Дыши, оставаясь на плаву

      Гэвин пролежал весь день в кровати, и даже сосущее чувство голода не смогло заставить его покинуть спальню. Он закрыл шторы, чтобы не было так светло, оставаясь в полумраке до самого вечера. Иногда Рид дремал, но, вздрогнув, просыпался и снова смотрел в противоположную стену безразличным взглядом. Он слышал, как Ричард что-то делал в квартире, но даже не пытался додумать, что именно. Гэвину было плевать. Обида на напарника всё еще таилась в нем, но уже не так сильно, и Рид даже собирался простить его. Все же Ричард хотел как лучше, точнее, его программа предписывала ему выполнять подобные действия. Он не виноват, что не может решать самостоятельно, и от этого Гэвину становилось жаль его и себя за то, что до сих пор надеялся на возникновение у андроида девиации. Рид думал, что Ричарду стало бы легче и лучше жить. Боже, неужели он желал ему счастья?       Воспоминание их первой встречи надолго останется у него в памяти.       Это произошло в следующем после мирной демонстрации андроидов году, летом. Гэвин, как обычно, пришел на работу, с презрением посмотрел на болтавших Андерсона и Коннора, смазливое лицо которого ему уже не так сильно, но все же хотелось набить. Да, та унизительная драка в архиве, за которую RK800 потом извинился, всё равно оставила в его душе след обиды и задетое чувство собственного достоинства. Гэвин выпил кофе из автомата в кафетерии их отдела, думал сходить покурить. Но Фаулер неожиданно вызвал к себе в кабинет на разговор, и измождённый, невыспавшийся Рид выполнил приказ.       — Тебе приставляют напарника, — услышал он. — Андроида. Новая модель — RK900. «Киберлайф» хотят проверить его в деле.       Гэвин почти не среагировал, будучи невосприимчивым к плохим новостям. Наверно, уже на тот момент у него были зачатки болезни, приведшей его к попытке покончить с собой. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на нового напарника, то тут же застыл, не в силах вымолвить ни слова. Перед ним стоял андроид почти точь-в-точь, как Коннор, только глаза у него были другого цвета, холодные и отстраненные, лицо с более жестким чертами и белый пиджак с черными вставками, накинутый на широкие плечи. RK900 молча смотрел в ответ, с истинным машинным равнодушием, и Гэвин, еще не отойдя от шока, развернулся, чтобы взглянуть на Фаулера с ужасом в глазах.       — Он не девиант, — предупредил капитан. — В «Киберлайф» заверили, что он им не станет.        Гэвин не понимал, за что ему всё это.       С тех пор утекло много воды. Принятие Ридом напарника потребовало усилий как с его стороны, так и со стороны андроида, вечно недовольного работой Гэвина и его наплевательским отношением к служебным обязанностям. Рид неустанно покрывал матами своё начальство и весь белый свет, Ричард терпеливо выслушивал поток нецензурных выражений и спокойно предлагал продолжить работу.       И все же между ними начала выстраиваться связь, очень тонкая, едва ощутимая, никому не видимая. Она постоянно балансировала на грани разрыва, но продолжала держаться. Пока однажды не окрепла настолько, что Риду стало по-настоящему страшно.       Ричард прикрыл его на очередном расследовании от шальной пули, угодившей ему прямо в грудь, в сантиметрах от жизненно важных биокомпонентов, как раз за несколько минут до прибытия подкрепления. Преступников поймали, оперативная группа работала на месте происшествия, находящемся на окраине Детройта на одной из местных заброшек. Гэвин нервно расхаживал из стороны в сторону перед сидевшим на бетонном блоке Ричардом и дрожащими руками щелкал зажигалкой, пытаясь закурить. Под сентябрьским дождем у него были совсем небольшие шансы осуществить задуманное.       — Ты какого хрена творишь? — прозвучало невнятно из-за зажатой между губ сигареты. Ричард, не понимая смысла вопроса, хмуро посмотрел на промокшего и взволнованного детектива, потом перевел взгляд на свою рану, из которой голубым сочился тириум, насквозь пропитавший ткань черной водолазки вокруг пулевого отверстия. Он прикрыл его ладонью и продолжил наблюдать за тем, как конвой при свете фонарей в вечерних сумерках грузит пойманных преступников в автозаки.       — Ты меня слышишь вообще? — Гэвин приблизился к нему, одним резким движением руки вынимая изо рта сигарету. Он с беспокойством оглядел испачканную кровью ладонь андроида. — Жить будешь?       — Потеря тириума не критична. Специалисты быстро исправят повреждение, — отрапортовал Ричард, не отрываясь от своего занятия. Гэвин облегченно выдохнул и, закинув сигарету в рот, в который раз попробовал поджечь её зажигалкой. Палец все время соскальзывал с колесика, не давая искру для возникновения пламени. Гэвин тряхнул рукой, собираясь бросить затею, когда его ладонь с зажатой в ней устройством перехватил Ричард.       — Давайте я, — андроид аккуратно забрал зажигалку и поднес ее к сигарете во рту опешившего Рида. Ричард уверенно щелкнул кремниевым колесиком, и перед их глазами заплясал яркий огонек. Гэвин неспешно прикурил, не отрывая настороженного взгляда от лица невозмутимого андроида. Он мог поклясться, что в голубых глазах напротив увидел не только отражающиеся блики пламени, но и что-то ещё, такое тихое, завлекающее, заинтересованное, будто Ричард играл с ним в проверку на чувства. И Рид внутренне содрогнулся от страха. Он не мог испытывать что-то к своему напарнику. Нет, он не мог и не должен. Ричард — всего лишь кусок пластика, рабочая машина, выполняющая приказы… И прикрывшая от смертельной пули человека, с которым в отношениях был полный разлад.       — Зачем ты это сделал? — всё же задал мучавший его вопрос Гэвин, когда напарник, погасив зажигалку, вернул её детективу и уставился на конвой пустым взглядом. Рид окончательно убедился в том, что увиденное в глазах андроида пробуждение ему попросту показалось.       — Это очевидно, — безэмоционально ответил Ричард, догадавшись, о чем его спрашивали. — Вы мой напарник, я должен защищать Вас.       — Ты не обязан, — возразил Рид. К ним приближались ребята из их отдела, чтобы обговорить детали произошедшего. Ричард обернулся и уставился на Гэвина с непониманием. Тот, докурив, кинул тлеющую сигарету на мокрую землю и потушил ее подошвой ботинка. — Незачем меня спасать.       Поежившись, Рид приподнял воротник куртки, прячась от капель холодного дождя, и, ссутулившись, пошел навстречу коллегам, оставляя андроида наедине с возникшим впервые программным сбоем.       Когда за окном окончательно стемнело, у двери спальни послышались шаги. Гэвин прикрыл глаза, закутываясь покрепче в одеяло, чтобы притвориться спящим. Ручка двери щелкнула, и в комнату пролился мягкий свет из гостиной. Ричард пришел проверить его, но не подал голоса, чтобы ненароком не разбудить. Он постоял в проеме с минуту, затем, уходя, прикрыл за собой дверь. Гэвин выдохнул, открыв глаза. Собственная трусость горьким комом осела в груди, отравляя чувства. Рид вслушался в звуки, раздающиеся в квартире, и отчетливо распознал шаги в коридоре, а затем звук закрывшейся входной двери. Ричард ушел.       Голова была тяжелой после целого дня, проведенного в кровати. Гэвин с трудом поднялся и, пошатываясь, вышел в гостиную. Ричарда действительно нигде не было. Со стойки была убрана вся еда, не было грязной посуды, кормушки для кошек были наполнены. Словно он и не был здесь никогда. Андроид ушел, оставил, буквально воспринял брошенные в запале гнева слова.       — А чего еще ты ожидал? — проговорил Рид, обращаясь к самому себе, чтобы нарушить тишину квартиры. Она снова окутала его своими тяжелыми объятиями, тянула на дно беспрепятственно, не ощущая сопротивления в ответ. Гэвин поддался ей, желая окунуться вместе с ней во тьму, лишь бы из груди исчезло это давящее, скребущее чувство, которое хотелось вырезать из себя и закинуть подальше, чтобы оставить внутри блаженную пустоту. Он не знал, как справиться с этим сейчас, и понял, что присутствие Ричарда всё это время спасало его от падения в бездну, и сердце заколотилось в ненависти к самому себе и к своей беспомощности. Гэвин, прикрыв глаза, схватился рукой за грудь в попытке успокоиться, но его всё сильнее накрывало отчаянной безвыходностью, тупиковостью своего положения, обвивая внутренности шипастой змеей, отдаваясь болью во всем теле.       Ему нужна была помощь, но никого не было рядом, чтобы помочь.       Кошки коротко мяукнули, соскучившись по хозяину. Они подбежали к ногам Гэвина и начали тереться об него головами, глядя на человека искренне и преданно. Рид, выдыхая, открыл заблестевшие от слез глаза и с грустью улыбнулся им. Он взял обеих кошек на руки, прижимая к себе и утыкаясь каждой носом в мягкую шерсть, будто прощаясь.       — Простите, — прошептал он, коснувшись щекой холки сначала Чернолапки, потом Снежки и унес их в спальню, запирая там. Они не должны были видеть того, что произойдет.       Рид подошел к комоду и залез в верхний ящик, порылся немного, затем, вернувшись к дивану, сел и выложил на столик перед собой найденную вещь. Он прятал ее среди одежды, но догадывался, что Ричард знал, где она находится. Его табельное оружие, то самое, с которым он несколько лет исправно вел службу в полиции, поймал десятки опасных преступников, своей кровью и упорным трудом выбивал себе место среди коллег-детективов.       Ничего. И Гэвину найдут замену, как говорится, незаменимых нет.       В обойме было еще четыре патрона. Гэвин снял пистолет с предохранителя, и впервые в его жизни рука, державшая оружие, дрогнула. Кошки недовольно мяукали, скреблись в дверь спальни с той стороны, будто чувствуя надвигающуюся беду, и Рид, как мог, старался абстрагироваться. Но это было не так просто.       Прижав пистолет ко лбу, Гэвин прикрыл глаза, рвано выдыхая. У него ничего не осталось, ему незачем жить. Наладить отношения с братом Рид так и не смог, о возвращении на работу и речи идти не могло — коллеги будут косо смотреть и шептаться за его спиной: «Слабак!», «Суицидник!», «Ему не место в полиции!». Он стал слишком восприимчив к подобным издевкам, реагировал на них остро, ощущая себя сломанным, будто в его за долгие годы выстроенной бравадой и агрессией защите образовалась гигантская брешь. Гэвин не смог бы выстоять в очередной борьбе за собственную честь. В одиночку не смог бы.       