Как ни странно, порой "Великую Тройку Врачей" выпинывали из медсанчасти отряда Rainbow в простые городские больницы, в ряд к обычным медикам. Начальство объясняло это тем, что не хочет, чтобы Фламан, Катеб и Мельникова зазнавались в своих возможностях и всегда помнили, что они - такие же врачи, как и все, просто спасающие жизни немного других людей. Справедливо? Наверное, да. Это случалось раз в три месяца и обычно длилось всего полторы недели, но за это время Оливье и Гюстав умудрялись повздорить еще сильнее, чем на базе.
И вот очередной день в городской больнице. Причем весьма хорошей больнице. Шесть этажей, просторные палаты и коридоры, имелись даже небольшой буфет и несколько медицинских магазинчиков, типа аптек, на первом этаже. Красота. Тут и поселиться можно. Но только не Фламану с Катебом. Эти двое даже в этом огромном здании ужиться не могли. Но от этого Мельникова не переставала предпринимать попытки хоть как-то их примирить. Да, тихие, да незаметные, но попытки же. Порой девушка отправляла французов на совместный обход палат. Так произошло и сейчас. Конечно, ничего дельного из этого не получалось, но Валерии нравилось пытаться. А вот Оливье и Гюставу не нравилось. Фламану не нравилось то, что в каждой палате они застрявали чуть ли не на час, а Катеба бесило то, что Лион постоянно утаскивал его в следующее помещение, не дав закончить с текущим.
— Может, пойдем уже, альтруиста кусок? — раздраженно спросил Фламан в который раз за последние тридцать минут, — ты разговариваешь с ней уже порядка получаса, заканчивай...
Да, Док действительно все это время общался с пациенткой. Он все еще пытался уверить девушку в том, что в ее случае химиотерапия - не единственный, да и не лучший выход. М-да, забота о тех, кто является тебе никем... Как же это "по-Катебовски".
— Да, да, пошли, я уже закончил... — нехотя согласился второй француз, с тяжестью поднимаясь со стула, стоящего рядом с койкой больной. Он попрощался с пациенткой, на что та улыбчиво помахала ему рукой.
— И не задолбало тебя дарить левым людям ложные надежды и способы продлить их и без того бренную жизнь хоть на чуть-чуть? — поинтересовался Фламан, когда оба врача оказались в коридоре. К счастью для обоих - это была последняя палата, так что теперь они могли расстаться.
— Ей не нужна химиотерапия, пойми ты, — Гюстав закатил глаза, глубоко вздохнув, — Она лишь усугубит состояние и, возможно, приблизит ее смерть.
— И ты хочешь, чтобы она промучилась еще дольше? Тебе самому ее не жаль? Да и всех, с кем ты так разговариваешь... Ведь в основном, они безнадежны... Мы сделали все, что могли, можно ведь и отпустить, разве не так?
— Не так. Всем и всегда можно помочь, а единственная непоправимая вещь на Земле - человеческая смерть. Вот когда она умрет - я перестану пытаться,
— с этими словами Катеб спустился по винтовой лестнице на первый этаж и, пройдясь по просторному холлу, подошел к буфету, — еще вопросы? — озадачился мужчина, заметив, что Фламан не отстал.
— Да нет, я просто тоже есть хочу. — пожал плечами Лион. Хотя, он соврал, ведь денег с собой у него не было, и... На что он будет есть? Видимо, ответ стоит прямо напротив. Питание на деньги Катеба - приятный бонус работы с ним. У главврача всегда была с собой парочка евро на круассан или другую булочку, так что голодать не приходилось.
И вот, когда перед Гюставом оказался ароматный свежесваренный кофе, Фламан с коварством опередил напарника, хватая его кружку. Подлый трюк, но Док вряд ли что-то сделает. Конечно, ему не жалко, но ведь... Можно было и попросить... Да и ладно, он уже привык.
— Merci beacoup! — улыбнулся Оливье, тут же направляясь к столикам, заботливо предоставленным управлением больницы.
— Каждый раз одно и то же... — сквозь зубы процедил обделенный Катеб, доставая из кошелька несколько монет, — Еще один, будьте добры. — вежливо попросил он у томно вздохнувшей буфетчицы. И непонятно, что ей не нравилось - варить лишний кофе, что являлось ее работой, или же усталость. А может и что-то другое.
Наконец получив желаемое, Гюстав отошел к столикам. Но, вот незадача, свободных не оказалось. С величайшим неудовлетворением француз приземлился на место перед Фламаном, удовлетворенно потягивающим кофе. Пару минут они молчали, но это быстро наскучило. Хоть поссорятся, но будут говорить!
