Ремесло Выживания

      Я всё-таки успел закончить клинок за пять дней. Осталась самая сложная часть, но она требует именно мастерства, а не продолжительного труда.       Вытянув заготовку в прямую полосу будущего клинка я начал придавать ему форму. Сам клинок имеет определенную геометрию, важной частью которого были «спуски», переход от лезвия к остальному клинку. Типичными для катаны были прямые спуски соединяющиеся в клин. Подобная геометрия универсальна и не имеет никаких ярко выраженных плюсов или минусов. Можно конечно поиграть с углом наклона склоняя чашу весов в ту или иную сторону, но изменения будут не очень ощутимы.       Я же делал выпуклые спуски, так чтобы в разрезе клинок походил на пулю. В таком случае разрезать что-то будет очень трудно, зато рубить клинок станет в разы лучше. Такой клинок очень сложно затачивать, зато испортить лезвие там тоже сложно и держится заточка гораздо лучше, чем у прямых спусков.       За день до занятий я переходил к самому важному моменту — закалке.       Если у вас спросить, как именно проходит закалка, что бы вы ответили? До Системы я сказал бы, что закалка — это нагрев до очень высокой температуры и последующее быстрое остужение. Сейчас за подобный ответ я бы отогнал собеседника от кузни палкой.       Начнем с того, что закалка состоит из нескольких этапов. Когда металл нагрет до температуры при которой атомы углерода входят внутрь молекулярной решетки железа приходит время для первой фазы, во время которой железо нужно очень быстро охладить до температуры превращения в сталь. Вот только вторая фаза, то самое превращение, требует медленного охлаждения, иначе в клинке могут появиться трещины.       Закалять клинок в воде не вариант. На первой стадии заготовка остывает в воде со скоростью двести градусов в секунду, что очень хорошо. Проблема в том, что на второй стадии скорость остывания возрастает в два раза, и это уже неприемлемо.       С другой стороны масло, на первой стадии остужает заготовку со скоростью всего лишь чуть больше тридцати градусов в секунду, это очень мало, чистую сталь так не закалить. За счет компонентов метеорита мой клинок мог бы удержать атомы углерода, но это будет не идеальный вариант. Зато вторая стадия охлаждения у масла проходит со скоростью чуть ниже тридцати градусов в секунду, что очень хорошо.       Идеальным вариантом будет двухступенчатая закалка, сначала в кипящей воде, это снизит скорость первой стадии и позволит мне точнее поймать момент превращения, затем в масле.       Подготовив две ванны я взялся за клинок. Пришло время знаменитой линии хамон, волнообразного узора на клинке катаны. Как и многое другое в Японии, хамон имеет индийское происхождение. Кузнецы Индии делали композитные клинки при помощи закалки, особой методикой они закаливали лишь верхний слой, не доводя до превращения сердцевину клинка*. Японские кузнецы так и не раскрыли секрета неполного превращения, но разработали свою методику неравномерной закалки.       На обух и часть клинка наносится особый раствор глины, оставляя обнаженными только лезвие и спуски. Части закрытые глиной не могут стать жесткой сталью, обеспечив надежную амортизацию при ударе и дав тот самый узор по клинку. Сам узор я сделал не классической волной или облаками, а в виде языков пламени, зная любовь Системы к символизму я ожидаю, что подобное оформление пойдет плюсиком к характеристикам будущего меча*.       Дальше все было делом техники: нагрев, первая фаза, вторая и наконец третья, когда превращение закончилось, надо достать клинок из масла и оставить окончательно остывать на воздухе, так он будет менее ломким. Во время превращения меч могло повести в сторону, но первые несколько секунд третьей фазы клинок еще не закрепил свою новую структуру и его можно отогнуть, вернув прямоту.       — У тебя такой вид будто ты одержал величайшую победу в своей жизни. — Раздался от дверей голос Саэко.       — Я проделал хорошую работу и мне есть чем гордиться. — Я улыбнулся ей и вновь перевел взгляд на зажатый хвостовиком в тисках клинок.       — По моему ты слишком уж увлекся этой работой. — Она обняла меня со спины, положив голову мне на плечо. — И так думаю не только я.       — Тебя послала сюда мама. — Склонив набок голову, я коснулся её виска своим. — Это моя величайшая страсть, делать что-то своими руками.       — И самый большой твой грех в том, что ты готов уделять этому слишком много времени. — Меня стиснули в объятиях чуть сильнее.       — Грешен. В своё оправдание могу лишь сказать, что стараюсь уделять вам больше времени и откладываю работу всякий раз когда ты или мама требуете внимания. — Я хмыкнул. — Я люблю тебя, Саэко, и готов многим пожертвовать ради тебя, но…       — Я понимаю. — Она перебила меня. — Каждый член семьи должен заботиться об интересах других.       — Звучит не очень, будто торговые отношения, ты мне я тебе. — Оторвавшись от изучения характеристик клинка я высвободился из объятий и направился на выход, на сегодня хватит.       — А как сказал бы ты? — Она нагнала меня и взяла за руку, я только покачал головой.       — Я бы сказал, что синонимом любви является преданность.       — То есть от торговых отношений мы перешли к вассалитету? — Она посмеялась над моими словами. — Боже, Такаши, какая же у тебя каша в голове.       — Не каждый день мне приходиться рассуждать о природе любви. — Я остановился и развернул её лицом к себе. — Я люблю тебя, Саэко, и не требую взамен ничего, хотя мне было бы приятно если ты поймёшь и примешь мои увлечения. — Она чуть смутилась от подобного, а я улыбался, любуясь ей, но атмосфера романтики была безжалостно разрушена.       — Поцелуйтесь уже и пойдёмте обедать, еда стынет.       Хана уже не в первый раз разрушала подобные моменты и мы с Саэко отдавали себе отчёт, что это была банальная материнская ревность. Но прямо сейчас я вдруг подумал, что жить вместе с матерью и девушкой под одной крышей была не столь удачная идея, как мне казалось вначале.

***

      — Здравствуйте, класс.       Поприветствовал я людей собравшихся на мой первый урок. Это была знакомая компания, с которой мы прошли через Токио: Рей и Хисаши, Кота и Сая, Мику и Иссия, которые до сих пор боялись меня, после того случая с убийством бандитов и, конечно же, Саэко. Помимо знакомых учеников была так же пара незнакомых мне парней и три девушки.       Но самым весёлым было то, что помимо моих ровесников в классе присутствовали и взрослые: Кёко, Кирико (мама Рей), Юрико (мама Саи), Акеми (мама Хисаши) и ещё несколько женщин которых я не знал. Они сидели за партами последнего ряда напрягая и меня и моих «учеников».       — Я также приветствую наших специальных гостей. — Я кивнул женщинам.       — Не обращай на нас внимания, Такаши. — Кирико помахала мне рукой. — Считай что сегодня день открытых дверей, мы хотим посмотреть как ты будешь учить и как дети учатся.       — Бога ради. — Я сверился с системными часами. — Пришло время начинать урок. Сегодня у нас физика, и так как я не знаю ваш уровень в этом предмете, начнем с чего-нибудь попроще, с биографий известных учёных и открытий которые они сделали. Каких учёных вы знаете?       Мой вопрос не вызвал особого энтузиазма среди учеников и я с некоторым трудом удержался от саркастичного замечания на этот счёт. Господи, я понимаю, что европейские и русские имена сложны для японцев, но можно было бы запомнить хотя бы пару самых известных. Да и в Японии были свои светила науки, пусть большая их часть так и не получили мировой известности.       — Если не можете вспомнить имена учёных, давайте обсудим какое-нибудь изобретение. — Я предпринял ещё одну попытку начать с учениками диалог.       — Я вспомнил одного ученого… Э-э, сенсей. — Поднял руку Кота.       — Прекрасно, Хирано-сан, пожалуйста назовите нам его имя. — Я кивнул ему, приободрились.       — Эйнштейн. — Торжественно возвестил он и замолчал.       — Прекрасно. — Я потёр переносицу, идиотизм ситуации просто поражал. — Можете что-нибудь рассказать нам об Эйнштейне, Хирано-сан?       — Н-нет. — Бедняга смутился и поёрзал на стуле.       — Не волнуйтесь, вы уже сказали больше, чем все остальные. — Попытался я приободрить парня, хотя это было небывалое позорище. — Ну давайте поговорим об Альберте Эйнштейне. Альберт — имя, Эйнштейн — фамилия.       Я развернулся к доске написав его имя по английски и катаканой, азбукой используемой японцами для записи заимствованных из других языков слов и перевода имён. В это же время я думал над тем, что можно рассказать им. Честное слово, слова Соичиро о том, что среди них можно найти помощника кажутся мне сущим издевательством.       — Биография Эйнштейна полна примечательных страниц, еще будучи студентом Федерального Института Технологий, это в Швейцарии, он рассуждал о многих популярных научных теориях. А ведь тогда он был лишь немногим старше нас с вами, поступил он в семнадцать и окончил в двадцать один год. — Я сделал паузу, осмотрев студентов, они внимательно слушали, но, как мне кажется, тут была заслуга взрослых присутствующих в классе, а не моих ораторских способностей. — Мы с вами поговорим об одном примечательном году в биографии Эйнштейна, в этот год он заявил о себе на весь мир. В 1905 году 26-летний служащий патентного бюро по имени Альберт Эйнштейн с разницей в несколько месяцев опубликовал четыре научные статьи, которые изменили наши представления о Вселенной — от ее мельчайших частиц до огромных галактик. Под влиянием идей, изложенных в этих статьях, в минувшем веке был сделан ряд крупных изобретений, изменивших нашу жизнь.       Я снова сделал паузу, побуждая учеников задавать вопросы, но те поняли меня неправильно и схватились за ручки, чтобы записать лекцию. Мне оставалось только вздохнуть, конспект конечно дело хорошее, но я все же надеюсь заинтересовать их темой урока и побудить интересоваться наукой и техникой.       — Лауреат Нобелевской премии по физике Изидор Раби сказал — «Едва ли в современной физике можно найти фундаментальные идеи, которые, по крайней мере частично, не коренились бы в работах Эйнштейна», но знаете ли вы какие именно открытия сделал Эйнштейн сто лет назад? — Я обратился к классу с улыбкой, которая несколько увяла, когда никто так и не поднял руку, уж банальное E=mc2 они должны знать. Чтобы несколько разрядить обстановку я обратился к сидящим здесь женщинам. — Похоже ваше присутствие несколько смущает учеников, дорогие гости.       — Как мне кажется, их куда больше смущает, что преподаёт им их ровесник. — Фыркнула Кирико, которая все это время слушала меня с большим интересом чем школьники. — Не мучай их заумными вопросами, просто объясни, чего того значимого открыл этот человек.       — Как уже говорилось, это фундаментальные открытия, если я не ошибаюсь подобное должны были преподавать еще в средней школе.       — Но ты не уверен. — Юрико улыбнулась.       — Уже тогда я участвовал в нескольких научных проектах и активно прогуливал все «неинтересные» уроки. — Покачав головой я повернулся к доске и написал на ней название первой статьи: «Что такое свет?». — В марте 1905 года вышла статья Эйнштейна, в которой он глубже раскрыл природу света. Ученые к тому времени уже доказали, что свет распространяется подобно волнам на поверхности воды. Однако в рамках волновой теории не удавалось объяснить одну из особенностей физического явления, называемого фотоэффектом. Дело в том, что яркий красный свет, который имеет большую длину волны и распространяется дальше других частей видимого спектра, падая на пластину из определенного металла, не вызывает электрического тока, тогда как слабый синий свет, с гораздо меньшей длиной волны, вызывает. Эту особенность и объяснил Эйнштейн. Согласно гипотезе Эйнштейна, при определенных условиях можно считать, что свет состоит из маленьких порций энергии — квантов. Кванты с разной энергией нами воспринимаются как свет разного цвета. Если кванты света, позже названные фотонами, имеют достаточную энергию, они могут выбивать электроны из атомов некоторых