Violentine's collection

Когда Вайолет наконец смогла нормально вздохнуть воздух в легкие, то она обнаружила, что небо в этой местности виднее хуже, чем возле вражеского знамени. Здесь красивые виды звездного неба закрывали верхушки деревьев. А еще хмурое лицо дочери Аида, которой стоило только слезть с Вай, как она встретилась лицом с землей. И издала слишком протяжный стон, при этом, кажется, проклиная кого-то. Блондинка резко вскочила на ноги, но тут же качнулась. Кажется, такой вид транспорта ей был тоже не по душе. — Какого черта! — дочь Афины схватилась за голову, чувствуя тошноту от одного взгляда в пространство. — Что это только что было? Ты, чертова засранка.! — Ага, ты тоже не ангел… — пробормотала афроамериканка, садясь на землю. Видок у нее был хреноватый, но зеленоглазая не могла нормально сфокусироваться на объекте. — Кто же думал, что переносить кого-то будет еще хуже… Черт, почему меня не предупредили… Слова девушки обрываются, когда она чувствует холодную сталь около своей шеи. Руки Вайолет трясутся, ее тянет стошнить, но она кое-как находит свое оружие и снова направляет его на дочь Аида. Их бой не закончен. Она так просто не сдастся. Нет, только не этой мрачной принцессе, как ее любит называть Луис. — Вставай, а то я перережу тебе горло, — тяжело выдыхает девушка, пытаясь сфокусировать взгляд. Трясет головой, моргает, пытается не пропустить момент. Ее оппонент только хмыкает, но голову не поднимает, а наоборот закрывает лицо рукой, при этом сильно давя на виски. — Ты меня не поняла? — Поняла, но отстань, а? Сейчас никак не до тебя, — переходит на шепот Клем, а потом почему-то усмехается. — Теперь понятно, почему Марлон выбрала тебя в команду, — тонкий палец проводит по еще кровоточащей ране на щеке. — Ты умеешь размахивать мечом, хотя, кто из полукровок не умеет… — Чего ты там несешь? — Вайолет хмурится, чуть отстраняя оружие. Она не может понять, что она имеет ввиду. — Да так, мысли вслух, — выдыхает девушка и медленно поднимает глаза на соперницу. Вайолет впервые видит такой цвет глаз, поэтому чуть щурится, пытаясь стряхнуть непонятное наваждение. Получается хреново, потому что золотой оттенок не пропадает даже после нескольких морганий. — Хм, ну что, продолжим? Стоит последнему слову сорваться с ее губ, как из высокого сапога девушки появляется черный металл. Дочь Афины кое-как успевает отбивать несколько последующих ударов, в которые афроамериканка вкладывает всю возможную мощь. Скрежет металла режет слух, пыль поднимается под ногами, заставляя глаза слезиться, а сильные удары отдаются болью в руках. Блондинка тяжело дышит, долбанный нагрудник доспеха мешает, сдавливая легкие, но именно это становится ее защитой несколько раз, когда лезвие этой засранки оставляет несколько полос на ее груди. Клем дышит ровно, отбивая каждый удар противницы и даже успевая давать отпор в нескольких особенно удачных поворотах. Она пытается загнать ее в угол или на какую-нибудь неровную местность, чтобы отвлечь ее как учил ее Трэвис, но блондинка держится стойко. Поэтому Эверетт приходится пойти на хитрость, когда она резко перехватывает лезвие зеленоглазой одной рукой, а другой ударяет по рабочей руке девушки, чтобы выбить у той кинжал. Пострадавшая рука отдается противной болью, даже несмотря на то, что на ней находится кожаная митенька, но кудрявая пытается не обращать внимания, откидывая кинжал соперницы в сторону. — Блять! — в сердцах кричит блондинка, хватаясь за больную руку. — Блять, блять, блять! Ты долбанутая! — зеленоглазая взвывает от острой боли в руке, аккуратно начиная ее баюкать. — Блять… — Какая есть, — хмыкает брюнетка, встряхивая руку с кровью. Несколько капель падает на землю, а за ними следует тянущая боль из раны. — Неужели и правда до такой степени.? — Нет, блять, я шучу! — огрызается блондинка, прикусывая губу, чтобы не заплакать. Не перед этой засранкой. — Теперь понятно, почему ребята сказали не иметь с тобой дела. Убьешь и не заметишь. Золотоглазая щурится, а потом усмехается. Но не злорадно, а как-то понимающе-грустно. Золотые глаза смотрят на валяющее оружие соперницы, но их обладательница не спешит поднять его. — И кто же тебе такое сказал? — внезапно спрашивает