***
– Шеф, ну пожалуйста, научите меня! Франкенштейн оторвался от книги, которую до этого со вниманием изучал, и, бросив беглый взгляд на стройную мужскую фигуру, устало вздохнул. Он попытался было сделать вид, что жутко занят и не имеет возможности поговорить в данный момент, но фигура, ни капельки не смутившись, продолжила увещевания: – Если Вы беспокоитесь о своём времени, то я могу Вас заверить, что не останусь в долгу! Я буду работать за троих! Можете положиться на меня! Я даже по дому могу всю работу взять на себя, хотите? Франкенштейн ещё раз тяжело вздохнул, снял очки и заложил их в книгу наподобие закладки. Разговора было не избежать, и поэтому, решив сразу же прервать поток посыпавшихся на него аргументов и предложений, он уже открыл было рот, чтобы возразить, но фигура опередила его: – Не хотите? Ну тогда я могу заняться усовершенствованием школьной охранной системы. Я думаю, Вы согласитесь, что на данный момент управлять всеми устройствами безопасности довольно сложно, ведь их так много. У нас только на пришкольном участке около двадцати камер стоит! А ведь нужно брать в расчёт ещё и звукозаписывающие устройства, датчики движения, зеркала безопасности, противопожарную систему, устройство питания и резервного хранения, устройство дозвона, системные контроллеры… Франкенштейн хотел было перебить собеседника и узнать, когда все эти чудеса технического прогресса успели появиться на территории его школы, но решил не принимать никаких поспешных мер, и молодой технический гений вдохновенно продолжил: – Это же столько времени нужно, чтобы уследить за всем этим! Поэтому нам нужна единая система охранной сигнализации, которая позволит авторизованным пользователям, то есть Вам, в первую очередь, вводить и получать данные. Можно даже попытаться установить удалённый терминал в качестве приложения на Вашем смартфоне. Представьте, это же так удобно! Правда, это потребует определённых денежных затрат, да и риск проникновения в систему возможен. Но мы ведь можем попробовать реализовать более простое управление доступом, которое не потребует от Вас навыка программирования. Например, управление голосом или сканирование сетчатки глаза… – Тао! – взмолился наконец Франкенштейн. Хакер затих и, помолчав секунды три, добавил: – Шеф, это я всё к тому, что у Вас меньше забот станет, и Вы сможете уделить мне немножко времени. Тао снова замолчал, и это, очевидно, на Франкенштейна подействовало лучше, чем бурный шквал слов, потому что он наконец поднял взгляд и посмотрел на собеседника. В глазах хакера читалась, как и обычно, озорная мальчишеская игривость, но в то же время и какая-то спокойная, твёрдая уверенность. Была в их Тао вроде бы и не навязчивая на первый взгляд, но вполне действенная предпринимательская настойчивость, которая почище любого контроля разума могла убедить неподготовленного человека в чем угодно. Франкенштейн, однако, не первый день общался с Тао, поэтому не дрогнул под его взглядом и сказал как можно спокойней и ласковее: – Не во времени дело. – Тогда в чём? – Тао не собирался упустить возможности. Франкенштейн слабо улыбнулся, но ничего не ответил. – Объясните, – потребовал Тао. – Если не хотите меня научить, то хотя бы объясните, почему. – Я уже говорил тебе, мне это не представляется возможным, – безапелляционно заявил Франкенштейн. – Если бы был хоть один способ выполнить твою просьбу, я бы непременно это сделал. Но его нет. – Не понимаю, почему Вы так говорите, – не сдавался хакер. – Если бы кто-то другой мне это сказал… Но Вы же и являетесь наглядным примером того, что человек обладает огромным потенциалом и может развить в себе любую способность, если подойдёт к этому серьёзно. Вы же смогли научиться, так почему же утверждаете, что это невозможно? Тао помолчал, а потом добавил с ноткой обиды в голосе, которую безуспешно попытался скрыть: – Просто признайте, что считаете меня неспособным. Не верите, что у меня получится, поэтому и не хотите обучать. – Это не так, – возразил Франкенштейн. – Это так! Думаете, я не знаю? Все вокруг считают, что жизнь Тао заключена только в этом, – Тао многозначительно помахал ноутбуком в своей руке, – никому и в голову не придёт, что я могу интересоваться хоть чем-то ещё. – Тао! – окликнул его Франкенштейн, но молодой человек, прижав к груди своё электронное сокровище, уже исчез в дверях.***
