***
– Попрошу ещё раз, Бакуго. Расскажите, что произошло. Перед Августиной сидел тинэйджер крайне агрессивной наружности. Руки у него были закованы в бетон, а сам он сидел на стуле скрестив ноги и строя грозные выражения лица. На просьбу рассказать о произошедшем он только фыркнул и отвернулся. – Я Вам не враг, - заверила женщина. Кацуки шмыгнул разбитым носом и хотел было утереть с него запекшуюся кровь, но бросил эту затею, удостоив свои бетонные кандалы ненавистным взглядом. – Ни хера я тебе не скажу, – зло сказал он. Августина только хмыкнула и сцепила руки в замок. Бакуго силой удерживал себя от того, чтобы вздрогнуть от такого напористого взгляда. Его руки всё ещё хотели набить кому-то морду, а подоспевшие бойцы ДЕЗа помешали ему доделать начатое. Вот и сейчас он не может даже пальцев пошевелить, какое бессилие! Скрутили проводника первого уровня как ребенка. – Поймите, Кацуки Бакуго, мы не желаем Вам вреда, мы хотим помочь вам, – спокойно поясняет Брук. – А для этого нужно, чтобы Вы согласились сотрудничать с нами и ответили на несколько вопросов. – Сотрудничать?! – проводник резко поднимается со стула. – Хрена с два! Я вас терпеть не могу! – его запал немного затихает, когда бойцы ДЕЗа направляют на него своё оружие. Женщина никак не отреагировала на выходки парня и только приказала своим людям опустить пушки. Потом она жестом попросила Бакуго сесть на место. Даже не попросила. Приказала. – Отпусти меня, - глухо говорит пацан, - или я убью тебя. – Я нисколько не сомневаюсь в Ваших способностях, но Вы не можете вернуться домой, – неожиданно жестко произнесла Августина. Кацуки изобразил настоящее удивление. Он вскинул брови и раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Парень обессилено рухнул на стул и опустил голову на грудь; было видно, как у него по щекам гуляли желваки. – Вы заключаетесь под стражу на неопределенный срок, Кацуки Бакуго, – сказала женщина уже спокойным тоном. – Раз мне удалось усмирить Ваш пыл, я буду задавать вопросы. Первое: что Вы делали на улице? Вы несовершеннолетний. Бакуго хмыкнул, но головы не поднял. – Выживал.***
Он не побоялся назвать свою жизнь на улице «выживанием». А ведь иначе и не скажешь. Приходилось скрываться, оглядываться. Но в итоге все старания Бакуго оказались бессмысленны. Пришли ДЕЗовцы и скрутили его. И набили морду для профилактики. Набили так, что во второй раз сломали нос. Августина даже бровью не повела на это зверство – ей было просто плевать. Тупая сука. Она говорила, что пытается отгородить проводников от опасности, но при этом допускает случаи насилия в их сторону. Или это одному Кацуки так повезло? Он не мог скрывать то, что во время ареста он козлил так, что его не могло удержать двое солдат. Двое, мать вашу, натренированных солдат! Бакуго понадобилось время, чтобы осознать свои новые способности. Он ненавидел дым и взрывы, пускаемые из его ладоней, но большая физическая сила не могла не радовать. Однако, даже с ней он не смог выбить толстую тяжёлую дверь своей камеры. Да, он пытался. Разбил себе плечо и чуть не раскрошил ребра, но бездушный кусок металла не поддался. В итоге – на двери остались вмятины, Бакуго уязвил своё самолюбие и принудительно прошел курс лечения. Зато практически перестал себя ненавидеть. Это было трудно. Принять свою принадлежность к проводникам было нелегко, а уж перестать испытывать отвращение к своей силе и новому себе вообще было задачей из разряда невыполнимых. Кацуки помнит это отстранённое лицо Тодороки. Этот парень был настолько спокоен, что этим мог бы разозлить даже удава и треклятый камень. Что было на уме у этого придурка Бакуго знать не хотел, да и тот никогда бы с ним не поделился своими переживаниями. Может быть, его «новая» жизнь вполне устраивала. По крайней