Violentine's collection

Как и желала Клементина, они не пересекались между собой все лето. И вроде бы это почти не заботило блондинку — она по прежнему тусовалась с близнецами, тренировалась с Аасимом, затыкала Луиса или иногда перекидывалась словечками с Марлоном и его девушкой Броди, — но когда ей удавалось перехватить знакомую макушку где-нибудь в павильоне или поймать себя на мысли, что она пыталась поймать взгляд золотоглазой, она определенно чувствовала вину. Вину за те сказанные слова, о которых девушка пожалела в тот же день. Она правда не считала Клементину той, кто посеет хаос в их мире. И сколько бы она не силилась подойти к дочери Аида, чтобы извиниться, что-то или кто-то останавливал ее. И она в конце концов сдалась, завлекаясь ухаживаниями Минервы. Вайолет определенно считает свое пятнадцатое лето самым лучшим, несмотря на смерть самого близкого человека. Рокингем помогает ей всем, чем только может: она плюет на слова Афродиты, которая странно поглядывает на Гидеон и намекает на неправильность этих отношений. Вайолет хорошо с рыжей и она не понимает странных слов Богини Любви, которая только сжимает губы и уходит в закат, так и не объяснив своего поведения. С Клементиной же они сталкиваются в самый последний день, когда большая часть детей покидает лагерь, чтобы вернуться к своим смертным родителям и пойти в школу. Вай же никуда не спешит, потому что планирует до совершеннолетия прожить именно здесь. Она помогает близнецам со сборами, а потом они долго лежат с Мини в кровати, разговаривая обо всем на свете. А еще целуются, тихо и неспеша. Когда они расходятся, то по дороге домой в нее врезается смеющийся мальчик. — Ау, ау, ау, — кряхтит малыш, закрывая нос руками. Блондинка расширяет глаза, узнавая в ребенке брата золотоглазой. — Больно… Девушка неуверенно кусает губу, а потом аккуратно дотрагивается до палец сына Аида: — Черт, я не хотела. Сильно ушибся? Малыш поднимает на нее свои темно-карие глаза и кивает. Они мало чем похожи с его сестрой, и зеленоглазая почему-то выдыхает от этого осознания. Может хотя бы с этим мальчишкой она сможет поговорить нормально. — Да, но сейчас должно пройти, — мальчик с силой сжимает кулачки и кажется сдерживает слезы. Потом шмыгает носом и выдыхает. — Вроде все. Не болит. — Прости, э-э-э, я не заметила тебя, — она неуверенно трет шею и сжимает губы. Мальчишка только энергично качает головой, оглядываясь назад. Она хмурится. — Все точно нормально? — Да, я просто, просто… — он силится что-то сказать, но потом сжимает губы и отрицательно качает головой. — Я просто убегал от кое-кого… — И от кого же? — девушка незаметно растягивает губы в улыбке, наблюдая за детской непосредственностью ребенка. Тенн, брат близнецов, был более тихим по сравнению с этим малышом. Мальчишка мнется несколько секунд, а потом выдыхает: — От Клем. — От Клем? — зеленоглазая хмурится, не понимая мальчика. Сколько она их видела вместе, они всегда были дружны. Даже ребята, с кем она тусила, стали поговаривать о том, что теперь дочь Аида стала выходить в люди намного больше с ребенком. — Но зачем? Парень сжимает губы. — Она хочет забрать меня с собой, а я не хочу покидать это место. Мне нравится здесь. — Эй-Джей скрещивает руки и выдыхает, смотря на болтающих ребят. — Я боюсь уходить отсюда, потому что там, во внешнем мире, все другое. Не такое, как я помню. Эти странные люди, монстры… Здесь намного безопасней, но Клем хочет забрать меня отсюда, хочет познакомить с Ли, а я не знаю, что будет… — Ли? — Это взрослый, который заботится о Клем, — мальчик хмурится и опять вздыхает. — Я не знаю, какой он. А если я ему не понравлюсь? А если он выгонит Клем за то, что она привела меня? Гидеон расширяет глаза от шока, слушая мальчика. И это то, о чем думает пятилетний мальчишка? Мать-Афина, да она в его возрасте не о чем не думала и просто смотрела мультики, а тут… Тяжелый случай. — Почему ты так думаешь? — отойдя от замешательства, девушка прикусывает губу, задумываясь, должна ли она продолжать развивать эту тему. — Ты ведь никогда его не видел. — Поэтому так и думаю! — капризно заявляет мальчик, а потом выдыхает. — Хоть Клем и говорит, что он добрый, я не знаю… Девушка усмехается его капризному голосу и опускается перед ним на корточки. Мальчик смотрит чуть удивленно на задумчивую блондинку, которая вздыхает, а потом гладит его по пышным волосам: — Если ты не попробуешь узнать, то всю оставшуюся жизнь будешь жалеть. Так обычно всегда случается, так что… почему бы тебе просто не поехать и не проверить? Мальчишка шаркает ногой, обутой в кроссовок, и долго думает. Вайолет же сжимает губу и долго смотрит сквозь темнокожего, вспоминая давнишние слова какого-то человека. Она точно не помнит его лица или каких-то других отличительных качеств во внешности, но она отчетливо помнит почти похожие слова, которые он сказал ей тогда. Слова эти касались