металлов. Фотоны красного света слишком слабые, чтобы справиться с этой задачей. В ходе взаимодействия света с веществом возникает электрический ток. На теории фотоэффекта, разработанной Эйнштейном, основаны такие технические новшества, как передающие трубки телекамер, солнечные батареи и фотоэкспонометры. — Последнее слово я, на всякий случай написал на доске. — За вклад в понимание природы света Эйнштейну в 1921 году была присуждена Нобелевская премия по физике. Его статья способствовала появлению нового раздела науки — квантовой теории, которая в свою очередь нашла применение в разных областях, например: в ядерной физике, электронике и нанотехнологии, но все это мы будем разбирать позже.       — Постой, ты что собираешься учить нас квантовой физике? — Подскочила Сая, но услышав покашливание своей матери краснея села на место.       — Квантовая теория слишком обширна. Так что мы с вами пройдем основные понятия и в качестве лабораторной работы соберем несколько полезных или просто интересных вещей. — Я ободряюще улыбнулся, пусть манера общения у Саи все также оставляет желать лучшего, но это была первая попытка диалога со стороны учеников. — Пожалуйста не стесняйтесь задавать вопросы или высказывать свое мнение. Я считаю, что обычная лекция войдет вам в одно ухо и выйдет из другого совсем не задевая мозг, поэтому я буду рад если у нас состоится равный диалог, в который вы будете вовлечены столь же сильно как и я.       — Спасибо… сенсей. — С едва скрытым трудом выдавила из себя Сая. Я же вновь взял в руки мел, чтобы написать название следующей статьи Эйнштейна: «Танец пыльцы».       — Несколько месяцев спустя Эйнштейн обратил свое внимание на атомы и молекулы. Он дал теоретическое обоснование тому, каким образом они действуют на мельчайшие частицы пыльцы, взвешенные в воде. Еще в 1827 году ботаник Роберт Броун, исследуя пыльцу растений под микроскопом, заметил, что ее частицы, погруженные в воду, беспорядочно движутся. Хотя он открыл этот «танец пыльцы», получивший название броуновского движения, понять его причины он так и не смог. В статье, напечатанной в мае 1905 года, Эйнштейн объяснил, как колеблющиеся молекулы воды вызывают броуновское движение. Он не только вычислил размеры этих молекул, но и предсказал некоторые характеристики их атомов. Другие ученые продолжили работать в этом направлении, и существование атомов стало неоспоримым фактом. — Рей подняла руку и я кивнул ей. — Пожалуйста, Миямото-сан.       — С этой статьёй тоже будет связана какая-нибудь лабораторная работа?       — Обязательно, хотя мы не будем ничего мастерить, но повторим опыт Эйнштейна с вычислением характеристик молекул и атомов на основе броуновского движения. — Я покрутил мел в руках. — Следующая статья: «Время относительно». До Эйнштейна ученые, в частности Исаак Ньютон, считали, что время в любой точке пространства течет одинаково. Специальная или частная теория относительности, опубликованная Эйнштейном в июне 1905 года, шла вразрез с этим, на первый взгляд очевидным, фактом. Хотя сегодня теория Эйнштейна общепризнанна, ее следствия могут показаться странными. Например, вы с другом точно сверили часы. Затем ваш друг облетает вокруг света, а вы все это время остаетесь дома. Когда он возвращается, его часы чуть-чуть отстают от ваших. С вашей точки зрения, время для вашего друга-путешественника текло медленнее. Конечно, при обычных, земных скоростях разница в показаниях часов будет бесконечно малой. Однако по мере приближения к скорости света можно заметить не только замедление времени, но и сокращение размеров тел, а также увеличение их массы. Согласно теории Эйнштейна, одинаковым в любой точке пространства является не течение времени, а скорость света. — Дождавшись пока они закончат конспектировать я продолжил. — Подобная теория открыла ученым путь к межзвездным путешествиям, но исследования в этой области оказались бесперспективными.       — Каким образом теория относительности связана с космическими полетами? — Спросила Сая не поднимая руки.       — Речь идет о сверхсветовых двигателях, из-за увеличения массы и сокращения размеров тела слишком сильно разогнаться не получится, даже в полтора раза скорость света не превысишь, просто перешагнуть рубеж уже очень сложно, и требует нескольких хитростей. При этом расстояния в космосе измеряются в световых годах, пути которых свет проходит за год. Вот и выходит, что при полете на таком космическом корабле, время для тебя будет идти очень медленно, чисто субъективно это будут месяцы, возможно годы, но для всего остального мира пройдут сотни, а то и тысячи лет, в зависимости от того как далеко лететь. Поэтому данный проект забраковали, хотя мне известно три, принципиально отличающиеся друг от друга, конструкции сверхсветовых двигателей.       — Это безумие какое-то… — Пробормотала Сая. — Скажи…те, сенсей, какие еще безумные околонаучные и откровенно фантастические теории вы собираетесь нам преподавать?       — Все, что вы пожелаете узнать. — Я хмыкнул, сложив руки на груди. — Если у вас будет желание я готов предоставить вам любые доказательства существования подобной технологии, даже собрать вместе с вами рабочий прототип.       Только сказав это я понял какую глупость сморозил. Собрать движок действительно не проблема, но помимо целой кучи недостатков у него есть и парочка неоспоримых достоинств, одно из которых реактор. Подобные двигатели работали не на жидком топливе, а благодаря внутрикорабельным реакторам, что тут же решало основную проблему современного освоения космоса.       Ведь самое дорогое в ракетостроении это вывести корабль за пределы земной атмосферы. Например, для того чтобы вывести одного человека в космос потребуется кучка стодолларовых купюр сопоставимая с эти человеком по весу. Кому-нибудь вообще приходило в голову измерять деньги килограммами? Но двигатели будущего, пусть и откровенно отстойные, вообще без проблем решают этот вопрос.       — Правда? — Сая удивленно вытаращила на меня глаза.       — Правда. — Прикинув все за и против, я продолжил стоять на своем, двигатели дерьмо, но они работают. — Вам правда потребуется для его работы электричество, очень много электричества, но мы можем обеспечить его запуск в лабораторных условиях на малых мощностях.       — Хорошо. — Она кивнула.       — Прекрасно, давайте продолжим. — Со вздохом я написал на доске уравнение, которое стало синонимом имени Эйнштейна. — В сентябре 1905 года Эйнштейн опубликовал еще одну статью, которую считают математическим приложением к его специальной теории относительности. В нее вошло уравнение, ставшее символом его вклада в науку: E=mc². Согласно этому уравнению, энергия, высвобождаемая при делении атома, равна потере массы, умноженной на квадрат скорости света. E — Энергия, которая равна m — массе, а c² означает скорость света умножить на скорость света, или 299 792 километра в секунду умножить на 299 792 километра в секунду. Поскольку c² невероятно огромно, небольшое количество материи можно превратить в громадное количество энергии, если всего один килограмм любого вещества полностью превратить в энергию, то мы получим двадцать пять миллиардов киловатт-часов электроэнергии. Если взять среднего японца, потребляющего восемь с половиной тысяч киловатт в год, то мешок мусора весом в один килограмм обеспечил бы вас электроэнергией на три миллиона лет. — Я с улыбкой смотрел на вытянувшиеся лица учеников и гостей.       — И почему тогда так никто не делает? — Подал голос Хисаши, нахмурив брови.       — По многим причинам. Например в атомной бомбе используется именно это уравнение, инициируется реакция и атомы урана разбиваются на атомы меньшей массы, теряя в процессе одну десятую процента массы. Одна тысячная часть, Иго-сан. Для наглядности бомба «Малыш», сброшенная на Хиросиму, содержала шестьдесят четыре килограмма урана, но в цепной реакции участвовало всего семьсот грамм. — Глаза слушающих меня людей в ужасе расширились. — В энергию перешло чуть больше шестисот миллиграмм активного вещества, что дало взрыв примерно на пятнадцать килотонн. Одно неверное движение и никого живого на десятки километров вокруг не будет. Не забывай также, что в процессе реакции один атом раскладывается на группу других, которые уже не так активны и инициировать реакцию повторно может уже не получиться. — Дальше мы продолжили обсуждать биографию Эйнштейна.       