мере, Бакуго знал, что Двумордый являлся младшим сынком шефа полиции, а значит у него была жизнь, полная ограничений. Может быть, он хотел оторваться по полной, что же ему тогда мешало? Раз – и все в радиусе нескольких метров покрылось толстой коркой льда. Жаль, что он не успел претворить свои планы в жизнь. По крайней мере, солдаты не избили его за оказание сопротивления, - тогда Шото лежал в обмороке от…от болевого шока, наверное. Кацуки усмехнулся и расправил ноющие от неудобной позы плечи. Стены камеры холодные и гладкие, пол жесткий, так что всё тело к концу дня начинает ныть от дискомфорта. К этому парню приходилось привыкать, что ему совсем не нравилось. Если бы рыжая сука действительно заботилась о проводниках – она бы организовала куда лучшие условия проживания. А не закидывала бы пленных в бетоно-металлическую коробку. Как-то раз мимо его камеры проходили работники Кердан-Кей. Бакуго не обращал бы на них внимание, если бы они не начинали заводить речь про каких-то подопытных, с которыми работает сама Брук. Это звучало…интересно. Что такого в этих биотеррористах, раз они снискали милость самой Бетонной Леди? И чем Кацуки хуже? Он откровенно завидовал. Завидовал тому, что эти избранные хоть немного, да освобождают свои руки от этого тяжелого ящика. Маман говорила, что завидовать плохо, да только её здесь нет; некому отвесить подзатыльник. Может ли быть так, что Кацуки разочаровал Августину? Ну, он при их первой встрече он повел себя как откровенный мудак и хотел бросаться с кулаками, ему бы это вполне удалось, если бы глава Департамента не сковала его руки в бетон. Также он материл её и отказывался идти на контакт, что ещё нужно, чтобы испортить к себе отношение? Не то чтобы Кацуки сожалел об этом, но…черт, он потерял свой единственный шанс хоть ненадолго освободиться от оков! Рыжая называла его «потерянным дитя, не знающим, чего он хочет». Вот это было действительно оскорбительно. Он не был потерянным, он не заблуждался и не поддерживал ни чьей стороны. И он давно уже не ребенок. Августина выставила его бедным и беспомощным, но это было только между ними. Кацуки и так знал, что на самом деле на него повесили все грехи этого мира, объявили помешанным на убийствах биотеррористом. Поначалу это злило до трясучки и скрипа зубов, но потом парню волей-неволей пришлось свыкнутсья с этим. «Почему я должен смиряться со всем?!» - раз за разом спрашивал у себя Бакуго. Он упрям, каждый компромисс даётся ему с трудом.***
Бакуго зло смотрел на женщину. Его тонкие брови собраны на переносице, а глаза превратились в две узкие щелки. Если бы не бетон на руках – парень бы точно скрестил их на груди. Его просто распирало от злости. Брук выглядела расслабленной, словно всё идёт по её плану. Смешно. У этой сучки всё всегда идёт по плану. – Вы сбежали из дома, Бакуго, – констатирует факт Августина, отчего Кацуки закатывает глаза и фыркает. – Почему Вы так поступили? «Зачем спрашиваешь?» - возмущается Кацуки. – «Ты же и так всё знаешь, нехер придуриваться». Бакуго не пришел домой не потому что решил, что он весь такой самостоятельный. Он просто боялся. Боялся, что родители доложат на него ДЕЗ. Они бы его даже не поняли, куда им. Угрюмая тишина, нарушаемая частым сопением Бакуго, совсем не понравилась Августине. Она нахмурилась. Женщина пыталась просверлить в парне дыру, тот ответил ей тем же. Напряжение нарастало до критической точки, и в определенный момент Брук сдалась. Она взяла в руки тонкую папку, в которой собран весь компромат на Бакуго. Бетонная Леди очень медленно листала страницы и так внимательно вчитывалась в текст, что Кацуки показалось, что за это время он сойдет с ума. Но тут из папки выпала одна фотография, которую женщина без промедления взяла. Она долго рассматривала фото, немного