Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

Я прошептал прямо в трещину: — Мясса хочешшшь? — Говорящщщий? — возрадовалось нечто за стеной. А потом в трещине показался большой жёлтый глаз с вертикальным зрачком. Больше, увы, ничего толком разглядеть не удалось. Но вертикальный зрачок? Рептилия, однозначно. Я вытащил несколько кусочков мяса из мешочка и прошептал: — Отодвинь-ссся… Ссейчасс просссуну мясссоо… — Мясссоо… — возрадовалась неведома зверюшка. — Хосссяин зссслой, мясссса не даёт-ссс… Глаз исчез, и я аккуратно стал запихивать кусочки мяса в щель, пока не пропихнул всё, что было в мешочке. Конечно, гигантской рептилии это на один зуб, но пусть хоть порадуется. Ответом на моё подношение было громкое смачное чавканье и что-то вроде урчания. У меня глаза чуть к носу не съехали при попытке представить чавкающую и урчащую рептилию, но тут странные звуки прекратились, в трещине вновь показался глаз и раздался шёпот: — Вкусссссно… сспасииибо… детёнышшш-сссс… — Хочешшшшь ещё? — тут же спросил я. — Ты ведь не наелссся? — Проссстии… хочу-ссс… — покаянно вздохнула рептилия. Вот бедняга. Мало того, что его по трубам ползать заставляют, так и не кормят ещё. Ну, ничего, мясом я могу разжиться на кухне, домовики не откажут, надо только договориться о следующей встрече. — Я могу ещё принесссти… Позсссже… Где тебя-ссс отыссскать? — Не могу сссказать… могу показссать… — отозвалось неведомое чудище. — Пошшлю картинку-сссс… Рептилия, обладающая навыками телепатии? Всё чудесатее и чудесатее… А вдруг у меня не получится увидеть «картинку-ссс»? — Как-ссс мне увидеть-ссс? — спросил я. — Ты — Говорящий-сссс… просто закрой глаза и попробуй-сссс… Ладно, всё равно другого выхода нет… Попробую. И я закрыл глаза. Некоторое время перед моим внутренним взором клубился туман, а потом вдруг возникла нечёткая картинка. Какое-то заброшенное пыльное помещение… Даже не класс, что-то вроде кладовки или подсобки. Никакой мебели, какие-то тряпки на полу и широкое отверстие в стене, вроде водостока. Откуда-то снизу пробивалось неясное свечение. Совершенно незнакомое мне помещение… разве что на стене барельеф в виде двух переплетённых змей и факела между ними. М-даа, задачка… Ладно, потом спрошу у Ника и Филча. Судя по барельефу и водостоку — это где-то в подземельях. Ник должен знать подземелья, а Филч — Хогвартс в целом. Разберёмся. — Где эта комната-ссс? — всё-таки спросил я. — Внизу-ссс, там не ходят детёныши-ссс… — последовал ответ. — Я не могу больше-ссс нигде показаться-ссс… Хозяин запретил-ссс… накажет-ссс… — Ладно, я найду тебя-ссс, уполлзсссай… — прошипел я и выпрямился. Неожиданно мне пришла в голову идея, и я прошипел: — Пивз! — Пивз здесь! — моментально материализовался полтергейст. — Пивз, где-то в подземельях должна быть небольшая комната с барельефом в виде двух сплетённых змей на стене и факелом между ними. Там в стене должно быть отверстие вроде водостока. Знаешь такую? — Пивз знает! — радостно завопил полтергейст. — Пивз скажет! Можно пошутить, хозяин? — Что собираешься делать? — быстро спросил я. — Просто спеть! Просто спеть! — закудахтал полтергейст. — Больше ничего! — И что петь собираешься? — поинтересовался я, ожидая самого худшего. Пивз тут же заголосил: — Жил да был один старец на сопке И жену заточил он в коробке, Как ни билась она, Говорил он: «Жена! Ты теперь будешь жить в коробке!» Вполне такой приличный классический лимерик. Даже странно. — И всё в том же духе? — удивился я. — Ну да, — невинно ответил Пивз. — Только имена другие. Ой, врёт, тварь из-за Грани, ой, врёт. Но, увы, проверять некогда, я и так уже задержался. — Короче, — прошипел я, — вечером, после отбоя жду тебя у входа в гриффиндорскую гостиную. Покажешь мне эту комнату, песни свои споёшь — мало ли что тебе в голову придёт, знаю я тебя… И если всё примерно такое же — можешь и спеть. Понял? А теперь прокричи что-нибудь погромче, мне причина нужна, чтобы объяснить своё опоздание! — Всё понял, шеф, сделаю в лучшем виде! — заговорщически прошипел Пивз и заорал во всё горло: — Жил да был один старец в Чикаго, Что носил тесный фрак цвета саго, На вопрос: «Впору ль фрак?» Рявкал: «Как бы не так!» Этот нервный старик из Чикаго! — Отстань, Пивз! — нарочито громко крикнул я, полтергейст в ответ заулюлюкал, горгулья заскрипела и отодвинулась, и из кабинета директора вышла Макгонагалл. Заметив мою несчастную физиономию и нагло хохочущего Пивза, она молча подняла свою палочку, но у полтергейста с чувством самосохранения всё было в порядке, и подыграл он мне просто великолепно. — А я что? Я — ничего! Подразнил первачка! Первачка-дурачка! Поттер-Поттер-Поттерок с головою, как горшок! — радостно завопил Пивз. С палочки Макгонагалл сорвалось какое-то заклятье в виде синеватой молнии, но Пивз сумел увернуться, весело крикнул: — Не попала, не попала, — и помчался по коридору, продолжая распевать: — Поттер-Поттер-дурачок, Поттер — грязненький горшок! А потом он просто исчез в стене. — А я думаю, почему ты так задержался, Гарри. К тебе привязался Пивз. — Да, декан Макгонагалл, — жалобно посмотрел на неё я. — Я не знал, как от него отвязаться, он мешал мне пройти… — Ничего, всё в порядке, Гарри, — мягко сказала Макгонагалл. — Идём. Директор хочет поговорить с тобой. — Да, декан Макгонагалл, — повторил я и со вздохом прошёл в уже знакомый кабинет. Дамблдор восседал за столом, как всегда при полном параде. Ярко-зелёная мантия с золотисто-красным узором, тщательно расчёсанная белоснежная борода, серебряные колокольчики… В общем, полный набор. Он строго и немного лукаво взглянул на меня сквозь очки-половинки, поздоровался и ласково, но с точно отмеренной долей укоризны спросил: — Мальчик мой, как ты мог? Вот это я понимаю. Сразу и в лоб. Будь я наивным первачком, меня такой вопрос с ходу ошеломил бы, и я бы стал каяться во всех грехах, начиная с самого нежного возраста, то есть со спёртой лопатки у соседа по песочнице, но извините, директор. Не на того напали. — Здравствуйте, директор, — вежливо сказал я и сделал лицо понаивнее. — Как я мог — что? Я даже до класса толком дойти не успел… А Пивза я пробовал прогнать, только он меня не послушал. Вот я и задержался, простите… И, устремив на директора самый честный взгляд, я замер, словно мышь под веником. Типа боюсь-боюсь-боюсь. — Я говорю о вчерашней истории с надписью, Гарри, — строгости в голосе Дамблдора чуть добавилось. Макгонагалл открыла было рот, но почему-то ничего не сказала. — Вы имеете в виду ту странную надпись, что появилась в коридоре, неподалёку от слизеринских подземелий? — удивился я. — А какое я имею к ней отношение? Мы вчера всё уже выяснили с профессором Флитвиком и деканом Макгонагалл… — Альбус, — наконец-то обрела дар речи Макгонагалл, — я ведь уже объясняла вам — мальчик здесь ни при чём! Он бы просто не успел ничего написать! — И всё-таки, дорогая Минерва, появление этой надписи весьма подозрительно, — продолжал гнуть свою линию Добрый Дедушка. — К тому же, что этот бедный мальчик, твой друг, Гарри, оказался в Больничном крыле, подозрительно вдвойне… — Я уже объяснял, — огорчённо пояснил я, — мы были у Хагрида, потом пошли на ужин. Я был немного расстроен, потому что Хагрид рассказывал о моих родителях… Поэтому после ужина мы пошли на отработку… я задумался, и в этот момент Джоуи отстал от меня. Наверное, он заметил надпись в коридоре и решил посмотреть. А меня заметил профессор Снейп… он как раз встретил меня у кабинета зельеварения. Он спросил, где Джоуи, я ответил, что Джоуи сейчас подойдёт. Я удивился, что Джоуи отстал, но профессор Снейп не дал мне ничего сказать и сразу отправил чистить котлы. А потом пришли декан Макгонагалл и профессор Флитвик, они и рассказали про надпись. А ещё спросили про кошку Филча… Я удивился, ведь Миссис Норрис была в покоях профессора Снейпа… — Ты был в покоях профессора? — прицепился Дамблдор. — Нет, сэр, — ответил я. — Но когда пришли профессор Флитвик и декан Макгонагалл, они спросили про Миссис Норрис, и профессор Снейп её позвал. Она вышла из его комнат, значит там и была, верно ведь? А ещё профессор Снейп сказал, что она часто навещает его и любит сливки… — Всё так и было, Альбус, — подтвердила Макгонагалл. — Мальчик говорит правду. А бедный мистер Стэнли стал жертвой глупой шутки кого-то из старшекурсников. Думаю, это