Королевский гамбит

Он помнил тот проклятый день. Он помнил возгласы народа, когда крохотная малютка "вышла в свет". Он помнил все ее титулы наизусть: "дарованная богами", "избранница Тристейна", "мамино золотко"... Он помнил всё. *** — Мама! — воскликнул удивленный юноша лет 16, — с вами все в порядке? — Да, сынок, не беспокойся, — сказала, вставая с травы, женщина, — все хорошо. Но в глубине своего пытливого разума юноша понимал, что мать врет, и состояние ее было плачевным, и к тому же – только ухудшалось. Мария-Генриетта была беременна уже 6 месяц, но она об этом не догадывалась. Или догадывалась? Она думала о том, что это какая-то хворь, которую она подхватила при поездке в Альбион, но если бы... — Мама, я думаю, вам стоит обратиться к лекарю, — предложил парень, — ваше здоровье все никак не улучшается. — А я думаю, что тебе, Лионель, стоило бы не совать свой нос в чужие дела, — ответила королева. — Кроме того, ты не должен быть на занятиях? Лионель был среднего роста юноша, волосами пошел в отца-брюнета и казалось бы – ничем не примечательная внешность, но одно выделяло его среди бесконечной прислуги и многочисленных лордов – его глаза были разного цвета, один - фиолетовый, как у матери, а второй – черный, как у отца. Священники пророчили несчастливую судьбу парню, ибо разноглазье – дурной знак. Хотя, на самом деле они просто не знали, с чем имеют дело, ведь для них все новое – к злу. У Лионеля дела обстояли иначе – все новое он изучал с голодом, который мог быть присущ лишь молодому пытливому уму, но в отместку все старое он не принимал и презирал. — Но ведь они такие скучные! — возразил Лионель. — Я порой удивляюсь, как мастер Блюр сам не засыпает на своих лекциях... — Магия воды – это наша родовая стихия, — объяснила мать, — это невероятно важный аспект семейных традиций! Лионель смотрел на прудик, в котором он рассмотрел свое отражение. Выслушав напыщенные речи матери, он решился и сказал: — А я не хочу изучать магию. Мать отвела взгляд от вида на придворцовый город и несколько мгновений непонимающе смотрела на сына. — Это что значит – не хочешь? — Мне больше интересна линия отца, — с небольшим смущением сообщил Лионель. — Его дед был лучшим фехтовальщиком на континенте, а его дед... — Довольно! — отрезала мать. — Я и слова больше не хочу слышать об этих варварских людях! То, что они использовали слабость того времени, еще не делает их великими людьми! А теперь я хочу, чтобы ты вернулся в класс и если я еще раз узнаю, что ты сбегаешь с уроков, тебе мало не покажется! Разве так себя ведет будущий правитель? Сейчас же отправляйся к кардиналу на ежедневную молитву! Лионель уныло поник в землю. Повеял прохладный ветерок, который разнес осеннюю листву по королевскому двору. Больше унылых лекций о древних рунах и артефактах он ненавидел кардинала Мазарини. Старик буквально презирал его за его глаза, а Лионель в свою же очередь презирал его за излишний консерватизм и лицемерие. Проходя к верхним этажам дворца, Лионель только сейчас заметил насколько же большое количество образов "божьих" висит на стенах. Какое же тут количество интерпретаций его образа! Женщина, мужчина, дракон, единорог... Эти верующие сами не знают, кто сидит над ними, при этом пытаясь учить своим взглядам других! — Когда я буду правителем, — подумал Лионель, — все эти ужасные тряпки будут сожжены. С этой позитивной мыслью он зашел в покои кардинала. Жил он, конечно, не как верующий человек: многочисленные картины мастеров того времени, дорогая ткань размещенная куда только можно, ну и тысяча и одна золотых принадлежностей священника. Единственной приземленной вещью во всей комнате был шкаф с книгами, преимущественно, с религиозной литературой. — Кто разрешил тебе войти? — вдруг закричал кардинал с гардеробной комнаты. — Я подумал, что кардинал находится на совете или еще на каком мероприятии, — иронично ответил Лионель — Все язвишь, да? Ну ничего, сейчас мы с тобой разберемся. — Сказал Мазарини, надевая свою