нахмурилась, но положила вещь на стол и немного придвинула её к Кацуки. Бакуго хватило одной секунды, чтобы узнать запечатленного на плотной бумаге человека. Жаль бетон не дал сжать кулаки; по крайней мере, до ушей Августины точно долетел скрежет его зубов. – Двумордый… - прохрипел Бакуго. Рыжая копна волос, пустой взгляд и морда кирпичом. Да, это определенно был Тодороки до обретения силы. Необычные даже для проводников метаморфозы не сделали его краше, каким был уродом, таким и остался. – Вы сражались со своим другом… - не успевает договорить Брук. – Он мне не друг, – резко прерывает её Кацуки. – …и он сейчас ранен… – Он мне не друг! Кацуки резко поднялся со стула и одной ногой взобрался на стол, рискуя быть застреленным или скрученным бойцами ДЕЗа. Августина немного отстранилась и невозмутимо посмотрела на тяжело дышащего проводника. Нет, его выходка не впечатлила Бетонную Леди, хотя он даже и не пытался это сделать; просто эмоции взяли вверх и просто заставили его вскочить. Один из солдат грубо схватил Бакуго за руку, но тот смог как-то отпихнуть от себя ДЕЗовца, за что чуть снова не получил по лицу, благо за него заступилась сама Августина. – Отпусти меня, – шипит Бакуго. Глава департамента только покачала головой, что ещё сильнее разозлило парня. – Тебе что, сука, так сложно отпустить меня?!***
Бакуго так глубоко погрузился в свои раздумья, что не сразу заметил, что дверь его камеры отворилась. Он даже не с первого раза расслышал, что ему говорили тюремщики. Только довольно громкий и грубый оклик заставил его вернуться в реальность. – На выход, – не особо церемонясь произносит сотрудник тюрьмы, придерживая тяжелую дверь. Кацуки хмурится, но встаёт, стараясь не обращать внимание на боль во всем теле. Выходит из камеры и сразу же получает сильный толчок в спину, едва не выбивший его из равновесия. – В чём дело? – спрашивает Кацуки. Но тюремщик только толкает его в спину и говорит что-то невнятное. Второй удар окончательно подкашивает ноги парня и тот падает на бетонный пол, больно ударяясь коленями и чуть не разбивая себе лицо. – Какая тебе разница? – фыркает мужчина, подхватывая его под локоть. «Действительно, какая разница?» - ворчит про себя Бакуго. В грубости местным «надзирателям» не занимать. Да что сказать – Бакуго в свои первые дни заключения старался их оскорбить и задеть; старался, пока опять морду не набили. Даже ответить нечем было – руки то заняты металлической херней. Его вели по длинному и совершенно пустому коридору, где главным источником света были бледные лампы в потолке. Бакуго проходил мимо камер, где находились его…сородичи? Как правильно назвать людей, которым так не повезло заиметь особый ген? Ген, из которого у них пробудилась сила проводника. Проводники. Биотеррористы. Тюремщик громко и нетерпеливо топает тяжелыми сапогами. Конечно, ему не прельщает идея тащиться за совсем расслабленным биотеррористом. Бакуго готов был идти черепашьим шагом, если бы не болезненный тычок в спину; пришлось ускориться. В коридоре было слишком прохладно. Слишком. Небольшая дрожь от неприятной прохлады превращается в полноценный тремор. Тонкая тюремная роба не способна защитить от уличного мороза, поэтому Бакуго желает, чтобы этот треклятый коридор поскорее закончился. Вот Кацуки грубо хватают за плечо и тянут в совершенно другую сторону. Он чудом подавил в себе желание как следуют цапнуть за эту лапищу, что так бесцеремонно потянула его в очередной коридор, только собственная брезгливость и оттолкнула парня от такой безумной затеи. Кацуки только бросил злой взгляд на тюремщика и, скривившись, отвернулся. Очень вовремя, так как его путь неожиданно закончился тупиком. Бакуго опешил и с удивлением вскинул брови. Его привели к глухой стене, вычурно раскрашенной в