были Морочащие чары. Если бы мистер Поттер был менее… грустен, он тоже пошёл бы посмотреть на надпись, и в Мунго у нас сейчас были бы два первокурсника, а не один. — Гарри, но разве тебе не жаль бедного Джоуи? — продолжал допытываться Дамблдор. — Может быть, ты всё-таки что-то видел, но не обратил внимания? Я могу посмотреть твои воспоминания, Гарри, если ты позволишь. — Нет! — взвилась Макгонагалл. — Никакой легилименции! Альбус, ты в Азкабан захотел? — Совершенно справедливо, профессор, — раздался голос Люциуса. — Что такого совершил этот бедный ребёнок, что Вы собираетесь лезть к нему в голову? Я вздохнул с облегчением, глядя, как на ковёр перед камином величественно выступает Его Павлинейшество Люциус Малфой в элегантном белом костюме и с любимой тростью в руках. А вот следом за ним из камина появился Сириус Альфард в не менее элегантном костюме, но чёрном, в тончайшую полоску стального цвета. Вместе Благороднейшие Лорд и Наследник составили интереснейшую цветовую композицию, которую вполне можно было назвать «День и Ночь». — Лорд Малфой? Наследник Блэк? — слегка удивлённо произнёс Дамблдор. — Чем обязан счастью лицезреть Вас? Я думал, — тут он сморщился, как от кислого, — что вчера все вопросы были решены. — Вообще-то, нет, — ласково сказал Люциус. — Прискорбные недостачи, выявленные аудиторской проверкой, насторожили Попечительский совет. И хотя все прошлые вопросы удалось урегулировать, Вы правы, но представители Совета обеспокоены этой тенденцией и единодушно решили ввести особую должность в Министерстве, которая будет именоваться Генеральный Инспектор Хогвартса и оплачиваться из средств Совета же… — Не понял… — взвился Светлейший. — Министерство не имеет права вмешиваться в дела Хогвартса! — А оно и не будет вмешиваться, — произнес Люциус столь медоточиво, что его голос можно было намазывать на хлебушек вместо «Нутеллы», — закон от 1794 года, дополняющий «Уложение о Хогвартсе» и не отменённый до сего времени Визенгамотом предполагает в статье сто четыре пункта «а», подпунктов «b» и «с», введение подобной должности в случае чрезвычайных обстоятельств, к коим относится в том числе и аудиторская проверка, выявившая многочисленные нарушения… что так и было, Вы сами с этим согласились, директор. Собственно говоря, эта должность не считается министерской, ибо оплачивается Попечительским советом, так что никакого вмешательства Министерства в дела Хогвартса нет… — Я понял, — мрачно кивнул Дамблдор. — И вы пришли только за тем, чтобы сообщить мне эту радостную новость? — Как я мог пройти мимо? — самым прочувствованным голосом произнёс Люциус. — К тому же, мой хороший знакомый, Наследник Сириус Альфард Блэк, проявил некоторую обеспокоенность проведением учебного процесса… и я предложил ему сопровождать меня, чтобы он лично убедился, что всё в порядке. И что я слышу? Речь шла о применении легилименции! Сириус Альфард во всё время произнесения Люцева монолога смотрел на Светлейшего так мрачно, что тот ежился, словно плешивый баран от утреннего холода. А когда Люциус, наконец, закончил, Дамблдор заявил: — Уверяю Вас, Лорд Малфой, вы неправильно меня поняли. Речь шла только о том, чтобы Гарри дал мне для просмотра свои воспоминания. Он мог что-то пропустить в силу возраста… — Я запрещаю Гарри подобные действия, — ледяным тоном процедил Сириус Альфард. — Тем более что мне непонятно, в чём обвиняют моего воспитанника и почему я не был об этом своевременно извещён. — Помилуйте, Наследник Блэк, Гарри никто ни в чём не обвиняет, — самым добродушным тоном произнёс Дамблдор. — Просто он мог быть свидетелем неприятного происшествия и упустить из виду важные обстоятельства… — Неприятного происшествия? — тут же снова активизировался Люциус. — И что произошло? — Детская шалость… — быстро сказал Дамблдор. — Настолько серьёзная, что понадобилось забирать воспоминания у моего воспитанника? — неприятно улыбнулся Сириус Альфард. — А эта шалость никак не связана с тем, что в больницу Святого Мунго поступил магглорожденный студент-первокурсник факультета Гриффиндор в тяжелейшем состоянии? Хотелось бы подробностей… Дамблдор явно почувствовал себя как уж