Broken-hearted

Дни тянулись нескончаемо. Джек уже и не помнил, когда его пленили. Вся жизнь слилась в череду воскрешений, боли и смертей. Каждый раз новый способ, и всегда изощрённый. Джек и представить не мог, насколько изобретательным был Мастер, изыскивающий самые мучительные варианты убийств... На себе до этого он не испытывал раньше и десятой доли того, что теперь стало его жизнью. Привычным существованием. В своей камере он не видел никого больше из команды Доктора, ни смены дня и ночи, ни жизни на Земле. В курсе событий его держала только Тиш, которую после череды особенно мучительных смертей он стал звать "Тош" и постоянно спрашивать, где Янто. Мастер каким-то образом узнал, что Джек всё время спрашивает про некоего Янто Джонса, который, видимо, был капитану очень дорог. Рассудок Харкнесса помутился, и он не понимал, к чему могут привести эти его настойчивые расспросы ещё одной пленницы этого садиста. Джек дрожал от холода после очередного возвращения из запредельной тьмы. От такого количества смертей тело восстанавливалось всё хуже, решительно всё болело и сводило судорогой. Он с трудом проморгался, фокусируя перед собой образ двери его личной тюрьмы, прогоняя мутную пелену, когда дверь внезапно открылась и двое охранников в сопровождении Мастера пнули в камеру ещё кого-то. Сердце Джека подскочило от радости: Янто, Янто... Он везде бы узнал этот вздёрнутый кончик носа и смоляные кудри, даже несмотря на то, что молодой парень оброс и очень похудел... И только через несколько долгих мгновений до капитана дошло, что это не бред, не сон, не предсмертная галлюцинация, и Янто и вправду здесь, в тюрьме "Валианта", в руках сумасшедшего повелителя времени. А значит - дело плохо. Значит... Это значит, что... О, нет, это значит, что Джонса сейчас убьют, у него на глазах, нет, только не это, нет... - Янто... Нет... - прохрипел Харкнесс, дёрнувшись на цепях. Валлиец встал и выпрямился во весь рост с мрачной решимостью в глазах. - Твоих детишек очень любезно убрали мои детишки, токлафаны, - с гадкой улыбкой проворковал Мастер, выступив вперёд. - Но этот мальчик - интересный, весьма интересный экземпляр. Я слышал, ты всё спрашивал, где Янто Джонс? Вот, я привёл его тебе, полюбуйся. - Ты никогда не сможешь победить нас, ублюдок Саксон, - прорычал Янто. - Я уже победил, малыш, - расхохотался в ответ Повелитель Времени. - Ты видел, вся планета - моя! - Отпусти его. Отпусти... - в ужасе произнёс Джек. - Делай со мной что угодно, но только не его! - А я был прав, - торжествующе подытожил Мастер. - Вот кто мне был нужен. Даже не твой драгоценный Доктор, нет, он теперь лишь зверюшка в моей клетке, выставленный на посмешище... А вот с кем приятно поиграться, так это с тобой, Джек Харкнесс. Счастливо оставаться. И дверь за садистом захлопнулась. Янто тут же подбежал к Джеку, целуя его и гладя по истерзанной груди неловкими движениями - только сейчас капитан заметил, что запястья его милого валлийца скованы наручниками. - Что он с тобой сделал... О, Джек... - шепнул Джонс, кладя голову на плечо своему боссу, и в его голосе послышались слёзы. Харкнесс потёрся щекой о густую шевелюру, спускавшуюся ниже плеч, вдыхая самый неповторимый и любимый на свете аромат. - Янто... Мой милый, мой хороший, моё счастье... - бессвязно запричитал капитан. - Зачем ты поддался, моё солнце, беги отсюда, беги, спасайся... Он убьёт тебя, я не смогу, я не выдержу этого, мне так плохо, плохо... У Джека не хватало слов, чтобы выразить весь тот ужас, который он ощущал сейчас, но Янто никогда не нужны были слова. Он понимал своего капитана и так. Джонс снова поднял руки, лаская шею возлюбленного, зарываясь пальцами в волосы, поглаживая щёки. Харкнесс аккуратно повернулся и коснулся губами скулы своего любимого, а потом уткнулся