How much does this puppy cost?

      Джину смешно.       Очень.       Вот вы когда-нибудь наблюдали за двумя людьми, которые устроили Войну Миров Z между собой? Тихую и спокойную пока что. Когда они делают вид, что не знакомы, но в удачный момент прожигают спину друг друга злющими-презлющими и убивающими всё живое взглядами? Когда им приходится контактировать друг с другом из-за того, что альфу в пару нельзя поставить, потому что кости вам переломает, а «тренировка и вас двоих касается, жиром заплывёте», сказанное третьим по счёту важным лицом, тактиком и стратегом в волчьей политике — Ким Намджуном.       Он высокий, и даже если захочешь возмутиться, то твой голос попросту не долетит до его ушей. Сильный, поэтому не двигаться с места или завернуться калачиком на кровати — не вариант (Чимин пробовал). Ну и он безумно умён и горланит такие метафоры когда злится, что ты будешь унижен до зёрнышка, но ещё и знатно постыдишься, потому что нихера не поймёшь из сказанного.       Но, кажется, Джин тоже говорит на эльфийском, потому что при каждой такой «шуточке» он сдержанно улыбается и хихикает, прекрасно понимая её смысл. И не боится. Вот совсем. Просто отводит взгляд и чуть склоняет голову, показывая своё послушание, однако уголки пухлых губ всё равно подрагивают. Чимин видел. Всё-о видел. И очень хочет спросить «Чего бездействуешь, хён? Боишься перхотью его завалить и не найти?». Но как-то боязно. Хён и навалять может. Прилично так въебать знаете ли, как оказалось после отруба им альфы в спарринге. А ещё видел, как Намджун смотрел бой нечитаемо, но чуть сжимал ткань футболки в районе рёбер со сложенными на груди руками. А потом секундно улыбнулся.       Чимин видел. Всё-о видел.       Находясь в окружении стольких накаченных, высоких и горячих, что лава покажется льдом, самцов, начинаешь сомневаться, а мужик ли ты? Смотря, как они тягают железо, а у тебя две ручные гирьки весом по 4 кг, потому что стадия полуобращения завершилась. Внутреннее «Я» плачет в уголке, но самолюбие и гордость не позволяют назвать себя тошнотиком. Однако, когда ты пробежал по лесной тропиночке лишь 3/10 от нужного расстояния и свалился в грязь от усталости и жжения в лёгких прямо на дороге, то невольно начинаешь думать, что быть омегой — это хренов приговор.       Идёшь непомерно уставший, еле передвигающий ноги и злой на весь свет. Спрашиваешь у самого себя «а чего мелочиться?» и разгоняешься. 1. Потому что испортил любимые кроссовки. 2. Потому что кожу рук и немножечко лица неприятно сводит от засыхающей грязи. 3. Потому что сидящий на спине какого-то альфы Лион обгоняет тебя раз шестой, но обгоняет. 4. Потому что в спину орёт басом Намджун, «прося» тебя прибавить ход, но ты ласково бросаешь ответочку в виде среднего пальца. 5. Понимая, что покойник, продолжаешь идти, наплевав на выкрик сзади о том, что «Все бегут ещё четыре круга из-за Чимина!» со специально выделенным интонацией именем. 6. Ощущаешь, как у всех альф дружно проскочило недовольство к одной «выёбывающейся» персоне, но все дружно молчат и бегут снова. И это ещё более ужасное чувство.       Всё же пройдя необходимый километраж и накопив недовольства и злости по максимуму, заворачиваешь обратно в тренировочный зал, где слева стоит куча оборудования, а справа глубокий бассейн, в котором не доставая до дна борются альфы и продолжают тренировать выносливость. «На улице, сука, осень, а они купаются?!» — захотелось заорать с психов, поэтому он прокричал это лишь в своей голове. Переодевшись и смыв грязь, Чимин встаёт посреди душевой и понимает, что ему жизненно необходимо выплеснуть весь негатив на кого-нибудь, но омега — это приговор, а значит позаёбывать получится только на такого же дрища. Желательно Лиона, что беззастенчиво трахает взглядом каждого полуголого альфу. Пак терпел. Однако когда тот полчаса напролет облизывался и смотрел только на Чонгука, то не сдержался и сам отжарил его. Полотенцем по лицу. 7. «Да начнутся голодные игры!» — в этот же момент ликовала душа, однако тот даже не понял, что ему так мстили. — Ай! — видать, личико привыкло только по шёлку елозить. — Зачем оно мне? — лупя в непонимании зенки и трогая кольцо на пальце, потому что он зацепилось за ткань. — Слюни с пола стирать. 