на сковородке, но тут подала голос Макгонагалл: — Может быть, вы сами побеседуете с господами Малфоем и Блэком, директор? Мне нужно подготовиться к уроку Трансфигурации, да и Гарри тоже… Боюсь, что из-за вашего вызова он пропустил урок ЗОТИ… — Да, конечно, профессор Макгонагалл, — официальным тоном отозвался Альбус. — Вы и Гарри можете идти. Гарри, мальчик мой, если ты что-нибудь вспомнишь… — Да, сэр, — вежливо ответил я и отправился на выход, не забыв попрощаться с Люциусом и Сири. Хотелось бы, конечно, чтобы крёстный меня навестил, но вряд ли мне светит такое счастье… Дамблдор не должен знать, что у нас настолько тёплые отношения. Когда мы с профессором Макгонагалл покинули кабинет, женщина мягко сказала мне: — Ступай в класс ЗОТИ, Гарри. Конечно, урок скоро закончится, но всё-таки покажись профессору Грюму. А затем я жду тебя на Трансфигурацию. — Да, профессор, — вежливо ответил я, разглядывая статую горгульи. И что в ней Паша нашёл? На редкость уродливая штука. — О, — чуть улыбнулась Макгонагалл, заметив мой интерес, — когда я училась на первом курсе Гриффиндора, старшие обожали нас пугать жуткой историей о том, что в горгулье заключено живое существо, мечтающее освободиться. Они даже говорили, что в определённые ночи месяца горгулья обретает способность двигаться и бродит по коридорам Хогвартса. — Правда, профессор? — испуганно спросил я. — Думаю, — лукаво улыбнулась Макгонагалл, — что они придумали эту историю, чтобы первокурсники боялись ночью покидать гостиную факультета. Впоследствии ни мне, ни моим друзьям ни разу не встретилась шагающая статуя. — А вы нарушали дисциплину, профессор? — пискнул я, глядя на Макгонагалл с восхищением. — О, — вздохнула женщина, — в детстве я порой нарушала дисциплину. Но ты ведь меня не выдашь, Гарри? К тому же, если мне ни разу не встретилась шагающая горгулья, это совсем не значит, что она не оживает. Так что не вздумай следовать плохим примерам, Гарри… а сейчас ступай, мне пора в класс Трансфигурации. — Да, профессор Макгонагалл, — послушно ответил я и припустил со всех ног обратно. А по пути думал, что не всё просто с директорской горгульей. Интерес Паши — раз, появление загадочного существа в непосредственной близости от неё — два, предупреждение Филча и Обливиэйт, который он схлопотал, — три. Да ещё эта факультетская байка, вроде бы случайно рассказанная Макгонагалл. Нет, Маккошка вроде бы на директора не работает, но кто знает… На урок ЗОТИ я закономерно прибежал к его окончанию и успел только выслушать домашнее задание и получить в нагрузку дополнительное эссе. Но вроде бы ничего криминального. К тому же старый аврор, по словам Ника, показал себя вполне приличным преподавателем, никаких непростительных, как в каноне, не демонстрировал, рассказал о структуре курса и соотношении теории и практики, перечислил магических существ и заклинания, которые нам полагалось отработать во время первого курса, записал технику безопасности, рассказал ещё несколько интересных аврорских баек и задал к следующему уроку эссе по магическим существам низшего уровня опасности. Мне достались достопамятные пикси, а Нику и Конни — садовые гномы и болотные фонарники. Ничего сложного. После урока ЗОТИ мы побежали на Трансфигурацию, которая прошла тихо и спокойно. Макгонагалл продолжала рассказывать об азах, вполне ясно и доступно, потом было немного практики, нам удалось заработать ещё тридцать баллов. Мелочь, а приятно. На обеде количество подозрительных взглядов в мою сторону несколько уменьшилось, а вот Дамблдор выглядел так, словно выпил литр уксуса. Правда, компания Финч-Флетчли продолжала коситься в мою сторону, но хоть молчали — и то слава Мерлину. После обеда у нас были дополнительные занятия по каллиграфии. Как оказалось, замену Амбридж уже нашли, новую преподавательницу звали профессор (вот не понимаю я этой странной привычки называть всех преподавателей профессорами!) Пинкстоун, и была она симпатичной дамой средних лет с моноклем в глазу и расписанными чёрно-золотым лаком ногтями. Ну ещё красного добавить и была бы Хохлома… Или Гриффиндор — кому как нравится. Но дама оказалась приятной во всех