Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

— Это хорошо, что шкатулка нашлась, - продолжил говорить Филч. — Но вот с браслетом твоим всё в порядке, да и с ошейником Миссис Норрис тоже. Я не об этом хотел поговорить. Вспомнил я кое-что про директорскую горгулью. Мы с Конни тут же навострили уши. Что-то для простой статуи слишком уж часто упоминания о директорской горгулье мне в последнее время стали попадаться. Нет, я понимаю, что статуя не простая, а волшебная, но всё же… Кстати, а зачем Макгонагалл рассказала мне байку о бродящей по коридорам статуе? Сначала я думал, что она просто хочет попугать первачка… ну, чтоб я не рвался дисциплину нарушать. Ну, так я и не рвался. Официально я все ночи у себя в спальне, соплю в две дырочки, никаких жалоб на мои ночные похождения нету… и я уже успел неплохо узнать декана. Она, конечно, честная женщина, но совершенно не склонная утирать сопли и рассказывать байки просто так. Суровое шотландское воспитание во всей красе даёт о себе знать. Но вот теперь, после слов Филча, я призадумался. Может быть, Макгонагалл хотела намекнуть совсем на другое. На то, о чём напрямую сказать не могла… А что, весьма похоже. Наш Светоч — мастер брать Непреложные обеты. Но пока догадки строить рано, стоит сначала Филча послушать. И я вежливо сказал, состроив самые печальные и умоляющие глаза: — Мистер Филч, расскажите… Нам очень интересно. Старый сквиб усмехнулся: — Ну, возможно, тебе это говорили, и не раз, но глаза у тебя действительно мамины, Гарри. Лили могла из многих верёвки вить, если этак поглядит. — И из вас? — невинно спросил я. — И из меня, — улыбнулся Филч. — Что греха таить — бывало, попадалась мне их компания после отбоя. Редко, правда, такое бывало, и только курса до третьего, потом уж они поумнели, попадаться перестали. Так вот, как попадутся они мне, так матушка твоя голову к плечу склонит и так умоляюще попросит: «Простите нас, мистер Филч. Мы не нарочно… Здесь столько всего интересного, вот мы и увлеклись…» А в глазах черти пляшут. — И что? — с интересом спросил Конни. — Вы их прощали и отпускали? Филч покачал головой: — Порядок есть порядок. Но попытка всякий раз была хорошая. Правда, я в первый раз предложил Лили — беги, мол, в гостиную, пусть только мальчишки на отработке отдуваются. Так она отказалась наотрез. Так и драили потом кубки в Зале Наград все вместе. Хорошие они были ребята… Сколько ни нарывались на отработки — ни один Миссис Норрис обидеть ни разу не пытался. — А Миссис Норрис-то тут причём? — удивился я. — Не она же отработки назначает. — Видите ли, ребятки, — вздохнул Филч, — кошечка моя частенько по замку бродит… и если кого видит — меня зовёт. — Как — зовёт? — удивился Конни. — В голову картинку посылает, — смутился Филч. — Я никому не говорил, боялся, что смеяться будут над стариком… Мы переглянулись. Идея о том, что Миссис Норрис не просто кошка, а фамильяр, получила только что полное подтверждение. — Мистер Филч, — взволнованно сказал Конни, — Вам в Мунго надо… — Вот я так и думал, — горько вздохнул сквиб, — и вы решили, что у меня с головой не всё в порядке… — Нет-нет, я не об этом, — быстро сказал Конни. — Мистер Филч, Миссис Норрис — Ваш фамильяр, это доказывает связь между вами. А сквиб не сможет привязать фамильяра. Это может значить только одно… Что Вы — маг. — Спасибо тебе, Конни, на добром слове, — вздохнул Филч. — Только какой же я маг? Мне Люмос не под силу наколдовать. — Вот и я об этом, — Конни, если уж что-то начинал, с пути было не свернуть никакими силами. — Смотрите. У Вас есть связь с фамильяром. Вы много лет работаете в волшебном замке и всё ещё относительно здоровы. — Так Гарри спасибо, — кивнул на меня Филч. — С его браслетиком я теперь себя как молодой чувствую. Ни голова не болит, ни суставы, ни спина… — А до этого, — настаивал Конни, — до этого Вы сколько лет в замке работали? — Да уж куда поболее, чем тебе годков, — усмехнулся Филч. — А вы знаете, что обычный сквиб на вашем месте либо сошёл бы уже с ума, либо вообще был бы мёртв? — спросил Конни. — Думаете, зря маги отправляли своих детей подальше от мест с Источниками? Сквибы очень плохо реагируют на магию, даже ребёнка-мага с его стихийными выбросами рядом достаточно