». Сердце невольно пропустило удар. Чужое пламя невольно сковало, оплетая всё тело. Язык нервно прошёлся по пересохшим губам. — Это приказ? — вышло почти без хрипа. Тсунаеши усмехнулся. — Прямой и официальный. — Тогда можно и мне исчезнуть тут с вами? Вы не против? — из-за двери неловко выглянул Ямамото, выходя из своего укрытия. Гокудера натянуто улыбнулся. «Что он тут забыл?!» Между ног мечника просочилась маленькая зелёная молния в костюме динозавра, прыгая на колени Савады, заставляя того невольно отпустить чужое запястье. — Ламбо-сан тоже хочет поиграть в прятки! Ветер трепал черные волосы стоящего в дальнем углу балкона Кеи. — Здесь так тихо… прямо как в школе… Из-за двери протиснулся Реохей. — Йо, ребят, вас долго не было, от кого скрываемся? Гокудера усмехнулся. — От Вонголы. Тсунаеши махнул рукой. Позади него из воздуха материализовался Иллюзионист. — Рокудо, будь так добр? — Да-да… Мукуро щёлкнул пальцами. Но не изменилось почти ничего. Только лёгкий туман заставил дверь, ведущую в комнату Десятого Дона, раствориться в стене, оставляя только продолжение рисунка обоев. Бовино сосредоточенно начал копаться во внутреннем кармане комбинезона, вдруг доставая оттуда, словно фокусник, целый, ещё теплый, поднос с выпечкой в форме улиток. — А у меня есть булочки! Кто хочет? Хибари не глядя на толпу, достал из внутреннего кармана блестящий пакетик. — …Чай. — Сервиз и чайник в секретере, — дал наводку Савада, смотря как Кея исчезает за дверью. — Жаль, нет котацу… — расстроенно протянул Ямамото. — Какое котацу?! На солнечной стороне +25! — опешил Хаято. — Ну, а здесь холодно как на Осаке. Да, Тсуна, Хибари? Кея легко кивнул, осматривая японский чайник в руках. — Пожалуй, сходство есть. Тсунаеши неловко улыбнулся. — Если не брать в расчет климат, то соглашусь… Взгляд Хаято наполнился шоком. Отчаянный возглас заставил, дремавших на ветвях птиц, взлететь ввысь. — И вы с ним согласны, Десятый?! *** Вечер медленно опускался на замок, обагряя его алым закатом. В комнате царил полный раздрай. Бывшая некогда триумфальной опочивальней правителя, теперь являла собой подобие общажной комнатушки. Разбросанные пустые коробки из-под еды, бутылки сока, обертки конфет, грязные чашки, грязные чайники, стопки книг, журналов, распакованные настольные игры, карты, валяющаяся где попало одежда, и разворошенная кровать, одним из двух одеял сползшая на пол, на котором и сидели Реохей с Ламбо, завороженно играя в приставку, подключенную к огромной плазме, встроенной в стену. За ними, кто в кресле, кто рядом, кто на кровати, расположились остальные парни, наблюдая за поединком. На широком экране, разделенном полосой, гоняли две разноцветные спортивные машины, жёлтая и зелёная, стараясь не врезаться в людей и мусорные баки на крутых поворотах, ну или врезались намеренно…? «Winner!» Ламбо раздражённо откинул джойстик. — Ох, опять?! Резко поворачиваясь к своему сопернику на чьей половине экрана висело односложное «Game over!». Сасагава неловко почесал затылок. — Ну… хе-хе-хе… Может, ещё раз? Бовино надулся, резко отвернувшись от него, скрещивая руки на груди. — Третий раз Ламбо-сан не купится на подобное! Моя душа желает честного, тяжёлого боя с равным по силе соперником! Кея пшикнул в кулак. Тсунаеши понимающе вздохнул, а затем приподнялся с кровати, забирая джойстик из рук слегка стушевавшегося Реохея, садясь между ними, и приподнимая воображаемую шляпу в знак шутливого приветствия. — Тогда, позвольте бросить вам вызов, сеньор. Кудрявый подросток с интересом и нескрываемым предвкушением покосился на него, в глазах стояли искорки восхищения, но он быстро взял себя в руки. — На настоящем поле брани вы лучший, но будет ли ваша удача сопутствовать вам и на моей территории? Тсунаеши загадочно улыбнулся. — Кто знает… *** — Как… Ламбо на трясущихся ногах упал на колени, выронив джойстик, а затем оперся на руки, шокировано смотря в