— Знаешь... Какой-то он слишком горький... — подметил Оливье, недовольно хмурясь.
— Это кофе, недоумок. Он всегда горький, — пояснил в ответ Док, потирая переносицу. И чего это Фламан прицепился ко вкусу напитка? Казалось бы, даренному коню в зубы не смотрят, а он... А он просто избалованный.
Тем не менее, Лион с жадностью прикончил кофе и остался доволен собой. Бесплатно ведь все же. Но после этого он не поднялся с места. И почему не уходит? Непонятно. Интересоваться этим Катеб не стал. Просто не хотел в очередной раз заводить беседу. Но Фламан завел ее первый.
— Пойду, пожалуй... — протянул он так, словно бы на самом деле хотел остаться, но не мог сказать об этом. Оливье встал на ноги и вновь замер, странно зашипев и нахмурившись. Одну руку он положил себе на живот. Неужели что-то случилось?
— Эй, Фламан, все нормально? — поинтересовался Катеб. На этот раз его голос звучал как-то... Заботливо? С каких пор француза интересует состояние Лиона? И интересует ли вообще, или это лишь видимость?
— Да, не важно. Изжога, — отмахнулся мужчина в ответ, тут же зашагав прочь. Странно, он завтракал фруктами, какая изжога? Нет, Гюставу надо в этом разобраться, как бы он не ненавидел именно этого своего напарника.
Однако следующие пару часов Катеб так и не смог найти Оливье. Вообще нигде. Словно бы тот испарился. Ни в коридорах, ни в местной столовой, ни в хирургически, ни в комнатушке, отведенной для отдыха. Фламана не было нигде. И Гюстава это пугало. Он сам не понимал почему, но боялся за Лиона, словно бы тот был его умирающим пациентом. Лишь после обхода почти всей огромной больницы Док смог обнаружить напарника. В какой-то Богом забытой палате, в конце темного коридора, которым врачи давно уже не пользовались, потому что палат хватало и на других этажах. Выдал Фламана лишь включенный в палате свет, виднеющийся из-под двери. А ведь так бы там и лежал...
— Еще раз спрошу, все нормально? — настойчиво поинтересовался Катеб, заходя в помещение. Он даже не удостоверился в том, что перед ним именно искомый молодой человек, так как сомнений в том, что это Лион, не было.
— Добрался все-таки... — прошипел француз в ответ, с тяжестью приподнимаясь на койке. — Все со мной хорошо, что пристал?! — говорил он как-то сдавленно и тихо, словно бы что-то мешало... Странно. Все явно не хорошо.
— Может, я лучше вижу? — напряженно заявил Гюстав, подходя ближе к спальному месту с Оливье, — мне кажется, все совсем не так, как ты сказал. Рассказывай, что происходит.
— Не видишь. — отрезал Фламан. Он резко подскочил с койки, тут же жалея о сделанном. Боль вновь пронзила его. Но Лион лишь кинул на Катеба презрительный взгляд, сделал два шага к выходу, кинув напоследок, — еще раз найдешь меня - бошку отверну, — и, вновь шагнув, упал. Просто упал, потеряв сознание. Весьма фееричное отступление...
***
Очнулся Оливье уже в другой палате. Явно не в той, в которой отрубился. В глазах плыло, но француз все же смог рассмотреть неподалеку от себя очертания человека, записывающего что-то на листок, закрепленный на планшете. Хм... Да это же Катеб! И что он тут забыл? Хотя Фламана больше интересовало, почему сам он под капельницей. Сил говорить почему-то не нашлось, поэтому Лион не нашел ничего лучше, чем постучать по изголовью койки свободной рукой. Гюстав моментально отреагировал на звук, повернув голову в сторону напарника.
— А, уже очухался? — спросил Док, подходя ближе, — Я уж думал, ты еще два дня так проваляешься... — он покачал головой, рассматривая листы бумаги перед собой.
— Кх... Два дня? А хотя, ладно, черт с ним... — тихо отозвался Фламан, — лучша скажи, что со мной конкретно, сгораю от нетерпения услышать это...
— Не только от нетерпения, мой дорогой друг, — Катеб посмотрел на тут же недоумевшего Оливье. — Вообще, сейчас с тобой все нормально, но еще два дня назад тебя отравили сильнейшим ядом, и тогда... Ты действительно горел изнутри.
— Что? Такое же очень сложно создать, да и не всегда целесообразно, просто бессмысленно! Такие яды очень просто нейтрализовать, но если не успеть вовремя, все может закончиться очень печально. А времени обычно порядка десяти часов... А это долго... Кому это нужно вообще?!