Ричард ушел. И не вернется.       Он приставил к горлу дуло пистолета, рассчитывая выстрелом выбить себе мозги, и положил палец на курок, сжимая рукоятку двумя руками. Глаза по-прежнему оставались закрытыми, в ушах загудело от напряжения.       Гэвин так хотел найти кого-то, кто понял бы его, кто помог бы справиться с собственными проблемами и гнилыми мыслями. Он не знал, почему именно Ричард казался ему тем самым, кто спас бы его. Обыкновенный андроид, идеальный напарник. Но не друг и не больше. Гэвин сжал зубы. Пора признаться себе. Ему нравился Ричард, даже без девиации. Он был хорош собой, имел особенную манеру общения, иногда был слишком наглым и дерзким, что привлекало и отталкивало Рида одновременно. Ричард заботился, делал столько хороших вещей — Гэвин до сих пор мысленно благодарил его за возвращение кошек домой.       Но даже андроид не смог выдержать сволочизма Гэвина. И Рид понимал. На его месте он бы сам ушел, давным-давно выбрал бы себе другого напарника или вовсе остался один.       Где-то в паре кварталов отсюда эхом ревела сирена полицейской машины, по окнам бил холодный осенний ветер. Зима приближалась слишком быстро: изменения климата набирало обороты.       Гэвин всё еще не нажал на курок. Его руки начали подрагивать от тяжести оружия и неудобной позы.       — Давай! — прошептал он, сжимая пальцы на рукоятке и удерживая указательный над курком. Что-то останавливало его от бесповоротного выстрела. Гэвин пытался понять, что именно, и когда снова подумал о Ричарде, представляя, как андроиду сообщат о том, что детектив всё-таки покончил с собой, он осознал. Рид не мог этого сделать из-за него. Из-за бездушного андроида, терпевшего его столько времени, но общающегося с ним, несмотря ни на что. Гэвин хранил надежду, там, в сердце, что однажды Ричард сможет почувствовать, если не с ним, то с кем-то другим, потому что он заслуживает этого, заслуживает тепла и заботы, той, что дарил неблагодарному Риду. Убив себя, Гэвин подведет андроида, ведь тот не выполнит поставленную задачу — следить за лечением Рида, а значит, его деактивируют и разберут на запчасти. Рид этого не хотел. Ричард должен жить.       — Черт! — выкрикнул Гэвин, вскинув голову, и опустил пистолет, щелкая предохранителем и сжимая оружие между ладоней. Он хотел сделать вдох, но горло пережал слишком большой ком, перекрывающий доступ к необходимому кислороду. С трудом Гэвин втянул воздух приоткрытым ртом и закрыл глаза. Он не хотел существовать и смотреть на этот отвратительный, злой мир. Всё его существо желало исчезнуть и не открывать глаза, больше никогда.       Но ему пришлось это сделать, потому что у входной двери со стороны подъезда послышалась возня, затем в замочной скважине со щелчком провернулся ключ. Кто-то зашел в квартиру, двигаясь практически бесшумно. Рид понял, кто это был, ведь больше ни у кого не было доступа к нему домой, кроме него самого и Ричарда. Сердце на мгновение замерло, а потом бешено заколотилось от одной единственной мысли. Ричард вернулся. Он не бросил Рида, не оставил. Как Гэвин мог подумать о предательстве с его стороны?       Рид, испытывая непомерное чувство стыда, сидел на диване, иногда перекладывая из руки в руку табельное. Он слышал, как Ричард снял испачканные осенней грязью ботинки, пальто, затем, шурша пакетами, прошел по коридору и застыл на входе гостиную.       — Гэвин? — в голосе андроида было удивление. Рид напряженно кивнул, не оборачиваясь. Ричард, понимая, что что-то не так, прошел на кухню, освобождаясь от пакетов, и только потом заметил отсутствие кошек и слуховыми сенсорами уловил едва слышное мяуканье за дверью спальни.       — Зачем Вы заперли их? — андроид в несколько шагов преодолел расстояние до комнаты Рида, чтобы освободить питомиц, и когда сделал это, выпуская обрадовавшихся Снежку и Чернолапку, тут же убежавших к кормушкам, обернулся, натыкаясь взглядом на пистолет в руках Гэвина. Диод мгновенно стал настороженно желтым. — Зачем Вы достали оружие?       — Слишком много вопросов, жестянка, — прохрипел Рид, рассматривая табельное. Он огладил пальцами полированный ствол, будто видел его в первый раз.       — Вы хотели покончить с собой? — предположил Ричард, осторожно подходя ближе. Гэвин, подрагивая всем телом, поднял на него взгляд блестевших глаз. Его нижняя губа задрожала, брови изломились, испещренное шрамами лицо приобрело измученное выражение.       — Я не смог… — прошептал он, опуская плечи и расслабляя руки. Пистолет лежал на раскрытых ладонях, словно дар прогрызшей в нём дыру боли и слабости. На щеки, покрытые многодневной щетиной, упали бисеринки-капли первых слёз. — Я не смог, Ричард.       