съедобная валюта

— Тут объявление вообще-то о том, что курить запрещено. — Правда? Его, наверное, из-за дыма не видно. Гарри усмехается краешком губы и присаживается рядом. Кажется, что место на последней ступеньке лестницы в левом крыле третьего этажа уже стирается из-за обыденных перекуров. Драко выглядит потерянным. С тех пор как его счастье разбилось — он имеет право наслаждаться только его осколками. В глазах теперь пелена странная поселяется, а ладони упрямо воюют с тремором, стоит лишь прикоснуться к чужой коже. Малфой гаснет и становится таким красивым в момент несчастья, таким притягательным и до безумия простым. — Знаешь, я понял, что все это было не зря. — Гарри теряет смысл фразы, только сверлит взглядом молчаливого собеседника. Он хочет, чтобы Малфой сам все понял. Чтобы смог понять, что для Поттера все — их странное знакомство, детское противостояние, война, неловкий бросок палочки, поцелуи, совместная отработка, секс, влюбленность, сигареты. все это не просто так все это не зря все это осколками соединяется в картину Драко рвано кивает спустя время, тушит сигарету и берет еще одну. — Твои друзья будут стоять за тебя до последнего. Гарри улыбается и, кажется, даже совсем искренне, когда вспоминает серебряное трио. точнее, их уже четверо Дружба слизеринцев теперь вызывает восхищение с нотками зависти. Раньше же казалось, что они — просто гнездо ядовитых змей, притворство и алчность — главное в их общении. Но как только он углубляется в суть, то все представление резко падает, будто кулисы в театре. Блейз всегда стоит за спиной словно призрак. Охраняет молча и держит скрещенные пальцы. друг, который и без слов все знает и понимает. Упрямо подкладывает зелья от головной боли в ладони и сидит около кровати до утра, грея чужую руку в своей. Он не лезет в душу и глупые вопросы тоже не задает, просто находится рядом и смиренно кивает на очередную глупую вспышку необдуманных действий. Никогда не произнося для Драко вслух, как он важен для него, предназначен для него всеми возможными пророчествами, против которых идти нельзя, он всю жизнь доказывал ему это своими поступками. Пэнси заботливо поправляет галстук и мягко целует в щеку, когда становится слишком тяжело. их дружба сначала соткана из крепкого чувства влюбленности, которое успешно перекликается с преданностью. Только ее вера помогала Малфою снова открывать глаза ранним утром. Нарцисса словно перерождается в образе Панси, дарит другу на Рождество новый костюм, а после со смехом все-таки отдает бутылку огневиски. и ее стабильно уверенное «все хорошо» рождает спокойствие в груди. Силиция по-родственному протягивает сигарету и обнимает так крепко, что ломает грусть внутри одной только улыбкой. леди, которая абсолютно неприступна для всех, кто пытается проявить к ней симпатии. Переговорить её невозможно: на любой комплимент она может ответить так, что ты чувствуешь себя идиотом, всего лишь показавшим перед ней свою беспомощность. Впечатлить её нереально: отражение в холодных голубых глазах всегда свидетельствует о том, что вокруг неё нет того, что достойно внимания. Даже молчать она может так многозначительно и строго, что кожа леденеет, как от близости дементора. И никто бы не удивился, если бы её поцелуи в результате забирали души. поттер бы от таких друзей не отказался его дружба ломается после войны — Ты любишь меня? — голубые глаза прячутся во мраке. а гарри задерживает дыхание вместо ответа. Самый очевидный ответ — нередко самый правдивый. Все, кто знает Поттера, вечно задавались вопросами о том, почему аристократ всегда рядом с ним, и вместо ответа подбирали всякие глупости. Когда «Пророку» стало скучно переваривать последствия войны, он начал крутить историю о семействе Малфоев, которых уж почти и нет белом свете, как виниловую пластинку, и почти в каждой статье имя Поттера стало преданно следовать за наследником, не боясь никакого контекста. Драко всё время рядом даже на колдографиях, где Гарри нервно закрывается от вспышки. Малфой закатывает глаза и тянет сигарету из пачки после заседаний, когда Поттер готов прилюдно сорваться на репортёров, и все жадно ловят даже призрачные его жесты. Самый очевидный ответ на вопрос о присутствии: Гарри любит его. Настолько сильно, что не мог бы бороться с этим, как не может человек бороться с чертой своего характера. У этого чувства ничего общего с первой юношеской влюблённостью и ничего похожего на пыл, который однажды ставит на колени мужчину, чтобы тот сделал избраннице предложение. Это любовь-потребность, без которой Поттер бы кричал, что задыхается, в то время, как лёгкие его были полны кислорода. Это любовь-гравитация, тянущая его к простой земной жизни, что у него пытаются отнимать кошмары. Это любовь-антидот, а Гарри Поттер как раз отравлен. «Пророк» всё язвит: герой войны мог бы остановиться на любой красавице в волшебном мире вместо наглого пожирателя. Да и у Поттера уже есть возлюбленная, которая уже пару месяцев даже не блистает на страницах новостей. Джинни Уизли, если вы не забыли. «Пророк» не в курсе, что принимать решения этому герою приходится не между рыжей невестой и соулмейтом, а между саморазрушением и жизнью в борьбе. — Люблю. — тихо, почти сливаясь с первым весенним ветром. а у драко вместо ответного признания облака изо рта и реки из глаз. Их счастье побитое на части, тревожно хрупкое, другое для понимания совершенно недоступным, отвоёванное у кошмаров и предубеждений. и самое ценное, какое драко мог получить.