черно-желтые цвета, от которых непременно возникала ассоциация с пчелами. Будь Бакуго менее скован в действиях – он бы в грубой форме поинтересовался у мужчины, куда это он его привел. Но сейчас, когда металлическая конструкция оттягивает руки вниз, говорить совсем не хочется. Это была не совсем стена. Кацуки уже был готов проклинать себя за тупость, ибо он спутал стену с гребаными воротами! Железо с неприятным скрежетом разъехалось в стороны, словно это был хищник, раскрывающий пасть в безумном рёве. От Бакуго также не ушло незамеченным и то, что в этом неприятном и холодном коридоре были двойные врата. Это для безопасности проводников? Или для их же ограничения? Бакуго недовольно цокнул языком, уже предвкушая те «незабываемые ощущения» нахождения в непробиваемой коробке из бетона и железа. Хотя эта внеплановая смена обстановки казалась ему странной. Надзиратель ткнул его в спину и приказал пошевеливаться. Проводник только искоса посмотрел на него, а затем уверенно направился в образовавшийся коридор. Не надо показывать, что ты боишься, верно? Как только Бакуго ступил в огромную и ужасно пустую комнату – ворота с грохотом закрылись, образовав прочную стену. Он увидел «лавочку» в форме орла – символа ДЕЗа и парочку мощных проекторов, направленные на неё. Больше ничего. В этой комнате так пусто, что эхо появится со стопроцентной вероятностью. Парень скривился, но подошел к этому орлу с расправленными крыльями. – Здравствуйте, Кацуки Бакуго, – из невидимых динамиков раздаётся нарочито вежливый голос Августины Брук. – Давно не виделись, ведь так? – Охренеть, - только и выдаёт парень, удивлённый этой, пусть и не очень приятной, встрече, - да неужели, - его лицо тут же исказила злая гримаса.***
Кацуки всего лишь очередное озлобившееся дитя. До него были десятки точно таких же заблудших и агрессивных, которые кусали предложенную руку помощи, скалили зубы и забивались в тёмные углы. Августина знает к нему подход. Сыграть если не мамочку, то хотя бы заботливую наставницу? Когда делаешь это раз за разом, начинает казаться, что это очень просто. Нужно просто убедить проводника, что он в безопасности. Бакуго не оценил её старания. У него огонь в глазах горит так, что ещё немного – и он заполонит им всю небольшую комнату допроса. Он рычит и грязно ругается, отвергает любую помощь и грозится убить. Очередная попытка заговорить с ним закончилась полным провалом. Бакуго встал так, что одна его нога опиралась на сиденье стула. Заблокированные руки ненужным балластом висели вдоль туловища и перестали казаться орудиями убийств, с помощью которых этот подросток и совершил беспорядок на улицах Сан-Хосе. Его противник оказался сговорчивее, но очень унылым и пассивным. Он отвечал на вопросы прямо, а на заключение отреагировал ровно…никак. Конечно, возможно это из-за боя без правил, который разбушевавшиеся подростки организовали прямо на глазах у толпы. Выглядел Шото не очень, его лицо оказалось изрядно помятым, с кровоподтёками. И с ожогами. Шрам на всю жизнь, такое не скроешь ничем. Кацуки обошелся весьма жестоко с, как он нелестно отзывается, «Двумордым». – Я понимаю, Вы напуганы, Вы пытались защитить себя, - упрямо гнет своё Бетонная Леди, соврав на моменте «Вы пытались», - но оставаться в городе Вам опасно. Мы хотим обезопасить Вас и…и научить контролировать силу. Что думаете, Бакуго? Вы же хотите взять свой дар под контроль? Женщина заметила, как её подопечный вздрогнул и на секунду растерял всю свою агрессию. Августина уже начала было думать, что ей удалось достучаться до этого взрывного биотеррориста и сейчас диалог должен пойти в нужное русло. Она ошибалась. У Бакуго нет авторитета. Он свою мать не уважает, не говоря уже о главе Департамента, который и так ненавидел всей душой. Парня перекосило