***
У Силиции очередной план по захвату мира, поэтому у зеркала она вертится гораздо дольше. Арсон губы подводит старательно, даже слишком: вырисовывает контур карандашом, а затем заполняет помадой. Ведь в ее мыслях крутятся смазанные воспоминания о пятничном вечере, о чужих руках между ног и о ягодном миксе на кончике языка. Блондинке на секунду кажется, что она не жалеет о своих действиях, не жалеет даже об отданной сигарете и о пьяном в щеку поцелуе, но это лишь на секунду. жалеет, но не настолько, чтобы это признать Силиция помаду прячет в блестящую косметичку, надевает дизайнерские туфли на высоком каблуке и всё-таки выходит из комнаты, не дожидаясь Панси. ведь лучшие подружки встречаются за завтраком***
— Ого, — весёлые нотки в голосе рыжего заставляют Арсон закатить глаза и остановиться. — целовать сегодня никого явно не собираешься. Единственное, на что она способна: растянуть ярко-красные губы в приторной улыбке и вместо ответа изобразить красноречивый жест в виде выставленного в сторону Рона среднего пальца. — Отличный маникюр. — кричит он ей в след. Провокации на Силицию не действуют, как Уизли и рассчитывал, и это его неизменно бесит, до трясучки доводит и ещё до слегка порванных листов в тетради. Он проводит рукой по волосам, взъерошивает жёсткую челку и резко бьет по тому подоконнику, где в пятницу была лишь одна сигарета. одна чертова сигарета и ничего больше, правда? Лишь сейчас доходит, что не стоило подходить к ней за поздним ужином, не стоило подставлять губы под поцелуи и позволять расстёгивать белую рубашку на груди, позволять так мягко касаться дурацкого — все ещё что-то, оказывается, чувствующего — сердца. Рон одергивает себя, на часы взгляд не бросает, конспект всё-таки поднимает и в сумку запихивает. Знает же, что со стороны — так точно ненормальный. И когда Силиция поворачивает голову, когда на секунду взглядом его цепляет, у Уизли мурашки по спине, он почти слышит то самое «дай мне почувствовать что-то» на ухо, он почти помнит эти пьяные объятия и стеклянные взгляды в небо, звёзды считая. И бьет это похуже, чем Гермиона когда-то по лицу и наотмашь. А ледяной принцессе весело, она пряди волос на палец накручивает, мило общаясь с какими-то сучками из Пуффендуя, обсуждает, наверное, современную моду и ужасное платье очередной девочки-изгоя из старого бутика. А потом, как звонок услышит, махнёт им в след и театрально щекой к щеке прикоснется, чтобы макияж губ ни им, ни себе не испортить. Рон только усмехается, вспоминая ее смазанную помаду, почти расстегнутую на половину блузку и короткую юбку, практически не прикрывающую бёдра. силиция была безупречна в ту ночь и её не мучала совесть, когда она оставляла глубокий, почти нежный поцелуй на его губах А сейчас рыжий сталкивается с ней на лестнице через десять минут, когда она уже успевает сделать одну затяжку без него, а он — всё-таки выучить конспект. Арсон не смотрит на него, взгляд уводит куда-то в сторону, пройти пытается, но Рон к стене прижимает практически аккуратно, подставляя ладонь под ее затылок. Он горячо дышит Силиции в лицо, буквально заставляет ту поднять наконец-то глаза. Но вместо каких-то глупых слов Арсон в губы впивается и тянет Уизли за пиджак на себя. На Рона обрушивается запах её нового лавандового шампуня, а ещё вкус фиолетовых цветков на языке (зубная паста?) Он запутывается пальцами в блондинистых волосах, что-то шепчет сквозь поцелуй и даже успевает укусить ее за губу, полностью портя весь макияж, над которым Арсон колдовала все утро. — Дура. — вырывается. Силиция отталкивает так же резко, как и целует. Проводит ноготками по чёрной рубашке мимолетно, что можно даже решить, что Уизли показалось, но нет, такое не кажется. Рон отходить не собирается, все так же смотрит в полупрозрачные-голубые, которые похожи на воду в белоснежной ванне. Он рядом только лишь потому, что знает, что Арсон на самом-то деле не нужен секс, Арсон нужна душа. именно это её и отличает от этого стада гламурных дам Силиция может переспать с кем захочет, она крутит парнями и девушками, как удобно ей, а потом бросает, даже не узнавая имя на утро. Арсон