Пистолет с громким стуком рухнул на пол, когда Гэвин, дернувшись всем телом, закрыл лицо ладонями и судорожно вдохнул. Андроид, замешкавшись на секунду, подскочил к Риду, подхватывая его, и сел рядом с ним, обнимая и прижимая к себе. Гэвин рвано вбирал в легкие воздух, уткнувшись ему в грудь и заходясь в рыдании.       — Вы думали, что я Вас оставил? — тихо спросил Ричард у дрожащего Гэвина, не прекращая его гладить по спине. Тот, не отпуская андроида, яростно закивал головой, сильнее вжимаясь лицом в место между его плечом и шеей.       — Да! Прости, прости меня… Я… Знаю, ты не мог… Прости меня, Ричард! Прости…       Боль рвала Гэвина изнутри, кусок за куском, бессилие и злоба на весь мир затопили сознание. Дрожащими пальцами он судорожно цеплялся за ткань черной водолазки на плечах андроида, открывая рот в немом крике. Он ненавидел всё, начиная с себя, за то, что не хотел жить, но и не мог так просто уйти, находясь в неопределенном подвешенном состоянии, которое терзало его, не давая сделать выбор. Гэвин зажмурился, сжимая зубы, сильнее прижимаясь к Ричарду, чувствуя биение его тириумового сердца. Такого живого, близкого…       Ричард, включив нагрев своего тела, поглаживал Рида по спине, ощущая его разрушительную боль. Он пожалел о том, что оставил Гэвина одного, тем самым заставив его страдать. Ричард не хотел этого. Когда он уходил в магазин, его программа вычислила вероятность возникновения данного события, и она равнялась всего несколько процентов, которые андроид посчитал незначительными. И это было ошибкой. С людьми нужно учитывать даже самые ничтожно малые числа. Они ведь так прекрасно непредсказуемы. Особенно детектив Рид.       На внутренней стороне оптических блоков всплыло уведомление об ошибке в программе, но андроид отмахнулся от нее, убирая в фоновой процесс. Он поднял руку, касаясь затылка Рида, его мягких каштановых волос, провел по ним ладонью до основания шеи, ощущая естественный запах, исходивший от кожи человека. Ему нравилось чувствовать Гэвина совсем рядом, трогать его, знать, что он живой и бояться потерять его. Если бы программные сбои не мешали ощутить всё это в полную силу…       — Я слабак, Рик, такой слабак. Теперь я даже не могу убить себя, — прошептал Гэвин, теснее прижимаясь к широкой груди Ричарда и обхватывая его со спины руками. Тот снова был теплым, как батарея, согревал и убаюкивал в кольце своих рук, и Рид хотел бы остаться в его объятиях навсегда. Впервые Гэвин чувствовал себя уютно рядом с кем-то, сбросив оковы замкнутости и отчужденности от остального мира, не ощущая себя отвергнутым и непонятым. Но Ричард отстранился от него и заставил посмотреть на себя коротким прикосновением ладони к подбородку.       — С чего Вы так решили? — андроид сощурил глаза, и в полумраке серо-голубая радужка приобрела глубину синего цвета. Гэвин вытер лицо руками, смахивая остатки слез, непонимающе взглянув на Ричарда. — То, что Вы не стали убивать себя говорит о многом. Это была не слабость. Это значит, что Вы нашли смысл жить, Гэвин.       Рид не мог в это поверить. Он понимал, что привязанность к андроиду перешла границы и теперь стала для него маяком в его, казалось бы, безысходной жизни. И кто бы мог подумать, что всё к этому придет. Гэвин и андроид. Тот, кого он раньше не воспринимал всерьез, теперь стал важной частью его жизни, тем, за кого он будет цепляться, несмотря ни на что. Если бы сам андроид понимал это, может всё стало бы намного проще.       — Спасибо тебе, — слегка хриплым голосом произнес человек, шмыгнув носом и стыдясь посмотреть андроиду в глаза. Он хотел бы вернуться в объятия Ричарда, но понял, что это было бы совсем неловко. Андроид понимающе улыбнулся.       — Всегда пожалуйста, Гэвин.       — Ты скажешь доктору Майлз о том, что я сделал? — Рид боялся услышать утвердительный ответ, но понимал, что у Ричарда не было другого выбора. В совокупности с другими тревожными проявлениями самочувствия Гэвина, произошедшими за последние два дня, его, скорее всего, ждала психиатрическая клиника.       — Нет, — легко ответил RK900, отводя взгляд куда-то в сторону. Гэвин в удивлении уставился на него. Диод на виске андроида на секунду вспыхнул ядовито-желтым. — Я расскажу о другом. О том, что Ваше лечение проходит успешно. И скоро Вы выздоровеете.       Благодарная улыбка сама собой возникла на лице Рида, встречаясь с доброй ухмылкой андроида. Букет положительных эмоций Гэвина начал пополняться хорошими моментами.       — Я Вам кое-что купил, — Ричард ушел на кухню, чтобы вскоре вернуться с пачкой сигарет и бутылкой пива в руках. Рид чуть не рассмеялся.       — Ты за этим ходил в чертов магазин?       — Не только за этим, — Ричард передал в руки Гэвина то, что тот так давно хотел, и сел рядом на диван. Рид повертел в руках сигареты и чуть прохладную бутылку, подкинув последнюю на ладони этикеткой вверх, чтобы ощутить ее тяжесть. Он был удивлен, что андроид пошел ему навстречу и выполнил его капризы, но может быть, это был всего лишь шаг для примирения после той ссоры, что произошла, когда Камски посетил их квартиру. Рид помрачнел, вспомнив о брате, и желание покурить накрыло его снова. Он поставил бутылку на столик и, открыв пачку сигарет, выудил одну, тут же сунув ее в рот. Едва Гэвин осознал, что зажигалки под рукой нет, как Ричард достал ее из кармана своих джинс и зажег, давая прикурить. Рид благодарно кивнул и глубоко затянулся, наслаждаясь тем, как горький дым обжигал горло, затем легкие, насыщая кровь желанным никотином, расслабляющим и снимающим напряжение.       — Ну спасибо, — после нескольких затяжек, проведенных в молчании, Гэвин постучал горящей сигаретой о край пепельницы, стоявшей на тумбочке у дивана, и продолжил курить. Ричард всё это время держал на руках Снежку, прибежавшую со своей лежанки, и гладил ее, мурлыкающую от удовольствия. Ей было почти все равно, кто ласкает ее и греет, андроид или человек, и из-за этого Рид завидовал своей любимице. У животных всё было проще, нет накручивания ненужных мыслей, предрассудков и моральных ограничений. Живи себе свободно, делай, что хочешь, люби, кого хочешь. И Гэвин хотел бы также легко признаться во всем и рассказать Ричарду, но он не мог. Между ними была стена, которую Рид не хотел ломать, боясь обнаружить за ней безответное ничего, пустоту, которая вновь доведет его до желания свести счеты с жизнью. И он не хотел навредить самому Ричарду. Кто знает, как отреагирует на подобные откровения андроид?       За окном близилась ночь, наполняя каждую улицу беспокойного днем Детройта тихим безмолвием. Гэвин жил в спальном районе, куда редко доходил шум центральной части города. Но даже здесь ночная мгла создавала свою особую атмосферу тоскливой безмятежности, когда можно было отпустить все мысли и размышлять о чем-то потаенном, спрятанном глубоко внутри, о том, что не хотелось показывать никому, считая это слишком личным и ненужным, не предназначенным для посторонних глаз.       Сигарета почти догорела до фильтра, и Гэвин потушил ее о дно пепельницы, выдыхая остатки дыма через рот. Он заметил на себе внимательный, анализирующий взгляд Ричарда, с уважением позволявшего спокойно курить в закрытом помещении.       — Ты что-то хочешь сказать? — спросил Рид, одним движением открывая бутылку пива. У него сегодня был прямо праздник какой-то. На день рождения он не чувствовал столько радости от подарков, сколько испытывал её сейчас.       — Могу я задать Вам вопрос, Гэвин?       — Валяй.       — Почему Вы ненавидите своего брата?       Рид знал, что Ричард к этому вернется. Тем более весь разговор с Камски проходил при нём, и, конечно, у него остались вопросы, на который требовалось получить ответы. Гэвин сделал глоток пива, не зная, с чего начать, и вытер рот тыльной стороной ладони.       — Это у нас с ним, считай, с самого детства. Ну, ты же знаешь, когда я родился?       — Да. Седьмого октября две тысячи…       — Да-да, а Камски был рожден раньше, но в этот же год. И мы братья. Знаешь почему? Он мне не совсем родной.       — Как так получилось?       — Мой папаша любил гулять налево. Был падок на красивых молодых девушек. Даже будучи окольцованным, он умудрялся заводить любовниц и ходить к ним, придумывая отмазы для своей жены. Спустя пару лет брака она забеременела, а привычка отца изменять, с кем попало, так и осталась. И всё было бы прекрасно, ну, для него, но, прикинь, одна из его очередных пассий тоже залетела, только позже. И теперь у него было две проблемы: беременная жена дома и любовница, тоже с ребенком.       Гэвин выпил еще, протягивая ноги вперед и откидывая голову на спинку дивана. Ричарда терроризировали уже обе кошки которым, судя по всему, очень даже пригляделся отзывчивый андроид. Они лежали на его коленках, терлись о подставленные руки, оставляя волоски светлой шерсти на ткани черной водолазки.       — Папаня растерялся, мол, что делать. Любовница начала давить, угрожая рассказать всё его жене, у которой сроки уже подходили. Но он продолжал каким-то образом хранить всё в тайне, решил рассказать всю правду после того, как пройдут роды. И вот 17-го июля 2002 года жена родила ему сына.       — Постойте, это же…       — Да, это был Камски. Элайджа Камски, — Гэвин сделал глоток пива, поморщившись. Тёплое, оно было уже не таким вкусным, но еще терпимо.       — Тогда значит Вы… — задумчиво произнес андроид.       — Ага, сын той любовницы, мать вашу.       — Но как…       — Папаша рассказал все жене, когда я вот-вот должен был родиться. Конечно, был скандал, чуть не до развода дошло, но остановило то, что любовница та умерла при родах. А я остался жив. И мать, у которой на руках рос совсем мелкий Элайджа, сжалилась и приняла меня в их семью. Меня усыновили.       — Но почему у Вас разные фамилии? — Ричард искренне интересовался рассказом Гэвина. Это также отвлекало его от сбоев, возникающих где-то на периферии программы и неприятно раздражающих внутренние сенсоры.       — У Камски та фамилия, что была у их семьи и моего папаши. Когда родителей не стало, я взял фамилию моей настоящей матери.       — Откуда тогда у Вас ненависть к брату? — Ричард видел, как Гэвину становилось легче, когда он говорил о своей жизни. Сигареты и пиво также поспособствовали улучшению его самочувствия, и андроид отметил про себя, что не зря пошел против программы и купил их.       — Сейчас к этому придем, — Рид вскинул ладонь, делая большой глоток из прозрачной коричневой бутылки, затем продолжил. — В общем рос я в их семье. Был сыт, накормлен. Но я понимал, что мать Камски меня не любит. Она не делала это открыто, просто в чем-то ограничивала, не баловала ничем, почти не обнимала и не целовала, как Элайджу, например. И я начал завидовать братцу, творил всякие гадости, чтобы привлечь внимание родителей, особенно матери, но это не особо помогало, только хуже становилось. Добавляло масло в огонь еще то, что Камски учился лучше меня, хотя мы были одного возраста, он раньше закончил школу, поступил в колледж, с отличием закончил его. В общем был гордостью семьи. А я что? Я гулял со шпаной, курил-пил со школьного возраста, прессовал слабых ребят, вымогал с них деньги. Родителей часто вызывали в школу для беседы, дома меня наказывали, но мне было плевать. Отец иногда смотрел на меня так, знаешь, с сочувствием, что ли. А я ненавидел его. Особенно, когда узнал, что мама и брат мне неродные, и что моей настоящей матери давно нет.       Гэвин помолчал, сжимая бутылку двумя ладонями и закусив губу.       — Я не знал, чем займусь в этой жизни. Но помогло то, что меня частенько ловила полиция за хулиганство и по несколько дней я сидел в «обезьяннике». Было время подумать вне школы. Как-то один молодой парень, работавший в отделении, поговорил со мной, мол, такой же был, знаю, и посоветовал пойти учиться в полицейскую академию. «Ты сам преступник по натуре, и тебе легче будет ловить их», сказал он мне. И я подумал, почему бы и нет? Подготовился к экзаменам, сдал на хорошо, поступил в колледж, отучился несколько лет, а потом пошел в академию. Я был далеко от дома, пока учился, что для меня стало большим плюсом. Всю учебу мне никто из семьи не помогал, иногда приезжал отец повидаться, рассказать новости. Так узнал, что Элайджа добился больших успехов в биотехнологических изобретениях. А мне было плевать. Я уже думал, в какой департамент меня направят, когда закончу обучение. Определили в Детройт, только на северо-востоке города. Начал там работать. А затем… Внезапно умер отец, то ли сердце не выдержало, то ли хрен знает. На похоронах я и узнал, что мать совсем одна осталась. Элайджа был слишком занят, чтобы заботиться о ней, и это пришлось делать мне. Я мотался к ней почти через весь город после смен, чтобы принести продуктов или помочь прибраться в доме. Мы толком не общались с ней, говорили дежурными фразами. Я не осуждал ее. Я бы тоже презирал ребенка от любовницы мужа, потому что он был бы мне никем.       Но однажды мать сильно заболела. Я звонил Элайдже, пытался ему об этом сказать, что ей нужна помощь, но он отговаривался от меня тем, что высылает деньги на житье и лекарства. Он это делал, да, не врал, но нужно-то было совсем другое. Ей нужна была забота любимого и родного сына.       Гэвин прервался, прикрывая глаза и допивая остатки пива. Вспоминать те дни было непростым испытанием для него.       — Я тратил свои силы и время на нее, не жалея, но не понимая зачем. Она была мне неродной матерью, просто жена моего тупого папаши. Но потом я понял, почему. Я ей сочувствовал, потому что ее настоящий гнида-сына забыл про нее, погрязнув в изобретении роботов, — Гэвин тяжело вздохнул. — Она умерла у меня на руках! Мы были одни в пустом доме, и скорая не приехала вовремя. Помню, перед смертью она даже сказала мне «Спасибо».       Рид хотел достать еще одну сигарету, но передумал, кладя пачку на столик, рядом с пустой бутылкой из-под пива. Ричард смотрел на него с понимающим сожалением в серо-голубых глазах. Теперь ему было ясно, почему Гэвин отстранился от брата и был против его поддержки.       — Элайджа помог с похоронами, а когда он приперся на них, я ему врезал на глазах у всех и ушел. С тех пор я не общаюсь с ним и не хочу знать о его существовании.       — Мне жаль, что всё так сложилось, — Ричард проявил сочувствие, которое далось ему легко, без помощи программы. Лишь диод, беспрестанно горевший желтым, говорил о том, что что-то в системе было не так. В какой-то момент он начал менять свой цвет на стабильно голубой, и Ричарда едва заметно дернуло слабой судорогой тела. Контроль вновь переходил бездушной программе.       — Да пофиг, — Гэвин, поджав губы, взял пустую бутылку со стола и отнес на кухню, чтобы выбросить в мусорку. Он почувствовал облегчение, когда смог рассказать всё то, что копилось в нём долгие годы, даже если его слушателем был андроид, не имеющий эмпатической составляющей как таковой в своей программе социальной адаптации. Ну или она была, но совсем на примитивном уровне.       Голова закружилась от выпитого алкоголя и все еще неудовлетворенного чувства голода. Рид полез в холодильник за едой, которая осталась утром, и взял пару сэндвичей.       — Будете кофе? — Ричард оказался за спиной, и Гэвин, испугавшись, чуть не выронил тарелку. Он резко развернулся, натыкаясь на стоявшего совсем близко андроида, и впал в ступор, рассматривая идеальный подбородок RK900. Рид не услышал, как тот подкрался со спины и теперь смотрел на него странным изучающим взглядом таким же, какой был в их первую встречу, словно андроида сбросили до заводских настроек. Видимо, Ричард решил проявить заботу, но вышло у него это слишком неуклюже.       — Э-э, нет. У тебя там сок где-то был, — пробормотал Гэвин смущенно, снова заглядывая в холодильник и доставая оттуда коробку апельсинового нектара. Ричард, кивнув, вернулся в гостиную, куда за ним последовал Рид, державший в руках свой скромный ужин. Андроид сидел на диване с планшетом в руках, и Гэвин заметил, что тот как-то изменился. Совсем недавно он был более человечным, даже движения его были плавными и немеханическими, а теперь его лицо выражало холодную сосредоточенность, присущую безэмоциональным андроидам.       — У тебя все нормально? — решил спросить Рид, присаживаясь на другой край дивана и рассматривая андроида. Тот оторвал свой взгляд от планшета, надменно посмотрел на Гэвина, но не торопился с ответом.       — Да, — произнес Ричард после паузы и нахмурился. — Почему Вы спрашиваете?       — Да просто, — Гэвин взялся за сэндвич, чтобы скрыть замешательство и не показать андроиду свое беспокойство. Рид набил рот тостами, куриной грудкой и салатом и принялся тщательно прожевывать, запивая холодным кислым соком. После почти двухдневного голода он был готов съесть все, что угодно. Ричард, судя по всему, не заметил в своем поведении резких изменений и продолжил набирать текст.       — Чем занят? — поинтересовался Гэвин, проглотив прожеванный сэндвич. Он решил отвлечься, отложив вопрос о странностях в работе андроида на потом. Рид попытался заглянуть за руку андроида, печатавшей что-то на планшете, но тот посмотрел на него с укором.       — Планирую завтрашний день. Прогулка в парк.       — Мы пойдем гулять? — удивился Рид.       — Да. Вам нужно как можно чаще быть на свежем воздухе.       — Опять твой правильный режим! — всплеснул руками Гэвин и, схватив пустую тарелку и коробку из-под сока со стола, ушел на кухню. Он ощущал, как в его крови гуляет хмель, делая его расслабленным и готовым говорить и делать всё, что придет в голову. И это его совершенно не пугало, напротив, Гэвин соскучился по слабому чувству вседозволенности после принятия алкоголя. — Нет бы сказать, что мы идем гулять не потому, что надо, а потому что хочется.       — У Вас было желание прогуляться со мной? — Ричард откровенно не понимал, о чем говорил Рид. Тот едва не взвыл от бессилия.       — Черт, нет! — смущаясь от неявного намека, Гэвин махнул рукой, закрывая тему, чтобы не разозлить себя еще больше. Он был раздосадован тем, что совсем недавно ему показалось, будто бы Ричард ожил, даже начал понимать и проявлять хоть какую-то эмпатию. Но, видимо, в слепой надежде Рид начал выдавать желаемое за действительное, а теперь вновь пришлось мириться с реальным положением вещей.       Ричард не хотел оставлять этот разговор, но заметив, как Гэвин снова помрачнел, решил промолчать и продолжил планирование. Рид, не зная, куда себя деть и чем заняться, чтобы оттянуть момент сна, взял планшет, лежавший на комоде, и включил его, усаживаясь на диван. Андроид поглядывал на него, наблюдая, и завис, когда Гэвин достал очки в тонкой черной оправе из ящика тумбочки и нацепил себе на нос. Такой информации в базе данных не было.       — Вы носите очки? — спросил Ричард, и Рид повернул к нему голову. Подобный аксессуар ему шел безоговорочно, делал солиднее, серьёзнее и привлекательнее. В который раз андроида прошил сбой от взгляда на этого человека, тем самым затрудняя работу и без того расшатанной системы.       — А что, незаметно? — в привычной манере съязвил Гэвин в ожидании насмешек. Ему было неловко, что его зрение, испортившееся из-за постоянной работы с терминалом в полиции, предполагало использование очков. Он и так был не особо доволен своей внешностью, а постоянное ношение дополнительного атрибута на носу сделало бы из него одним из тех самых школьных ботаников, которых он терпеть не мог в юности.       — А на работе?       — Линзы, балда, — усмехнулся Рид и протянул ноги на диване, соприкасаясь с бедром андроида ступнями, и вернулся к пролистыванию новостной ленты. Ричард перевел взгляд на свой планшет. Скоро он должен был послать отчет доктору Майлзу, так что не мешало бы подготовить его с особой тщательностью. Тем более ему было, что сообщить ей хорошего.       В квартире образовалась тишина. Но не та, что была здесь еще недели назад. Та была мертвой, безжизненной, удушающей, наполнявшей собой каждый уголок, словно пропитанный ядом туман. От нее хотелось бежать без оглядки, вырваться из ее плена, надеясь на спасение. Сейчас эта тишина была уютной, наполненной живым. Не было нужды ее прерывать, ею хотелось наслаждаться и быть в ней. Гэвин чувствовал это, когда отвлекался от чтения и разглядывал вычерченный профиль Ричарда в теплом свете напольной лампы.       