девушка, покручивая в руке клинок. Она пытается показаться незаинтересованной, но немножко нервозные вздрагивания выдают ее. Но блондинка не замечает их, сжимая челюсть и кидая злобные взгляды на землю. Точнее на кожаные черные сапоги дочери Аида, чья одежда, кажется, вся состояла из данного цвета. Не считая синей бейсболки, которая очень странно смотрелась с этим стилем. — Да все, кто когда-нибудь контактировал с тобой, — усмехается девушка, а потом почему-то сжимает губы. Поднимает взгляд и смотрит прямо в золотые глаза. — Говорят, что именно ты посеешь наш мир в хаос, будучи ребенком из Большой тройки. Золотые глаза на мгновение тускнеют, а тонкие губы становятся еще уже. И когда золотые глаза закрываются в неком нервном вздохе, Вайолет почему-то чувствует себя сволочью по отношению к девушки. Она знает, что в ней говорит обида за проигрыш и удар, но она не может так просто отпустить это чувство. Нет, она должна отыграться за это. Клем же прикрывает глаза на мгновение, напрягаясь всем телом. Земля под ногами чуть вздрагивает, но девушка пытается не будить понапрасну ненужную сейчас силу. Как же она ненавидела это чувство. Как же она ненавидела это гребаное пророчество, из-за которого от нее ждали уничтожения этого мира. Люди только и делали, что твердили ей об этом: тебе нельзя быть спасителем, ты ведь дочь Посланника смерти, ты принесешь только горе и разрушения! Аид всемогущий, и как же она хотела в такие моменты наконец выполнить это предназначение, чтобы ей прекратили тыкать этим. Чтобы больше не было этого давления и обиды, которая сковывала ее в такие моменты. И почему я подумала, что она другая? — проносится у нее быстрая мысль, которую она с грустью откидывает нахер. Никому ее не понять. Никто никогда не примет ее и ее мысли. Она навсегда останется дочерью Посланника Смерти. И честно, ей почему-то медленно, но верно хочется начать соответствовать этой иллюзии. Иллюзии, что она и правда отправит мир в пучину хаоса и отчаяния. Глаза Вайолет резко расширяются, когда ее собственное оружие оказывается напротив нее лезвием вперед. Она сглатывает, когда холодный металл обжигает ее щеку. Ей кажется, что в этот самый момент она чувствует какой-то холодной привкус на губах. Привкус смерти. — Хм, — хмыкает Клементина, опуская поднятое оружие дочери богини мудрости. От этого блондинка чуть приоткрывает рот. — Почему же мне показалось, что ты не того же мнения, что все эти тугодумы? Значит я ошиблась… Зеленоглазая молчит, внимательно наблюдая за тем как ее оружие медленно падает к ее ногам. Боль в руке уходит на второй план, когда земля под ногами снова дергается в последний раз. Светловолосой хочется охнуть от шока, но она успевает сдержаться. Дочь бога подземного мира вздыхает и выдыхает несколько раз, а потом с тихим скрежетом аккуратно прячет свое оружие в сапог, в котором удобно были присоединены ножны. — Ты проиграла этот бой, дочь богини мудрости, — холодно добавляет девушка. — Так и передай своему командиру, и также добавь то, что я не желаю больше иметь дело с предателем. — Что ты имеешь ввиду? — опять не понимает девушка. Да она, блять, ничего здесь не понимает! — Скажешь ему, он поймет, — стряхивает плечами кудрявая, разворачиваясь на пятках в сторону. — Надеюсь, нам больше не предстоит такой удобный случай встретиться лицом к лицу. Прощай. И она уходит, оставляя блондинку одну. Уходит, чтобы никто не видел боли на ее лице, не видел страданий, которые она никому не покажет, потому что никто никогда ее не поймет. Никто. Вайолет же останется сидеть там еще некоторое время, размышляя обо всем этом. Останется, чтобы вскоре почувствовать странную боль в области груди, от которой хочется разрыдаться в несколько раз сильней, чем от боли в руки, которая, кстати, уже давно прошла. Останется, чтобы встать на ноги и посмотреть долгим взгляд в ту сторону, в которую пошла дочь Аида. Останется, чтобы потом понять, как же она была глупа, что в очередной раз подтолкнула эту одинокую девушку на тернистый путь войны. — Что ты почувствовала тогда, когда сказала ей об этом? — спрашивает красивая женщина, в глазах которых печаль и грусть. Что было странно для Богини любви. Вайолет выдыхает. — Что я толкаю ее в бездну.