ее пьянствующего отца, которого она покинула в возрасте десяти лет, когда Виктория забрала ее. Этот голос долго не покидал ее, отдаваясь глухим эхом в потемках ее подсознания. Он, словно хотел достучаться до ее совести и вернуться к отцу, но уже тогда она была непреклонна. А теперь, говоря эти слова этому малышу, она почему-то задумалась над этим дольше обычного. — Ты говоришь прям как Клем, — тихо замечает Эй-Джей, заставляя девушку вздрогнуть. Что-то она немного забылась, совсем не понимая, что она так и не извинилась перед дочерью Аида. В груди стало опять тяжело. — Может быть вы и правы… — Неужели ты понял это только после разговора с чужим человеком? — кудрявая появляется внезапно, заставляя ребят вздрогнуть в унисон, а Вайолет еще и мысленно ругнуться, проклиная теневое передвижение афроамериканки. — Клем! — мальчик вскрикивает, а потом чуть подумав, резко обнимает сестру за талию, в то время пока Вай ловит настороженный взгляд золотистых глаз. Клементина недовольна, Вайолет же чувствует себя некомфортно под таким тяжелым взглядом. — Я…я хочу познакомиться с Ли… если еще можно… — Конечно же можно, растяпа, — взгляд кудрявой становится мягче, холод золотистых глаз отступает, оставляя на своем месте теплую карамель. Гидеон чуть приоткрывает рот, наблюдая за такой резкой сменой эмоций. Эта девушка из одинокой волчицы могла за секунду превратиться в преданную мать, слабостью которой была только ее семья. — Иди в дом, нужно дособирать твои вещи. Мальчик бросает последний взгляд на девушек, а потом кивает, растягивая губы в широкой улыбке. Гидеон кажется это тоже удивительным: сейчас дети Аида были такими живыми, не такими как описывали их другие. И правда говорят, не нужно слушать остальных. — Не зря ты дочь Богини мудрости, — хмыкает девушка, опираясь на дерево. Ее поза расслаблена, а глаза опять блестят холодным золотом. — Ты единственная, кто смогла его уломать. Благодарю. Зеленоглазой трудно дышать. Она поспешно сглатывает, мельком осматривая подтянутую фигуру девушки. Она как всегда во всем черном: рваные черные джинсы, облегающая тонкую талию майка с непонятным принтом спереди и кожаная куртка, завязанная на поясе. Зеленый глаз зацепляется за выступающую ключицу, и обладательница глаз почему-то сглатывает и опускает взгляд. О чем она вообще думает?! — Но не ожидай от меня большего, — добавляет Клементина, усмехаясь чему-то своему. — Хотя, чего ты можешь ожидать от будущего уничтожителя этого мира.? — Мне очень жаль, — резко повышает голос блондинка, заставляя ухмылку стереться с темных губ Клем. Бледная девушка поднимает голову и смотрит прямо в внезапно растерянные глаза девушки. — Прости, мне не следовало говорить тебе об этом. Мне не следовало напоминать тебе об этом. Я была зла. Обижена на тебя за то, что ты такой хороший боец, обижена на себя за то, что я такая слабая. Глупо для дочери Богини мудрости. Очень глупо. Клементина теряет дар речи, когда блондинка выдыхает — плечи опускаются еще ниже — и отводит взгляд в сторону. Эверетт пытается принять и осмыслить слова Гидеон. Почему-то внезапное желание равнодушно послать ее нахуй исчезает без следа. Кудрявая раздраженно сжимает губы и проводит пальцами по переносице. И что теперь делать? Она ведь извинилась, и она не имеет права на нее срываться. Становится непривычно и странно-смущающе. Девушки долго не говорят, а потом Клем выдыхает: — Черт, я же теперь не могу на тебя даже сорваться. Боже, а так хотелось… Вай усмехается, тихо и странно, что непременно замечает золотоглазая. Чувство вины чуточку сбавляет обороты, позволяя дочери Афины вздохнуть немного кислорода. — Я не считаю тебя той, кто поместит этот мир в хаос, — снова подает голос девушка, заставляя афроамериканку возвести глаза к небу. — Правда, я очень сожалею о тех словах. — Тогда начнем наше знакомство заново? — фыркает Эверетт, внезапно протягивая руку Гидеон. — Клементина Эверетт, дочь Аида. Блондинка с секунду заминается, а потом с каким-то трепетом касается смуглой руки золотоглазой: — Вайолет Гидеон, дочь Афина. Рада познакомиться с тобой, Клементина. — Я тоже, Вайолет. Данный разговор ломает в каждой девушки что-то почти незаметное. Они обе чувствуют это, когда каждая из них оказывается в своей кровати поздно ночью, размышляя обо всем этом. Вайолет впервые за все лето выдыхает без чувства вины в груди, а Клементина впервые не дается тому странному порыву разрушить мир к чертовой матери, засыпая в ту ночь спокойным сном. Вайолет, сама того не замечая, чуть отодвигает девушку от Черной Бездны, которая с каждым новым сказанным словом становилась все ближе и ближе для дочери Аида. Но увы, второе знакомство с Вайолет становится последним лучом света в мрачной жизни Клементины Эверетт, когда спустя полгода, после Рождества, Эй-Джей внезапно возвращается в лагерь без сестры. Со следами засохшей крови на маленьких дрожащих руках.