***
Юнги за рулём — отдельный вид искусства. Контрастирующий светлый тон лица на чёрной кожаной обивке кажется ещё бледнее. Пак чуть ли не слюни пускает на эти руки, запястья и пальцы. И Юнги это видит. Молчит. Изредка ухмыляется, когда почти ловит Пака на этом, но тот успевает отвернуться, якобы смотря в окно. — Почему на кухне пахло кровью? — если кого-то ранили, то вожак точно должен знать. — Ну-у-у… — растягивает Пак. И почему сейчас за своё поведение опять немного стыдно? — Я и Лион немного повздорили. — Немного? Кровь пошла, и это немного? — спокойный тон, ни намёка на пристыжение, но краска всё равно застилает лицо. «Как он так делает?!» — Я же не живот ему вспорол, а просто нос разбил. — Из-за чего спорили? — Из-за его существования, — тихо буркает Пак. — Что? — сделал вид, что не услышал. — Не хочет уступать тебе Чонгука? — А он тут причём? Вот ведёшь машину — веди. — Злишься, значит я прав, — ремарка скорее для самого себя. — Да не злюсь я! — повышает голос. — На руки посмотри. Изорвёшь мне салон. И действительно. Ногтевая пластина удлинилась и заострилась, а на сидении уже видно пару тонких полосочек. И Чимину совсем не хочется прикидывать стоимость обивки этого салона. — Юнги, как их убрать? — спрашивает после двадцатиминутного молчания и затёкших рук, лежащих аккуратно на коленках. — Вот почему, страхом тянет. Я думал, что меня испугался, — Чимин хочет воспротивиться и сказать что-то типа «Тебя? Пф-ф-ф», но понимает, что это оскорбит вожака, поэтому просто молчит и ждёт совета. — Откинься на спинку кресла и сделай глубокий медленный выдох. Прочувствуй, как тело расслабляется, и представь, как когти укорачиваются и становятся обычными. Не отвлекаясь от дороги из-за слишком большого количества машин, Юнги принюхивался к эмоциям в салоне. Хотелось откровенно смеяться, когда у парня ничего не получалось и тот психовал, матерясь под нос, а когда Мин сказал, что если тот не сможет убрать когти, то по городу не пошатается, тот почти проскулил. Однако, либо стимул был весомым, либо тот сам наловчился, но когти были спрятаны, а рот победно растянут во все тридцать два. Альфа готов поклясться, что слышал звук бьющегося по сидению хвоста, когда они подъехали к кинотеатру, отчего улыбнулся. Продолжал улыбаться и тогда, когда Пак растерялся у прилавка с заказами в Макдональдсе, потому что не знал, что выбрать из-за сходящих с ума вкусовых рецепторов. А потом и слова не мог сказать из-за водопада слюней во рту, поэтому заказ делал Юнги, а острый указательный палец успевал тыкать на названия и картинки. Хихикал с Чимина, уплетающего за обе щеки гамбургер и высасывающего душу из стаканчика с колой. Сам же выбрал просто картошечку фри-мини и воду. Он-то опытный. Он-то знает, что кроется за безумно вкусной на вкус оборотня колой. И он откровенно поржёт, когда газики ударят Чимину в нос. Юнги понимает, что Пак почти всё ощущает по-новому. Понимает, что тот просто хочет развлечься как прежде, но «как прежде» не получится. И он очень сильно хочет тормознуть омегу в выборе ужастика в 3D. И рядов по серединке зала, ведь «звук тут круче и экран отлично видно». Но не тормозит. Возможно, потом будет сам уговаривать парня сходить в кино, а тот наотрез будет отказываться, однако все слова пусты, пока Чимин не ощутит всё на себе. Это как говорить ребёнку, что вода горячая и будет больно, но тот не перестанет лезть, пока не обожжёт руку. Годы обучения молодняка дают о себе знать. И навыки успокаивания тоже, потому что Пак сорвал куш: 1. Звук оглушал. 2. Глаза от объёма картинки заболели и покраснели. 3. Обоняние упорно посылало запахи того, что показывалось по экрану. 4. Газики удачно вдарили в нос, и мозг заштормило. 