8. А колечко-то новое. Красивое. Дорогое. — Кстати, зацени, — и тянет наманикюренную лапу. — Чонгук подарил, — так, чтобы было слышно даже Намджуну, находящемуся с другой стороны бассейна.        «С-с-сука…» — Установил рекорд по глубине своего рта? — стараясь выглядеть похуистично, но точно не молча. — Не светись так ярко, не обручальное. — Тебя так зацепило, что, после успокаивания твоих бушующих генов тогда, он пришёл ко мне? — Лион надменно хихикает, смотря так, словно знает всё и вся, отчего хочется ударить по этой ботексной роже.       «Ох, детка, давай ещё чуть-чуть и твоё лицо вместо шёлкового постельного белья поёрзает по плитке» — мелькает в мыслях у наблюдающего эту сцену Сокджина. Он даже разнимать их не будет. И плевать кто на самом деле зачинщик. — Пришёл ты к нему, а не он к тебе. Просто бесит, что течёшь по Чонгуку как сучка.       И Лион безбожно скалится, вскакивает с матов и толкает Чимина в грудь, задирая голову. — Хочешь обрадую? Теперь ты тоже сучка. — Я? — наиграно удивляется Пак. — Нет, что ты. Я живу тут, потому что обратился недавно, а не потому, что ещё не насосал на квартиру. — Я не шлюха, — явно теряя самообладание. Чонгук с Намджуном незаметно подходят поближе, чтобы в случае чего разнять омег, но пока что не вмешиваются. Омегам тоже иногда нужно выпускать пар. — Продолжай себя и дальше в этом убеждать. — А сам-то? — ехидная ухмылка. — Тоже сфера интим услуг, тоже продаёшь тело за деньги. — То есть ты всё же признаёшь свою профессию? — наигранно недоумевающе, ещё больше «гася» Лиона и игнорируя претензию. — Просто скажи, чем тогда ты и я отличаемся? А? В чём отличие стриптиза от проституции, если это одинаково безнравственно?       И Чимин знает, что ответить — ясно как день. И на этом он бы успокоился, поставив омегу на место, как гласят инстинкты, а после гордо бы ушёл. Но влезает Чонгук. — Вот смотри, деньги в какой бы то ни было форме ты получаешь? Получаешь. Раздеваешься? Раздеваешься. Это является интимной услугой? Является, — Чон просто рассуждает над темой, не желая кого-то обидеть, однако, для Чимина падает ещё ниже. — Тогда и обычные отношения являются интим-услугой, а любимая половинка — шлюхой? — оппонирует Джин. — Успокоились все! — уже вмешивается Юнги, и подходит Намджун. — Чонгук, ты-то куда? — грозно начинает старший, однако тот просто не успевает ничего ответить, как Пак ледяным тоном ставит всех спорящих на место. — Я не по своей прихоти туда пошёл. И второе, у меня есть ценность, которую ты, — переводя на омегу презирающий взгляд, — давно потерял вместе с драгоценными самоуважением и гордостью.       Наступает тяжёлое молчание. По взгляду Чимина можно понять, что если сейчас кто-то скажет лишнее, то огребёт окончательно. Лион пристыжено опускает голову и тихо уходит, а Юнги, Намджун и Сокджин напряжённо переглядываются, встречаются взглядами с Чонгуком и отрицательно кивают, чтобы он заткнулся сейчас и извинился потом. — Прости, я был немного груб. Просто, я хотел сказать, что… — А мне плевать, что ты хотел сказать! Думать надо, прежде чем рот раскрывать! — рявкает Чимин. Троица позади тяжело вздыхает: лучше бы молчал придурок.       