Violentine's collection

Когда все становилось очень плохо, погода почему-то это чувствовала. Клементина не понимала этого феномена, но в этом что-то определённо было. Это весна совсем не радовала погодой. Стоило им только забраться в поезд и уютно устроиться в купе, как за окном небо, которое особо не радовало ясными красками, приобрело серый, почти чёрный, цвет. А потом начался дождь. — Как символично, — лежащая на её коленях блондинка фыркает, но гриффиндорка понимает, что девушка делает это почти с неохотой. Привычка, выработанная годами. — Небеса тоже оплакивают директора. Настроение было никакое. Их будущее было неясным: директор Альбус Дамблдор — мёртв, Волан-де-Морт набирает силы, Пожиратели переходят границы дозволено, уничтожая маггловские деревни. Эверетт было страшно. Жизнь слишком быстро изменилась, она не успевала за ней, теряя каждый день знакомых. Вчера пришло последнее письмо от Ли, в котором он сообщил ей о смерти семьи Кенни: его жена Катя и единственный сын Дак были обнаружены у себя в доме мёртвыми. Пожиратели ворвались в дом почти ночью, (когда глава семейства был на ночной смене), и запытали до смерти сначала женщину, а потом крепкого парнишку, который был очень хорошим другом девушки. Он был старше её на два года и после окончания Гриффиндора поступил на мракоборца. Девушка вздрогнула. Внезапная слеза скатилась по смуглой коже и упала на одежду её девушки, которая тут же раскрыла глаза. — Клем.? — Гидеон сглатывает, чуть приподнимаясь на локтях. Эверетт чуть наклоняется, чтобы уткнуться в плечо подруги. — Я получила вчера письмо от Ли. Дак и его мать были убиты в собственном доме позавчера, — мулатка говорит тихо и хрипло, вжимаясь лицом в изгиб шеи возлюбленной, которая только успокоительно хлопает её по спине, а потом слезает с колен гриффиндорки и опускает их на более мягкую поверхность сидения. Шум дождя и колёс отдаётся тихим шёпотом в голове каждой. — Я боюсь, Вай. Я пиздец как боюсь. За Ли с Эй-Джеем, за тебя, Луиса, Руби… Зачем нужна эта война? Почему мы должна сражаться? Когтевранка выдохнула и покачала головой, медленно перебирая пальцами волосы Эверетт. Ей тоже было страшно. Страшно за родителей, которые стали частью темных сил, за Софи, которой пришлось смириться со своей семьей и выбором сестры, за Клем… Зеленый взгляд тут же опустился на их сплетенные пальцы, на которых красовались тонкие ободки золотой стали. Обещание, данное на озере после той неописуемой ночи. Сердце ускоряет ритм, Гидеон с силой сжимает веки и руки вокруг тела гриффиндорки. Нет, она не даст забрать у нее эту девушку. Нет, она больше не та тихоня, которая отсиживалась в библиотеке. Она будет сражаться за своё счастье. За этим ходом мыслей бледные руки сжимают талию мулатки сильней, чем следует, отчего последняя нервно выдыхает, находя взглядом пустые глаза подруги. Гриффиндорка вздрагивает, прикасаясь кончиками пальцев до скул блондинки. — Вай.? — почти выдыхает мулатка, дотрагиваясь до внезапно вздрагивающий бледных губ. — Не бросай меня, Клем. Пожалуйста, не уходи и ты. Бледные губы сжимаются, выпуская теплый воздух. Эверетт чуть приоткрывает рот, а потом грустно выдыхает, опуская голову на плечо девушки. Так они сидят в тишине несколько минут; Вай продолжает ждать хоть какого-то ответа, а Клем… размышляет. Тишины становится почти невыносимой, когда афроамериканка нарушает ее: — Пока мой разум будет при мне, ты никогда от меня не избавишься, — шепчет она ей в шею, заставляя все тело зеленоглазой покрыться мурашками. — Так что тебе придется терпеть меня всю свою жизнь… Гидеон впервые за это время усмехается, чуть отстраняясь от возлюбленной. Влажные золотые глаза встречаются с затуманенными зелеными. При виде друг друга в каждой из них загорается искра, которая поддерживает их в этом бренном мире. Души, подобно искусанным губам, нежно находят друг друга и растворяются где-то в недрах столь разных Бездн. Бесповоротно, невозвратно. Оторвать их друг от друга и они умрут в ужасных муках. — Кому еще кого терпеть придется, — оторвавшись от столь желанных губ, фыркает когтевранка и снова зарывается в кудрявые волосы Эверетт. — Как думаешь, что скажет твой отец, когда увидит меня на вашем пороге? Я надеюсь, меня не сразу выгонят? Клем хихикает, представляя растянутое и немного задумчивое лицо опекуна. Они уже говорили с ним на эту тему и никакой агрессии с его стороны она не обнаружила. Он был удивлен, очень удивлен, что даже промахнулся бутербродом мимо рта, но также она видела в его карих глазах некое облегчение. Он был рад, что она нашла того самого человека. Пусть этим человеком и была девушка. — Поверь мне, Ли выгонит скорей меня, если наконец не увидит ту самую девушку, которая смогла очаровать его Сладкий горошек. — Сладкий горошек? Серьезно?! — Вай смеется тихо и очень мило, утыкаясь в грудную клетку кудрявой, которая только возводит глаза к потолку. — Я могу так тебя называть? — Иди в пень, эта ужасная должность принадлежит только Ли, — счастливо смеется Клементина, и мир на короткое мгновение приобретает яркие краски. В ее памяти надолго остается бледное, но очень довольное лицо Вай, ее светло-зеленый взгляд, который теперь больше не скрывается под неудобными очками, и растрепанные светлые волосы. А еще сказанные слова, которые впервые сорвутся с ее языка в тот день: — Я люблю тебя, Вайолет Гидеон.