5. Всё усугубилось на показе кишок, крови и фонтана неизвестно из чего, и Чимин уже просто не выдержал, летя в туалет. Выворачивало его долго. У Юнги даже ноги немного устали стоять перед дверцей кабинки и держать верхнюю одежду, а рядом быть нужно было, чтобы надавить успокаивающей аурой, ведь пульс омежки зашкаливал от стресса и когти бесперестанно полосовали плитку, сдирая блестящее покрытие. Отходил Чимин ещё дольше. Бледнющего как смерть его колбасило, давило на глаза, а в виски забивали гвозди. Юнги забеспокоился о том, что людей на вечерние сеансы скоро придёт ещё больше, а объяснять, что с его другом и почему глаза светятся красным — не хотелось. Поэтому он быстренько унёс Чимина в машину на ручках, объяснив это тем, что так будет меньше вопросов (нихрена правда, но да ладно). — Я хочу забрать свои вещи. Поехали ко мне, — зомби, лежащий в позе эмбриона на разложенном кресле, решил подать голос. — Уже поздно. Если мы поедем к тебе, то приедем в Лес очень поздно. А мне нужно ехать утром в один из офисов, чтобы перепроверить документы перед сделкой. Слишком муторно туда-сюда мотаться. — Мне нужно забрать свои вещи. — Чимин, я могу забрать их завтра. — А мне надо сегодня, — раздражённо, с нажимом. Юнги чувствует, что конфликта не избежать. — Что такого важ…? — Тогда я сам поеду, — медленно встаёт и вяло открывает дверцу машины. — Ты куда собрался? — Юнги выходит следом из салона и разворачивает того за плечо. — Домой. Не хочешь везти — не надо. Доеду сам. Я маршрут помню, — и Юнги бы взбесился от этой упёртости, но просто не может. — Да стой ты, — снова дёргает за руку. — Во-первых, тебя могут снова похитить. Мы разбираемся с этой проблемой всеми стаями. Тебе слишком понравилось быть лотом на аукционе? Во-вторых, хоть твой внутренний зверёк и успокоился чуток, но оставлять совсем одного ещё опасно. И для самого тебя, и для других. Оборотни в любой части города есть, не думай, что все круглосуточно сидят по своим общинам. — Что в-третьих? — задиристо. Вот серьёзно, иногда хочется дать ему леща. — Ключи от твоей квартиры у меня, — Юнги показательно достаёт их из внутреннего кармана пиджака и брянчит. Чимин глубоко выдыхает, подняв взор на небо с мыслью «Вот лоханулся…», и резко подпрыгивает, пытаясь выхватить связку, но у альфы реакция быстрее. — Даже не пытайся. Садись в салон. — Мне нужно забрать вещи, — неделя без телефона, без своего любимого шмота и нужных безделушек даёт о себе знать. — Почему ты такой упрямый? — даже не злясь, а недоумевая. — Ну, ты же можешь переночевать у меня, — ляпнуто не думая, но мысль начала развиваться как-то сама. — Во-первых, я заберу свои вещи и перестану ебать этим твой мозг, — пародирует Мина и загибает пальчики. — Во-вторых, я в безопасности и под твоим присмотром. И, в-третьих, ты завтра быстро доберёшься до офиса. Юнги молча поразмышлял пару секунд над сказанными словами и дал согласие, принимая поражение и всё же найдя предложение разумным, возможным и удобным.***
Открыв дверь, бледный, с минус тринадцатой степенью зарядки Чимин напрягся, усердно и тяжело втягивая воздух. — Чувствуешь? Так пахнет страх. Поскольку сюда никто не приходил после, то он не успел выветриться полностью. Хотя его яркость заметно снижена, — Юнги сразу понял причину настороженности омеги и переступил порог первым. — Не снимай обувь, — улавливая рецепторами и улучшившимся зрением капли крови. — Надо вымыть пол. Пак снимает верхнюю одежду и уходит за ведром, водой и средствами в ванную комнату. — Ты чего лыбишься? — недоумённо спрашивает Чимин, видя хищно-довольный оскал оттирающего пол альфы с засученными рукавами. И правда, немного странноватый видок со стороны, но не будет же Юнги рассказывать, что ржёт со своего волка внутри, потому что тот бегает из стороны в сторону и довольно уркает с непокорности и бойкости своей пары. — Не думал, что в тебе столько силушки. Вон как пол уделал, — а человеческая форма старается сохранять внешнее равнодушие. — Я просто защищался, — смачивая тряпку в ведре и прополаскивая. — А по тебе и не скажешь, что можешь так надрать зад, — альфа окинул стройное тело с по-омежьи утончёнными чертами заинтересованным взглядом, отчего Чимин смутился и немного покраснел, предпочитая промолчать. «Ну