для плохого самочувствия… А ведь Хогвартс — это самое большое скопление в Магической Британии детей и подростков с магическими способностями… плюс мощный Источник. Будь вы сквибом — это убило бы вас за два года. Так что обратитесь в Мунго к целителю Сметвику. Возможно, ваши магические каналы искусственно заблокированы… — Умеешь ты быть убедительным, малыш, — добродушно усмехнулся Филч. — Хорошо, я завтра же запишусь на приём. Удовлетворённый этим обещанием, Конни отстал от Филча, и старый сквиб, наконец, начал свой рассказ. — Понимаете, ребятки, я уже который день хожу с таким ощущением, словно потерял что-то… И всё я понять не могу — вроде бы всё на местах, а чувство потери только усиливается. — И вы решили, что кто-то стёр вам память… — задумчиво сказал я. — Весьма похоже. — Да, — кивнул Филч. — А тех, кто реально на это способен, в Хогвартсе двое. Директор Дамблдор и профессор Снейп. — Это не крёстный! — возмутился Конни. — И я так думаю, — вздохнул Филч. — Не с чего ему меня памяти лишать. В подземельях я бываю редко, общаемся мы мало… Если мне зелье какое потребуется — я к мадам Помфри иду. А ругать его студентов тоже не за что. Они вежливые, грязь не таскают, Миссис Норрис не обижают. Вот и выходит — не с чего декану Снейпу мне память стирать. Ну да, есть у него хобби — в Запретный лес часто ходит. Так тут всё понятно — мало ли что можно набрать в Запретном лесу — и травы всякие, и единороги опять же там бродят, и фестралы с кентаврами… да мало ли ещё кто. Я туда дальше опушки не суюсь — не моё это. Тут я подумал, что хорошо, что Филч туда не суётся. Превращение декана Слизерина в огромного ворона явно не способствовало бы его душевному спокойствию. Но вывод старик, в общем, сделал правильный. Сев не стирал ему память, это точно… Между тем, старый сквиб продолжил свой рассказ: — А тут сны меня стали одолевать… странные… Будто иду я по коридору, как обычно, ночью… Поворачиваю к кабинету директора… ну там, где горгулья стоит. И вижу, что нет там никакой горгульи. Просто нет. Помню, что во сне я оторопел — как же так? Куда статуя делась? Смотрю на пустой постамент и стою дурак дураком… — А дальше? Дальше что? — нетерпеливо спросил Конни. — Такой интересный сон… Филч задумчиво допил последний глоток остывшего чая и грустно сказал: — А ничего дальше. Я всегда просыпался. Только помню — в момент пробуждения мне какое-то шипение слышалось. Такое… странное. Словно и не змея шипит, а кто-то говорит. Только змеиным языком, не человеческим. Уже которую ночь мне снится, даже засыпать боюсь. Такое чувство, что если я не проснусь — что-то нехорошее увижу. Вот, надумал уже к декану Снейпу идти — попросить зелье Сна-без-сновидений. Устал я… Так что вы, ребятки, ежели надумаете ночью гулять… да ладно, знаю я, что всё равно можете надумать, если ещё после отбоя не бродили… Не суйтесь к кабинету директора. Что-то нехорошее там происходит с этой горгульей. Понятно? — Понятно, — хором сказали мы с Конни. — Спасибо, что рассказали, мистер Филч. — А в Мунго вы обязательно обратитесь, — добавил я. — Думаю, что целитель Сметвик вас порадует. Конни хотел сказать ещё что-то, но я выразительно взглянул на него, и мы стали прощаться. Шкатулку я спрятал обратно в поясной кошель и позвал Лео. Но тот, паршивец, даже ухом не повёл. Они с Миссис Норрис уже слопали два блюдечка сливок и сейчас снова устроились на одеяле и пристально смотрели друг другу в глаза, громко мурлыча. Возникало полное впечатление, что они общались мысленно. — Да пусть пока останется, Гарри, — сказал Филч. — Всё Миссис Норрис повеселее будет. И не волнуйся — фамильяр в Хогвартсе не потеряется. — Да знаю я, — улыбнулся я в ответ, — Лео уже по всему Хогвартсу погулять умудрился. — Ну, вот и славно, — улыбнулся Филч. — Пусть остаётся. Наскоро распрощавшись с Филчем, мы покинули его каморку, и Конни спросил: — Почему ты не предложил ему сходить к Северусу? Тот наверняка сможет вернуть заблокированные воспоминания. — Не стоит этого делать, — ответил я. — Филч уже немолодой, Обливиэйт был наложен весьма топорно, раз воспоминания стали возвращаться, хоть бы и в снах. Как бы хуже не было. А вот целителю Сметвику написать стоит… — Думаешь, Филч к нему обратится? — Даже если и