***
Блум никогда бы не подумала, что возвращение домой будет для неё настолько сильным стрессом. Орител был рядом, он выглядел уверенным в себе и спокойным, но Блум прекрасно знала, что внутри у него разгорался тот же самый пожар, что он так же, как и она, боится переступать порог дворца, боится заглянуть Марион в глаза. Страх… Они такие жалкие, а под влиянием страха всё стало ещё хуже. Чем ближе они подходили к дворцу, тем сильнее у них всё сводило внутри. Грудь словно сковывали ледяные оковы, ноги — как негнущиеся ветки. — Как думаешь, она уже знает? — тихо спросила Блум и несмело глянула на Оритела. Король пожал плечами. — А если знает… что… что тогда? Что будет? — продолжала Блум, чувствуя, как подступают слёзы. — Блум, послушай, — Орител остановился и взял девушку за руку. — Давай не будем гадать? Мы… Мы справимся. Я что-нибудь придумаю, — Орител мягкими и тёплыми губами прижался к тонким нежным пальцам Блум. — Мы справимся, — повторил он. — Может, ведьма вообще ничего не предпримет. Всё-таки… не думаю, что она и впрямь может такое сделать. — Отец, ведьмы способны на многое. Ты разве забыл, что три прародительницы разрушили всё наше Королевство? Убили многих и в том числе… Дафну! По сравнению с этим, действия Айси будут маленькой шалостью. Орител нахмурился. Вид у него стал тяжёлый, мрачный, задумчивый. С одной стороны, Блум может быть и права, но с другой стороны — Айси ещё совсем юная ведьма, её нельзя сравнивать с прародительницами. Вот, к чему привела их… любовь. Любовь ли? Не грязное влечение? Не извращение? Любовь?.. Как так вышло? Орител не прекращал задавать себе этот вопрос. Его чувства вспыхнули так неожиданно, что он едва сможет прочертить ту грань, черту, которая разделила его жизнь на до и после. Он едва может вспомнить, как его отцовские чувства перетекли в нечто большее. — Дорогие мои! — вдруг услышали они радостный голос Марион. Отец и дочь повернулись в сторону раздавшегося голоса и увидели, как к ним, вся светясь от счастья, бежала королева Марион. Она уже распахнула руки для объятий. Орител и Блум почувствовали какое-то странное облегчение: они поняли, что Марион ничего не знает, и это немного сняло стресс, но, с другой стороны, они видели её радостную, доверчивую улыбку, и совесть начинала душить сильнее прежнего. — Я уже соскучилась! — Марион оказалась совсем близко так быстро и внезапно. Она заключила своих любимых в крепкие, тёплые объятья. — Привет, мам, — улыбнулась Блум, обнимая Марион в ответ. — Здравствуй, дорогая, — Орител положил руку ей на талию. — Чего так невесело? — рассмеялась женщина. — Не рады меня видеть? — Очень рады! — вздрогнула Блум, сильнее прижимаясь к матери. Испуг того, что мама о чём-то может догадаться прямо сейчас, ледяной волной прошёл по телу. — Я очень-очень люблю тебя, мамочка. Помни это. Марион отпрянула от семьи и удивлённо глянула на дочь. — Чего это ты вдруг? — смущённо заулыбалась она. — Как будто собралась куда-то на долгое время… — Нет, нет! Я… Просто так сказала, — пожала плечами Блум, отводя взгляд в сторону. — Разве дочь не может сказать своей матери слова любви? — аккуратно вмешался Орител, улыбаясь. — И я люблю тебя, дорогая! — хихикнула Марион. Она перевела взгляд на мужа: — И тебя люблю, — Марион быстро чмокнула его в щёку. — Пройдёмте скорее, вас ждёт вкусный обед, — женщина поманила семью пальцем и бодро зашагала обратно к дворцу. Блум с Орителом переглянулись, и Блум готова была поклясться, что заметила, как в глазах отца застыли слёзы.***