носом в ухо, надрывно всхлипывая. - Прощай, Джек... мне жаль... - глухо сказал Янто. - Нет, радость моя, не смей... Не смей умирать, ты слышишь? Как я буду жить в мире, где нет тебя?.. - Как и жил до этого. Ничего страшного. Я давно уже понял, что моя смерть - лишь дело времени... - Я не жил... До твоего появления в моей жизни почти ничего не имело значения... Я так жалею, что бросил вас, что убежал с Доктором, это я виноват, во всём происходящем - я виноват... - Что ты несёшь. Прекрати, - и Янто снова поцеловал своего капитана глубоким страстным поцелуем. Они ещё какое-то время ласкались, упиваясь друг другом, когда железная дверь снова лязгнула. - Отдохнули, голубчики? Пора за работу, - приторно-сладко пропел Мастер. Охранники схватили Джонса и оттащили его к двери. - Нет!!! - взвыл Харкнесс. - Нет, Янто, нет!!! Отпустите его!!! Отпуститееее!!! Янто!!! - Джек! - Заткните его, - презрительно бросил Повелитель времени охранникам, кивая на Джека. - А я займусь этим котёнком. Дверь защёлкнулась, и капитана вновь поглотила нестерпимая боль, а затем - темнота. *** Когда Джек очнулся, в ушах звенело от крика, и он не сразу понял, что этот крик принадлежал не ему. За тонкой стенкой его камеры, в соседнем помещении кто-то был. Раньше Джека окружала только тишина, боль или собственные возгласы, полные боли и отчаяния. А теперь надрывался ещё кто-то, и... Мастер явно хотел, чтобы капитан слышал это, а значит... Янто... Мастер стоял в дверном проёме тюрьмы Харкнесса, раскрыв дверь пошире, чтобы крики были слышнее. Джек не сразу заметил его, он долго не мог прийти в себя после собственного очередного воскрешения и от ужаса того, через что они заставят пройти его валлийца. Капитан не сразу сообразил, что его самого ненадолго оставили в покое, что никто не пытает его каждую секунду. - Теперь я буду наслаждаться твоей болью с нового ракурса, - радостно провозгласил ублюдок, заметив более-менее осознанный взгляд пленника на себе. - Твоё лицо, когда я медленно вытаскивал из тебя кишки - прекрасно, но когда ты слышишь это, знаешь ли... Неописуемо. Полагаю, мы продолжим изучать твои возможности по выживанию после наших совместных игр, но теперь у тебя будут передышки, чтобы послушать концерты. А может даже и посмотреть на главного героя. Кстати, это идея. Мастер прищёлкнул пальцами и исчез, а его место занял один из охранников. Через секунду повелитель времени вернулся, волоча за собой полуголого парня. Джек задохнулся от боли: губы Джонса были разбиты так, что, казалось, от них почти ничего не осталось. Вдоль ключиц шли неглубокие, но явно болезненные надрезы, полголовы было обрито, и на лысом черепе была выжжена надпись "TORCHWOOD". Кажется, валлиец с трудом понимал, что происходит вокруг. - Янто... - в ужасе прохрипел капитан, - Что же... - и тут же забился в цепях, как раненный зверь, которому неважно, что с ним будет дальше. Неважно, насколько сильна будет боль и травмы, полученные при освобождении. Лишь бы вырваться, сорваться с цепей, оказаться рядом, защитить... - Янто, нет! Больше они тебя не тронут! Прячься за меня, немедленно! - надрывно закричал капитан, обдирая запястья в кровь, выворачивая суставы... Мастер торжествующе заржал, глядя на калечащего самого себя Джека. Он не ошибся, решив поиграть с маленьким валлийцем, это того стоило. Он даже дал своей новой игрушке с трудом подняться на ноги и пошатываясь, явно превозмогая боль, приблизиться к капитану. - Немедленно за спину! - обратился Джек к приблизившемуся неуверенно, на пределе сил, Янто - Вы его не тронете. Никогда больше... - прорычал Джек, как безумный, обращая взгляд своих налившихся кровью глаз на Мастера и его команду палачей... Тёмная венозная кровь капала с кандалов, но капитан всё не прекращал попыток