что за двоякий комплимент? Это вообще комплиментом считается? Так стоп. А с каких это пор, Чимин, ты стал падким на кадрящие словечки?». Наступила немного неловкая тишина: Чимин просто не знал, что сказать, засмущавшись, а Юнги упорно пилил спину того взглядом. И омега прекрасно понимает, что тут считывают его реакцию, улавливая любую перемену в движениях, сердцебиении, запахе и мимике. А так не честно! — Кажется, уже достаточно, — и не понятно, относится это к действиям альфы или мытью пола. Но скорее ко второму, так как Чимин красноречиво бросает тряпку в ведро, поднимая его, и облегчённо вздыхает. Но, кажется, это было рановато. Он, поскользнувшись на мокром полу, окатывает кровавой водой сидящего на полу Юнги, отчего его белоснежная рубашка неминуемо становится прозрачной и кроваво-грязной. — Чёрт, прости, — после сегодняшнего киносеанса Чимин примерно понимал, какие картинки подбрасывает обоняние Юнги сейчас, но всё же временно растерялся. — Ищи, во что мне переодеться, — спокойно вставая с пола и командуя тихим, но властным тоном. — Я пока затру тут, вылью воду и приму душ, — подходя ближе и забирая пустое ведро из чиминовых рук. — Полотенце в ванной есть? Чимин положительно кивает, отвечая на вопрос. — Вот, я нашёл, — через пару минут он вваливается в помещение даже не стуча, по привычке, и явно не намеревался застать альфу, стоящего в одних боксёрах и сушащего волосы полотенцем. По подкачанной груди медленно скатываются холодные капельки с головы, пробегают по торсу и прячутся в редкой блядской дорожке, что прерывается внушительно выпирающей паховой областью. — Прости. Я ничего не видел, — Пак отворачивается, стараясь скрыть заалевшие щёки. Не то, чтобы он ни разу не видел оголённого парня, но тут как бы Юнги, вожак стаи, альфа (этот факт тем более волновать не должен, но какого-то лешего…!). И в радиусе сантиметров пятидесяти, а не двух метров в обыкновении. И Юнги бы поверил, что тот ничего не видел, только вот с навороченными штучками в организме и секунды хватит, чтобы уловить раз в десять больше информации, чем доступно обычному человеку. — Эмм, — омега отводит руку с одеждой за спину и, чуть наклонившись назад, кладёт стопку на стиральную машинку и так же спиной выходит, плотно закрывая двери. Юнги, хихикая, выдыхает. Он прекрасно видел любознательный взгляд омеги и сейчас, и на тренировках в Лесу, и то, как тот тушевался после, не понимая природы повышенного своего интереса к одному с собой полу. Это искренне забавляет. Как и его по-домашнему милый вид в растянутой чёрной футболке, мягких спортивных штанах, с растерянным взглядом и стопкой чистой одежды в руках. Чимин смотрит на закипающую воду в прозрачном чайнике с голубой подсветкой, а в голове настойчиво мелькает вид альфы и не хочет уходить. Капельки воды и бугорок вызывают самые яркие эмоции, хотя даже на остальных стриптизёров из клуба он смотрел с равнодушием и спокойствием. — Так нельзя, просто не думай, — тихий шёпот под стучание пальцев по поверхности гарнитура как совет самому себе. — Что нельзя? Чимин еле сдержал вскрик от неожиданности. Либо он отвлёкся, либо Юнги ходит бесшумно. — Жрать после девяти жирное и жаренное, а ты купил курицу с картошкой по дороге, — мозг тряхнуло стрессово, поэтому отмазка нашлась быстро. — Тогда покусочничаем, — Юнги скептически просверлил спину Пака, но после, скрыв усмешку, поспешил выключить свет, найти пульт от телевизора и накинуть на диван плед, чтобы потом с лёгкостью стряхнуть крошки. Предусмотрительный же. — Тебе сколько сахара? — интересуется Пак с кухни, совмещённой с гостиной. — Две с горкой. Уже удобно усевшись и переключая каналы в поисках чего-либо нормального для просмотра, альфа прекрасно чувствовал смятение, исходящее от неспешно идущего омеги с чаем и печеньем в руках. — Спрашивай, — последовало, как только Пак подошёл. — Так кто были те ребята? — бросает взгляд в коридор. — Своего рода браконьеры, — отпивая тёплый чай из кружки. — Смысл их