Последний дракон

Бильбо Бэггинс жил в Шире уже долгие годы. Он обитал в роскошной, богато обставленной норе, по утрам курил трубочку, сидя на скамье у дома, плотно питался и с удовольствием общался с соседями. «Конкурс на самую крупную тыкву? О, разумеется, господин мэр, с удовольствием буду судьей, это такая честь!» «Выпить вечером по кружечке, мистер Болджер? Конечно, давненько мы с вами не общались. Кстати, прекрасная погодка для того, чтобы прогуляться у реки, вы не находите?» Ну и все такое в том же духе. Пущенные в нужное время слухи делали свое дело, упрочив его безупречную репутацию почтенного сквайра и добропорядочного землевладельца. С ним хотели если не дружить, то по крайней мере общаться. Но Бильбо никого не подпускал слишком близко. Одно дело — выпить вместе эля, другое — дружить настолько близко, чтобы поведать свои секреты. Лучше прослыть чудаком или слегка высокомерным типом, чем открыть мирным соседям свою тайну. Он создал отличную легенду об умерших родителях и изрядно повеселился про себя, слушая впоследствии соседские соболезнования. Воистину, хорошо составленные документы на чужое имя и добрая молва творят чудеса лучше всяких чар! И невдомек было добрым домоседам-полуросликам, что прямо у них под носом поселилось древнее, могущественное и чрезвычайное опасное создание в облике доброго сквайра. Не знали они, что ночами, когда большинство хоббитов мирно спят, почтенный мистер Бэггинс покидал свой уютный дом и отправлялся в ближайший лес. Там, в окружении уже привыкших к его появлениям зверей и птиц, он позволял себе сбросить поднадоевшие чары и хорошенько поразмяться. Он всегда осторожничал: не показывался вне леса в своем истинном виде и прятался, стоило ему заметить вдалеке запоздалого путника. Ходили слухи, что порой в окрестных лесах замечали эльфов — их сквайр сторонился особо, побаиваясь, что магия Перворожденных легко сможет проникнуть сквозь его личину. А если и нет, проверять не хотелось. С годами Бильбо выработал привычку перевоплощаться прямо-таки мастерски, за несколько кратких мгновений. Образ уважаемого сквайра Бэггинса настолько слился с ним, что стал фактически второй кожей. Он постепенно привык жить среди полуросликов и полюбил этот уютный, слегка чопорный народец. Бильбо заболел их любовью к природе, пророс их зелеными полями, заплутал среди садов и дорожек. Имя Бильбо Бэггинса сплавилось с ним надежной маской, и он уже позабыл, как его звали прежде. Приятнее оказалось курить табак, чем выдыхать пламя. Веселее было торговать с людьми, чем пожирать их. Он нашел место, которое мог назвать домом. Так, в покое и довольстве, текла жизнь того, кто долгие годы принадлежал к наводящему ужас племени. Он завел слуг, разбил под окнами садик и наслаждался всеобщим уважением. И надо же было такому случиться, что мимо его дома как-то весенним утром проходил волшебник! Волшебников Бильбо не любил. Хоббиты настороженно относятся к магии в принципе и практикующих чары людей стараются избегать. А у Бильбо были дополнительные причины чародеев недолюбливать. Все их племя отличалось нездоровой любовью к добыванию ингредиентов вроде драконьей печени, они раскидывали заклятья и молнии, жалящие шкуру, а главное — были совершенно омерзительны на вкус. Но этот конкретный волшебник отличался от прочих. Он не гнушался поболтать с простыми хоббитами, если те проявляли к нему вежливость, охотно демонстрировал хоббитятам простенькие фокусы и одет был вовсе не вычурно. Никаких балахонов со звездами, вместо них — практичная серая хламида, потрепанная и запыленная. Чародей был довольно стар на вид, однако, когда он поднялся на холм и остановился у калитки Бэг-Энда, на сидевшего во дворике Бильбо взглянули молодые, острые и цепкие глаза. Мистер Бэггинс поперхнулся дымом и выронил трубочку, вскочил со скамейки, дернулся, малодушно порываясь сбежать. Волшебник был настоящим — это он понял сразу. - Доброго утречка, — нервно пролепетал он, прочищая горло, с каждой секундой чувствуя себя все более неловко под взглядом мага. — Чудесная сегодня погодка, не