Violentine's collection

Клементина всегда знала, что в этой жизни ей никогда не повезет. Рождённая под тёмной звездой где-то на окраине какого-то бедного района, девушке при рождении была дана репутация «несчастного» ребенка: мать умерла при родах, отец неизвестен, а малышку ожидала жестокая жизнь в детдоме. Будучи пятилетней девочкой, ей и вовсе дали кличку «сумасшедшая», потому что она видела странных существ: мужчин с туловище лошади или женщин, у которых за спиной наблюдались кожаные черные крылья. Именно тогда она научилась видеть сквозь туман, как потом объяснил ей один мужчина, который спас её от нападения одной из этих тварей. Именно тогда она почувствовала в нем некоторое родство, но не могла и слова вымолвить, наблюдая за неспешными шагами незнакомца. Он присел перед ней на корточки и долго вглядывался ей в глаза, словно ища в них что-то понятное только ему. Его глаза завораживали, — была её единственная мысль, когда она, сама того не понимая, протянула маленькую грязную ручку к вытянутому бледному лицу незнакомца. — Ты очень храбрая для своего возраста, — были его единственные слова, которые застряли под коркой её маленького черепа и не покидали её на протяжении дальнейший жизни. — Но тебе нужно идти, тебя ищут. — Меня никто не ищет, — внезапно открывает она рот, шмыгая носом. — Я сама по себе. Мрачный человек усмехнулся. Кольцо-череп на его пальце сверкнуло на свету. Не зная почему, но это была единственная вещь, которую малышка запомнила в той встрече. Не странный шлем, который он держал под мышкой, и не тёмный плащ, на котором, казалось, можно было увидеть настоящие звезды. А именно кольцо. — Даже такие люди, как ты, не могут быть самим по себе, — тихо хмыкает он на глупость ребёнка, которому в будущем придётся пережить многое. Он-то знает это. — Придёт время и ты поймёшь это, а теперь тебе стоит вернуться домой. Тебя там уже ждут. — У меня нет дома! Детдом — не мой дом, — упрямо произносит малышка, сжимая пожелтевшее когда-то белое платье ручками. — Почему ты думаешь, что я имею ввиду детдом? — приподнимает брови черноволосый мужчина, сверкая некой мрачной искринкой в глазах. Эта искринка пугает малышку, отчего она даже отступает назад. — Теперь все будет иначе. Всё будет намного сложнее, поэтому тебе стоит передохнуть, пока есть время. Больше он ничего не говорит. Он просто встаёт и уходит, даже не оборачиваясь на неё. Его шлем отражает в последний раз лучи заходящего солнца, а потом его стройная фигура исчезает во тьме. Клементина не верит своим глазам, когда пробежав за ним некоторое время, понимает, что его путь приводит в тупик в виде высокой кирпичной стены, которыми обычно перекрывают переулки между домами. Ребёнок озирается по сторонам, а потом нервно выдыхает, чувствуя горячие слезы. В детдом она возвращается спустя время, стирая по дороге непонятные слезы, которые, по её мнению, были неуместны. Она даже не знает, почему она заплакала после его ухода. Или она заплакала от страха перед тем монстром, который чуть не оттяпал половину ее руки? Клементина не знала этого, но определённо этот день она никогда уже не забудет. Но также этот день запомнится ей не только плохими воспоминаниями, от которых она скорей стремилась избавиться. Также этот день стал днем, когда она познакомилась с человеком, который в корне изменил её жизнь. Ли был тем самым человек, который «ждал» её. Точнее не прям её, но определённо их встреча была благосклонностью судьбы по отношению к ней. Он был преподавателем, который волей случая прибыл в их детдом для каких-то открытых уроков для детей, не имеющих семью. Их встреча была странной и в то же время такой знакомой, что девочка невольно вспомнила встречу с незнакомцем. Она мысленно сравнила их и понимала, что они слишком похожи, потому что оба случая вызывают в ней только приятное чувство. — Хей, сладкий горошек, ты не будешь против, если я заберу тебя отсюда? — спустя месяц их общения и разговор о многих вещах, Ли предложил ей уехать с ним. Ей, ребёнку, который имеет самую отвратную репутацию сумасшедшей среди остальных детей. Девочка расширила глаза, не зная, шутит ли он. — Уехать отсюда навсегда-навсегда? — тихо