деятельности в поимке и продаже ходового товара в лице оборотней. — Ходовой оборотень? — Пак откинулся на широкую спинку дивана, откусывая печеньку. — Пользующийся большим спросом на данный момент. В этой сфере тоже есть определённые люди и, например, если поднимается спрос на европейцев, несовершеннолетних или близнецов, то они составляют подходящие критерии, по которым охотники выслеживают товар. Затем похищают и продают. — Значит, я являюсь ходовым товаром, поэтому меня похитили, — пить чай что-то перехотелось. — Да. И по логике должно идти пояснение, но его не следует. — Разъясни. — Ты молодой, омега, не в стае, ещё и девственник, — он не стыдится этого, однако этот всем известный о нём факт всё равно смущает Пака. — За тебя альфы из разных стай драться начнут, заприметь они тебя на общей территории. Самое простое — это клуб. Поэтому и произошла в прошлый раз стычка. Ты не знал, но они чуяли. Представь, что будет, попадись ты кому на улице немеченый в течку. — Погоди. Немеченый? — Пак придвинулся ближе с намёком пояснить новое слово. — Когда альфа находит свою пару, а её чувства взаимны, то он может поставить метку в район загривка, — Юнги тянется к Чимину и пальцами осторожно проводит по этой зоне, ощущая покрывшуюся мурашками кожу. — Ставит укус, причём довольно болезненный. Он должен быть достаточно глубоким, чтобы особый яд попал в кровь. От этого рана затягивается долго и меняется запах омеги. И чувствуя её новый запах, чужой альфа будет знать, что особь занята, и не будет заявлять свои права. Это очень серьёзное решение для пары, и спонтанно оно не принимается. Чимин подмечает, что слушает по-серьёзному смутившегося Юнги очень внимательно, откинув звук от телика на задний план и наслаждаясь затихшим голосом, словно рассказывающим секрет. Воздух вокруг словно сгущается, наполняет лёгкие тяжёлым кислородом непонятно-ново, и вся серьёзность данной темы для альфы растекается и по телу омеги, заставляя Чимина почувствовать новую эмоцию. — Альфа не может найти кого-либо другого после метки? — так же тихо интересуется, улавливая изменившийся настрой и немного не вовремя думая о, наверняка, сладких из-за почти трёх ложек сахара в чае губ. — Волк — не кобель. Он либо с одной волчицей, либо сам по себе. Но если омега теряет альфу, то она может найти другого, только по-прежнему сильная связь между ними уже не установится. Юнги всем естеством чувствует, как Чимин вспоминает о стекающих по оголённой шее капельках воды, что навеваются из-за слишком широкого ворота; слышит, как он покусывает свои пухлые губы, борясь с непривычным чувством, и не может игнорировать бешено стучащее сердце, что вряд ли заглушит проезжающий в пяти метрах поезд. Юнги удивляется, почему он всё ещё не поцеловал омегу напротив, а тупо продолжает сметать крошки с покрывала. — Ты ведь не про еду говорил, верно? — возвращает в недавнюю сцену на кухне. — Нельзя… меня целовать? Он наклоняется к Чимину, правой рукой касаясь его теплой щеки и приближаясь, а второй упирается в диван. Омега с готовностью прикрывает глаза, подаваясь навстречу губам, и робко хватается за футболку. Альфа целует осторожно, мягко, не напирая, чтобы не спугнуть, но в то же время действует настойчиво, и Пак аналогично своему запаху плавится как плитка шоколада на летнем солнце. Юнги невольно вспоминает о его взбалмошности и непокорном характере, с удивлением отмечая, что в интиме тот полная своя противоположность: Чимин касается пальцами неловко, немного боязно, и позволяет уложить себя на лопатки, подчиняясь. Альфу необратимо подкупает этот жест доверия, отчего он инстинктивно и по-собственнически прижимает к себе хрупкое тельце покрепче, чтобы чувствовать сильнее. От Мина приятно-успокаивающе пахнет мятой, отчего его совершенно не хочется сейчас отпускать. Хочется валяться в обнимку, нежиться и говорить-говорить-говорить, чтобы узнать кучу разных вещей друг о друге, а потом долго и нежно целовать. Ведь его губы действительно сладкие…