Medic ethics

Несмотря на то, что Оливье и Гюстав служат вместе в Rainbow всего год, познакомились они довольно давно. Ну, как познакомились - вынужденно работали вместе, когда были отправлены в Западную Африку, где в составе с другими врачами боролись с распространением вируса Эбола. Весьма неприятный опыт для обоих медиков, если честно. И не из-за условий проживания или отвратных погодных условий, слишком жарких для жителей Европы, а из-за печального исхода этой операции, повлекшего за собой долговременный конфликт между французами. Но... Как так вышло? Тот солнечный день и Оливье, и Гюстав запомнят очень надолго. В палатках, предоставленных начальством для проживания, вот уже как целую неделю беспрерывно работали врачи. В тентах было все, необходимое для существования: спальные места, мобильные кухонные установки для приготовления хоть какой-то еды и, конечно, лабораторные врачебные приблуды. Однако у Фламана и Катеба было немного иное жилье. Они оба были назначены "капитанами" операции и имели право распоряжаться выданными ресурсами как сами пожелают. Их заселили в фургон, на котором сюда еще из аэропорта приехала команда врачей со всех концов света. Там также было все, что нужно, кроме лабораторий. Изначально французы даже не враждовали. Они были почти не знакомы, лишь слышали друг о друге, но никогда не пересекались до того момента. Обращать внимание на методики друг друга у них не было времени, хотя в процессе работы все равно приходилось это делать. Оливье подметил себе, что Катеб слишком жалится над людьми и всегда идет им на помощь. Гюстав же в свою очередь, наоборот, увидел во Фламане откровенный холод к больным. Но тогда они решили, что это неважно. У каждого же свои методы. И вот, французы в очередной день работают. Но сейчас не в палатках. Им нужно было взять анализы у зараженных из ближайшего поселения. Почему-то руководство сочло, что работать в полевых условиях будет более продуктивно, нежели работать в больнице. Возможно, в чем-то они были правы. Однако медики предпочитали не думать о месте проводимой операции и причине выбора именно этой дислокации. Их сейчас интересовали лишь жители небольшого поселения, куда они дошли. Да, отсюда уже не забирают больных. Считают это бесполезной тратой времени, ведь непосредственно в Гвинее этих же зараженных еще сотни. Пусть эти хоть здесь умрут, а у тамошних больниц и своих проблем достаточно. Конечно, не все врачи, пребывающие здесь, разделяли эту точку зрения, но что они могли сделать? Катеб уже пытался добиться, чтобы отсюда вывезли всех больных, но впустую. Как горох о стену. Еще и нагоняй получил за отвлечение от работы. А хотел ведь как лучше... И сейчас хочет как лучше. Поэтому покорно выполняет то, что должен. Ну как, что должен. Они с Фламаном и парочкой других собратьев по несчастью уже все собрали. Но Гюстав вновь ударился в свои любимые диалоги с местным населением. Ведь, каково везение, тут говорят на французском! — Катеб, у нас нет времени... — периодически напоминал Оливье, прерывая диалог напарника с каким-то местным жителем, — При всем вашем желании, мы не сможем остаться тут еще более, чем на минуту. — Я помню... — терпеливо, но явно напряженно отвечал мужчина, глубоко вздыхая. После этого он сразу же возобновлял беседу. Это продлилось недолго. В один момент Фламан просто одернул Гюстава за руку и повел за собой, даже не дав попрощаться. На нескрытое возмущение Катеба Оливье лишь этично возразил: "Нас уже ждут" и был прав. Неподалеку от поселения уже стояли собравшиеся медики, всего двое, но ждали же. Врачи пешком дошли до места своего временного пребывания. Все равно недалеко. Уже в палатках они позволили себе сбросить защитные костюмы и вдохнуть полной грудью, не используя респираторы. Конечно, устроить себе законный паручасовой отдых было нельзя, впереди ведь еще целый день напряжённой работы. Но прогнать по чашечке кофе они все же могли себе разрешить. В одном из тентов трое мужчин, а именно Катеб, Фламан и их здешний напарник - британец Рик Адамсон занимались законным отлыниванием от работы - распитием горячих напитков. Хотя, действительно имели право, ведь, потягивая крепкий кофе, они обсуждали вирус, над которым все вместе усердно работали. — Может, нам все же стоит увеличить концентрацию нитрида магния в разработке? — в очередной раз за всю операцию предлагал Оливье. Эта идея постоянно вертелась в его голове, но... — Фламан, мы уже обсуждали, чем это может обернуться. Нам нельзя рисковать, подставляя жизни людей еще большей опасности, чем есть сейчас... Да, мы не можем предполагать, как себя поведет вирус под этой добавкой, но по догадкам всего состава он просто мутирует и будет представлять уже мировую угрозу... Хотя, и сейчас так... — Катеб был непреклонен этой мысли напарника. Рисковать людьми - попросту не его принцип. — Но ведь если не попробуем - не узнаем, — не унимался Оливье, — Разве не так? Нам сейчас важны любые методы, пока Эбола