освободиться. - Тихо, тихо... Джек, остановись, - пробормотал невнятно Янто разбитыми губами. Капитан не отреагировал, и только когда Джонс слегка коснулся плеча, перевёл на него тяжёлый, решительный, полный боли и безумия взгляд. - Я защищу тебя! Вставай за мной, это приказ, Янто Джонс! - Джек говорил так, словно ожидал немедленного повиновения. - Вообще-то, приказы здесь отдаю я, - веселился Мастер. Он явно получал наслаждение от происходящего. - Джек, перестань. Как ты себе представляешь меня защитить. Тише, не калечь себя, - прошептал Янто, с трудом выговаривая слова и для пущей убедительности провёл слабыми руками по рёбрам Джека. С тихим стоном капитан обмяк, повиснув на цепях. Почти невесомое прикосновение Джонса принесло облегчение и вместе с тем - новую боль, от осознания реальности происходящего - Янто действительно пытают и мучают. Почувствовав, что Харкнесс успокоился, Джонс прижался к нему, сделав ещё один шаг навстречу. - Зачем ты попался, зачем всё это... - хрипло зашептал Джек на ухо своему милому валлийцу. - Я бы вытерпел всё что угодно, но не... Не тебя... Я так не могу... Теперь по лицу капитана безостановочно текли пот и слёзы. Он прижался к Янто чуть теснее и почувствовал, как тот вздрогнул всем телом от боли, которую ему причинило это простое прикосновение. Джек тут же захотел отодвинуться, но Янто не дал, неуклюже вцепившись в его изорванную грязную рубаху. - Насладились? - прокомментировал Мастер с сумасшедшим взглядом, полным садисткого предвкушения. - Продолжим развлекаться? Мне так нравится, Джек Харкнесс. Ты такой забавный, когда этому парню плохо. Я хочу видеть больше. Значит, ему будет ещё больнее. Джек надрывно вскрикнул и снова забился в путах, когда Янто силой оттащили от него и уронили на пол, придавив ногой, лишая возможности сопротивляться. Мастер с силой пнул Джонса под рёбра, и раздался неприятный хруст. - Янто!.. - взвыл Джек, когда раненого валлийца рывком подняли и потащили прочь. Боль затопила всё его существо, без остатка, но погоревать ему не дали. Физические пытки возобновились с утроенной силой. *** Боль - смерть - воскрешение - крики боли - и снова боль, своя, чужая, физическая, душевная, запах крови, гноя, жжённой плоти - Джек потерялся в ужасе и безумии всего происходящего, и только редкие встречи с измученным Янто заставляли его держаться, держаться на грани ясного сознания... Харкнесс буквально заставлял себя неимоверным усилием выныривать из бездны слепого отчаяния, чтобы не пропустить редкие моменты прикосновений, объятий, поцелуев, торопливых слов раскаяния, сожаления и, как это ни удивительно, поддержки. Даже будучи израненным, избитым и сломленным, Джонс умудрялся успокаивать своего капитана, ласково, ненавязчиво... Они цеплялись друг за друга в этом бесконечном круговороте боли, в этом аду, устроенном для забавы одного могущественного ублюдка. В третий раз валлиец появился практически без ушных раковин - у Джека осталось ощущение, что их сожгли открытым пламенем или кислотой. По всему телу парня шли глубокие витиеватые царапины - так Мастер развлекался, давая своему заключённому "передышку" - рисовал скальпелем на коже узоры. В один прекрасный момент Джек воскрес с ощущением тяжести на плечах: Янто уже был в камере и плакал, повиснув на своём капитане, потому что не мог нормально стоять. Его левая лодыжка была настолько неестественно изогнута, и пальцы ноги так страшно топорщились, что капитан боялся думать, что с ним сделали. И снова - торопливые поцелуи, слёзы, и только ощущение вкуса губ и звука голоса друг друга не давало сломаться обоим окончательно. Боль - смерть - воскрешение... Харкнесс очнулся, словно от пощёчины, от оглушающей тишины. Крики прекратились. И это было хуже любой, самой жестокой пытки. - Янто!!! - закричал капитан в ужасе, глотая смрадный