съедобная валюта

силиция медленно проводит пальцами по старой странице немецкого романа. ведь огромное сердце арсон создано для лучшей любви, о которой бы спорили десятки поколений, прочитавших её детали в книге. силиция, воспитанная колоссальной домашней библиотекой и впитавшая лучшие её знания, вырастила в себе полноценную героиню романа, достойную центра внимания. она лучше всех знает, как главная героиня выглядит, какие произносит реплики, а какие оставляет несказанными, как проводит время и как поступает. — астрид, это моя дочь. — эмилия холодно улыбается гостье и взглядом приказывает силиции встать с кресла. арсон-младшая приветственно протягивает руку. — силиция, я безумно рада видеть вас! — женщина обнимает ее вместо рукопожатия. прижимает так крепко, что блондинка не может дышать. — не девушка, а сплошное очарование. — а вы, астрид, точно описываете значение своего имени. астрид с немецкого — богиня красоты. — она приехала с сыном, ты просто обязана уговорить их присоединиться к нам. — эмилия делает глоток лавандового ликера. — вы потерялись? молодой человек оборачивается и сразу же наклоняет голову в приветственном жесте, а силиция лишь улыбается. — я ушел от вашего дома, извините меня. — английский дается незнакомцу плохо, поэтому арсон переходит на немецкий. еще в юном возрасте она была уверена, что влюбится в писателя. в её представлении будущий избранник всегда выглядел худым и высоким, обязательно с какой-то уникальной чертой вроде выдающихся скул или неповторимых зелёных глаз. но все эти визуальные особенности менялись с каждым заходом описания персонажа книги в воображение. никогда не менялось то, что её романтический герой складывал простые слова в роскошные строфы. — не переживайте, в детстве я тоже здесь терялась. — блондинка поддерживает его смехом. парень смущенно улыбается, но через секунду становится серьезным и мягко протягивает ей руку. — вальтер фон ридн. — силиция арсон. вальтер не может произнести ее имя полностью, поэтому для него она всегда «силя». что-то нежное и совершенно воздушное. немецкий грубый язык, поэтому мягкие гласные упрямо выделяются в его речи, заставляя задуматься «случайно ли?». у вальтера черные волосы с отливом меди на солнце, острые брови и нос с горбинкой. он выглядит как мужчина с обложки из глянцевого немецкого журнала. он носит свободные рубашки и тонкое фамильное кольцо на левой руке. он не прожигает арсон взглядом, он лишь изредка случайно касается ее пальцев и обращает внимание на капельки дождя в ее волосах. а силиция не делает вид, что не замечает его внимание, она смотрит в ответ, а тёмная помада покрывает её улыбку, не обнажающую зубы. вальтер шутливо сравнивает силицию с зверобоем, когда они медленно прогуливаются по саду. арсон лишь удивлено вскидывает брови и мысленно задается вопросом «почему», но парень и без вопроса уточняет: — гиперикум ценится флористами потому, что отцветшие бутоны превращаются в красивые ягоды зеленого или красного цвета, но встречаются и белые экземпляры. силиция мягко поправляет рюши на платье, но в момент ее кисть перехватывают. — вы моя? — да, я ваша. в ее комнате теперь всегда засохший букет зверобоя около кровати. — ты уговорила его? — эмилия требует результата уже пятые сутки. — он мой соулмейт. — силиция поджимает губы, разрезая печенную тыкву. — тогда ты просто обязана сделать все, чтобы их семья приняла метку. — мать резким движением бросает салфетку с коленей на стол. бесится когда речь заходит об обществе пожирателей силиция аккуратно меняет тему, но собеседник настаивает на рассказе, поэтому блондинке остается только: — вальтер, уходите отсюда. — силиция крепко сжимает его пальцы. — уезжайте как можно дальше вместе с родителями и не возвращаетесь сюда. я умоляю вас. — но почему? это же хорошее общество, даже ваша матушка говорила, что.. — вальтер непонимающе моргает. — не слушайте никого, уезжайте. — почему вы так говорите? арсон вместо слов только оголяет предплечье, открывая метку солнечному свету. парень непроизвольно отшатывается назад, но через секунду