не сожрала еще большее количество людей, ведь потом просто может быть уже поздно! — Оливье, Катеб прав, — настойчиво прервал француза курящий рядом Адамсон, он не любил баловаться кофе в перерывах и заменял его на сигареты, — Я, конечно, не пекусь о людях как он, но точно знаю, что это явно того не стоит. К тому же, всем кажется, что нам тут еще немного осталось... — мужчина помолчал, словно бы осознавая сказанное, — Ну, я про то, что мы почти закончили разработку, — дополнил британец словно бы с чувством чрезвычайной за себя гордости или же небольшой усмешки над двусмыслием незаконченной фразы. На самом деле, Рик был действительно выдающимся ученым. Три докторские степени, закончил Кембридж, учился в Оксфорде, знает четыре иностранных языка, а обучение на врача заканчивал в Китае. А начинал ведь фармацевтом... Умеет же жизнь помотать. Хотя, Адамсон ни капли не жалел, что теперь оказался тут. Он любил неизведанное. Любил то, над чем действительно сложно работать. Подсознательно британец понимал, что на этом свете ему еще недолго осталось. Пятьдесят пять лет, курение, постоянное взаимодействие с химией... Поэтому он брал от жизни все, что мог. Посылаете на операцию по устранению угрозы биологического оружия в Китае? Без проблем! На борьбу с Эболой? Запросто! Лучше уж умереть там, чем у себя дома от туберкулеза! На этом диалог медиков завершился. Они вновь разбрелись по тентам, возобновляя там работу над вакциной. Конечно, у Фламана чесались руки сделать так, как он задумал, но раз коллеги против... То он просто не сделает этого у них на глазах. Да, упрямство француза не знало границ, его стремление сделать по-своему все еще кипело где-то внутри. Да и к тому же... Никто не узнает. Уж об этом Оливье позаботится, когда глубокой ночью выйдет из фургона и в одной из лабораторных палаток все же изменит разработку на свой лад. Изменит так, как считает нужным. А наутро сделает вид, что ничего не произошло. И вообще, на это самое утро они с Катебом они должны уехать в Конакри на пару дней, чтобы сделать отчет о проделанной за две недели работе. Так и произошло. Отдав поручения коллегам, французы отправились в город, оставляя остальных медиков наедине друг с другом. В этот день, уже без командиров, врачи вновь последовали в поселение, где на этот раз опробовали вакцину. Конечно, с первого взгляда вряд ли что-то скажешь, поэтому им пришлось вернуться и на следующий день. И еще через день... И, как ни странно, все это время Оливье и Гюстав все еще были в Конакри. И что их там так задержало? Кто знал, кто знал... Однако Катеб и Фламан были уверены в компетентности и самостоятельности коллег, так что лишний раз не интересовались их делами. Если надо - сами сообщят. И сообщили. В это утро Фламан проснулся не от солнечного света или пения птичек за окном. Кто-то грубо пихнул его с кровати и схватил за шиворот футболки. М-да, не самое приятное пробуждение... — А теперь рассказывай, что ты сделал с вакциной, сукин сын?! — Гюстав явно был не в лучшем расположении духа. Вся его симпатия к человеческой расе, казалось, испарилась, а Оливье в этот момент был первым, кто попался под руку. — Я? Ничего я не делал! — Быстро оправдался Фламан, за что тут же словил с кулака по лицу. Ведь Катеб знал, что это было неправдой. — А я знаю, что делал! И знаешь, что?! Вирус все же мутировал и теперь стал распространяться воздушно-капельным! Ты вообще понимаешь, что натворил?! Ты хоть понимаешь, что весь состав наших коллег теперь заражен?! И они умрут! Умрут лишь потому, что ты так решил! Оливье вновь досталось по щеке, как бы он не отбивался. И почему Катеб так злился? Ах да, слишком дорожил коллегами и жизнями многих других людей. Их потасовка закончилась достаточно быстро и безмолвно. Прервал ее телефонный звонок Гюставу. После короткого диалога, Катеб вновь вернулся к Лиону, который уже оправлял помятую футболку. — Нас вызывают обратно во Францию... — холодно и явно недовольно сообщил Катеб, — И не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук. Фламан ничего не ответил. Лишь проводил напарника взглядом, касаясь пальцами ушибленной щеки. Больно? Нет. Лишь неприятно от сделанного и от самого себя... И как можно было не послушаться?!

***

В тот момент где-то внутри себя Фламан уже попрощался со своей карьерой и решил, что после отстранения будет работать на заводе. Но его не отстранили. Забавно, начальство вообще ничего не сказало о трагедии, хотя Лион был уверен, что Катеб сдал его с поличным. Хотя, так и было. Гюстав сообщил обо всем, о чем считал нужным, но в ответ получил что-то, что полностью опровергало его гипотезу, но что?.. Об этом француз не любил говорить... Даже сам Оливье до сих пор не в курсе, почему он все еще здесь, а Гюстав знает. Лион в свою очередь просто не хочет лишний раз поднимать эту тему с командирами, ведь... Вдруг и вправду вылетит со службы как пробка? Эта мысль пугала, поэтому не стоило. Возможно, позже все прояснится.