не то от отвращения, не то от кипящей злости. Он топнул ногой так, что стул угрожающе затрещал, грозясь сломаться надвое. Парень мог бы запросто вскочить на стол (а он хотел это сделать, правда), но вездесущие солдаты вновь ограничили его в движениях. На этот раз Августина их отзывать не стала. – Мне не нужна помощь рыжей ведьмы, – плюётся парень, стараясь вывести из себя Брук. – У Вас нет выбора, - холодно отвечает Августина, пресекая все дальнейшие выпады Бакуго на корню, - Вы не должны выживать на улице и бояться каждого шороха. Вы достойны большего. Кацуки в недоумении склоняет голову набок, но злого выражения лица не убирает. Он искренне не понимает, к чему клонит Бетонная Леди, но от этого его желание набить ей «каменную морду» не пропадает. Августина только хмыкает и поднимается со стула, небрежно собрав все бумаги в папку. – Ну и чего я достоин? – грубовато спрашивает проводник, отпихивая от себя бойца ДЕЗа. Женщина только хмыкает. – Вы особенны. Вам полагается всё лучшее.***
– Удивлены? – спрашивает Августина так, что даже через динамик слышны эти противные снисходительные нотки. Кацуки смотрит в потолок и надеется отыскать там источник звука, но видит только непроглядную, до того подозрительную темноту. Он шаркает ногой по полу и нехотя присаживается на скамью. – Я ознакомлена со списком Ваших…грехов, – продолжает Бетонная Леди. – Пытаться выбить дверь – весьма похвальное занятие, не находите? – от её тона так и сквозит издевательским сарказмом. Бакуго обнаруживает у себя желание повеситься. – Что не сделаешь ради Вас, – язвит Бакуго, чем вызывает у Августины тихий смешок. Она поймала его зелёным юнцом. Сколько он тут уже сидит? А, точно, четыре года. Четыре сраных года. Он мог закончить школу, поступить в университет. Мог бы жить как обычный человек, да только у силы проводника на это было другое мнение. Он должен коротать свои дни в Кердан-Кей… «Тупой Деку уже в шараге мотается, наверное», - морщится Кацуки. – Помнится, Вы обещали убить у меня. Вы не отказались от своей цели? – спрашивает женщина, и Бакуго отчетливо представляет, как она размеренно ходит по кабинету, нарочно стуча каблуками сапог. Он фыркает и скалится. – Не отказался! – громогласно объявляет он и его слова звучат эхом в пустом помещении. – Да вот руки заняты, а так бы с удовольствием переебал чью-то противную харю, – Бакуго старается спародировать тон главы Департамента, но вместо монотонности у него выходит настоящая агрессия и неприкрытая ничем угроза. Проводник поднимает руки, скованные тяжелым ограничителем, в надежде, что Брук увидит этот «кошмар». Увидела, как же. Отсутствие реакции только злит. Августина молчит. Молчание только больше действует на нервы. В помещении стояла звенящая, капающая на мозг тишина. Бакуго предпочёл бы находиться посреди шумной толпы, чем сидеть без единого звука. Он бормочет нечленораздельное себе под нос и забирается на скамью с ногами, усевшись в итоге как-то по-турецки. – Понимаю Вашу агрессию, - холодным как сталь голосом произносит женщина, чеканя каждое слово, - понимаю, что Вам пришлось пережить…но… Кацуки не слушает её, она гоняет одну и ту же речь, какую произносила во время их первой встречи. Она всё так же считает его потерянным ребенком и обещает ему какие-то небывалые вещи, которые «он заслуживает по праву». Парень зло прикусывает губу и собирает брови на переносице, отворачивается, надеясь хоть так спастись от этой монотонной речи. Пока ему в голову не приходит гениальная идея. – Что с моими предками? – грубовато спрашивает он у Бетонной Леди, та резко замолкает и, кажется, удивляется вопросу. – Что? – задаётся она вопросом. Кацуки злится и пытается сжать кулаки в своих ограничителях. – Что с моими предками, я спрашиваю! – рявкает он во весь