и неверяще спросила она. Ли только улыбнулся и тихо кивнул: — Навсегда-навсегда. Он был единственным человеком, который верил в её счастливое навсегда-навсегда. И именно тогда началась её прекрасная по меркам человека и одновременно ужасная по меркам полукровки жизнь. До восьми-девяти лет она жила обычной жизнью обычного среднестатического ребенка: начала ходить в школу, заниматься интересными вещами, заводила друзей и просто любила Ли, который пытался дать ей все только самое лучшее. Всё изменилось в её одиннадцатилетие, когда на их пороге появилась женщина, которая тут же вызвала у девочки настоящее чувство ужаса. Временами, когда она поглядывала на неё через щелку приоткрытой двери в кухню, она видела, вместо привычных красивых ног на высоком тонком каблуке, длинный раздвоенный на бедрах чешуйчетый хвост. Они (хвосты) медленно перекатывались из стороны в сторону, подобно хвосту нетерпеливо кошки, которая не могла усидеть на месте. Тогда Клементина поняла, что все её выдумки из детства никогда не были бредом ребёнка. Она поняла, что все те картинки не были галлюцинацией больного ребёнка. Это было все взаправду! И тогда её охватила непонятно откуда взявшаяся злость, которая подобно чёрным щупальцам, достигает её сердца и превращается в чувство похожие на ярость. Они не верили ей, а она была права! Всегда права! — Какая ж-же ты медленная, дитя с-с-смерти, — хмыкнула женщина, одним из хвостов отбрасывая внезапно замолчавшего Ли. Несколько полок с громким треском оторвались от стен, а общая фотография, на которой была изображена она и Ли, упала следом. Клементина сжалась, но глаз не отпустила. Она боялась. Ужасно боялась. Ей хотелось убежать отсюда далеко-далеко, но здесь также оставался Ли, а его она не могла бросить. Нет, она не может бросить последнего человека, который поверил в неё. — К-кто ты? — кое-как шепчет она, осознавая, что женщина становится выше. Намного выше. Она теряет свой человеческий вид, приобретает сначала зелёный оттенок кожи, а позже её глаза из карего превращаются в насыщенно золотой. Ноги же теряют свой первоначальный вид ещё в начале. — Зачем ты нап-падаешь на нас? А сама отступает назад, хаотично думая, что ей делать. Она не справится с ней. Она слишком огромная. Если бы она смогла приблизиться к комоду с ножами… У неё бы появился шанс на спасение. — Моё имя тебе ничего не дас-ст, — растягивает слова змея, приближаясь к девочке ближе и ближе. — Но ес-сли тебе будет от этого лег-хче, то мож-жешь з-звать меня Лили. А что нас-счет моего прих-хода, то твой з-запах привлёк меня. Дитя Бога… Как же я давно не перекусывала ими… Со стороны Ли слышится тихий стон, на который змея тут же отвлекается, тем самым позволяя малышке ловко проскользнуть мимо по направлению к цели. За её спиной слышится громкое шипение и удары по всему подряд. В какой-то момент Клементина ловит себя на мысли, что мимо её лица пролетает та самая дорогая фарфоровая ваза, которую Ли так отчаянно оберегал. Точнее пролетают её осколки. Проскользнув под барным столиком, тем самым заставив гадюку звыть от боли, потому что она решила, что сможет также ловко проскользнуть как и девочка, Клементина схватила первый попавший нож и тут же резко обернулась на монстра. И если это не везение, то афроамериканка не может поверить в то, что монстр глупо натыкается на острие. Кажется, иметь такие ножки не очень удобно, особенно на скользком полу. Что-то тёплое и противно стекает по рукам вниз. Спустя секунду монстр стонет от боли, пытаясь вытащить нож из глаза (не самое приятное зрелище). Его разносит по всей кухне, от его метаний стулья ломаются, а вся посуда, которая была до этого на виду, бьется от сильных ударов. И когда Клементине кажется, что это конец и что ещё немного и её снесёт тоже, то в голове монстра появляется стрела. Потом вторая и третья. Спустя мгновение змея, издав последний крик отчаяния, превращается в прах, а в дверях появляются два подростка, один из которых держит лук, а другой переводит дыхания и нервно улыбается малышке. — Кажись успели, Бен. Именно тогда она впервые знакомиться с Беном и Трэвисом, которым в будущем она будет обязана своей жизнью не раз.