Чонгук на этот выпад округлил ноздри, шумно выдохнув, и сжал челюсть. Рычать на вожака значит ставить под сомнение его статус и силу, делать вызов, считая равным себе. И кто? Омега, которую они взяли под крыло и заботятся? Желание преподать жёсткий урок на столь ярое проявление неуважения, ещё и при стае, Чона сдерживает лишь запрещающий бить омег закон. И здравый смысл, говорящий, что просто проломит Чимину челюсть к хренам из-за весомой разницы в силе. — Злишься? — ехидничает Пак, прекрасно подмечая изменившийся взгляд и ауру Чонгука. — Воспользуйся Лионом. Помоги пацану на хату заработать. У тебя хорошая возможность есть: он сейчас как раз обижен. Так что… — небольшая пауза, кивок в сторону ушедшей омежки и сочащееся ядом, — фас, зайчик.       Как собаке — и это по самолюбию альфы торкнуло разрядом молнии. Верх неуважения. Чонгук с рыком закидывает омегу мешком картошки весом с пёрышко, разворачивается к бассейну и прыгает в воду. Брызги взлетают вверх, словно фейерверк при свете дня, перекрывая выкрик «Я не умею плавать!». Не отличающееся такой же высокой температурой как у альф хрупкое тело вмиг продрогло от холодной воды. Чимин в объятиях Чона безрезультатно брыкается, пытаясь вырваться и вынырнуть, вода забивается в глаза, уши, ноздри, вызывая неприятное жжение в носоглотке. Они слишком долго под водой, отчего Пак вдыхает воду в лёгкие, неминуемо захлёбываясь, и Чонгук, словно дожидаясь именно этого, тут же выныривает вместе с ним. Омега заваливается на его плечо, хватаясь за чужие короткие волосы, и судорожно откашливается, испугано и жадно хватая ртом воздух. Чонгукова рука под водой сползает на оголившуюся спину, а другая удерживает бедро, чтобы тушка в руках не пошла ко дну, ведь выкрик был услышан. Кашляющий Чимин весь в его власти, потому что его руки то и дело соскальзывают с голого и мокрого тела, не позволяя схватиться за что-нибудь. Между лицами ничтожные миллиметры, на наличие которых Пак плюёт из-за страха, но не может не чувствовать горячее, не смотря на холод воды, дыхание, покрывающее тело гусиной кожей, и руку альфы сжавшую бедро чуть сильнее необходимого. Пак испуганно-злой, дышит загнанно, а Чонгук хочет почувствовать вкус красных, влажных губ, чуть приоткрытых, и изучить их кончиком языка, но, вопреки своим же желаниям, ощущает резкое и нехилое жжение на половину лица.       Зарядил так зарядил. Чон отвлёкся (увлёкся), неосознанно подплыв ближе ко краю, а Пак подтянулся о спасительный бортик и выбрался, предварительно одарив альфу пощёчиной. — Грубый, дикий, невоспитанный, — смущённо-зло шипит омега, выжимая облепившую стройное тело футболку прямо на себе, — придурок.       Ткань растянулась от воды и слезла с одного плеча, полностью обнажая его. Шорты обтянули задницу, и успевшие обсохнуть альфы чуть залипли на соблазнительных видах. Сокджин уже летит с большим полотенцем и злостью в глазах, окутывая дрожащего от холода парня и уводя его на кухню пить чай. — Охладился? Пыл поумерил? — от хёна это ожидаемо и простительно. — Зачем срываешься? Они оба тебе ничего не должны. Ни Чонгук, ни Лион, — взяв в руки чайник. — Я знаю, — пододвигая кружку с кипятком ближе. — Какого лешего тогда нарываешься? — выпытывая информацию взглядом. — Он сам влез, — возмутился и напыжился. — Не зли вожака, — серьёзным тоном просит хён, садясь напротив. — Страдать будет вся стая. Они позаботились о тебе, привезя сюда. Утихомирься и не бесись. И не говори мне, что тебя бесит Лион, потому что бесит тебя не он, — хён смотрит пытливым всезнающим взглядом и мягко улыбается уголками губ. — Меня бесит именно он. — Перефразирую: у Лиона есть куча других альф, с которыми он спит, но тебя ебёт не его рекорд в количестве обслуженных за день членов, а трахающийся с ним Чонгук.       