воздух. Казалось, лёгкие сейчас разорвутся на части от этого вопля. - Янто, Янто!!! Нет, нет!!! НЕЕЕТ!!! И тут же выдохнул, когда дверь открылась, и охранники почти что принесли к нему парня, держа под руки: он уже был не в состоянии держаться прямо самостоятельно. Валлиец вцепился в Харкнесса, прижимаясь к нему, и Джек, не имея сил выразить своё облегчение, глубоко поцеловал Янто в губы. Он ласкал языком каждый миллиметр вожделенного рта, понимая, что что-то не так. Явно чувствовался металлический привкус крови и желчи, и Джонс отвечал на поцелуй одними губами. Язык? Боже, где язык Янто? Джек поспешно разорвал поцелуй, стараясь сдержать рвотный позыв. Они лишили Янто языка, чтобы Джек больше не услышал от него ни слова поддержки, чтобы не мог целовать, как прежде. - О, нет... Нет... - всё, что мог произнести капитан, с усилием сглатывая новый приступ тошноты. - Мне так жаль... Янто покачал головой, как бы говоря: не жалей, не стоит. А потом коснулся рваной раны на бедре, из которой всё ещё сочилась густая кровь и, склонившись, начал что-то рисовать у ног Джека. Когда валлиец чуть отодвинулся, капитан прочёл написанные драгоценной кровью его Джонса слова: Я люблю тебя. Джек вздрогнул, глядя на это страшное признание. Мастер злорадно захохотал, согнувшись пополам, и выдал что-то типа: "Как трогательно!" - но его никто не слушал. Оба пленника привыкли к присутствию этого садиста и его комментариям, как к белому шуму, как к фонограмме - и уже не обращали на него внимания. - О, Янто, о... Я тоже... Я тоже люблю тебя, я люблю тебя, мой нежный, мой невозможный... Я люблю тебя, - как умалишённый тараторил Харкнесс, не имея сил остановиться. - Люблю с самой первой встречи, с первых дней твоей работы в Торчвуде, ты самый лучший, лучшее, что было в моей жизни, я не любил никого раньше, я думал, что любил, но я не любил, прости, прости меня за всё, - слёзы бежали по щекам, язык заплетался, голос срывался, а слова всё шли и шли, нескончаемым потоком, и Янто пришлось заткнуть Джека новым поцелуем, чтобы он остановился. Удивительно, но Мастер дал им время насладиться ласками, полными нежности и горечи, прежде чем приказать снова уволочь валлийца на новые пытки. Сам он остался в камере капитана, но не спешил переходить к активным действиям. Повелитель времени просто вышагивал взад-вперёд, нарочно наступая на кровавую надпись и размазывая очертания букв и с садистским удовольствием наблюдал за искажённым болью лицом своего бессмертного пленника. - Спасибо тебе, капитан Харкнесс. Мне очень понравилась эта игра. Твой сладкий мальчик просто замечательный. Я и не знал, что это так приятно - наблюдать за чужой болью. О, вы оба подарили мне много незабываемых моментов. Но всё когда-нибудь заканчивается, к сожалению. А ты как думаешь? - Отпусти его, - умоляюще вырвалось у Джека. - Отпусти, я сделаю всё, что прикажешь. Я клянусь. - О, нет, - осклабился сумасшедший. - Финал - это то, ради чего стоит начинать игру. Иначе неинтересно. - Ты не посмеешь, - рыкнул капитан, снова рванувшись из цепей. Получилось довольно слабо, Мастер даже не сделал ни полшага назад. - Да ну? - усмехнулся ублюдок, приблизившись прямо к лицу Харкнесса. - Я не смогу отказаться от десерта. - Отпусти его, - хрипло повторил Джек. - У твоих ног вся планета, ты поработил мир, отпусти его. Только его... Мастер достал из-за пояса кинжал и вонзил в живот пленнику. Джек задохнулся и умер почти мгновенно. - Всё, я устал от разговоров, красавчик. Продолжим в другой раз. До скорой встречи, - удовлетворённо произнёс повелитель времени, глядя, как кровь заливает надпись на полу. И, безумно улыбаясь, покинул камеру. *** Джек не сразу понял, что очнулся. Реальный мир смешался с миром запредельным, и только боль во всём теле служила напоминанием о вернувшейся