почти что бренд, завёрнутый в красивую упаковку и громкую фамилию, поэтому раздаёт себя каждому, но достаётся Уизли по ошибке одним поздним вечером. Блондинка только им не играет, что странно, а лишь выдыхает ягодный дым в лицо и смеётся по-детски звонко от его глупых шуток, пряча подбородок в чужой шее. Она отдаётся всем без нулевых потерь, а рыжему отдаётся почему-то без остатка. Шепчет историю всей своей жизни на французском, а потом уходит, молясь забыть обо всем под утро. ведь уизли в неё по самые уши, а силиции он и даром не нужен, поэтому она уходит, цокая на весь коридор высоченным каблуками, напрочь забывая, что рыжий французский знает с детства.***
У Джинни ангельские карие глаза и рыжие кудри до лопаток, а ещё тёплые руки и розовая помада на дне полки. и ещё сто пятьдесят пять хороших пунктов ради которых стоит забить на принца Малфоя. Гарри зарывается лицом в подушку, пытается перекрыть доступ к кислороду и забыться, но не получается. Кожа будто воспламеняется под подушечками девичьих пальчиков, когда она вырисовывает линии на его спине, а её неразборчивый шёпот заполняет доверху ушные раковины. Поттер пытается игнорировать образ Драко, вспыхивающий в темноте, стоит только закрыть на секунду глаза, но он упрямо накручивает себе мысль, что младшенькая Уизли — идеальная пара, игнорируя чужие инициалы на шее, скрытые под засосами. у неё на шее перманентный закат тонкие капилляры уже не выдерживают Джиневра щекочет поясницу длинными волосами, ищет крохотное кружевное в стопке белья и распахивает окна, впуская утренний воздух в спальню. Гарри старается не смотреть на неё полуголую и притворяется задумчивым, когда подставляет щеку для поцелуя. И морщится в своих мыслях. Она собирается быстро: не стоит по полчаса у зеркала и даже не истерит по утрам. Только проводит губами по его шее и в очередной раз сдерживает разочарованный вздох, когда не находит своих инициалов. Гарри отстраняется, набрасывает рубашку на голое тело и застегивает дизайнерский ремень. Уизли делает вид, что так и должно быть, ведь они «гарри и джинни», они две половины, которые разделить нельзя, они вместе. так правильно Поэтому у неё всегда броши под цвет его новых рубашек, а ещё в голове рецепт булочек с корицей, которые Гарри так нравятся. А у Поттера — ничего. Он путается в названиях ее любимых книг, не помнит на какие цветы у неё аллергия, а ещё не помнит имена всех её родственников, зато в голове сразу всплывает марка белого вина и сигарет, а ещё запах свежих, зелёных яблок. и именно это ему кажется правильным и подходит больше, чем половинка с именем «джинни» только кажется это на короткое мгновение, забывается лёгким прикосновением не родных нежных рук.***
Арсон встречает подругу около Большого зала, на несколько мгновений дольше заключает в объятия, будто говоря «спасибо» за тот чай с успокоительным, а потом на ухо шепчет что-то вроде «люди пялятся» и отходит, поправляя красивые кудри, струящиеся по плечам. Панси усмехается, волосы тем же жестом с глаз убирает и по сторонам оглядывается, вдруг, и правда, кто-то заметил невольное дружеское прикосновение, ведь богатые — голову держат высоко, не оступаются, лишь по костям под ногами идут. Силиция взглядом в сумке ищет снова фиолетовую пачку, она слишком много помнит с пятницы, она вообще слишком много помнит. А ещё помнит, что её инициалы красуются на загоревшей коже одной из гриффиндорок. Гермиона вроде и её человек, она будто перманентным маркером вписана в ее жизнь, не сотрёшь никак, как бы не хотелось. Грейнджер в мыслях у блондинки поселилась совсем недавно, ее фразы и образы в голове всплывают лишь по вечерам с бокалом мартини. а уизли? что уизли? Он просто мальчик на одну ночь, на одну сигарету возле окна и на один урок в паре по Чарам. Рон и вовсе её не привлекает и вовсе не заботит, просто иногда встречаются по ночам и по-родному молчат. Ей с ним хорошо, она и не ждала этого. Ведь Уизли — обычный, рыжий такой, с темными рубашками и дешёвым одеколоном, которым теперь пропитано её одеяло. Силиция даже меняла белье, но чёртовый запах никак не может уйти, или это уже крыша едет