Компьютерный вирус

В квартире царит полнейшая, давящая на уши тишина, но лишь до тех пор, пока стоящий за дверью рыжий парень не вставит ключ в замочную скважину и не повернет его. На самом деле негромкий хлопок закрывшейся двери кажется очень громким. Чуя морщится, будто бы только что съел целый лимон, и складывает губы в тонкую полосочку, при этом убирая ключи обратно в карман. В небольшой однокомнатной квартире так пусто, что чуть ли не сразу же создается ощущение заброшенности. Будто бы последний жилец съехал отсюда очень давно, и теперь здесь больше никого и ничего не осталось. Но это не так. Здесь все еще действительно кто-то живет. И этим самым «кем-то» является невысокий рыжеволосый парень-одиннадцатиклассник с ну просто ахуительной внешностью и характером, как у самой настоящей рыжей бестии. Правда, он, видимо, не особо парится насчет уборки. Не то, чтобы ему лень, просто проблем и без этого хватает. Их настолько много, и они неимоверно давят на сутулые худые плечи, что, порой, хочется сдохнуть, но вместо этого лишь пустеет очередная недавно купленная пачка дорогих сигарет, что немногим позже отправится в мусорные ведро, к остальным точно таким же. И вот так уже на протяжении нескольких месяцев каждое утро Чуи начинается с нескольких кружек кофе и двух-трех сигарет за раз. Горьковатое послевкусие на кончике языка и обжигающий и без того прокуренные легкие, пропитанный никотином дым успокаивает и даже немного расслабляет, позволяя наконец спокойно выдохнуть, ведь даже самые крупные проблемы в тот же миг становятся незначительными. Путающиеся в голове мысли рассеиваются, вообще ничего не оставляя после себя. Именно в такие моменты парень наконец понимает, что жизнь продолжается, и у него все еще впереди. В гостиной приоткрыто окно, Накахара оставил его еще с утра, когда только впопыхах, усердно запихивая учебники, собирался в школу. Легкий сквозняк, все это время свободно гуляющий по пустой квартире, незаметно ползет по полу и слегка касается голых лодыжек, от чего нежная кожа тут же покрывается мурашками. Небрежно бросив нехило потрепанные временем и просто пофигистическим отношением кеды с немного перепачканными в грязи некогда белыми шнурками прямо на пороге, Чуя ловко переступает через них, как делает это обычно, и проходит дальше, скользя в носках по гладкому немного холодному паркету. Ткань легкой осенней куртки плавно сползает с плеч на предплечья. Тихо хмыкнув, парень снимает ее с себя и закидывает в стоящий прямо в прихожей шкаф, даже не удосужившись ее повесить на вешалку. Как же он заебался. Серьезно, эта учеба у него уже поперек горла стоит, не иначе. Все эти безумно сложные контрольные, тесты, бесконечная домашка и, самое главное, подготовка к экзаменам нереально выматывает, отнимая последние силы. Порой хочется бросить все и просто забить, ведь желание стремиться к чему-либо пропадает от слова «совсем», когда вместо ожидаемой четверки на листке, выведенная красной пастой, красуется чертова тройка. В такие моменты так и хочется разорвать листок в клочья, а все образовавшиеся мелкие кусочки сжечь, при этом наблюдая, как они стремительно превращаются в пепел, или хотя бы просто выбросить в окно. Вот, например, сегодня и без того нелюбимый учитель истории, которому Чуя чуть ли ни каждый раз при удобном случае строил рожицы, пока тот стоял к нему спиной и выводил какие-то новые даты и понятия мелом на доске, влепил ему двойку за отсутствие домашнего задания. А ведь наш бедный Накахара отчаянно пытался объяснить ему, что по совершенной случайности оставил эту, будь она проклята, чертову флешку с готовой презентацией дома и даже готов завтра же принести ее. Но, увы, мужчина был неумолим, а его строгий взгляд, через очки смотрящий чуть ли не в душу, и вовсе вызывал крупную волну мурашек на нежной коже. Поэтому Чуе ничего не оставалось, кроме как молча сидеть за своей партой весь оставшийся урок и рисовать всякие мало понятные, но весьма забавные каракули на полях злосчастной тетрадки, которую так и хотелось сжечь к чертовой матери. Вообще, он бы с превеликой радостью и удовольствием сжег не только все свои школьные тетради и дневник, но и учебники, кстати, тоже. Накахара даже почти уверен, что их создал сам дьявол, ведь различные теоремы, термины и правила больше напоминают древние заклинания по призыву всякой нечисти, нежели то, чем являются на самом