отношениях, обращалась ко всем ласково, никого не пыталась унизить, тем, кто вообще не мог держать перо в руках, подсказывала и направляла. Так что убойный маникюр только подтверждал известное изречение Пушкина: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». В общем, и Каллиграфия прошла на диво спокойно, а потом мы пошли в библиотеку для того, чтобы выполнить домашнее задание. Собеседование с директором, которое у нас должно было быть сегодня, отменили, об этом не забыл сказать Перси. Похоже, здорово его прижали Люц с Сири. В библиотеке мы втроём сидели до самого ужина и не только писали эссе, но и общались мысленно. Я рассказал Нику и Конни про чудовище, про странную картинку, которую оно мне передало, и про задание, данное Пивзу. «А как ты из гостиной собираешься выбираться?» — спросил Ник. Ну да, мантии-невидимки у меня нету, и неизвестно, вернёт ли мне её Добрый Дедушка. Избранный-то его критериям не соответствует… Но это я уже продумал. «Перекинусь в рысенка, и вы попросите Перси выпустить меня вместе с нашими книззлами. Скажете, что чей-то фамильяр приблудился», — ответил я. «Думаешь, наши рысь от книззла не отличат?» — хмыкнул Конни. «А думаешь, они вообще обратят на это внимание? К нашим книззлам все привыкли, к тому же питомцы по всем гостиным бродят, это не возбраняется, — ответил я. — А рысёнок — тот же книззл, даже кисточки есть. Только хвост короткий». «Рискованно это», — заметил Ник. «А что делать? — вздохнул я. — Это странное существо… оно меня не тронет, но кто знает, на кого его могут науськать. Хотя бы пойму, что это такое… Прикроете меня?» «Куда ж мы денемся, — вздохнул Ник. — Жаль, что мы пока с тобой пойти не можем…» «Прикроем, — согласился Конни. — Только ты… поосторожнее, хорошо?» «Хорошо», — согласился я и подумал, что скоро по способности влипать в авантюры я сравняюсь с канонным Гарри. После ужина мы сходили на кухню, где домовики выдали мне аж три копчёных окорока, которые тут же были уменьшены и отправились в кошель. Потом мы вернулись в гриффиндорскую башню и немного посидели в общей гостиной, поболтали с девочками, а потом демонстративно отправились спать. В спальне я спокойно перекинулся в рысёнка, предварительно попросив наших книззлов проводить меня до двери. Песец, Лео и Облачко тут же согласились и даже выразили желание проводить куда угодно. На том и порешили. Подождав немного, Ник сделал недовольное выражение лица и отправился со всей кошачьей бандой на выход. Я перекинулся и вписался в эту стаю как родной, тем более, что размерами был не сильно больше здорово отъевшихся книззлов. Как я и предполагал, никто из сидевших у камина старшекурсников даже внимания не обратил на кошачью стаю, и Ник, открыв дверь, легко выпустил всю стаю в коридор. Я со всех лап кинулся подальше от портрета Полной дамы — мало ли, вдруг определит анимага, но потом вспомнил, что в каноне крысу Рона так и не смог никто разоблачить очень долгое время, и успокоился. Забившись в боковой коридор, где не было портретов, я снова перекинулся и шёпотом позвал Пивза. Полтергейст тут же появился и выразил полную готовность показать мне странную комнату с барельефами. — Только это… — пробормотал он, — мне туда ходу нет… Я только мельком видел… — Неважно, — приказал не желающий отступать я. — Главное — покажи. А уже после этого перекинулся в рысёнка и мотнул головой: веди, мол! Пивз послушно поплыл вперёд, я со всех лап кинулся за ним. Бежать пришлось довольно долго, но ни портреты, ни призраки, ни Миссис Норрис, ни другие, шлявшиеся по ночному Хогвартсу фамильяры и просто питомцы не обращали на меня ни малейшего внимания. Как я и предполагал, мы сначала оказались в подземельях, потом свернули в тот самый тупичок с надписью, где в каноне дежурил Филч… Сейчас его не было, ведь Миссис Норрис не пострадала, а потом Пивз провёл меня к нише в конце тупичка и заявил: — Здесь проход. Его надо открыть. У меня не было других вариантов, кроме того как перекинуться и прошипеть: «Открой-сся!», но прокатило. В стене образовался проход, вполне достаточный для того, чтобы туда прошёл взрослый человек. Я вздохнул, мысленно перекрестился и шагнул в темноту.