Ложка раздражённо бренчит по столу и летит на пол. Чимину словно кислоту в глаза плеснули, отчего злость накатила волной. Опытный в этом деле Сокджин терпеливо подождал, когда пыл поугаснет. — Почему они спят друг с другом? — всё же сдаётся Пак. — Почему Чонгук с ним спит? — переспросил, правильно скорректировав вопрос. — Серьёзно? Ты из-за этого так бесишься? — Пак лишь опустил голову и стал перебирать край скатерти. — Потому что это удобно. Снял напряжение в удобный для себя-любимого момент. Подарил безделушку, а тот и светится как ёлка новогодняя и вопросов лишних не задаёт. Вот и всё.       И Чимин понимает, что пиздец дебил. — Если бы так поступали со мной, мне было бы очень больно. — Думаю, Лион и сам всё понимает. Однако, может и нет, но в этой ситуации его гнев будет направлен только на Чонгука, а тот сам прекрасно понимает, что делает, и ответственность за свои поступки перекладывать на других точно не будет. — Не помешаю? — тактично вклинивается в разговор Юнги. — Нет. Теперь твоя очередь на промывку мозгов, — Джин встаёт со стула и вновь принимается за готовку: жрут волчары прилично.       Пак поднимает голову на альфу и чуть смущается своего недавнего поведения. Но злоба на Чонгука всё равно остаётся и ничем не кроется. — Чимин, я не думаю, что Чонгук хотел тебя как-то задеть, — старается оправдать младшего Юнги, но, видимо, Пака слишком уж задело произошедшее, потому как на эту его попытку тот лишь кривится, а глаза проблёскивают алым. — Сегодня, да, перегнул, но постарайся не слишком злиться на него. Хорошо?       Пак нехотя кивает. Терпение у Чонгука железобетонное, но не безграничное. Это знают все в стае, уважают за это, и всё же стараются не доводить до состояния «рвать и метать», однако ему это удалось всего за пару фраз, что удивительно. Но ещё остаётся непонятной причина, из-за которой Чимин так взъелся на альфу, однако Юнги точно знает, что тот не не уважает Чона, что ярко демонстрирует, а просто злится на него. — А что думаешь по этому поводу ты? Только честно, — Пак чуть прикусывает губу и смотрит немного боязно.       Юнги прекрасно понимает, о чём спрашивает его омега, и задумывается, собирая мысли в кучку. — Ты хочешь жить в достатке и быть успешным. Именно благодаря этой подработке у тебя есть деньги и образование. Более того, ты попал к нам в руки и узнал о собственных способностях благодаря этому. Между стриптизом и тем, чем занимается Лион, есть весомое отличие, и все знают какое. Однако, не думал ли ты о том, что он тоже хочет жить в достатке и быть успешным? Он взрослый человек, у него есть своя жизнь, и ни я, ни ты, ни кто-либо другой не имеет право осуждать его. Моё уважение к нему, как к человеку, персоне, омеге не становится меньше. То чем он занимается и чем нет — лишь его дело, и не правильно делать выводы о нём как о личности только на основе этой информации. Он очень закрыт, на самом деле, и мало кому доверяет.       Чимин смотрит на Юнги и понимает, какой всё-таки ещё зелёный. Стыд окрашивает его щёки в красный. — Кстати об университете. Меня там, случаем, не потеряли? — У тебя пока что академ. — Ну спасибо, хоть буду знать, — немного с нажимом. — Но как ты…? Хотя, даже спрашивать не буду, — закатил глаза и отпил чай. — Знаешь, я тут поинтересоваться хотел, — начинает Юнги. Сокджин на такую тональность даже отвлёкся от приготовления сырого стейка и глянул через плечо. — Ты не против завтра прокатиться по городу?       Пак сразу оживился и предложил: — Может, ты сможешь ещё и завезти меня на квартиру? У меня куча нужных вещей там, между прочим. — Тогда договорились.