Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

У меня не было других вариантов, кроме того как перекинуться и прошипеть: «Открой-сся!», но прокатило. В стене образовался проход, вполне достаточный для того, чтобы туда прошёл взрослый человек. Я вздохнул, мысленно перекрестился и шагнул в темноту. Как ни странно, узкий тёмный коридор оказался вполне безопасен. Я быстренько проверил его на наличие посторонних чар и лишь потом наколдовал беспалочковый Люмос. Небольшой светящийся шарик завис в воздухе слева от моей щеки, и в этом ровном белом свете я разглядел уходящий вперёд узкий коридор, выложенный «диким» камнем и затянутый паутиной. Причём сверху паутины было много, а вот снизу, примерно на уровне моей талии значительно меньше, что только подтверждало мою версию, что внутри замковых стен перемещается огромная рептилия. Я вздохнул, достал из кошеля, который болтался на шее, тёплую мантию и самые обычные тапки и утеплился. Почему я не взял с собой нормальную одежду и обувь? Да потому что от мантии и тапок при экстренном обороте избавиться куда легче, чем от брюк, свитера и кроссовок. Интересно, может, раньше волшебники массово владели анимагией и мода на мантии пошла именно из-за этого? Опять посторонние мысли в голову лезут, одернул себя я и решил идти потихоньку вперёд, время от времени призывая подземное чудище на парселтанге. Так я и сделал. Коридор был длинный, извилистый, время от времени я натыкался на почти незаметные отверстия в стенах, а когда заглядывал в них, то видел кусочки класса трансфигурации, спальни мальчиков, гриффиндорской душевой… Эй, а это ещё что? Это Основатели придумали, чтобы за учениками подглядывать? Шалуны, однако… С другой стороны, не похоже, чтобы в эти отверстия заглядывали последние лет сто, а то и больше, судя по обилию пыли и паутины… Видимо, Дамблдор… а я предполагаю, что несчастную тварюшку контролирует именно он… так вот, видимо, Дамблдор об этой системе подглядывания не знает… Или это просто система воздуховодов? Ой, запутался я, запутался… Тем не менее, я продолжал идти вперёд, время от времени шипя в пространство: — Где ты-ссс? Отзовисссь… Это я, Говорящщщий… Вкусссное мясо принёсссс… Пространство ожидаемо молчало, коридор продолжал петлять, хорошо, хоть не раздваивался. Но вдруг на одну из моих фраз послышался слабый, еле слышный ответ: — Говорящщщииий… иди-ссс вперёд-ссс… я здесссь… Ага, кажется, меня всё-таки ждут. Я автоматически проверил следующий кусочек коридора на ловушки и проклятия, но всё было чисто. С одной стороны — удивительная беспечность того, кто эту зверюшку здесь запер, с другой стороны — а кто ещё сможет приказать проходу открыться на парселтанге? И я с удвоенной скоростью двинулся вперёд, почти побежал… и коридор внезапно закончился. Я оказался в той самой комнате, «картинку» которой показала мне неведома зверюшка. Всё так, голый необработанный камень стен… причём, похоже, это не специально выложенная в подземельях комната, а природная пещера, барельеф со змеями, неясное, пробивающееся из отверстия в углу свечение… и куча тряпья на полу. И где ужасное чудовище? — Ты где-ссс? — удивлённо прошипел я. Куча тряпья шевельнулась, и из неё показалась вполне себе человеческая голова… ой, беру свои слова назад, голова действительно формой походила на человеческую, только два огромных, как у анимешного героя, жёлтых глаза с вертикальными зрачками и редкие чешуйки на лбу и щеках говорили против этой версии. Я встал как вкопанный и выдал: — Ты кто-ссс? — Сссслуга Хоссяина… — прошипело мне странное существо. — Обяссан слушшить… Ты принёссс покушшшать, детёнышшш? Я не обишшшуу… Я подошёл поближе. Мой шарик Люмоса продолжал следовать за мной, как приклеенный, и я смог получше разглядеть странное существо. Больше всего оно походило на страшно худого, костлявого парня, на шее которого красовался широкий кожаный ошейник, сплошь покрытый блестящими металлическими бляшками с отчеканенными на них рунами. На голове у существа росли вполне себе нормальные волосы рыжевато-бурого цвета, свалявшиеся от грязи в колтуны. Чешуек на лице было немного, они спускались широкой полосой по плечам, руки были словно облачены в своеобразные чешуйчатые перчатки довольно симпатичного зеленовато-бурого цвета. Лицо, руки и торс, не покрытые чешуёй, были буро-коричневыми, цвета старого загара, чуть выше пупка тоже начиналась сплошная чешуя. Странное существо выглядело