деле. Сейчас же все более или менее устаканилось и даже, можно сказать, наладилось. Наконец наступил долгожданный вечер, и убивающий вообще какое-либо желание жить школьный день, слава Богу, закончился. Кажется, что вот теперь-то можно и отдохнуть, все оставшееся время занимаясь своими делами или же вообще ничего не делая, пока не наступит время, когда пора будет ложиться спать, ведь утром снова рано вставать и идти на эту проклятую всеми учениками и студентами учебу. Но есть одно маленькое «но»… Домашку ведь никто не отменял, а значит ее нужно успеть сделать до завтра. Никому ведь не хочется потом получить плохую оценку и при этом еще выслушивать нудные нотации учителя. Конечно, есть такие люди, которые вообще никогда домашку не делают, хорошенько наплевав на нее с высокой колокольни, вот только наш дорогой Чуя к ним не имел вообще никакого отношения. Он, наоборот, всячески старался успевать в учебе, хоть и не особо удачно балансируя на «4» и «3». Конечно, иногда все же получал свои ненавистные двойки, от которых так и хотелось выть, как волк на луну, но потом все же быстро исправлял их. Пятерки тоже были, но более редко. В конце концов одиннадцатый класс это не так уж и легко, как кажется на первый взгляд. Немного шаркая ногами при ходьбе, Накахара подходит ближе к старенькому трельяжу, что остался в этой квартире еще от прошлых жильцов, и абсолютно безразличным взглядом смотрит на свое отражение, стоя прямо напротив большого зеркала в полный рост. Видок у него, если честно, тот еще: уставшее и еще больше похудевшее лицо, когда-то давно казавшееся безумно красивым и даже в какой-то степени аристократичным, пугает не на шутку; в мешках под глазами, кажется, можно картошку хранить; выразительные глаза, так похожие на две льдинки, потускнели и больше не горят яркими огнями жизни, как прежде; а потерявшие свой уникальный оттенок рыжие волосы растрепались и спутались меж собой. Невольно сведя тонкие брови к переносице и чуть сощурившись, тем самым напрягая свое немного испортившееся из-за длительного времяпрепровождения за компьютером зрение, парень пробует распутать слегка кудрявые пряди, но у него так ничего и не получается. Решив, что с расческой будет гораздо легче и не так больно, он просто решает разобраться с этим чуть позже. Если, конечно, потом не забудет. Похуистический взгляд медленно ползет по гладкому стеклу, как вдруг резко замирает, к чему-то приковываясь. На белоснежной слегка помятой рубашке, которая только совсем недавно была постирана, синей пастой нарисована небольшая тонкая линия, наискось идущая от пуговицы вверх. Тихо выругавшись себе под нос, Чуя быстро смачивает слюной большой палец, пройдясь по нему кончиком языка, и принимается оттирать пятно, но делает только хуже, потому что оно размывается, становится больше. «Ну, пиздец, — думает рыжий, смотря на увеличившееся в размерах пятно. — Теперь только в стирку ее». Вскоре переодевшись в домашнюю одежду, найденную где-то в недрах огромного шкафа, стоящего в самом углу крохотной гостиной, состоящую из черной немного растянутой после не очень удачной стирки футболки, на груди которой красовалась надпись: «Грустный мальчик», и красных безумно удобных шорт, держащихся на простой резинке, Чуя решил в кои-то веки зайти на кухню и сварганить себе какой-никакой, но все-таки ужин. Шум грохочущей в ванной стиральной машинки слышен даже из кухни, однако играющая в наушниках песня, оглушающая своими мощными басами, заглушает его. Где-то в стороне, тихо пыхтя и чуть сотрясаясь, вскипает лишь наполовину набранный чайник, выпуская из носика горячий пар. Чуя тихо подпевает ненавязчивой мелодии, прокручивая у себя в голове давно выученные наизусть слова, и со всей аккуратностью размазывает ножом сливочное масло по небольшому отрезанному кусочку батона, что купил еще позавчера. Может быть он не первой свежести, но уже хотя бы что-то. Уж лучше так, чем совсем ничего, верно? Желудок вновь громко урчит, без слов моля и без того голодного парня кинуть в рот хотя бы крошку. Резко переставший петь Накахара, удивленно округлив глаза, закусывает губу и кладет руки себе на живот, как-будто бы прося его замолчать. Ох, как же все-таки давно он не ел нормальной пищи. Порции в школьной столовой довольно маленькие, так что ими почти невозможно наесться, а времени на готовку самому категорически не хватает. Так же, как и на совершенно