«Эх, зря я ему не объяснил», – думал Франкенштейн, возвращаясь из лаборатории уже в первом часу ночи. Дневное происшествие никак не выходило у него из головы, и, как бы он ни старался сосредоточиться на проводимом эксперименте, в ушах всё ещё звучал обиженный голос Тао: «Не верите, что у меня получится, вот и не хотите обучать». Все, абсолютно все, и Франкенштейн в том числе, привыкли видеть в Тао неистощимый источник оптимизма. Внешне могло показаться, что молодой человек с лёгкостью преодолевает все трудности и решает сложные многоходовые задачи на раз-два. Он и предводителем РК-то был как будто в шутку, не переставая сыпать анекдотами даже в самой напряжённой ситуации, а между тем на его плечах лежали не только жизни его товарищей, но и жизни десятков и сотен незнакомых ему людей. Франкенштейн иногда диву давался, как молодому человеку, которому едва только перемахнуло за двадцать лет, всё это удаётся. Но иногда Тао ослаблял окружающую его ауру позитива, и тогда в нём можно было разглядеть милого и по-детски наивного мальчишку, которого может ранить любое неверно сказанное слово. Как раз этого и боялся Франкенштейн. Он никак не хотел допустить, чтобы в его доме Тао, и без того загруженный проблемами, переживал и терпел обиды, поэтому решил помириться с парнем как можно скорее. Причина конфликта была простой. Как обычно, всё началось с М-21. В тот день, когда и закрутилась вся эта история, троица модифицированных попросила Франкенштейна потренироваться вместе с ними. Они частенько приходили к нему с их излюбленным «сделай нас сильнее», не столько желая заиметь новый источник силы, сколько развить уже приобретённые навыки и получить от шефа полезные советы в бою. Франкенштейн не всегда соглашался на подобные действа: ему, конечно, не составляло особого труда противостоять в схватке своим модифицированным домочадцам, хотя, надо отдать им должное, в последнее время они сильно спрогрессировали, но вот сражать троих парней в битве с Тёмным Копьём ему было жалко. Поэтому чаще всего он пытался уговорить их потренироваться между собой, но тогда самоотверженное трио взахлёб начинало рассказывать ему о том, что силу они хотят получить для защиты близких и любимых людей, и после этих доводов у бедного Франкенштейна не оставалось путей к отступлению. В этот день они, как и всегда, тренировались за городом. Трио модифицированных отчаянно призывало на помощь все свои силы, чтобы устоять в схватке с Франкенштейном, но получалось плохо. Как назло, в этот день учёный решил устроить им тренировку внезапности, которую все три молодых человека на дух не переносили. Им удавалась уже и тренировка скорости, и тренировка меткости, и развитие своих способностей, но что, скажите на милость, делать с внезапностью, когда её устраивает сам Франкенштейн? В руках обезумевшего человека с Копьём элемент неожиданности скорее превращался в элемент коварства, вот почему дни таких тренировок были для модифицированных самыми ненавистными и болезненными. Тао с Такео, уже изрядно вымотавшиеся, собирали в себе остатки сил и мужества, чтобы продолжать бой, но оба понимали прекрасно: в этот раз всё закончится точно так же, как и в прошлый, – провалом. Вся надежда оставалась на М-21, которому пришлось принять форму вервольфа, чтобы уравнять шансы. Франкенштейн перебросил почти все свои силы на недооборотня и заходил к нему то спереди, то сзади, то скрытно, то напрямик. М-21, у которого скорость реакции была на высшем уровне, справлялся неплохо, но мало-помалу силы его кончались, а настырный Франкенштейн только лишь усиливал свои нападки, всё больше изматывая противника. М-21 начинал ошибаться, терял внимание и опрометчиво бросался на соперника, не успевая отражать его атаки. Франкенштейн, решив, что пора с этим заканчивать, завел несчастного парня в угол и сделал неожиданный выпад сзади, такой, что путей для отступления у модифицированного уже не оставалось. Вернее, так думал Франкенштейн. Но на деле всё получилось несколько иначе. Инстинкт самосохранения вервольфа подсказал ему об угрозе, надвигающейся сразу со всех сторон, и М-21 ничего больше не оставалось, кроме как взмыть в воздух. Каково же было изумление окружающих (до самого модифицированного доходило подольше), когда там он и остался. Даже Франкенштейн вышел из своего безумного режима быстрее обычного и миролюбиво спросил: – Ты что там делаешь? – А что? – сердито отозвался вервольф. – Вау… - восхищенно ахнул Тао, в котором откуда-то снова взялись силы. – М-21, ты же летишь! – Лечу? – удивившись не меньше, чем Тао, спросил М-21 и, осознав всю нелепость и серьёзность ситуации, тотчас же рухнул вниз. – Любопытно, такого прежде не случалось, – сказал Франкенштейн, и глаза его азартно блеснули. – Никаких внешних и внутренних трансформаций во время последнего осмотра я не заметил. Должно быть, это изменение иного характера. Как ты себя чувствуешь? – Пф, – только и отозвался помятый и оцарапанный М-21, поднявшись с земли, а Франкенштейн между