правда ли? - Не то слово, — согласился волшебник. Он вроде улыбался, но это еще не значило, что Бильбо приняли за обычного хоббита. Следующие слова мага только подтвердили опасения: - Тебе не следует бояться меня. Мое имя — Гэндальф Серый. Видишь, я доверил тебе свое имя и не замышляю дурного. - Откуда мне знать? — буркнул Бильбо, нервно косясь на проходивших невдалеке соседей. Те перешептывались, и вроде бы как раз о его визитере, но, по счастью, слышать его разговор с волшебником на таком расстоянии не могли. А вот Бильбо отлично разбирал каждое их слово. - Я не принадлежу к числу охотников на твое племя, — уверил маг. — Однако, не стану скрывать, давно искал встречи с одним из вас. Быть может, поговорим? - Будто у меня есть выбор, — проворчал лже-сквайр. — Откуда ты узнал, кто я, чародей? - Все очень просто, — вздохнул тот, устало опершись на длинный суковатый посох. — Настоящий Бильбо Бэггинс меня бы узнал. *** Спустя некоторое время они уже сидели в уютной кухоньке Бэг-Энда и пили чай. Точнее, пил Гэндальф, с удовольствием угощаясь свежей выпечкой и щедро запивая сдобу ароматным отваром. Разоблаченный хозяин норы сидел рядом и вертелся как на иголках. - Ты научился чудесно готовить, — отметил Гэндальф, отправив в рот последний кусочек кекса. — Думаю, будь ты и в самом деле хоббитом, бедняжка Белладонна могла бы гордиться таким сыном. - Я не убивал хозяев этой норы! — огрызнулся Бильбо. — Обладатель этого имени умер совсем молодым, погиб вместе с родителями в грозу. Я лишь притворился им впоследствии. Мне надо было где-то жить, чародей! Вам, людям, не понять, что такое постоянные преследования. Герои всех мастей будто обезумели, лезут, как грибы после дождя. И всем подавай дракона! Тому — хвост, этому — лапу, а третий хочет непременно преподнести даме сердце ящера. Будто дама от этого сразу же полюбит упакованного в ржавые доспехи вонючего хама! - Впервые вижу дракона, возжелавшего покоя, — с усмешкой заметил маг. - Тут хорошо, — беспомощно разведя руками, протянул Бильбо. — Я не Глаурунг, чтобы играть чужими судьбами, и не Анкалагон Великий, уничтожавший народы. Все, чего я хочу — эту нору и отсутствие геройского бряцания под окнами. И мне понравилось быть хоббитом. - Этот народец кого угодно перевоспитает, — кивнул волшебник. — Однако, видишь ли, в чем дело: рано или поздно твои соседи заметят, что некий мистер Бэггинс не стареет. - Притворюсь, что старею, — упрямо проворчал Бильбо. — Потом сымитирую смерть и превращусь в другого хоббита… - То есть так и будешь жить чужими жизнями? — подытожил Гэндальф. — И рано или поздно сюда, на этот отдаленный край Средиземья, тоже придут герои. Слушай, Бильбо Бэггинс, раз уж ты принял это имя как свое! Я предлагаю тебе сделку, выгодную и для тебя, и для моих целей. Если ты согласишься, то я клянусь навсегда отвадить от твоих краев всяческих героев и наемников. Думаю, поддержка одного из Истари тебе не помешает. Истари! У Бильбо пересохло в горле, а в груди заклокотал давно забытый огонь. Таинственный орден Истари слыл кошмаром для всякого зла, погибелью темноты и ужаса, смертью чудовищ. И молодой дракон отлично знал, кто они такие. - Что мне мешает тихонько спалить тебя и съесть? — осведомился он, усаживаясь напротив мага. Тот спокойно усмехнулся. - Ты бы давно мог попытаться, если бы хотел. Но правда в том, что ты, Бильбо Бэггинс — единственный дракон в Средиземье, который не пожелал убивать невинных и грабить города. Ты предпочел добровольное изгнание. Именно поэтому я сейчас обращаюсь к тебе. Возразить было нечего. Вот уже много лет Бильбо жил мирно, и эта жизнь завладела его душой. Единственный за всю историю дракон, в котором не было зла. Урод по меркам своего племени. Впрочем, остался ли от его рода хоть кто-то? - Ладно, волшебник, — он тяжело вздохнул и уставился на Гэндальфа сузившимися зрачками. — Говори, что тебе нужно от нашей сделки. А я подумаю, стоит ли соглашаться. - Другой разговор, — довольно улыбнулся маг, доставая из складок хламиды выцветшую карту и расстилая ее на столе. — Видишь ли, неподалеку