обычный поход в магазин за свежими продуктами. Те, что были в холодильнике, уже испортились, и их пришлось выкинуть. Так что теперь там только повесившуюся мышь найти можно, но никак что-то съедобное. Рыжему часто приходится заказывать еду на дом, но это не малый такой удар по его почти отсутствующему бюджету, ведь нынче курьеры за доставку берут слишком много, чего уж там говорить о стоимости самого блюда. Конечно, всегда можно позвонить родителям и попросить у них немного денег на пропитание, но Чуя просто категорически отказывается это делать. Когда он только собирал вещи, готовясь наконец переехать на свою собственную квартиру, он дал самому себе обещание, что, начав взрослую, самостоятельную жизнь, будет пытаться справиться со всеми трудностями сам, не прибегая к родителям с просьбой о какой-либо помощи. И до сих пор у него это получается. Правда жить в таких вот условиях довольно непросто, но Накахара не отчаивается, а продолжает верить в себя и свои силы, хотя фраза «хочу сдохнуть» все еще иногда мелькает в его голове. Нет, Чуя, конечно же, никогда не желал умереть всерьез и о суициде тоже не думал, ну, только если в шутку. Он по сей день считает, что все проблемы, какими бы большими и ужасными они не были, можно решить, а самоубийство — просто признак слабости человека, который не смог справится с какими-то трудностями в своей жизни. Вот и все. Мастерски приготовленный бутерброд с легкостью уместился на небольшой тарелочке, чем-то отдаленно напоминающей блюдце, так что Чуя всем доволен. Плюс ко всему, кружка только что заваренного крепкого кофе автоматически поднимает ему настроение. Легкий аромат до сих пор витает в воздухе и вызывает милую улыбку на пухлых розовых губах. Дорога обратно в гостиную оказывается быстрой. Почти во всей квартире, за исключением кухни, выключен свет, от чего образуется мягкий полумрак, позволяющий глазам наконец-то нормально отдохнуть. Здесь очень тихо и спокойно, не так, как в школе или на улице, где буквально огромное количество людей давят тебе на уши и словно бы бьют по голове своим галдежом. Здесь и сейчас есть только Чуя и его одиночество. И рыжий этому действительно очень рад. Нет, он вовсе не социофоб, просто за всю свою жизнь длиной в шестнадцать лет привык быть один и ему так правда больше нравится. Это его личная зона комфорта, в которую он максимально старается никого не впускать. Аккуратно отставив на скорую руку приготовленный «ужин», рыжий наконец-таки устраивается в своем излюбленном кресле и придвигает старенький, но еще ни разу не подводивший в своей работе ноутбук ближе к себе. Накахара еще с самого въезда в эту квартиру привык питаться в гостиной, которая, к тому же, еще и служит ему спальней. Хотя несколько раз он все же пробовал есть на кухне за обеденным столом, как и полагается нормальному человеку. Вот только было это, мягко говоря, не очень. Он сидел в полнейшей тишине, поедая не до конца приготовленный рис, одновременно с этим витая где-то в облаках своих мыслей, и просто пустым взглядом пялился в стену. В итоге пришлось забить хуй и использовать кухню лишь для готовки. «С компьютером ведь гораздо веселее», — каждый раз приговаривал вслух Чуя, принося в комнату очередную тарелку с едой. Вот так у него и появилась привычка питаться в комнате, сидя за компьютером или над одним из учебников. Палец, едва коснувшись, нажимает на кнопку включения, и изображенный на ней рисунок сразу же загорается легким насыщенно-синим светом, а спустя пару секунд это же делает и сам экран. Терпеливо дожидаясь, пока загрузка закончится, Накахара берет в руки кружку, осторожно касаясь ее кончиками пальцев, ведь она до сих пор очень горячая, и делает маленький глоток. Чуть терпкий вкус заставляет самые уголки губ подняться выше, а кончик языка неторопливо пройтись по мягким устам, собирая все до единой капли. Напиток действительно получился очень хорошим, так что распитие его явно будет проходить с превеликим удовольствием и наслаждением. Чуя делает еще один глоток, как вдруг на экране, что всего на миг потухает и сразу же вновь загорается, появляется его рабочий стол. Скачанная из интернета первая понравившаяся картинка с изображенными на ней горами и надписью: «Ты все сможешь», служащая заставкой, несколько разбросанных по сторонам папок, и на этом, пожалуй, все. Ничего необычного. Отставив кружку в сторону, Чуя разминает