больным и истощённым, на руках и торсе я успел разглядеть многочисленные рубцы — старые, белёсые, уже превратившиеся в шрамы, и более свежие, только начавшие подживать. Меня охватила острая жалость. Я торопливо достал из кошеля копчёный окорок и протянул его существу. На его лице появилось выражение практически невозможного счастья, и бедняга спросил: — Это мне-ссс? Мошшно-ссс? Я кивнул, и существо приподнялось ещё, и тут только я сообразил, что ног в обычном понимании у него нет. Где-то на уровне бёдёр начинался толстый чешуйчатый хвост. Вот оно что! Наг! Редкость неимоверная! Откуда он взялся здесь, в Хогвартсе? В своё время сестрички Патил, болтая со мной на предмет змееустости, рассказывали, что в Индии есть поверье насчёт того, что маги приобрели понимание парселтанга именно от союзов с нагами. Причём, как ни странно, с магглами маги иметь общее потомство не могут, а вот с вейлами, нагами, русалками и даже кентаврами — так вполне себе. Такие вот гримасы волшебной генетики. Так вот, маги-люди и наги вполне себе могли вступать в брачные союзы и иметь общее полукровное потомство. Чешуя, хвост и вертикальные зрачки у таких полукровок исчезали, а вот парселтанг оказался стопроцентно доминантным признаком, который передавался по наследству и только спустя немыслимое количество поколений стал потихоньку исчезать… На мой вопрос, сохранились ли в Индии наги, сестрички ответили, что такие легенды существуют, но нагов осталось мало и с людьми они контактировать не желают, якобы в джунглях есть место, которое и люди, и маги предпочитают обходить стороной. Именно там, под мощными чарами Сокрытия, которые никто из ныне живущих магов не сможет снять, и стоит величественный город, где живут последние наги. И любой, кто неосмотрительно нарушает их покой, уже никогда не возвращается. Правда, среди индийцев дурных уже давно нет, а вот попытки магов-иностранцев проникнуть в город нагов повторяются с регулярностью примерно раз в десять лет. Увы, никто этого ни подтвердить, ни опровергнуть не может, так как никто из этих иностранцев не вернулся назад. Но тогда — внимание, вопрос… Откуда взялось это несчастное чудо-юдо? Между тем, наг, получив в своё распоряжение огромный кусок копчёного мяса, сначала прикоснулся к нему несколько раз тёмным раздвоенным языком, а потом просто разрезал его на несколько кусков поменьше появившимися из кончиков пальцев острыми когтями. Затем он с тихим урчанием стал подносить ко рту получившиеся кусочки, понемногу отрезая от них когтями. Эти, уже небольшие кусочки, он заглатывал не жуя, просто с немыслимой скоростью. — Эй… — забеспокоился я, — тебе плохо не станет-ссс? Наг, уже успевший за короткий срок проглотить почти половину окорока, удивлённо посмотрел на меня: — Хорошшшая еда… хорошее мясссо… От него не ссстанет плохо-ссс… Вкусссно… И мечтательно улыбнулся. Ещё через пару минут, уничтожив три четверти окорока, остальное наг спрятал в груду тряпья, служащую ему подстилкой, затем довольно быстро переместился по комнате к той самой дыре, из которой шло свечение, и пропал в ней почти по пояс. Раздалось тихое бульканье, видимо, там был какой-то источник воды. Потом бульканье прекратилось, наг вернулся на свою подстилку и произнёс: — Спассибо, детёнышшш, Кайшесс благодарен-ссс тебе… Но тебе не ссследует находитьссся здесссь долго-ссс, ессссли Хозссяин поймёт-ссс, он убьёт-ссс тебя-ссс… — Кайшесс — это твоё имя-ссс? — спросил я. Наг кивнул. Теперь, когда отступил жуткий голод, он стал держаться более воспитанно и цивилизованно. Ужасно было его жалко, но время действительно поджимало. Я наколдовал Темпус и увидел, что уже три часа утра. А ведь меня ждут и волнуются… Но и уходить, не узнав ничего, мне не хотелось. В конце концов, после беседы с Кайшессом мне удалось выяснить следующее. Его мать, нагини по имени Кхайшши, каким-то образом выкрали из места, которое она называла Солнечным городом, в тот самый момент, когда она готовилась отложить яйцо с маленьким Кайшессом внутри. Беременную нагини обездвижили, напоили какой-то пакостью, так что она ничего не помнила и не осознавала. Очнулась она уже в «этом гадком месссте» (тут наг весьма выразительно обвёл рукой окружающее пространство) и только тут смогла отложить яйцо. Бедная женщина-змея чуть не умерла, подпитывая яйцо своей магией, а потом выхаживая слабенького и хилого детёныша, которого назвала Кайшессом. С сыном ей удалось пробыть недолго — юные наги растут весьма быстро, и человек, заключивший мать и сына в каменном мешке, очень быстро их разлучил. На подросшего Кайшесса он надел ошейник и начал дрессировать несчастного змеёныша. Наг так и не понял, что хочет от него человек, но все попытки противостоять ему заканчивались такой болью, что несчастный покорился и выполнял все приказы мага, который приказал ему именовать себя Хозяином. Хозяин был садистом с фантазией, он то колол Кайшесса какими-то иглами, то сцеживал у него кровь, то тренировал на нём разнообразные пыточные заклятья, то погружал в глубокий сон, и Кайшесс даже не знал, что с ним в это время проделывают. В остальное время Хозяин держал Кайшесса в этом подвальном помещении, которое наг покинуть не мог — таков был приказ, подкреплённый магией ошейника. Кормил Хозяин нага редко, предпочитая держать впроголодь, хорошо, хоть за стеной обнаружилось другое помещение с небольшим углублением, в котором скапливалась вода. Голод несчастный наг ещё терпел, а вот от жажды бы точно помер. — Хозяин общался с тобой на твоём языке? — спросил я. (Здесь и далее беседа Гарри и нага будет передаваться обычными словами. Но говорят они по-прежнему на парселтанге: прим. автора) — Да, — ответил наг, — но он не владеет им так, как владеешь ты. Просто несколько десятков фраз — приказы и ругательства. Но я провёл здесь довольно времени, чтобы начать понимать человеческую речь. — А потом? — спросил я. — Это ведь ты ползал в стенах? Кайшесс только кивнул и тихо прошипел: — Хозяин приказал. Он велел пугать детёнышей. Но я не понимаю, зачем… Человеческие детёныши не воспринимают мой язык, они просто не слышали меня. Ты единственный, кто смог понять… — А что велел тебе Хозяин? — спросил я. — Сможешь вспомнить? — Конечно, — ответил Кайшесс. — Ползать. Шипеть. Пугать. Но это в первый раз. — А был и второй приказ? Наг кивнул: — Принять боевую форму и напасть на кого-нибудь, но не до смерти… Для этого мне было разрешено даже выползти в коридор, где могут ходить детёныши. — А каков ты в боевой форме? — спросил я, уже заранее зная ответ. — Не могу показать, — вздохнул наг. — Мне нет позволения. Но я могу сказать, что принимаю форму огромной змеи и могу сделать любое живое существо неподвижным. Думаю, это от того, что мать моя вела свой род от Царя змей. Но я точно не знаю. Слишком недолго был с нею. — А надпись? Её тоже ты написал? — спросил я. Наг кивнул. — Ты грамотный? — поразился я. — Нет, — ответил Кайшесс. — Просто Хозяин показал мне знаки и велел повторить их безукоризненно. Я перерисовывал их до тех пор, пока Хозяин не остался доволен. Ничего себе… Оказывается, ларчик просто открывался — надпись просто перерисована по образцу. Всё правильно, пальцы у Кайшесса гибкие, кисть вполне человеческая, и вообще, если уж наги строят города, то и письменность у них имеется. — Ты выбрался в коридор, нарисовал надпись, — продолжил я, — а дальше что было? — Хозяин велел мне сделать живое существо подобным камню, но всё равно живым. Думаю, он имел в виду одного из человеческих детёнышей, но я не хотел обижать детёнышей. Детёнышей обижать нельзя, так мама говорила. А потом пришёл маленький пушистый зверь, и я на него посмотрел… особым взглядом. Но зверь не окаменился, на нём оказался мощный амулет. Пришлось мне взять верёвку и подвесить зверя, чтобы его сразу увидели. А потом я уполз, Хозяин велел, чтобы я не попадался на глаза людям. Скажи, маленького зверя нашли? Я не сильно ему навредил? — Нет, с кошкой всё в порядке… — ответил я, чувствуя, как мне всё жальче и жальче становится бедного нага. Ну нельзя же так… Он же тут совсем зачахнет с голоду или этот самый Хозяин его сведёт в могилу своими опытами. Стоп. А самого-то главного я и не спросил. — Слушай, покажи мне Хозяина. Можешь? — попросил я, не сомневаясь, что увижу Дамблдора. Наг послушно передал мне «картинку», но она ничем мне не помогла. Неведомый хозяин был плотно укутан в черную мантию с капюшоном, так что было не видно ни лица, ни волос. Тем более, что лицо его прикрывала маска. Белая маска, так что в целом наряд Хозяина весьма напоминал приснопамятное облачение Пожирателей Смерти. Хотя ростом и фигурой Хозяин вроде бы был похож на Дамблдора… Но никакой Визенгамот не принял бы это воспоминание как доказательство виновности Доброго Дедушки. Подстраховался, зараза… И что теперь делать? Ужасно не хотелось оставлять бедное создание в таких условиях, но… Я