Подмена

      Расиэль провел пальцами по свежему шраму на шее, внимательно рассматривая его. Сзади на ней остались капли крови, когда его немного задели, но он не обратил на это внимания, устремив свой взгляд на отражение. Он сделал то, что хотел от него Занзас, но не сказал ему об этом лично — новости помогут узнать. Все каналы говорили о смерти двух влиятельных людей и лицемерно скорбели, думая только о том, кому достанется большая часть денег от их состояния. Расиэль усмехнулся. Знать наперед все действия и мысли обычных людей доставляло радость и удовольствие. Они глупцы. Почему им в голову вообще пришла мысль, что состояние будет их дожидаться? Идиоты.       Мысли снова вернулись к шраму. Даже заросший, выглядит совершенно не утешающе. Какая гадость, следовало бы двигаться немного быстрее, чтобы не получить подобную уродливую отметину. Кстати об отметинах: именно жжение в области внутренней стороны бедра заставило его прозевать удар, который чуть не стоил ему головы. Как оказалось, это было нечто вроде родимого пятна, напоминающего букву «Х». Очнулся от своих мыслей он только лишь, когда открылась дверь в ванную, выпрямился от неожиданности и увидел лениво заглянувшего Занзаса, который, оперевшись на дверной косяк, смерил взглядом обнаженное тело кронпринца с головы до пят. Если бы Занзас мог, то обязательно покраснел, но он был не из робкого десятка и со скучающим видом облокотился плечом о дверной косяк.       — Думаю нужно будет повесить на дверь табличку с напоминание о закрытии дверей, если кто-то идет мыться.        Повернув голову в сторону Занзаса, Расиэль сразу же отвел взгляд в сторону, натыкаясь им на висящие халат с полотенцем. Он еще не начинал мыться, а потому скрытые тональным кремом шрамы, кроме свежего, ничего не выдавало. Однако, он молчал. Поджав губы, пребывая на грани возмущения и чего-то еще, тот подошел к Занзасу и прижался к нему нагим телом, но лишь за тем, чтобы протянуть руку к белому халату и взять его, а не обходить за этой целью Занзаса. Мужчина же, в ответ на это, молча обхватил его за талию, спустив руку на его ягодицу, сжав ту на мгновение, после чего, злорадно усмехнувшись, отпустил. Обычно такие, как стоящий напротив него блондин, сразу начинали возмущаться и «пищать». Так и случилось бы, да вот только кронпринц дернулся и, не заметив несогласия со стороны босса Варии, отошел от него, накинул халат на плечи, после чего завязал пояс.       — А кого-то параллельно с этим нужно научить стучаться. Ши-ши, я все понимаю, но это мое личное пространство.       — Не вижу здесь женщин, чтобы на них глазеть.       Уголки губ Расиэля снова дрогнули, изображая кривую улыбку. Непонимание, чего Занзас добивается этой игрой, сначала оказывая странные знаки внимания, а затем холодно опуская с небес на землю, раздражало. Дико раздражало. Хотелось заехать ему по лицу чем-нибудь тяжелым, причем желательно прямо сейчас.       — Надо же, — ядовито отозвался парень, скрестив руки на груди. — А я уж было подумал, что у тебя, босс, появились дурные вкусы.       Расиэль почувствовал, как атмосфера постепенно накалялась, а также какое-то странное тягучее желание внутри. Это странное ощущение, когда человек тебе неприятен, но в то же время тебя к нему влечет, причем влечет так, что любой бы позавидовал. Сколько они так стояли? Пять минут? Десять? Не важно. Время не имело значения в данный момент, пусть он спустя секунду и был безнадежно испорчен. Занзас хмыкнул и закрыл дверь с обратной стороны, заставив Расиэля облегченно выдохнуть и сползти спиной по стене. Парень запустил пальцы в собственные волосы, издавая сдавленный стон усталости. Он правда не произвел никакого впечатления или босс Варии просто притворяется? Эта неопределенность утомляла. Ужасный характер Занзаса умел трепать нервы. Даже тяжелый взгляд Суперби за столом так не напрягал, как подобные выходки. Кстати о Скуало: тот, похоже, слишком увлекся, и теперь Нордвинду приходилось туго. Иногда он просто повышал голос, дабы на него перестали так внимательно смотреть. И Скуало отворачивался, но через некоторое время начинал смотреть снова, пока блондин не уходил к черту из его поля зрения. Такую ли жизнь он хотел, когда убил своего брата?..