***

Блейз аккуратно расчесывает ее волосы, запуская пятерню. Темные пряди походят на шелк. Они прошли вместе настолько длинный путь, что даже в одном томе романа не уместилось бы. А сейчас Забини умиротворенно выдыхает, когда Паркинсон рядом читает учебник по зельям и только иногда произносит некоторые строчки вслух. Когда он опустился на одно колено, он словно пошёл ва-банк. Он поставил всё, что имел, на наследницу Паркинсонов. Своенравную, запертую в уникальном мировоззрении, где для других едва ли есть место, непредсказуемую и неуправляемую. Другие юноши либо восхищались втайне, либо боялись её, либо насмехались над ней — от собственного бессилия, от неспособности даже заговорить с ней. Панси тогда потянула его за руки, поднимая с колена, она смотрела на него так же, как при первой встрече, когда он умудрился привлечь её внимание и завоевать интерес: — Блейз, ты дурак? вот такой был ее ответ. это означало «да» Пэнси улыбается и тут же нарочит поцеловать его в щеку, только это все прерывается мимолетным: — Вы такие сладкие, что аж сейчас стошнит. Силиция заливается смехом, видя перекошенное лицо Блейза и смущенный взгляд подруги, но все-таки находит в себе силы вернуться к конспектам. — Как там малыш? — Паркинсон перекидывает руку через спинку дивана и выжидающе кашляет, когда ее вопрос игнорируют несколько секунд. — Чувствую его энергию. — Арсон едва улыбается и подносит ладонь к животу. — Даже матери не написала об этой новости. Эмилии хотелось рассказать с самого начала, хотелось написать письмо и просто ждать, когда Арсон-старшая молниеносно после прочтения приедет в школу. Она бы, наверное, кричала так, что стеклянные шкафы разбились от потока магии, а потом бы обязательно попросила прикоснуться к коже. она была бы рада — Кстати, тебе письмо пришло сегодня. — Блейз кивает на стол. — От Алена. Арсон только и успевает укусить себя за внутреннюю сторону щеки. Если брат пишет, то значит, случилось что-то плохое. Их детская война так и не смогла закончиться спустя годы. Во время войны он сразу же покинул Британию под гневным взглядом матери. здравствуй, силиция, ты, наверное, сразу поняла, что случилось что-то плохое, раз я пишу тебе. мама умерла сегодня. в газетах еще нет никакой информации, я хотел сообщить тебе это лично, но алиса (моя жена, если ты не забыла) беременна, поэтому я не могу отлучаться на долго. я хочу встретиться с тобой летом, чтобы закончить нашу войну и помириться вновь. мама любила тебя, пусть и не так, как хотела этого ты. но любила. Même les dieux peuvent difficilement aimer et être raisonnables. люблю тебя. твой младший брат. ален бернар арсон. ps: она просила, чтобы ты не вспоминала ее слишком часто, так как не хотела, чтобы ты грустила. она гордится тобой. — Мама умерла. — у Арсон на душе пусто. Она медленно встает со стула и отходит к окну, обнимая себя руками. В голове почему-то появляется ее редкая улыбка и звонкий смех. Именно сейчас хочется впервые в жизни очутиться дома и обнять ее, наплевав на приличия и этикет. Она бы все отдала, чтобы рассказать матери раньше о нежданной беременности. Чтобы попросить прощение и услышать его тоже в ответ. Чтобы просто подержать ее за руку. просто хочется ощутить ее запах я буду счастлива только тогда, когда ты будешь в безопасности теперь я в безопасности, мам. Панси обнимает Силицию со спины и медленно проводит по животу, улыбается куда-то в волосы и шепчет какие-то успокаивающие глупости. Твердит, что все обязательно будет в порядке, что есть ради чего жить и что с ней рядом они. Арсон только и успевает кивать, но внутри участок ткани сердца мгновенно подвергается некрозу. она вечно будет помнить каждый ее вздох, застегивая фамильный жемчуг на запястьях.