находит в себе силы прикоснуться к бледному предплечью с чёрно-угольным изображением змеи и черепа. кожа на руке покрасневшая от такого грубого вмешательства магии в её структуру. татуировка словно рудимент на мягкой поверхности он все понимает и без слов они могли бы встретиться прямо в церкви, чтобы вернуться туда спустя несколько скоротечных лет в качестве жениха и невесты, но вместо этого они лишь крепко обнимаются на прощание прежде, чем семья вальтера покидает их дом навсегда под строгим взглядом эмилии. — Ты о чем задумалась? — громкий вопрос на ухо заставляет Силицию вздрогнуть. — Ты не меняешь своих привычек, Блейз. Мулат постоянно устраивает безумие вокруг себя. Даже в детстве он ради смеха подкладывал родителям в кровать дохлых крыс, а после наслаждался криками матери, прячась под одеялом. В Хогвартсе ситуация не улучшилась, он побывал в кабинете директора столько раз, что даже запомнил названия всех книг на длинных полках шкафов. Разбитые носы, порванные учебники и пергаменты, парочка взрывов и два побега сделали его репутацию среди преподавателей настоящим кошмаром, но чем хуже было отношение к Блейзу, тем громче он смеялся на парах. Только вот низкие баллы он никогда не получал, ведь засиживался за заданиями до самого утра, новая информация впитывалась будто вода в песок. Забини запрыгивает на лавочку и любопытно заглядывает в книгу на столе. — С каких пор тебя интересуют заживляющие зелья? — он усмехается. — Ты же в состоянии приготовить любое по памяти. Арсон лишь закатывает глаза. Но в словах друга есть правда. Она знает абсолютно все заживляющие зелья, но ни в одном рецепте не фигурирует лаванда или ее экстракт, следовательно, это рецепт придумал кто-то для ограниченного круга лиц. — Слушай, Блейз, — Силиция игриво закусывает губу и мягко проводит ноготками по чужому плечу. — А ты можешь мне помочь? Забини театрально кривит лицо от такого сладкого тона, но после заходится смехом, только при серьезном выражении лица однокурсницы он успокаивается. — Что делать надо? — Мне нужно попасть в кабинет Кошки. — Арсон пожимает плечами и говорит это так просто, будто бы для этого не нужно предпринять никаких действий. — Ты спятила? — Блейз напряжено касается ее ладони и сводит брови на переносице. — Конечно, нормальный человек бы не пошел на это. — Силиция улыбается, пытаясь разбавить напряженную атмосферу, но кажется, что Забини напрягается все больше с каждой секундой. — Так ты поможешь? — Если ты мне объяснишь для чего тебе эта шалость, то я, к твоему счастью, помогу.

***

— Малфой. Называть его по фамилии вместо имени — это напоминать самому себе о дистанции между ними. даже круцио ласковее такого напоминания. Драко резко останавливается от знакомого голоса где-то позади, но перед глазами назойливо летают мушки, поэтому он дотрагивается до стены, чтобы выстоять хотя бы еще несколько секунд. — Что тебе нужно Поттер? — фамилия вырывается по привычке грубо, но прикосновение чужой ладони к плечу заставляет вздрогнуть. Гарри напряженно хмурит брови, наблюдая за Драко. Ведь в его жесте, вольготно ослабляющем зеленый галстук, значатся только угрозы, ведь с этого жеста начинается половина историй о нём и о том, как он опять теряет черту, за которую заступать не следует. — У тебя все в порядке? — брюнет ловит расслабленную руку в воздухе и сразу же отпускает из-за смертельного удара холода кожи. — Ты давно ел? Малфой не отвечает, только еще сильнее цепляется за стену, пытаясь прийти в норму. Голову изнутри будто царапает лезвие, вынуждая моргать все медленнее и медленнее. сил не остается — Драко, эй, посмотри на меня. — Гарри оседает вместе с ним на пол, нервозно перебирает чужие пальцы, пытаясь остановить тремор ладоней, и вдыхает аромат ментоловой кнопки. Малфой видит лишь пелену перед глазами и огромное темное пятно вместо надоедливого Поттера, но его имя из чужих уст почему-то ослабляет боль, и он слепо тянется к лицу напротив. — Драко, все в порядке. — брюнет вздрагивает от холодных прикосновений к щекам, только замечает, что лицо Малфоя медленно