пальцы, щелкая костяшками, и ждет еще несколько секунд, пока загрузка завершится полностью. Его сейчас интересует лишь одно — папка, которая на сегодняшний день является для него самой важной. В ней хранится недавно законченное сочинение по литературе, над которым он долго и упорно трудился, чтобы написать действительно что-то стоящее. «Если не сдашь мне эту работу, то не видать тебе хорошей оценки!» — Накахара резко вздрагивает и даже на какой-то миг перестает дышать, у себя в голове сразу же вспоминая громкий гневный восклик преподавателя. Ужас да и только. Курсор неторопливо ползет по экрану и замирает на желто-белом значке. Двойной щелчок правой кнопкой мыши, и папка тут же открывается. Вот только буквально сразу же возникает одна огромная проблема… Она, черт возьми, пуста! Сердце моментально уходит в пятки, стоит рыжему завидеть белый фон и не найти на нем всего лишь навсего маленькой иконочки. «Нет, пожалуйста, нет…» — собственный голос в мыслях становится тихим и робким. Дрожащие пальцы звонко барабанят по кнопкам на клавиатуре, вбивая в строке поиска название документа. Всего секунда загрузки и… «Ничего не найдено». Что-то с треском ломается внутри Чуи в этот момент, оставляя лишь боль на сердце и резко накатившее волнение, сдавливающее в груди легкие, которым, кажется, и так кислорода уже не хватает. Нормально вдохнуть все никак не получается. Накахара откидывается на спинку кресла и, зарывшись пальцами в собственные волосы, тихо стонет, пока широко распахнутые глаза безжизненно смотрят в одну невидимую точку на мониторе. Как так, блять, случилось? Серьезно, не мог же он сам в действительности удалить свое же сочинение, от которого, черт возьми, зависит очень многое, если не вообще все. «Быть этого не может», — сердце бешено бьется в груди, будто бы парень только что пробежал целый марафон, а путающиеся в голове мысли все не желают складываться в картинку, являющуюся жестокой реальностью. Все, он точно труп. Учитель даже слушать его не станет, лишь назовет выдумщиком и поставит двойку, из-за которой вся его успеваемость по данному предмету пойдет по пизде. Только этого ему не хватает… Спустя какое-то время глаза начинают дико болеть, ведь Чуя с того самого момента так ни разу и не моргнул. На пушистых ресницах уже собираются первые капельки слез, готовые вот-вот скатиться по щеке вниз. Что же ему теперь делать? Написать новый он точно не успеет, потому что сдать его нужно уже через три дня, а этого времени слишком мало, ведь на изначальную версию была убита целая неделя, если не больше. Может тогда скачать из интернета? Нет, тоже не вариант. Учитель хоть и немолодой уже, но, мать его за ногу, прошаренный, и легко может узнать правду. Конечно, еще можно нанять человека, который все напишет за тебя, но ведь денег и так почти нет, а стоить это будет по-любому недешево. Что ж, видимо настало время умирать… — Чего нос повесил? — нотки веселья четко слышатся в мягком баритоне. Чуя реагирует на доносящийся непонятно откуда незнакомый голос не сразу, так как думает, что это всего лишь его больное воображение играет с ним. Но стоит только короткому неуверенному «Эй?» долететь до его ушей, как все тело тут же сковывает некое подобие страха, не позволяющее вообще никак шевельнуться. Найдя в себе оставшиеся силы, Чуя неуверенно обводит комнату взглядом, усердно вглядываясь в темноту и особенно недоверчиво косясь на еще более темные углы, но так ничего и не видит. Тихий нервный смешок сам собой слетает с губ, когда он понимает, что уже совсем поехал крышей. Ну надо же такому причудиться… Вот только странный эффект присутствия заставляет его рефлекторно сжаться и, шумно выдохнув, вновь устремить взгляд в монитор. Мысли о том, что он уже просто сходит с ума липкими лапками оплетают мозг, заставляя усомниться в собственной адекватности. Он ведь и правда один в квартире… Тогда откуда этот голос? Кому он принадлежит? И где же этот «кто-то»? Столько вопросов уже накопилось в голове, а ответов нет ни на один из них, что неимоверно напрягает. Мотнув головой, Чуя прикрывает глаза и недовольно фыркает, решая как-нибудь отвлечься. Но буквально в ту же секунду его внимание цепляет небольшой значок, появившийся в углу экрана. Это же, черт возьми, самое настоящее сообщение о вирусе! Накахара непонимающе распахивает глаза, а с уст срывается тихий, но полный накативших эмоций мат.

Ну пиздец.