белую мантию, украшенную дорогими камнями и красивыми узорами. Выйдя из комнаты, кардинал презрительно кинул взгляд в сторону Лионеля и быстрым шагом пошел к шкафу с книгами. Достав оттуда какую-то маленькую книженцию и открыв ее, он стал перед Лионелем и произнес: — Зачем ты пришел сюда, грешник? — Чтобы исповедаться, отец — со вздохом и утомленно произнес Лионель. — Тогда я готов выслушать и донести твое послание к богу. От этих слов какая-то ненависть вскипела в мальчике, которую он тотчас же решил донести до кардинала. — Тогда донесите уважаемому "богу", — презренно произнес он, — что я не должен ему отчитываться о том, в чем я не виновен! — Богохульство! — с ужасом произнес Мазарини. — Как смеешь ты пренебрежительно относится к отцу-основателю? Это все твои адские... — ЧТО? — сквозь зубы произнес Лионель, — ГЛАЗА? СКАЖИ ЭТО, СКАЖИ МНЕ ЭТО ЕЩЕ РАЗ... С ужаса кардинал дал пощечину Лионелю, да настолько сильную, что тот аж упал. Лионель посмотрел на испуганного кардинала заплаканными глазами и тотчас же убежал с комнаты. *** В подобных ситуациях он всегда бежал к одному человеку. Тому, кто всегда поддержит и поймет. Пробегая бесчисленные двери и коридоры, в голове Лионеля витали разные мысли. Отчаяние, боль, кипящая ярость. Он остановился у больших дубовых дверей, выдохшийся и вспотевший, и открыл двери. Лионелю всегда было сложно заходить в эту комнату. Закрытая шторами комната казалась ему мрачнее обычного. А все из-за лежащего на огромном ложе человека. — Отец, — тихо произнес Лионель, — отец, вы спите? Георг Леменс Тристейн был ранен в спину при охоте на кабанов огромным сарелусом, хищным животным с ядовитыми клыками и длинным телом. Говорят, что это последний сарелус во всем королевстве, которого поймать не удавалось еще никому. Шерсть сарелусов очень ценна, и проходящие с соседних стран караваны с радостью обменяют ее на что нибудь нелегальное... — Нет, сын мой, — хрипло ответил король, — но, в каком-то смысле, я уже сплю. — Отец? — Думаю, это очевидно, что мое время на этой земле подходит к концу, — начал Георг, — и что протяну я, максимум, неделю-две. — Не говорите так! Лекарь Арктур сказал... — Лекарь Арктур пытается утешить тебя и твою мать, Лионель, но он понимает, что моя судьба предрешена. Тебе тоже стоит понять это. С глаз Лионеля полились слёзы. Он не мог поверить, что в самый сложный момент отец покидает его, оставляя на растерзание двора. Лионель подбежал к отцу и обнял его. — Ну, ну не плачь, сын, — обнимая, сказал отец, — разве так себя ведут будущие правители? Он снова услышал эту фразу. — Отец, — тихо начал Лионель, — почему я должен править? Я хочу так же, как и ты ходить на охоту, устраивать рыцарские турниры и изучать фехтование, но мама говорит... — Мама говорит... После недолгого молчания король Георг сказал: — Лионель, ты должен понять, что правители не выбирают своих судеб. Посмотри хотя бы на меня. Я имею огромную власть, самых опытных магов при дворе, огромную армию и верный народ, но что сейчас со мной? Я лежу приклеенный к кровати, не в состоянии пошевелить ногами просто из-за того, что меня укусила какая-то тварь. Лионель вдумчиво слушал отца и запоминал каждое слово, которое исходило с его мудрых уст. — А теперь слушай меня, сын. После поездки в Альбион я стал замечать странные вещи. Во-первых, вся почта оттуда стала приходить исключительно твоей матери. Мне кажется это, как минимум, несправедливым. Далее же мне перестали приходить отчеты о затратах на иностранные товары. Что-то будет, Лионель. Что-то масштабное. Я хочу, чтобы ты узнал что происходит. Да, это будет нелегко и даже опасно, но я прошу тебя – выполни последнюю волю своего старика. И будь справедливым правителем. — Да отец, — произнес Лионель, — я выполню твою волю. Через неделю король Георг Леменс де Тристейн покинул этот бренный мир. Все королевство скорбило по нему, но больше всего скорбил его сын – Лионель, который поклялся разобраться в одном из самых крупнейших заговоров того времени.