просканировал заклинанием ошейник с рунами. Комбинация была убойная, причём в прямом смысле. Попытка снять проклятый ошейник могла закончиться фатально и для Кайшесса, и для того, кто попытался бы этот ошейник снять. Но я постарался запомнить все руны до единой, уже решив, что свяжусь с Сири и мы непременно вытащим бедного нага из этого ужасного места. — Кайшесс, — прошептал я, — если я приведу того, кто сможет снять твой ошейник, ты пойдёшь со мной? Обещаю, ты будешь жить в хорошем месте, где тебя никто не будет обижать. А может быть, мы сможем отыскать твоих родных, и ты к ним вернёшься. — Детёныш… — горько произнёс наг. — Не давай мне ложной надежды. Этот ошейник снять невозможно, так сказал Хозяин. Я так и умру в этих подземельях. Но всё равно спасибо… Добрее тебя ко мне относилась только моя несчастная мать. — Не сдавайся раньше времени, Кайшесс, — попытался улыбнуться я. — Я знаю этот путь и непременно приду снова. И приведу с собой того, кто сможет тебе помочь. Поверь мне. — Я постараюсь поверить, — прошептал наг. — И клянусь самой страшной клятвой, что не проговорюсь о тебе Хозяину ни случайно, ни намеренно. — Хорошо, — улыбнулся я и подумал, что наг оказался ещё сообразительнее, чем думал я. Ведь Хозяин мог просто приказать ему всё рассказать о моём визите, и тогда я не дал бы за свою жизнь и ломаного кната. А при наличии клятвы ничего он не добьётся. К тому же, буду надеяться, что мой визит останется незамеченным. А сейчас действительно пора — четыре часа… Ник и Конни там уже наверняка по стенкам бегают от неизвестности. Я вытащил из кошеля всё мясо, которое дали мне домовики на кухне, и наг заверил меня, что несколько дней с таким запасом он проживёт вполне комфортно. Интуиция подсказывала мне, что в ближайшие несколько дней Дамблдору (если это он Хозяин, а больше-то и некому) будет не до его дрессированной зверюшки. А дальше… дальше я непременно что-нибудь придумаю. Но для этого мне нужно на Гриммо. Обязательно. В самое ближайшее время. Распрощавшись с узником подземелий Хогвартса, я отправился назад и подумал теперь, что догадываюсь, за что Филч схлопотал Обливиэйт. Возможно, он видел Кайшесса, а Добрый Дедушка быстренько подчистил старику память. Раскрывать всю правду о наге, которого он практически сделал рабом, Дамблдор явно был не намерен. Но тогда становилось совсем не понятно, для чего вообще затеяна эта комбинация. Или откаты на пару со старческим маразмом пустили корни Светлейшему в мозг? Да нет, непохоже… Откаты, конечно, откатами, неадекватность — неадекватностью, а Дамблдор способен наворотить ещё много со своими хитроумными планами. Нужно устроить мозговой штурм и подумать — чего добивается Дамблдор. Разгадаем цель его плана — сами себе поможем. Обратный путь прошёл гораздо быстрее, я выбрался в коридор, снял мантию и тапки, запихнул их в кошель, повесил его себе на шею и перекинулся в рысёнка. Пивза, кстати, поблизости уже не было, но я решил его не звать. Дорогу назад я помнил прекрасно, а то, что мелкий демон решил устроить на завтраке сольные выступления — ну, пусть… Заслужил… Ох, знал бы я, как ошибся, не прослушав это народное творчество! Но об этом позже. Коридоры Хогвартса были пустынны, так что я беспрепятственно добрался до портрета Полной дамы. Там меня уже дожидались книззлы. Завидев меня, они дружно заорали на разные голоса, и начали царапать лапами дверь, пытаясь дотянуться до портрета. Полная Дама, доселе мирно дремавшая на портрете, приоткрыла один глаз, узрела кошачью банду, пробормотала что-то непонятное и вновь задремала. Но в нижней половине двери приоткрылась ещё одна — небольшая дверца, явно сделанная для блудливых фамильяров. Книззлы протиснулись в неё без труда, я — с трудом, но всё же сумел и стал, не перекидываясь, пробираться в нашу спальню через гостиную. Гостиная была пуста, но на диване дремала Анджелина Джонсон, причём явно нетрезвая, как подсказало мне рысиное обоняние. Увы, когда я пробирался мимо неё, темнокожая красотка открыла один глаз и крепко схватила меня за загривок. А хватка у неё оказалась железной. Спортсменка и красавица открыла глаза, сонно пробормотала: — Ой, киса! Приснится ж такое… Кииисточки… И принялась меня тискать, попутно бормоча: — Скажи, киса, почему мужики такие козлы? Правда, надолго её запала не хватило, Анджелина быстро задремала снова, я кое-как выдрался из её крепкой хватки и со всех лап помчался в нашу спальню.