от тех мест, где жило твое племя, есть небольшое королевство Эребор… *** Если бы не Гэндальф, упорно настаивавший на кандидатуре хоббита, Торин Дубощит, король гномов, ни за что не стал бы терять время в Шире. Он никогда особенно не обращал внимания на хоббитов, считая их недалекими крестьянами, не способными даже ложку выковать самостоятельно. И тут волшебник предлагает доверить судьбу всего похода по возвращению Эребора какому-то полурослику! Однако Торин знал, кто такой Гэндальф Серый. Его советы всегда были мудры и приводили к победе, даже если сперва казались странноватыми. До ушей Торина долетали слухи о том, что чародею не одна сотня лет и он якобы не совсем человек. Так или иначе, у Торина не осталось другого выбора. Ему нужно было кому-то довериться в нелегком деле, и он выбрал мудрого чародея. Так что в Шир Торин приехал с надеждой, но и изрядной долей скепсиса. Что, скажите на милость, будет делать в отряде гномов, привыкших к походам, изнеженный толстячок-хоббит? Да он и недели не выдержит в дороге! Пыль, грязь, дожди и болота с комарами — и это не говоря уже о возможности погибнуть от лап гоблинов или троллей! Впрочем, раз Гэндальф считал, что им нужен Взломщик, так тому и быть. Отчасти даже приятно было думать, как этот пресловутый сквайр Бэггинс запросится домой и Торин сможет выразительно посмотреть на Гэндальфа — мол, я же говорил. Собственно, когда Торин под покровом ночи наведался вместе со своими сородичами в дом к тому самому мистеру Бэггинсу, он и впрямь был несколько разочарован. Хоббит ничем не отличался от большинства своих сородичей, разве что дом у него был побогаче и посолиднее. В остальном — те же подтяжки, кладовочки и нелепые салфетки, как у остальных. И тот же кроличий испуг в глазах при виде массы оружия, которое взяли с собой гномы. Еще бы! Зная Гэндальфа, тот наверняка не удосужился объявить о прибытии аж тринадцати гномов. Если бы в дом Торина ввалилось тринадцать хоббитов и начали растаскивать заготовки для оружия или припрятанные про запас золотые монеты, он бы точно рассвирепел. Впрочем, у полурослика по крайней мере были в доме мягкие кровати и отличная еда. Перед началом долгого и трудного пути приятно было провести ночь под крышей. И вот, когда гномы вдоволь насытились, спели несколько песен и наговорились, пришло время отправляться на ночлег. Торин решительно выбросил из головы кандидатуру трусоватого Взломщика — скорее всего, тот и шагу не сделает за порог своей норы. Тем удивительнее было то, что мистер Бэггинс догнал его по пути из кухни к спальням и остановил, удержав за рукав. - Прошу прощения, — заговорил он, явно волнуясь. — Я знаю, что вряд ли произвожу впечатление воина. - Это точно, — с легкой ехидцей подтвердил Торин — ничего не мог с собой поделать, слишком велико было разочарование. — Видите ли, мастер Бэггинс, мы поставили на карту все, что у нас осталось. Мой народ не бедствует в Синих горах, однако Эребор — дом наших предков, и к этому месту всегда будут тянуться души моих друзей и моя собственная. Не в обиду вам, но я бы предпочел, чтобы с нами отправился… - Герой, — закончил за него хоббит, усмехнувшись. — Понимаю. Но, господин Торин, видите ли… Я живу в этом доме уже долгие годы. Я люблю этот край, этих добрых соседей и эти поля и луга. И я легко могу представить, каково это — быть бездомным. Может показаться, что я боюсь, но это не так. Просто давно не путешествовал по-настоящему. Торин остановился, прислонившись к теплому дереву стены, и взглянул на полурослика сверху вниз. Бильбо Бэггинс смело встретил его взгляд своим — и Торин приятно удивился, не заметив в нем ни смущения, ни страха. - Значит, вы все же отправитесь с нами? — уточнил он. Хоббит лукаво улыбнулся: - Просьба Гэндальфа для меня — очень весомый мотив оставить дом на время. Кроме того, думаю, у меня появилась парочка личных причин помогать вам. Доброй ночи, господин Торин. С этими словами он удалился, весело насвистывая, а гном недоуменно посмотрел ему вслед. Кажется, Гэндальф был прав — хоббиты действительно необычные создания.