жизни. Сознание капитана находилось всё ещё за гранью жизни, или где-то между жизнью и смертью - в горячке агонии, в помрачении. Словно издалека до него донёсся насмешливый голос Мастера, что-то возвещающий, но Харкнесс только пускал слюну и мутными глазами смотрел в никуда - и никак не реагировал на своего мучителя. Повелителю времени пришлось плеснуть в лицо Джека холодной водой и отхлестать его по щекам, чтобы заставить обратить на себя внимание. Мастер не любил, когда его игнорируют, и хотел насладиться своим последним представлением по полной программе. - Ну же, смирно, капитан! - гоготал сумасшедший. - Соберись, так себя перед своими подчинёнными не ведут! Давай, давай, или ты забыл, что твой взлелеянный Торчвуд всё ещё здесь? - Янто... - беззвучно просипел Джек, тщетно пытаясь выпрямиться: ноги скользили по окровавленному полу в совершенном бессилии. - Ян... Охранники втащили в камеру Джонса. Капитан с усилием пытался проморгаться, чтобы разглядеть любимого, но видел лишь бледный силуэт с огромным тёмным пятном на животе. Силуэт слабо шевелился и, когда тюремщики свалили его на пол, пополз по направлению к Харкнессу, извиваясь от боли. Джек не заметил, куда исчез Мастер, впрочем, он был не в состоянии следить за кем-то или чем-то кроме Янто. Валлиец добрался до капитана и, шумно дыша, припал к его ноге, слабо обхватив руками. По дрожи, передавшейся через прикосновения Джонса, Джек понял, что он плачет. - Янто... Это всё моя вина... Наконец-то зрение Харкнесса прояснилось, и он заметил, как его любимый качает головой, как бы говоря: нет, ни в коем случае. А потом, не имея сил подняться, Янто нежно поцеловал его в ногу, чуть задрав грязную брючину. Сердце капитана дрогнуло от боли, сострадания и отчаяния. - Я тоже люблю тебя, мой сладкий. Валлиец тихо выдохнул и замер, отчего сердце Джека ухнуло вниз. - Янто! Янто, останься со мной, слышишь, оставайся со мной! Оставайся со мной!!! - выкрикивал капитан сорванным голосом, чувствуя, как слабеет и без того невесомая хватка любимого. Янто пошевелился, приподнял голову и встретился пронзительным взглядом с синими глазами своего бессмертного возлюбленного. Взгляд Джонса постепенно стекленел, и было видно, как он удерживает себя неимоверным усилием воли. - Мне было так хорошо с тобой, - Харкнесс уже не знал, что говорить и как, но не мог молчать. Ему казалось, что звук его голоса может удержать Янто на грани. - И я никогда тебя не забуду, обещаю. Слышишь, Янто? Янто?.. Янто никак не реагировал на сиплый шёпот. Джек с ужасом понял, что не чувствует прерывистого дыхания на своей щиколотке, и внутри у него всё оборвалось. Изуродованный и измученный, Янто Джонс умер у ног своего капитана на корабле Мастера. Мир Джека Харкнесса перестал существовать. Когда пришла Тиш, покормить бессмертного пленника, в камере уже отчётливо пахло свежим трупом. Мастер нарочно приказал не убирать тело Янто, чтобы Джек продолжал мучиться, глядя на него. Тиш подошла ближе к капитану и в ужасе отпрянула от его пустых глаз. То, что висело на цепях в этой камере, перестало быть человеком. Это была телесная оболочка, способная умирать и воскресать, но там, внутри, словно исчезло то, что делает человека живым. Харкнесс ел механически, будто не осознавая, что делает, пока девушка подносила ложку к его рту. Тиш ушла из тюрьмы в слезах. Тело валлийца оставили ещё на три дня, пока Мастеру самому не надоело смотреть на него. Повелитель времени всё так же продолжал приходить пытать своего бессмертного пленника. Джек не издал ни звука с тех пор, как не стало Джонса. Он даже не стонал от боли, которая раньше казалась невыносимой, теперь просто висел тряпичной куклой на своих кандалах, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится и никак не реагировал на реальность.