пол. — Как такое… Тсунаеши лениво зевнул, откладывая в сторону свой контроллер, и потянулся, разминая затекшую спину. Ламбо не мог поверить. Его сделали. Нет. Не так. Его не просто сделали. Его уделали, даже не почесавшись…! И не остановились на этом. В мировом рейтинге игроков на первом месте по суммарным очкам стоял ник указанный Тсунаеши перед началом игры!!! Мукуро шокировано переводил взгляд то на экран, то на зевающего шатена, и просто не мог поверить своим глазам. Хибари задумчиво поглядывал в сторону Савады, что-то прикидывая в голове. Реохей пытался подобрать с пола челюсть. Он как и Мукуро был шокирован результатом. Гокудера удовлетворённо кивнул сам себе, ликуя в душе. На фоне висящей тишины Ямамото сдавленно хихикнул. Они оба знали, чем кончится этот поединок, но хранили молчание. — Прости, Ламбо, — Ямамото утешающе хлопнул по плечу окаменевшего от шока подростка, — Я не хотел говорить… ты пришёл позже в дом Тсунаеши и поэтому не знаешь… до этого мы собирались у него пару раз. И после домашки играли в консоль… и, в общем … — Наши с этим бейсболистом победы не могут обойти по количеству число побед Десятого над Одним из нас. А если точнее, то… Такеши счастливо улыбнулся, но его вид и его слова очень сильно разнились по содержанию, вызывая когнитивный диссонанс. — Что у меня что у Хаято… по нулям! — Поразительно… — протянул Бовино, с каким-то обожанием смотря на Тсунаеши. Он знал, что его названный брат классный, но никогда бы не подумал, что у него есть успехи даже в такой грандиозно-священной вещи, как видеоигры. Тсунаеши наконец поднялся с пола, откладывая джойстик на постель, и вопреки всему, на его лице не было даже намека на улыбку. — Вот только здесь нечем гордиться… В повседневной жизни этот навык совсем бесполезен, — он подошёл к балконной двери, смотря на надувающиеся белые шелковые тюли, тихо добавив — А воспоминания о Чойс и того болезненнее… Хаято понимающе хмыкнул. «Чойс. Их скрытый временем позор. Самое досадное из всех поражение… Секрет на восьмерых.» — Ах, да… тогда тактику составляли не вы, а Ирие. — С Джанини и Спанером, — Дополнил Тсунаеши, — А также Реборн. Да, и именно тогда я понял, что такие вещи нельзя вешать на других. Я видел все их недочёты, но сказать о них просто не смог. Моя нерешительность и неуверенность чуть не свели нас в могилу… Глаза Хаято пораженной расширились. — Вы хотите сказать… — Да. — Тсунаеши кивнул, в подтверждение своих слов, — Реборн хорош в изучении, освоении и адаптации любого навыка. Но при этом же он — вечный студент. — Ах, и когда я дожил до того, что собственный же ученик не ставит меня ни во что.? — послышалось с кресла, все дружно обернулись на звук. Рокудо быстро ушел в себя, проверяя свои коридоры и печати иллюзии. Всё было нетронутым. Значит, репетитор был здесь с самого начала? Или… он уловил тонкие нити чужой печати. Переместился?! А, да, Вария же ещё не покинула замок… — Господин Реборн?! Когда вы…? — приподнялся Хаято, но встретившись взглядом с Доном, резко плюхнулся обратно, захлопнув рот. — Ужин вы уже пропустили, — лениво заметил бывший аркобалено, — И не надоело ещё.? Сидеть в запертой комнате.? Тсунаеши смерил его нечитаемым взглядом. Тем же взглядом, которым мерил британские легионы под своим каблуком офицерских сапог. — Тебя здесь больше не держат. Ты не член Семьи. Тень опустилась на лицо, сокрыв взгляд молодого человека шестнадцати — восемнадцати лет. — Меня назначили на роль Консильери. Тсунаеши застыл, не веря услышанному. — Чт- Подросток соскользнул с кресла, поглаживая ящерицу дремавшую на плече. — Можешь оставаться здесь и дальше, но как ты и сказал: я не могу управлять. Мои предпринимательские и управленческие способности на нуле. Как и организаторские. Как бы я не старался, именно это моя слабая сторона. И я это знаю. Сам думай, во что превратиться семья с таким управленцем, — губы растянулись в издевательской