нет, — вздохнул я. — Я найду способ его уговорить. Мне самому интересно — как так получилось, что магия у него сохранилась после… ну ты сам понимаешь… И кто его уверил, что он полный и окончательный сквиб… Некрасивая какая-то история. — Согласен, — вздохнул Конни. — Некрасивая. Но вот скажи, как ты думаешь — что с этой горгульей происходит? Неужели она на самом деле по ночам по школе бродит? Жуть какая… — Мне кажется, что настоящая статуя горгульи находится в одной из тех комнат в подземельях, что не доступны ни домовикам, ни нам. А вместо статуи… — тут я замялся, и в этот момент нас настиг выскочивший из-за поворота словно чёртик из табакерки Перси Уизли. — Гарри, тебе срочно нужно в кабинет директора, — заявил он. — С какой стати? Я ничего не нарушал, — парировал я. — Да не в этом дело, — отмахнулся Перси. — Там, вроде бы, твой опекун прибыл, срочно тебя требует. Вот декан Макгонагалл мне Патронуса и прислала. Ух… полшколы обегал, пока вас нашёл. — Спасибо, Перси, — вежливо поблагодарил я. — Знаешь, я дорогу к кабинету директора сам найду. А ты проводи, пожалуйста, Конни до нашей гостиной — поздно уже. Отбой скоро. — Точно сам дойдёшь? — спросил Перси. — А то нагорит мне от декана Макгонагалл, если с тобой что-нибудь случится. — Ну, Перси, перестань, — усмехнулся я. — Тут идти — пять минут быстрым шагом. Тем более, я сам хотел с опекуном связаться. Так что добегу, не волнуйся. Перси кивнул и важно сказал Конни: — Идёмте, мистер Малфой. Я провожу Вас. Кстати, Гарри, — тут он снова повернулся ко мне, — пароль «Шоколадные шары». — Спасибо, Перси, — поблагодарил я. Конни вежливо кивнул, и оба они — Перси и Конни — отправились в гриффиндорскую башню. А я поспешил в кабинет директора. Кажется, Сири нашёл предлог, чтобы забрать меня на выходные. Вот и славно. Я быстренько добежал до горгульи и хотел уже назвать пароль, но тут мне вспомнился рассказ Филча. Если моя догадка верна… то теперь я, возможно, знаю, где находится мать Кайшесса. Кровь и чешуя нагов весьма дорого ценится на чёрном рынке ингредиентов, причём даже отданная не добровольно, она во много раз усиливает действие зелий. Что-то мне кажется, что убивать нагини — слишком нерационально, во всяком случае, с точки зрения Дамблдора — точно. Он, конечно, мог бы держать её в подземельях, как бедного Кайшесса, но взрослые нагини — это не выросший в неволе детёныш. Никто не может поручиться, что даже в рабском ошейнике нага не смогла бы накопить сил и восстать против жестокого хозяина. Поэтому намного проще держать её в трасфигурированном состоянии, время от времени снимать чары, кормить и сцеживать кровь. После принудительной трансфигурации бедная нага была беспомощной, силу накопить в таком состоянии она не могла, к тому же регулярные кровопускания ослабляли её и лишали малейшей возможности к сопротивлению. М-даа, у Дамблдора явно склонность к чёрному юмору. Как он, должно быть, веселился, зная, что вход в его кабинет охраняет и не каменная горгулья, а трансфигурированное в неё беспомощное магическое существо. Хотя, я тут такого нафантазировал, а может, это всё не правда, и вход в кабинет охраняет обычная горгулья. Ну, насколько может быть обычной горгулья в волшебной школе. Я, хоть и торопился побыстрее увидеться с Сири, всё-таки пару раз обошёл постамент и попробовал просканировать идущую от него ауру. Увы, с этим я потерпел полное фиаско. На горгулью были наложены весьма мощные чары, с ходу ничего распознать не получилось. Нет, я, конечно, мог бы их ликвидировать. Бомбардой, скажем. Очень экономный вариант — в смысле затратности чар. И совершенно не экономный в смысле разрушений. Боюсь, если я сейчас так сделаю, то газеты Магической Британии объявят меня сумасшедшим отнюдь не на четвёртом курсе, а прямо сейчас. Так что, как бы не хотелось… И я уже хотел назвать пароль горгулье, когда вдруг… вдруг моё внимание привлекло что-то неясное. Мне показалось, что в глубине слепых каменных глаз что-то словно промелькнуло. Я ещё раз обошёл постамент и прошипел, переходя на парселтанг: — Что же-ссс ты такое-ссс? В ответ мне пришла целая цепочка образов — отчаяние, страдание, беспокойство, робкая надежда. А потом мне прямо в голову ударил чужой ментальный вопль: «Помоги! Помоги, Говорящий, да буду я твоей рабой!» Я отшатнулся и схватился за голову. М-даа… Ничего себе… До сих пор версию с матерью Кайшесса, трансфигурированной в горгулью я рассматривал в порядке бреда, исходя из кривой логики магов. А тут — вот оно что… И как прикажете теперь нагу вытаскивать? «Я попробую помочь, — с трудом смог сложить я более или менее внятную фразу, — ты ведь мама Кайшесса?» «Да! Да! Да! Мой бедный сын…» «Твой сын в безопасности… А тебе нужно потерпеть. Я постараюсь помочь, но сразу это сделать невозможно. Ты будешь ждать?» «Столько, сколько нужно, Говорящий, да прольётся дождь тебе под ноги! Спассии…» «Я попробую, — прервал я наше ментальное общение. — Жди. Это не быстро». Ох, до чего же громкая женщина… С другой стороны, столько времени провести в форме каменной горгульи и ничего не знать о судьбе собственного сына… Тут кто хочешь криком закричит. Но как же голова разболелась… Однако, меня ждут, я и так уже задержался… И я назвал пароль: — Шоколадные шары! Горгулья послушно отъехала в сторону, и я прошёл в кабинет директора. Дамблдор восседал за своим столом — как всегда, в кричаще-яркой мантии и с нестерпимо благостным выражением лица. На столе перед ним исходил ароматным паром чайник, золотились в вазочке лимонные дольки, в других вазочках лежали маленькие печеньица и пирожные, рядом притулились сахарница и сливочник. Две небольшие чашечки костяного фарфора довершали картину. Сириус Альфард не менее пафосно восседал в кресле напротив директора, тоже как всегда — лощёный, в дорогущей мантии и с выражением вселенского презрения ко всему сущему. Между этими двумя явно только что состоялся неприятный разговор, но о чём — я мог только догадываться. — Здравствуйте, директор Дамблдор! — поздоровался я и наивно похлопал глазами. — Здравствуйте, крёстный! Я так рад, что Вы нашли время навестить меня в Хогвартсе! — Здравствуй, Гарри, — ласково поздоровался Дамблдор. — Как твои дела? — Очень хорошо, директор, — с улыбкой ответил я. — Здесь так интересно! Просто волшебно! — А почему Перси не нашёл тебя ни в гостиной, ни в спальне, ни в библиотеке? — отечески спросил Дамблдор. — Ты ещё не знаешь толком Хогвартса, можешь и заблудиться. Я изобразил на лице вселенское раскаяние и шаркнул ножкой: — Простите, директор… Я разыскивал своего фамильяра… Лео… Оказалось, что он захотел подружиться с Миссис Норрис, кошкой мистера Филча, правда, здорово? Как вы думаете, если у Миссис Норрис будут маленькие котята, мистер Филч не будет так сильно ругаться на учеников? Тётя Петунья говорила, что котята такие милые, что могут заставить подобреть даже самого ворчливого и злого человека… А ещё… — Стоп-стоп, Гарри, — быстренько прервал Дамблдор мой поток сознания, а жаль, у меня было ещё что сказать… коротенько, минут на сорок… — думаю, что твой крёстный, уважаемый Наследник Блэк, тоже хочет поздороваться. А ты ему не даешь и рта раскрыть. — Простите, сэр… — повинился я, опустил голову и покраснел. — Ничего, Гарри, — процедил Сириус Альфард. — Но ты меня очень обяжешь, если впредь будешь следить за своими манерами. — Простите, сэр, — повторил я. — Больше такого не повторится. — Собственно говоря, мы поговорим об этом на Гриммо, — заявил Сириус Альфард. — Дела Рода и состояние Сириуса Ориона Блэка таковы, что твоё присутствие необходимо. Сообщаю тебе, дорогой крестник, что мы сейчас же уходим. Простите, директор, обещаю вернуть вам Гарри вечером в воскресенье. Не забудьте открыть камин. — Но, наследник Блэк… — попробовал возразить Дамблдор, — правила школы… — Простите, директор, мы уже говорили с вами об этом. Я являюсь законным опекуном Гарри Джеймса Поттера? — Да, Наследник Блэк, но… — попытался возразить Дамблдор. — Хогвартс является тюрьмой, а Наследник Поттер — заключённым? — продолжал гнуть свою линию Сириус. — Разумеется, нет, — возмутился Дамблдор. — Тогда я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы забрать его на выходные. Устав Хогвартса в редакции 1897 года, пункт тридцать четвёртый, явно говорит об этом. И данный пункт не был отменён, его просто исключили из новейших редакций. Так что, всего доброго, господин директор. И, выпустив эту парфянскую стрелу, Сири увлёк меня за собой в зелёное пламя камина.