голос. – Живы они? Или сдохли, а?! И снова тишина. На этот раз приятная, ибо никто не жужжит над ухом о его «уникальности» и «превосходстве». Раньше это было приятно слушать, раньше у него были друзья-подлизы, которые оценивали его реальные способности. Наверное, из-за этого у него так самооценка и выросла. Хотя…тут и маман виновата, не нужно было дуть в задницу сыночке, не вырос бы такой мудак. А сейчас слушать похвалу в свою сторону противно, ведь и слепому ежу понятно, откуда всё это берется. Сейчас его ценят за способности, ведь так? Взрывы, дым и искры вызывают у простых смертных страх и трепет. Ведь перед ними стоит человек, способный уничтожить всё, не прикладывая и минимума усилий. Правда, тот бой с Двумордым отнял у него много сил, но кому какая разница? – Мы не знаем, что с Вашими родителями, – отвечает Августина после долгой паузы. «Пиздишь», – недовольно думает Бакуго, но ничего не отвечает, только хмыкает. – Я вынуждена Вас оставить, Бакуго Кацуки. Вам придётся побыть в одиночестве, но уверяю Вас, это не займёт много времени. В динамиках раздаётся треск и они резко замолкают. Теперь уже надолго. Кацуки облегченно вздыхает. Он спиной падаёт на жесткую скамью в форме орла и прикрывает глаза, пытаясь скорее не заснуть, а банально расслабиться.***
«С момента Вашего заключения под стражу прошло четыре года, один месяц и пять дней». – Кацуки Бакуго! Парень резко раскрывает глаза и так же резко садится. Он мотает головой в стороны, надеясь хотя бы немного придти в себя. Он что, заснул? Брук не заставила себя долго ждать. Вот она снова здесь. Начинается очередная промывка мозгов, от которой Бакуго хотелось взвыть. Но к его удивлению, дело принимает совершенно другой оборот. – Ваша сила была…открытием на тот момент, – начинает нудно объяснять женщина. – Но даже сейчас Вы являетесь сильным проводником. Сильнее Вас не найдётся. – Засунь эту похвалу себе в задницу, - плюётся Кацуки, - вот прям никого сильнее нет? Че, хочешь сказать, что Двумордый мне не ровня? – посмеивается он. Не то чтобы Кацуки верил в то, что тот двухстихийный проводник мог составить ему конкуренцию. Ему просто…было любопытно. Вот прямо немножечко. Ему хотелось узнать, какого же мнения о нём сама Бетонная Леди (которой он и в подмётки не годится, если честно). – Ваши манеры оставляют желать лучшего, – строго обрывает его Брук. Отчитывает как провинившегося ребенка, как детсадовца. А ведь он давно не дитя, и даже, мать вашу, не подросток! Ему уже двадцать лет. Двадцать! Вся жизнь, можно сказать, коту под хвост. Ни образования, ни ничего. И это его удел – провести всю жизнь в неприступной тюрьме? Ну так он словно сраная принцесска, запертая в высокой башне и ждущая прекрасного принца-освободителя. Дракон в лице Августины прилагается. – Я не говорила, что Вы непобедимы, Бакуго. Некоторые проводники могут составить Вам конкуренцию, но в плане способности у Вас нет аналогов,– буквально разжевала ему глава Департамента. – Предлагаешь убить конкурентов? – фыркает парень. – Извини, но пока у меня вот эта херня на руках, я… - он не успевает договорить. Что-то в тяжелых ограничителях щелкает и те с громким стуком металла о металл падают на пол. Бакуго в шоке вытаращил глаза и смотрит на свои уже свободные руки. Он поначалу даже не поверил, что это возможно, пока не попытался зашевелить пальцами. Они не слушались. Онемели так, что практически не двигаются. Кое-как освобожденным конечностям удаётся вернуть подвижность, и перво-наперво Бакуго начинает их разминать и заламывать, наслаждаясь хрустом затекших костей. – Я не допущу того, чтобы проводники убивали друг друга. Ни в Кердан-Кей, ни где-либо ещё, – между делом чеканит женщина, но на неё парню уже откровенно плевать. Он рассматривал руки, словно видит их