Сидеть с Марион за одним столом было жуткой пыткой, потому что муки совести не утихали ни на секунду. Блум и Орител смеялись, Блум рассказывала, как провела время с Земными родителями, но внутри двое влюблённых чувствовали себя так, как будто разлагались. Марион с таким вниманием слушала, смотрела на них с такой любовью и теплотой, что было невыносимо осознавать, что они оба врут ей. Врут каждую секунду. Они просто сидят рядом, но даже так — они лгут ей, обманывают, скрывают горькую для неё правду. Орител думал, что лжёт даже больше, ведь он продолжает играть роль любящего мужа. Блум хотя бы любила мать не только на словах, а Орител уже… На самом деле, Марион чувствовала, что за улыбкой её родных скрывалась какая-то печаль. У Блум во взгляде мелькало смятение, она постоянно отводила глаза в сторону, старалась долго не смотреть на саму Марион; Орител иногда, когда стол замолкал на пару секунд, вдруг мрачнел, точно на его лицо опускалась тень. Это всё были такие мелкие детали, который заметит только внимательный, но Марион как раз такой и была. Да и своим сердцем она чувствовала, что что-то не так, чувствовала время от времени в груди странную тяжесть. У неё было предчувствие — предчувствие того, словно скоро что-то случится. Оно тонкой нитью обматывало рёбра, было таким едва заметным, как дымка, но оно было. Марион надеялась, что это ей лишь кажется, ведь… что могло случиться? Неужели Блум или Орител что-то ей недоговаривают? Быть может, сегодня, когда Марион окажется наедине с Орителом, стоит поднять этот вопрос? Марион очень надеялась, что нет ничего страшного. После сытного обеда, Блум, поцеловав мать в щёку, поспешила в свою комнату. Ей хотелось поскорее остаться одной. Уходя, она беспокойно и вопросительно посмотрела в глаза Орителу, но тот коротко кивнул ей — «всё хорошо, иди», — и Блум поспешно ушла. — Всё в порядке? — Марион бесшумно подошла к мужу и положила ладонь на его спину, в область лопаток. Орител вздрогнул, словно прикосновение жены было подобно разряду тока. — Да, да, — закивал головой король. — Я же вижу, что что-то не так. У меня странное чувство… Знаете этот неоправданный страх, граничащий с паранойей, когда тебе каждую секунду кажется, они всё знают, они всё видят, они всё чувствуют, но на самом деле это не так? Орител сейчас испытывал это. Навязчивые мысли о том, что Марион догадывается или уже догадалась, о его отношениях с Блум, крепко засели в голове, точно вбитые гвозди. И Орител из-за этого параноидального страха не может подумать о том, что Марион, перебирая всевозможные ситуации, никогда даже и не подумает о связи её мужа и дочери. — Милая, уверен, тебе просто кажется, — Орител скорее пытался успокоить самого себя, нежели королеву. Он повернулся к ней и заключил в объятия. — У Блум на лице написано, что её что-то беспокоит. Да и ты время от времени мрачнее тучи становишься, — не унималась Марион, прикрыв глаза и положив голову на грудь мужчине. Орител, наконец, совладал со своими эмоциями и страхами, смог взять себя в руки и ответил уже более ровным и спокойным голосом: — Ладно… Я не хотел тебя заставлять беспокоиться… Но от тебя ничего не скроешь, как я погляжу. — Орител слабо улыбнулся. — Просто в Гардении на Блум напали ведьмы. Мы не знаем, чего они хотели, но если вдруг они вернутся… Хочу предупредить тебя: никогда не доверяй ведьмам и никогда не слушай то, что они говорят. — На Блум? Напали? — сильнее разволновалась Марион и посмотрела на Оритела. — Но… что они могут сказать мне? И зачем им вообще мне что-то говорить? — Кто знает, что в голове у ведьм, что они могут придумать. Они только и думают о том, как бы испортить нашей девочке жизнь. А ввести в заблуждение её близких — лучший способ. — Ах, ты прав… Какой ужас! Моя девочка… — Она не пострадала. К счастью, я подоспел вовремя, — попытался успокоить женщину Орител. Он глубоко вздохнул. Кажется, он предупредил Марион — эти слова, быть может, станут некой защитой, если вдруг эта ведьма действительно посмеет показать… Блум тем временем дошла до своей комнаты. «Какой кошмар…» Фея открыла комнату, но как только она зашла внутрь — дверь резко захлопнулась, а сама девушка увидела… — Айси… — сквозь зубы прошипела Блум, чувствуя, как в ней разгорается гнев. — Как ты сюда… — Привет, милая. Айси лежала поперёк кровати на животе, по-ребячески «играя» ногами, подпирая голову руками. — Что тебе надо? — Я пришла предложить тебе кое-что… — Айси сверкнула улыбкой, перевернулась на спину и изящно прогнулась в спине. Своими туфлями она запачкала белоснежные подушки, но ведьме было, в