Когда урок закончился я опустился в преподавательское кресло, наблюдая за собирающимися учениками. Боже, неужели преподавать и правда настолько сложно? Пытаешься объяснить им прописные истины, хотя сказать по правде в некоторых моментах я увлекся и зашел дальше чем следовало, а у них ни единого проблеска интеллекта в глазах. Вот сидишь и думаешь: это они ничего не могут понять или я не могу нормально объяснить?       — Знаешь, малыш, по-моему ты перестарался. — Подошла ко мне Кирико. За её спиной собрались остальные гости.       — Может быть. — Я хмыкнул, проигнорировав «малыша». — Не ожидал, что все будет так плохо. Какой смысл в учёбе, если они вообще не думают? Уверен, если отобрать у них конспекты и через неделю спросить о теме урока, не все вспомнят, что мы говорили об Эйнштейне.       — Всё не так плохо. — Вступила в разговор Юрико.       — Вы сами-то в это верите? — Я окинул взглядом подслушивающих учеников и со вздохом встал. — Ладно, мое дело маленькое, пять часовых занятий в неделю, а что они из этого вынесут уже их дело.       — Что, даже не постараешься вложить в них свои знания? — Кирико нахмурилась.       — Я дам им всё, что они пожелают взять, но бить палкой до тех пор пока они не возьмут всё, что я могу дать не буду. — На подобное никто не стал возражать и мы спокойно разошлись, мои занятия всегда стоят последними в расписании.       На выходе я дождался Саэко и дальше мы пошли вместе. Возможно мне, как учителю, и не стоило так поступать, но секрета из наших отношений никто не делал. Но и наглеть тоже не стали, никаких поцелуев или объятий, просто шли рядом.       — Знаешь, слушая тебя сегодня, я все больше задавалась вопросом: почему ты вообще ударился в религию? — Спросила она.       — Уж не Сая ли тебя покусала? — Я хмыкнул, скосив на неё глаза. — Голова еще не опухла от знаний, уверена что после научной лекции хочешь послушать еще одну, по философии и культуре?       — Иногда мне кажется, что тебе нравится звучание собственного голоса. — Она фыркнула, стараясь задавить смешок от собственной шутки.       — Все дело в отношении. Представь себе археолога, которому нужно рассказать о своей находке. Один совершенно не ценит то, что нашел и обозначает находку не иначе чем «мусор», «осколки прошлого» и тому подобное. Второй же дорожит находками, каждый глиняный черепок он обозначает «сокровищем», рассказывает об узоре на нем, и времени когда он был создан. — Я с легкой улыбкой кивал своим словам. — Для меня все эти знания — ценнейшие в мире сокровища, и всякий раз когда я говорю о них, мне хочется воскликнуть: «Посмотри, как это прекрасно! Оцени, сколь ценны эти истины!».       Некоторое время шли в молчании. Мне стало немного легче, откровенно детская обида на кучку подростков, что слушали меня с явно читаемой скукой на лице, перестала терзать грудную клетку. Все-таки преподавание это не моё, бесит меня даже малейшее пренебрежение знанием.       — Ладно, «Богатейший из Людей», чем планируешь заняться вечером? — Уже на подходе к храму Саэко прижалась к моей руке.       — Если бы не мама, я бы точно начал к тебе приставать. — Я чуть толкнул её плечом, завязалось шуточное бодание, окончившееся веселым смехом. — Как ты смотришь на то, чтобы попросить её переночевать у какой-нибудь подруги?       — В гости не напрашиваются за пару часов до прихода, да и Хану-сан еще уговорить надо. — Она задумалась.       — А тебя уговаривать не надо?       — Договоришься же, Такаши. — Меня снова пихнули.       — Шучу-шучу. — Мы уже дошли до дома при храме. — Предлагаю потренироваться, а затем я хочу приготовить нечто особенное, думаю тебе понравится.