ухмылке, — пока ее Глава гоняет в виртуале машинки… Он прошёл мимо застывшего словно столб, тела, исчезая за лёгкой вуалью тюли. Уже на улице, вскакивая на ограждения, и не задерживаясь на нём более, спрыгнул вниз, растворяясь в черноте ночи. -Тсуна.? — Ямамото обеспокоенно окликнул застывшего и начавшего мелко подрагивать друга. Не говоря ни слова, Савада твердым шагом подошёл к прикроватной тумбе, на секунду замирая подле нее. Под дикий, раздраженный рев, комод с грохотом врезался в стену у двери, рассыпая какие-то бездельные бумажки, скатываясь вниз, поломанной грудой деревяшек. Где-то на кухне вспыхнули плиты, а в коридоре лопнула пара ламп, пугая отвыкших слуг. Ямамото мгновенно поднялся со своего места, обеспокоенно подходя к тяжело дышавшему Саваде. Руки безвольными нитками, расслабленно болтались внизу, тело, так и не вышедшее из позы после броска, чуть шаталось. Такеши горько вздохнул, набираясь решимости, и сделав ещё шаг ближе, встал на одно колено, нерешительно смыкая пальцы вокруг чужой руки, поднося ее ближе к лицу, чтобы прильнуть к ней щекой. Поднимая голову, с понимающей улыбкой. Кожу обожгло, нервные окончания будто разом надрезали. Тело прошибло током, и тут же скрутило болезненным спазмом желания, но на лице беззаботностью сияла понимающая улыбка, скрывая взбушевавшееся естество. Ямамото улыбался, ничем не выдавая свое болезненное, обжигающее желание, которое в миг сомкнулось на горле стальным браслетом тисков. Пламя внутри будто сошло с ума, взвиваясь вихрем, обрушиваясь огромными волнами цунами, кололо стенки ментального сосуда, хаотично увеличиваясь в размерах. Но вопреки всем своим чувствам, Такеши всё также преданно улыбался, глядя в эти оранжевые от гнева, глаза, которые медленно скрадывали всю яркость золотого ареола, приходя в себя. Успокаиваясь. Мечник в шутливом жесте склонил голову набок. — Полегчало? Последний раз тяжело выдохнул, шумно втянув в лёгкие воздух, Савада выдавил усталое «Да». Такеши поднялся с колен, и взглянув на часы, не скрыл своего удивления. Желание все ещё ело тело, но ни внешне, ни дрогнувшим голосом он не смел этого показать. — Думаю, уже пора расходится по комнатам… На лицо Хаято наползла тень. Странная улыбка расчеркнула лицо. — Да, уже давно пора… *** Все ушли. Тихо, и без лишнего шума. Оставив после себя немного разрухи, и стойкий аромат кориандра, корицы, и сладкой Бурбонской ванили. Все ушли, оставив Тсунаеши одного. Раздался неловкий кашель. Или так только казалось? Савада устало обернулся. Гокудера неловко перемялся с ноги на ногу, явно подбирая слова, решаясь на что-то. — Сегодня… Кончики бледных щек обжег лёгких румянец. Смущение комком встало поперек горла, не давая выдавить из себя даже слова, съедая сомнением, ещё тлевшем в душе. Было стыдно. Было просто стыдно говорить такое самому. Однако, вопреки всему, это его долг. Как хранителя. Как правой руки. Дверь медленно, бесшумно захлопнулась. Словно отрезая пути сомнений. Гокудера резко вскинулся, решительно смотря перед собой. Назад дорог нет. И последнюю он заблокирует здесь и сейчас. Бледный диск луны медленно закрывали плывущие по глади неба отливающие пурпуром, серые облака. Шаткие кроны деревьев со скрипом качались, шелестя черной в свете ночи, листвой. Свежий воздух колыхнул белую тюль. Гокудера стоял перед ним, словно само олицетворение слова «ураган». Внезапный, неконтролируемый… Тсунаеши внутренне напрягся. Вполне возможно, что собственный хранитель решил дать ему отрезвляющий бой, но кто бы мог подумать, что это будет именно Хаято. Однако, Тсунаеши приготовился занять первую боевую позицию, разворотить в пылу битвы этот старый сарай с золотыми тумбами - не такая уж и плохая идея..! Напряжение, висевшее в воздухе озоном, будто приумножилось на четыре, прогрессируя и почти доходя до точки кипения. В зелёных глазах на секунду полыхнуло алое пламя. — Давайте… начнём проводить ритуал!