общем-то, плевать. Как в принципе и Блум в данный момент. Уж точно не о грязных подушках она думала в этот момент… Айси внезапно распалась на множество льдинок, а потом появилась перед Блум, совсем близко, держа перед её лицом две те самые фотографии. Блум тотчас попыталась отобрать снимки, но Айси свободной рукой ловко блокировала этот порыв — сжала кисть так сильно, что Блум стиснула зубы от боли. — Нет, нет, дорогая, не отдам. — Что тебе надо? — чеканя каждое слово, повторила свой вопрос рыжая, словно и не слышала слов Айси. — Я сейчас позову… — Никого ты не позовёшь, — спокойно заверила Айси. — Ты ведь не хочешь, чтобы в тот же момент твоя мама, твои служанки увидели эти чудесные снимки? — Никто тебе не поверит! — Блум дёрнула рукой, вырываясь из ослабевшей хватки ведьмы, и отошла назад, прижавшись спиной к двери. — Я умею убеждать, — Айси провела языком по губам. — Повторюсь: у меня к тебе предложение. Эти фотографии никто не увидит, если ты… — ведьма помедлила, наблюдая за тем, как лицо Блум искажается в ярости. — Если ты на балу, который устраиваешь со своим Скаем, в самый разгар, когда придёт время говорить о свадьбе, признаешься перед всеми, что больше не любишь Ская, что влюблена в другого и свадьбы не будет. Я буду там, и я хочу услышать всё это. Обязательно подчеркни, что полюбила другого. Иначе… — Айси помахала фотографиями перед носом Блум. Фея скатилась вниз по двери, бессильно осев на пол. Да, она всё равно должна была объявить Скаю о разрыве их отношений, но делать это на балу? Перед всеми? Перед гостями, друзьями, своими родителями и, в конце концов, его родителями?.. Делать это тогда, когда Скай так уверен в будущей свадьбы, когда он весь будет светиться от счастья? Это так ужасно! Чёртова ведьма! Блум понимала, что она может дать Айси бой, силой отобрать эти фото, но вопрос в том — а получится ли? Айси слишком ловкая — она успеет всё показать до того, как Блум применит на ней одно из своих заклинаний. Всё слишком рискованно. — Где гарантия того, что ты действительно ничего никому не покажешь, если я сделаю это? — Гарантии нет, — просто ответила Айси, пожав плечами. — Может, я придумаю для тебя новое задание. Может, сделаю своей собачкой, и ты будешь ею до тех пор, пока тебе самой не надоест. Ты в таком состоянии, что не нужны даже нити, чтобы управлять тобой. — Тогда зачем мне это выполнять?! — повысила голос Блум, но тут же взяла себя в руки: вдруг кто-то услышит. — Какая мне уже тогда разница — покажешь ты сейчас или позже… — Да ладно, милая, — Айси потрепала Блум по волосам. — Может, я уничтожу этот компромат у тебя на глазах сразу после того, как ты выполнишь мою просьбу, м? Откуда ты знаешь, что мне может прийти в голову… Да и ведь этой твоей гарантии нет даже на то, что я не сдержу своих слов и покажу это после твоего признания. Гарантия — это такая формальность, а формальности я не люблю. — Ты издеваешься! — И мне это доставляет удовольствие. — Коварно улыбнулась Айси. — Но в твоих интересах согласиться и всё выполнить. Ты ведь умная девочка, понимаешь это, да? Блум кивнула. Унимая злость, она прикрыла глаза и помассировала виски. — Ладно, — сказала Блум, поднимаясь на ноги. В её глазах вдруг вспыхнула уверенность. — Ладно… — но в следующую секунду фея снова поникла. — Я… сделаю это. — Умница! — Айси ногтём провела по щеке Блум, а затем исчезла в снежном облаке. Блум тяжело вздохнула и, развернувшись к двери, ударила по ней кулаком. Ей послышалось, будто кто-то по ту сторону слабо пискнул. Принцесса резко распахнула дверь, но никого не обнаружила. Пусто. «Значит, показалось», — облегчённо подумала Блум, закрывая дверь. Лили, высокая и тонкая служанка, вжималась в стену так, словно хотела слиться с ней воедино. Она прижимала руку к груди и тяжело, беспокойно дышала. Она слышала весь разговор — невольный свидетель! — хоть и поняла немного. Лили была напугана и даже не знала, как ей поступить. «Какой кошмар! Во что ввязалась наша бедная Принцесса? Должна ли я сказать королю и королеве? Или стоит молчать?..»