впервые. Бледные, усеянные мелкими шрамами и гематомами, с отросшими до безобразия ногтями. Бакуго попытался создать небольшой взрыв или хотя бы напустить дыму с искрами, но получилось это не сразу. Зато сколько радости. Даже странно. – Знаете, зачем Вы здесь? – Августина всё пытается достучаться до Кацуки. – Чтобы набить Вам морду? – нарочито вежливо отвечает он, хотя это скорее похоже на вопрос, а не на ответ. – Я выбрала Вас для исполнения великой цели. Именно Вы подходите как никто другой, Бакуго. Вы с этим согласны? Проводник прекращает генерировать дым ладонями, стискивает те в кулаки и с большой неохотой поднимается со скамьи. Он ищет глазами динамик, но не найдя тот только грязно ругается; он пытался сделать это несколько ранее. Честно сказать, его эта медлительность только раздражала: рыжая курва топчется на одном месте и никак не хочет давать ясных ответов. Не слишком-то похоже на заботливую мамочку. Хотя Бакуго плеваться хотел от заботы его матери (которая чаще выражалась в подзатыльниках и криках), а уж лживая забота чужой и незнакомой женщины ему и даром не нужна была. – Хорош уже тянуть кота за яйца! – возмущается Бакуго. – Говори, че надо делать! – приказывает он, будто бы не понимая, в каком положении находится. Внезапно одна часть стены начинает разъезжаться в стороны, как это было раньше. Бакуго подумал, что его хотят выпроводить вон, но потом сообразил, что открывалась другая дверь… И естественно, впереди была ещё одна стена-дверь. Будьте проклятые двойные врата! – Я хочу убедиться, что не ошиблась в выборе. Вы ведь не растеряли все свои навыки за время заключения? – говорит Брук, на что Бакуго рычит, - Покажите, на что Вы способны! Она держит его за глупца? Кацуки подходит ко вторым воротам и нетерпеливо наблюдает, как они медленно расходятся в стороны, точно пасть гигантского и крайне медленного зверя. Но в итоге он не выдерживает и прорывается сквозь узкий проём, приняв форме дымного потока с редкими яркими искрами. – Нихрена… - только и выдавливает он из себя.***
Как оказалось так, что внутри тюрьмы находится гребаный полигон для испытаний?! Острые скалы из бетона, целые гигантские платформы-плато, вентиляционные ходы и места для подзарядки. Это же настоящее поле для тренировок! – Здесь что, голодные игры проходят? – спрашивает он то ли у самого себя, то ли у ненавистной Августины. Отовсюду слышится её смех. Лживый, неискренний. «Лучше бы не спрашивал». Бакуго топчется на месте, вертит головой то в одну, то в другую сторону. И смотрит с таким удивлением, ну точно ребенок, впервые оказавшийся в торговом центре. Всё любопытно, всё интересно. Брук наверное этого и ждала. Когда парень посчитал, что насмотрелся достаточно – он начинает выискивать место, где потенциально может сидеть Августина. И находит. Какая-то мелкая комнатушка в недоступной для проводников зоне. Наверное, разработанная как раз для того, чтобы заключенные не решились укокошить главу ДЕЗа прямо на месте. Осмотрительность, что уж говорить. – И че мне тут делать? По камням бить? – интересуется Кацуки, разводя руки в стороны. – Ну почему же. У Вас будет оппонент, – ухмыляется Бетонная Леди. – Я думаю, вам будет о чем поговорить. Она говорит это так таинственно, так загадочно, будто Кацуки попал на какое-то тупое телешоу, где надо разгадывать загадки. Он резво скачет по кругу, пытаясь найти своего оппонента, который, по его мнению, может быть где угодно. Жаль, что мысль повернутся и посмотреть в сторону выхода, находящегося на противоположной стороне полигона, доходит до него не сразу. – Что?! – парень с трудом сдерживается, чтобы не подпрыгнуть от изумления. – Ты-ы? Кого он увидел? Человека который находился в самом низу списка «личности, которых я хочу видеть». Шото Тодороки. Появление этого проводника