***

      Затеять ремонт в резиденции Варии было плохой идеей.       Очень плохой идеей.       Расиэль незадолго до того, как взяться за дизайнерские чертежи, понаглев немного, попытался отказаться и свалить все это дело помощи и хотелок на других членов отряда.       — Принц не будет ничего рисовать и чертить, — заявил он. А уж после того, как Леви прикрикнул на него, что он готов поменяться с ним, если тот согласится таскать мешки с цементом, и вовсе закатил глаза. — Ши-ши-ши. Заставь меня, — он произнес это спокойно, но терпким сладким голосом, смотря на Занзаса. Разрядил обстановку Скуало, который треснул того по голове, оборвав неудавшийся флирт и заставив парня зашипеть, потирая затылок.       — Voi, Бел, ты сегодня больно смелый. Пережрал сладкого? — Скуало фыркнул и, тоже не особо довольный результатом, вышел из кабинета, дабы подготовить материалы для стройки. Ему не привыкать к тяжелому труду. Но Расиэль продолжал вызывающе смотреть на Занзаса. Не будет он этим заниматься, ясно? Не будет! Для этого есть тупая чернь, именуемая рабочей силой.       — Будешь, — спокойно сказал Занзас, будто бы читая его мысли, и победно оскалился, махнул рукой, давая понять, что на этом разговор окончен и к нему никто не будет возвращаться. Бесить блондина, похоже, теперь было его новым хобби. Расиэль все еще смотрел ему в спину. Так смотрел, что даже Леви забеспокоился, но кронпринц вовремя отвернулся, загребая себе чистый лист ватмана и обещая устроить ему такие покои, что и в жизни не снились.       И вот сейчас, высунув язык от усердия, он выводил очередную прямую линию на чертеже, гаденько посмеиваясь, полностью погруженный в мысли, что Занзас у него еще попрыгает от «радости». К слову, ключевую роль играло и то, что мужчина дал строгий запрет не прикасаться к его кабинету всяким загребущим рукам вроде его. Но разве Расиэля остановит какой-то запрет? Показав язык в спину Занзасу, раздающими в этот момент указания Леви и Суперби (который, в свою очередь, ногой придерживал тумбу на колесиках, чтобы та никуда не уехала), Расиэль с удовольствием осматривал результат плана и делал последние заметки.       — Vo-oi! Поставь на место! — донеслось из другой комнаты, вслед за грохотом от падения чего-то тяжелого и грубой брани. Похоже, дела у остальных офицеров обстояли куда менее радужно.       Несмотря на уговоры Луссурии, который, похоже, очень беспокоился о сохранности головы кронпринца, была нанята специальная бригада строителей, сунут им в руки план и взято обещание «Лу-Лу, не порть сюрприз, ши-ши».       Босс Варии следил за процессом разрушения и постройки от начала и до конца, где-то давая указания, где-то показывая, как надо, попутно перебраниваясь со Скуало, и даже не подозревая о предстоящем аду. Но ближе к концу всей этой свистопляски, когда все более-менее пошло по задуманному пути, его чутье начало бить тревогу и, видимо, не зря. Когда мужчина зашел в свой кабинет, то так и застыл на месте с божественным, праведным гневом в глазах. Вместо спокойных нейтральных тонов, обои сменили свой цвет на черный. Обычная жесткая кровать с белым постельным бельем превратилась в не пойми что: простыни так и пестрили алым цветом вместе с основой из дерева, покрытой черной краской. Пожалуй, стоит упомянуть, что верх всего этого безобразия — висящие на стенах тарелочки в форме котят. Мужчина опустил голову вниз, громко выдыхая, чувствуя, как ладони постепенно теплеют, наполняясь пламенем ярости.       — Ебать тебя в рот, Блядьфегор! — твердая уверенность, что это был именно он, затмила все другие чувства.       Занзас через силу заставил себя не придушить горе-дизайнера прямо на месте, как только найдет его. А он найдет. Если довести мужчину до истерики, то можно узнать, что он не только знает литературные ругательства, но так же может ругаться благим матом на трех языках: английском, итальянском и русском. Сейчас был именно такой случай.       Расиэль предвкушал его реакцию. Он улыбался широко, долго, с наслаждением. Пользуясь моментом и улыбаясь во весь рот, его королевское Величество дал деру. Туда, где его никто не станет искать — в комнату Занзаса, для надежности забираясь в просторный шкаф и прикрывая себя пальто, вместе с другими вещами. Как ребенок, но это было поистине забавно и необходимо. Поговоркой о том, что если хочешь что-то от кого-то спрятать, нужно положить это у него перед носом, хотелось воспользоваться в первую очередь.       — Ше-ше-ше, вот теперь попробуй найди, — мстительно прошипел он.       С нижнего этажа доносился голос Занзаса, который обрушил свой гнев первым делом на Луссурию, выпытывая, где находится мелкий ушлепок, потому как тот видел его последним. После послышалось испуганное бормотание (видимо, того же Луссурии), затем громкий смех Скуало и звук битого стекла. До возмущенного «VOI!» уже никому не было дела. Воздуха не хватало, Расиэлю пришлось на короткое время высунуть голову из-под вороха одежды и глубоко, с шумом, вдохнуть. А потом снова вернуться в свое укрытие, потому как скрипнула сначала дверь, а затем послышался звук, который издает кровать, когда на нее кто-то садится. Занзас закрыл лицо руками, после чего перемещая их на виски, массируя, бормоча сквозь зубы проклятия.       — Чертов паршивец. Как же он бесит. Да что б его, — Занзас сцепил руки в замок и уперся в них лбом. — Эта его сраная диадема, чертовы волосы, да все в нем не так, он никогда таким не был.       — Пчхи… — о, эта короткая секунда, за которую вся жизнь пронеслась перед глазами.       И даже когда Расиэль заглушил собственный чих, уткнувшись носом в пальто, которое было сверху, он все еще был уверен, что босс Варии его услышал. Перед глазами пылало только одного слово: задница. Расиэль чувствовал, что задница явилась к нему. Вот она, трясет пышными ягодицами и говорит ему, что следом за ней будет пиздец.