Он вспоминал, как в отделе боялись подойти к андроиду, когда тот только пришел к ним, из-за его чересчур грозного и серьезного вида. Высокий рост, черно-белый пиджак, странное выражение лица, которое можно было идентифицировать как надменное, словно RK900 презирал всех людей только за их существование. Гэвин и сам испугался, когда взглянул на него, особенно этих глаз, своим серо-голубым оттенком прошивающих насквозь, сканирующих изнутри. Неприятное ощущение, от которого хотелось немедленно избавиться. Может, именно поэтому Риду поначалу было тяжело работать с Ричардом, как и самому андроиду с приставленным к нему человеком. Иногда Гэвин смотрел на него, сидевшего напротив через стол, и испытывал сочувствие к нему. Андроиду было трудно интегрироваться в общество из-за долбанных настроек его системы, и Рид видел, как тот испытывал страдания от этого. В этом они были похожи, это их и связывало. Оба выпадающие из рамок общества, не принимающего в себя ничего вредного и постороннего. Гэвину хотелось, чтобы Ричард понял это, может, тогда бы их отношения стали крепче.       Но андроид по-прежнему не выражал особо сильных человеческих эмоций. И всё же что-то в нем менялось, расцветало, словно проснувшийся после долгой зимы многолетний цветок. Рид надеялся, что это было правдой, и его андроид однажды сможет оттаять, стряхнуть с себя остатки льда и стать наполненным чувствами. Гэвин не хотел принуждать его к девиации, ни в коем случае. Всё должно было пройти само и без тяжелых последствий. Вдруг андроид разочаруется в жизни с эмоциями или засбоит так сильно, что уровень стресса подскочит до максимального, и он попросту отключится?       Гэвин поежился от собственных мыслей и постарался забыться в чтении новостей. Он как раз остановился на статье, где обсуждался вопрос о заключении брака между человеком и андроидом. Спустя почти год после демонстрации правительство только сейчас задумалось над этим. Неужели они намеренно тянули время, так как среди них наверняка есть ксенофобы, до сих пор отрицавшие существование андроидов как отдельной расы. Идиоты у власти, видимо, будут до скончания времен.       Кошки присоединились к андроиду и человеку, каждая занимая свои любимые места. Чернолапка прижалась к груди Рида, прямо над мерно бьющимся сердцем, и тот начал поглаживать её, слушая убаюкивающее урчание. Снежка потерлась об острый локоть Ричарда головой, требуя обратить на нее внимание, и андроид, взглянув на кошку, начал гладить пушистый комок вдоль холки, чтобы потом пустить к себе на колени.       За окном была уже глубокая ночь, когда Ричард закончил с отчетом. Он открыл глаза, когда завершил его отправку доктору Майлз, и посмотрел на Рида, уснувшего с планшетом в руках и спящей кошкой на груди. Его голова лежала на плече, очки забавно съехали набок. Ричард позволил себе разглядывать такого Гэвина подольше, уютного и живого. Мысль о том, что тот хотел застрелиться, пока RK900 отсутствовал, была пугающей, но кризис миновал, и казалось, всё со временем должно наладиться. Гэвин выздоровеет, вернется на работу в полицию, вместе с напарником будет проводить расследования и получит повышение, о котором давно мечтал. Такой прогноз на будущее человека давал Ричард, таким его видел. Лишь бы всё сбылось.       Ричард осторожно поднялся с дивана, чтобы не разбудить Рида, убрал с него кошку и взял его на руки, чтобы отнести в спальню, на удобную кровать. Андроид прижимал человека ближе к себе не столько из безопасности, сколько из желания чувствовать его живое тепло. Ричард донес Гэвина до кровати, снял с него домашнюю одежду, чтобы тому было комфортнее спать. Он сел рядом и наклонился над ним, собираясь взять одеяло с другой стороны, чтобы накрыть им человека, когда Рид завозился, проснувшись, и перехватил Ричарда рукой за шею, пальцами касаясь искусственных волос на его затылке.       — Гэвин, — произнес андроид настороженно, никак не ожидая подобных действий от человека. Рид, не особо понимая, что происходит и где он, пребывая в полусне, посмотрел перед собой из-под ресниц, узнавая своего напарника в свете, льющимся из гостиной в открытую дверь спальни.       — Рик, — выдохнул Гэвин остатками выпитого алкоголя и потянул Ричарда на себя, прижимаясь к его губам в коротком поцелуе. Диод на виске андроида вспыхнул золотисто-желтым, перетекая в огненно-красный, но сама система не успела толком отреагировать на касание, так как Рид, отпустив шею напарника, лег обратно на подушку, проваливаясь в сон.       Ричард с трудом поднялся с кровати и вышел из спальни, добираясь до дивана. Он, едва не падая, сел и запустил программу диагностики и устранения ошибок, надеясь на восстановление стабильной работы системы. Но ответом ему была лишь выскочившая перед испуганными глазами ярко-красная иконка с надписью из стройных кодированных букв:       «Ошибка! Программа устранения ошибок не найдена. Обратитесь в техподержку "Киберлайф"».