тем продолжал: – Не думаю, что причина кроется в усиленных тренировках и принимаемых препаратах. Они, конечно, улучшают твои способности и укрепляют организм, но такая перемена не могла бы так внезапно произойти у подвергнутых модификации людей… М-21 вздохнул и подумал, что улучшением своих способностей может гордиться, а вот в сохранности своего организма не был уверен. – У подвергнутых модификации людей… Людей, людей… Ну точно! – озарило Франкенштейна. – Такая способность не открылась ни у Тао, ни у Такео и ни у кого другого. Да и не могла! А почему? Троица модифицированных безнадежно смотрела на шефа и терпеливо ждала ответ. – А потому, – вдохновенно продолжил Франкенштейн, – что М-21, в отличие от вас, не человек. – А кто? – обиженно вспыхнул модифицированный. – Уж прости, М-21, но хочешь ты того или нет, ты вервольф. По крайней мере, отчасти, – развёл руками Франкенштейн. – Твоя модификация уникальна. И чем быстрее ты с этим смиришься, тем лучше. «Легко ему говорить, – подумал модифицированный, – для него, ясно дело, такая модификация – шедевр науки. А мне каково жить с этим?» – Твоё сердце всё больше приживается, и на фоне усилившихся в последнее время тренировок и твоей работы над собой у тебя стали открываться новые способности. – Круто! – Тао даже подпрыгнул от восторга и радости за друга. – Круто? – переспросил М-21. – Во мне последние человеческие качества изживают, это, по-твоему, круто? – Да очнись ты! – встал на сторону хакера Такео. – Это же новая ступень твоей модификации! Ты теперь такие возможности имеешь! – Эх, вот бы нам так! – мечтательно вздохнул Тао, и с тех пор эта мысль навязчивой идеей поселилась в его голове. Разум его понимал, что человеку летать противоестественно, но сердце, между тем, звало его в полёт. Он убеждал себя, что вся эта затея – глупость, по-детски наивная блажь, но, успокоившись сегодня, назавтра он снова возвращался к этой теме и в конце концов понял, что так продолжаться не может. Набравшись смелости и вооружившись до зубов своим природным очарованием, Тао пришёл к Франкенштейну и с самым невинным видом сказал: «Научите меня летать!» Учёный поначалу пришёл в ступор от такой просьбы, но позже она буквально сделалась его ночным кошмаром. Тао, как заведённый механизм, продолжал повторять заветную фразу, и Франкенштейну начало казаться, что худой темноволосый парень буквально сделался его тенью. Он бы и рад был помочь ему, да вот только не знал, как. И теперь перед ним встала довольно непростая задача: послушать голос разума и занять мысли надоедливого приставалы чем-нибудь другим или всё же попытаться найти решение. В задумчивости Франкенштейн остановился перед дверью и посмотрел на часы. 12:25. Поздновато для визитов. Но почему-то Франкенштейн был уверен, что Тао ещё не спит. В доме было много людей, по крайней мере, настолько, чтобы их режимы не совпадали. Кто-то отчаянно пытался не слететь с графика и ложился спать вовремя, а кто-то засыпал только часам к двум или трём ночи. Вот и Тао не был исключением. Он нередко засиживался за своим компом допоздна. Впрочем, особой сонливостью на работе он не страдал, и о его усталости и недосыпе говорили лишь усилившиеся круги под глазами. Франкенштейн поколебался секунду и бесшумно толкнул дверь. Он привык заходить без стука, потому что иногда проверял состояние своих подопечных по ночам, правда, когда все уже спали. Глаза его понемногу привыкли к темноте, и перед взором учёного предстала привычно-спокойная комната. Даже освещенная одной полоской света, она бесспорно давала знать о том, кто её владелец. Кругом были раскиданы всякие провода, компьютеры, зарядные устройства и другие приборы неизвестного назначения. Двумя словами Франкенштейн мог бы описать это пространство как «творческий беспорядок», и если первое слово в этом сочетании возглавляло список его любимых, то второе было далеко за пределами этого списка. Франкенштейн глубоко вздохнул и напомнил себе, что сейчас причина его прихода заключается в ином, а поругаться с заядлым бардачником можно и в другой раз. Переведя взгляд с загроможденного пола на неяркое освещение по центру, он увидел самого хозяина комнаты. Тао полулежал на кровати, освещенный только лишь неярким светом от монитора. Подняв взгляд от ноутбука, он приподнялся на локтях и в изумлении уставился на шефа: ему так же, как и другим, ночные визиты доставались тогда, когда он уже мирно посапывал в своей постели, поэтому такое позднее появление Франкенштейна в его комнате было для него новостью. – Шеф? – как-то неловко спросил он, снимая наушники и садясь на кровати. – Жду тебя завтра на рассвете, – коротко сказал Франкенштейн и вышел за дверь.