вызвало у Кацуки смешанные чувства. Он был в ярости только от одной мысли, что его противником будет именно этот двухцветный. Но с другой… парень оставил этому огненно-ледяному подарочек. Такой, что на всю жизнь останется. Половина лица Шото была красной от ожога. Прямо в цвет его рыжей половины волос. Да, Бакуго как в воду глядел, когда предполагал, что этот ожог чудодейственная регенерация исцелить не сможет. – Какого хера ты ещё жив?! – орёт взрывной проводник, резко переходя в боевую стойку и скрючивая пальцы для быстрой атаки. Двумордый не отвечает. Прячет руки в карманах широких тюремных штанов и делает вид, что ему вообще плевать на Бакуго. Они же вроде как товарищами по несчастью были, пусть и расстались «не очень хорошо». Парня это только злит. – Че, полудурок, язык в заднице застрял? – ехидничает Бакуго, пытаясь разозлить противника. – Важным себя считаешь? Гондон. Наверное, Августина уже не может оторвать руку от лица. Бакуго будто крышу снесло от одного вида этого «Двумордого». Она решает вмешаться, чтобы немного сбить спесь с взрывного проводника. И чтобы наоборот, подтолкнуть инфантильного двухстихийника к действиям. – Я знаю, что вы расстались на не самой позитивной ноте, – она старается говорить размерено и спокойно. – Но вы оба были выбраны для исполнения задачи… – Ты повёлся на её пиздежь? – хохотнул Кацуки, замахиваясь охваченной дымом рукой, чтобы расшатать нервишки Шото. Тот отвечает тем, что мигом генерирует пламя на левой руке. А это было, честно говоря, неожиданно. Двумордый не любил пользоваться огнем, по неясным для Бакуго причинам. Возможно, именно это помогло ему победить. Хотя… не, он его всё таки использовал, но редко. – А ты нет? – резко спрашивает Тодороки, убирая «ледяной» рукой криво отстриженные пряди волос с лица. У биотеррориста нет контраргумента, он закусывает нижнюю губу и хмурится. Выходит, у кое-кого появились зубы и излишки смелости? Даже не смелости, а борзоты. Но теперь понятно, как действовала Бетонная Леди: навесила им лапши на уши об их уникальности и спустила с поводка. Дескать – дальше сами. – О-о, ну раз так – я не против, – хрипло смеётся Кацуки. – Давно мордой землю не рыл, Двумордый? – на на его губах заиграл кривой оскал. Взрывной проводник разминает тело, уже готовясь к скорой битве. Но он не был уверен, что после четырёх лет «застоя» нужно сразу выставлять их на открытый бой до кровавых соплей и сломанных конечностей. Хотя эта рыжая сука дала Бакуго шанс опять поджарить Тодороки, а от такого отказываться грех. – Если только твоей, – парирует Шото, не изменяясь в лице. Теперь и правая рука Двумордого активирует силу, только вместо обжигающего и всепоглощающего огня – смертоносный лёд. Сможет заморозить – обморожение четвёртой степени, считай, обеспечено. Когда он успел так прокачаться? Или на него так благоприятно Августина действует? Она говорила, что «сильнее его не найдётся». Выходит, она врала? При максимуме сил Тодороки уж точно размажет Бакуго по стенке. Этому придурку перепало целых две силы, а не одна! – Что бы не происходило в прошлом – вы не должны стремиться убить своего оппонента! – предупреждает Брук. – Обездвижить, но не убить! Я не д… Её прерывает боевой клич Бакуго, решившего использовать поток ветра от вентиляции как трамплин. Он заносит руку для удара и уже готов взорвать платформу, на которой стоит совершенно расслабленный Шото. Казалось – замри он на ещё пару секунд, и от платформы, и от самого Шото ничего не останется: Кацуки вложил все свои силы и всю свою энергию в этот взрыв… …который врезается в толстую ледяную стену и крошит ту в мелкую крошку. От ударной волны вздрогнул весь полигон, если не весь Кердан-Кей. «С момента Вашего заключения под стражу прошло четыре года, один месяц и пять дней…»