— Кто-то очень постарался просто так... В любом случае, его уже поймали, и нас это не должно заботить, — Док пожал плечами, присаживаясь рядом, — и вообще, выкинь из головы. Это уже не важно, — он отложил планшет с бумагами и посмотрел на окно, словно не желая встречаться с Оливье взглядами. — Единственное, что... Спасибо.
— А это еще за что? — вновь не понял Фламан. Они, вроде, ненавидят друг друга, а тут такое! Нет уж, так не пойдет! Вражда - есть вражда, и между ними она вечная.
— Фактически, та кружка с кофе предполагалась мне, — Катеб усмехнулся, поднимаясь с места, — Но досталось тебе... Даже за неосознанность, но спасибо. А теперь отдыхай. Вроде заслужил, — не дав напарнику и слова вставить, мужчина вышагал из палаты, оставив "медика в желтом" наедине с самим собой. Он... Действительно поблагодарил Фламана? На полном серьезе? Он что, смеется?! Хотя Оливье хотелось верить именно в
этот вариант, нежели в то, что Катеб не злится. Эта мысль не могла уложиться в голове Лиона, поэтому он предпочел подумать о чем-то другом, но о чем?.. Наверное, о жене и сыне, который, на самом деле, не очень жалует отца... Хах, уж лучше тогда о Катебе.
***
Уже после возвращения на базу врачи еще долго не пересекались. Порядка трех дней они проходили мимо друг друга, даже не перекидываясь презрительными взглядами. Всем их знакомым и сослуживцам это казалось как минимум странным. Ведь их всегда цепляло поведение и присутствие другого врача, а тут молчат. Гордо пропускают друг друга мимо глаз и ушей. Теперь весь отряд почему-то пристально наблюдал за их взаимоотношениями, словно выжидая, когда же это все
рванет. И лишь в один вечер после напряженного рабочего дня французы все же обменяются парой фраз.
— Знаешь, я все же удивляюсь, почему я все еще здесь... — Фламан заинтересованно печатал что-то на рабочем компьютере, даже не глядя на сидящего напротив Гюстава. — Я о том случае... В Гвинее... — дополнил мужчина, не отрываясь от экрана.
— Да, ты не виноват... — Катеб заложил руки за голову, вздыхая. Он моментально словил на себе заинтересованный взгляд Оливье. Удалось отвлечь его... Это хорошо. — Начальство тогда сказало, что во всем виновата антисанитария остальных медиков... А твоя добавка... Ничего не поменяла толком, — главврач улыбнулся, словно вспоминая то, как ругал Фламана в тот день.
— С... Серьезно? Погоди, ты же мне тогда чуть челюсть не выбил, и ни за что?! — Лион недоуменно поднял брови.
— Получается, что так, — усмехнулся Гюстав, — Хочешь вмазать мне в отместку за то? Давай. Я почти четыре года жду, — он даже не двинулся с места, но и не заметил перемещений со стороны Оливье, — не хочешь, что ли?
— Ну знаешь, ты мне жизнь спас, так что, наверное, мы квиты, — предположил второй медик, вновь вперившись взглядом в компьютер, — да и вправду, не хочется... Как ни прискорбно это признавать, — он тоже улыбнулся. — Такой шанс упускаю, эх... Пожалею еще потом... Да и ладно... — но где-то глубоко в себе Оливье почему-то понимал, что не пожалеет.
— Как знаешь, — Док поднялся с места. — И все же, что бы я про тебя не наговорил раньше... Ты один из лучших врачей, которых я знаю. Можешь промолчать в ответ, это просто факт.
— Ты тоже неплох, — подметил Фламан, — а теперь проваливай, пока я не передумал, — он подпер голову руками, с улыбкой провожая покорно уходящего Катеба взглядом.
— Что ж, до завтра, сукин сын, — лукаво попрощался Гюстав, уже скрываясь за дверью.
— До завтра, альтруиста кусок.
На этом и расстались. Потом они оба еще долго будут думать над тем, как же теперь общаться друг с другом. Вроде, даже, подружились, но... Что теперь? Веселые беседы, шутки, забавные диалоги? А вот и нет. Наутро врачи вновь поспорят о том, как передвинуть койку, вновь поругаются из-за Леры, вновь упрекнут друг друга в неспособности выполнять свои обязанности, но теперь уже как-то... Менее злобно? Теперь в них обоих почему-то стало больше уважения друг к другу. В их взаимоотношениях словно появилась хоть какая-то
врачебная этика. Хотя причин для этого не было. Или были,
но уже совсем давние...