расслабляется. — Драко, уйдем отсюда? Гарри дожидается слабого кивка и подхватывает обмякшее тело. Перебрасывает руку через плечо и уводит слизеринца в ближайший туалет под звон колокола. В туалете на удивление сухо, поэтому Поттер сажает блондина прямо на пол и быстро открывает окно, впуская холодный воздух. Драко подставляет лицо порыву ветра и все-таки находит в себе силы открыть глаза. Он жмурится от яркого солнечного света и тут же кривит лицо от настигающей боли в правом виске. Малфой сжимает веки так, что глазам становится мучительно, но реальность не меняется от одного его бессмысленного протеста. — Как ты себя чувствуешь? Поттер не приближается, когда Малфой неуклюже поднимается с пола, держась за подоконник. Поттер не двигается, когда Малфой аккуратно достает палочку из кармана пиджака. и поттер даже не дергается, когда эта палочка направляется в его сторону. — Не боишься? — Драко ядовито усмехается и специально делает резкий шаг вперед. — А где же твоя фирменная «Сектумсемпра», а? Малфой растворяется как человек, превращается в ту самую чёрную тень окончательно, напитавшись своим гневом, способен убить и без непростительного заклинания. Только вот легкая искра в его глазах не дает прошептать заклинание. он не убийца и никогда им не был для убийства нужен характер — Опусти палочку. Гарри спокоен, но пот на ладонях неприятно щекочет кожу. Он знает, что Драко ничего не сделает. Он знает, что Драко просто помашет палочкой перед его лицом и успокоится, но тревога мощным толчком распространяется в груди. — Ты тогда не опустил. — Малфой смотрит затравлено. — Ты тогда назвал первое попавшиеся заклинание из идиотской книжонки. — слова выходят из горла желчными плевками. — Всем было бы проще, если бы ты меня убил еще до этих инициалов. Пару секунд всё выглядело так, словно ничего не случилось, но потом белая ткань рубашки начинала выпускать багровые пятна, растущие с катастрофически страшной скоростью. Жизнь из Драко вытекала с каждой горячей каплей его крови — хотелось ловить её и заставлять вернуться назад, но сделать ничего было нельзя. совсем. Драко бросает палочку на кафельный пол и дрожащими руками вытаскивает пачку сигарет из кармана брюк. Пальцы попадают по колесику зажигалки лишь с третьего раза. Малфой зажигает сигарету и щурится, но кажется, что не от дыма, а от удовольствия — как кот, поймавший канарейку. Поттер сглатывает вязкую слюну и медленно выдыхает вместе с другим выдохом терпкого мятного дыма. — Но тогда в Выручай-Комнате ты спас меня из-за дурацких инициалов, так как просто беспокоился за свою прекрасную задницу героя. — Малфой не смотрит на него, только делает еще одну затяжку, но спиной чувствует, как взгляд брюнета буквально испепеляет его макушку. — Не только из-за этого. — тихо твоя смерть разбила бы мне сердце. Гарри подходит к нему и тянет из пачки одну, но зажигалку не забирает, подносит палочку, и на конце загорается пламя. как объяснить этому тугодуму, что еще тогда его тянуло с немысленной скоростью? — Даже сейчас ты «волнуешься» за меня, — скобочки появляются в воздухе резко. — потому что если умру, то утяну тебя за собой прямиком в преисподнюю. Он бы и сейчас ударил Поттера — честное слово, его почти трясёт от жажды причинения ему боли. Сомкнул бы руки на тонкой шее до синевы. Выдавливал бы жизнь, пока тот не взмолился о пощаде. — Не волнуйся, у Силиции есть изумительное зелье, из-за которого я не умру после твоих махинаций с ножом и моими инициалами. — Это хорошая новость. — брюнет, кажется, улыбается, только ловит себя на том, что накрывает своей ладонью его руку — неловкий жест той любви, на которую он способен. Драко усмехается и бросает окурок в окно, наблюдая, как тот медленно оседает на молодой зелени. Только его наблюдение прерывается не приземлением, а резким прикосновением к предплечью. Гарри тянет его на себя и впечатывается холодными губами к теплым. Проводит языком по зубам, заставляя ответить на поцелуй. и его поцелуй — это поцелуй спасения, это встреча с собственной душой и жар, ломающий кости. это гораздо лучше слов